Из небытия

Редактор Кирилл Агашков

Дизайнер обложки Александра Пискун

Корректор Алиса Долина

© Анастасия Шадрина, 2025

© Александра Пискун, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0068-7905-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С пробуждением

Мрак… он везде.

Абсолютный и всепоглощающий, как если бы само понятие света никогда не существовало. Девушка не чувствовала ни холода, ни тепла – лишь пустоту, вязкую и бездонную. Мысли рассыпались, как песок сквозь пальцы. Время здесь не текло, а висело неподъёмным грузом. Внутри колебалось смутное ощущение: что-то держит её на привязи, не давая исчезнуть окончательно.

Потом… голос. Не звук, а вибрация в самой ткани небытия:

– Я призываю тебя!

Словно волной её выбило из мрачной пустоты. Вдох! Такой жадный и колючий, обжигающий легкие. Но даже это чувство казалось сладким после объятий тьмы. Она широко распахнула голубые глаза, но не могла сфокусироваться ни на чем. Смертельно бледное тело дрожало, не поддавалось контролю. Холодная рука прикоснулась к её светлым волосам и осторожно погладила по макушке. В панике она посмотрела на силуэт.

– Тише. Ты в безопасности.

Очертания наконец-то начали проявляться. Перед ней стоял молодой мужчина с такой же бледной кожей, как у неё. Чёрные волосы спадали ему на лицо. Серые глаза, такие мрачные и холодные, светились едва уловимым магическим мерцанием.

– Мм.. а.. – прохрипела она.

Незнакомец осмотрел её и проговорил бархатным голосом:

– Физиологические функции ещё не восстановились. Тебе нужно отдохнуть, – он тихо выдохнул, чуть устало. – Признаюсь, отдых не помешал бы и мне. Вытащить твою душу с того света было… сложнее, чем я рассчитывал. Если честно, я удивлён, что это тело тебя не отвергло, – он коротко усмехнулся. – Меня зовут Эйдан. С этого дня ты – моя гостья, – он обвел рукой помещение.

Вдруг девушка согнулась пополам, её пальцы впились в края каменного стола так, что побелели костяшки. Из горла вырвался хриплый стон, а за ним последовала волна желчной горечи, обжигающая губы и разбрызгивающаяся по холодному полу. Тело трясло, будто изнутри выворачивались внутренности, а кожа покрылась липким потом, смешавшимся с запахом смерти. В глазах плясали чёрные точки. На миг ей показалось, что она снова там – в небытие, где не было ни боли, ни тепла, только бесконечный ужас пустоты.

«Неужели это жизнь?» – подумала она, сплёвывая остатки кислоты. Руки дрожали, а желудок сжимался от новых спазмов. Лицо Эйдана оставалось каменным, но в уголке глаза дёрнулась мышца – почти человеческое сочувствие.

– Душа помнит, что ей не место здесь, – сухо произнёс некромант.

Она хотела закричать, обвинить его, что это он втиснул её в эту плоть, но вместо слов из груди вырвался новый приступ рвоты. На этот раз только желчь и кровь. Эйдан протянул ей изящный серебряный кубок.

– Выпей. Это поможет.

Девушка, с трудом разогнувшись, приняла его дрожащими пальцами и сделала несколько глотков. Горьковатая, тёплая жидкость обожгла горло, но почти сразу принесла слабое, едва уловимое облегчение. Капли стекали по её подбородку, оставляя пятна на полупрозрачной сорочке. Заметив, как она сжалась, пытаясь прикрыться, Эйдан молча подошёл к дивану, взял сложенный плед и накинул его ей на плечи.

– Ханна! – прокричал он в сторону громоздкой деревянной двери.

В комнату вошла пожилая женщина с прямой спиной и удивительной грацией для своего возраста. Её седые волосы были аккуратно заплетены в тугую косу. Морщинистое лицо сохраняло спокойное доброе выражение. В глубоких янтарных глазах, отражалась мудрость прожитых лет. Когда взгляд женщины упал на бледную девушку, сидящую на каменном столе, она замерла. На её лице проскользнуло изумление, почти благоговение. Глаза округлились, губы чуть приоткрылись.

– Господин… у вас получилось, – прошептала она.

– Убери здесь всё, – спокойно велел Эйдан. – И проследи, чтобы с нашей гостьей было всё хорошо.

Он подошёл к девушке, осторожно подхватил её на руки, словно она могла рассыпаться в любой момент, и понёс к бархатной кушетке, стоявшей в дальнем углу кабинета.

– Здесь тебе будет удобнее, – сказал он тихо. – Я потерял значительную часть своей силы, – добавил он, уже обращаясь к Ханне. – Поэтому буду в своих покоях. Постарайтесь обе не беспокоить меня какое-то время.

Он перевёл взгляд на девушку и его голос стал мягче:

– Обещаю, позже отвечу на все твои вопросы.

Не дожидаясь её ответа, Эйдан размашистым шагом покинул их. Комната была наполнена мягким ароматом трав. Повсюду стояли глиняные и стеклянные сосуды с пучками засушенных цветов. На подоконнике теснились васильки, розмарин, зверобой и ещё десятки других растений. Эйдан использовал их для приготовления своих алхимических снадобий. Ханна быстро вымыла пол и, с добродушной улыбкой, подошла к девушке. Из кармана своей юбки она достала льняной платок, пропитанный лавандой, и протянула его ей. Девушка прижала платок к носу и благодарно кивнула женщине.

– Я… ни-и-чего… не…

– Ш-ш-ш, не напрягайся, – она погладила её по длинным волосам. – Давай я тебя расчешу.

Комната тонула в мягком, золотистом свете заката, просачивающемся сквозь мутные окна. Девушка села на край кровати. Каждое движение отзывалось странной тяжестью в мышцах, словно тело помнило, как недавно было бездыханным, и теперь неохотно подчинялось жизни. Горло сжималось от комка, который никак не хотел превратиться в слова. Ханна достала из складок платья резную костяную расчёску – старую, с потёртыми зубчиками, но блестящую от постоянного ухода. Она встала за спиной девушки, аккуратно разделяя пряди. Движения были неторопливыми. Девушка закрыла глаза. Каждое движение расчёски отзывалось мурашками по коже, оживляя нервные окончания, забывшие, что такое нежность.

– С-спасибо-о, – прошептала девушка. Голос её всё ещё был слаб, но на этот раз без резкого хрипа.

– Не благодари, – тепло отозвалась Ханна, продолжая расчёсывать светлые волосы. – В этом доме нежность – редкий гость. Но когда она приходит, ей здесь всегда рады.

Последний взмах расчёски и прядь мягко скользнула по плечу.

– Вот и всё. Теперь ты снова похожа на живого человека, – женщина ласково улыбнулась. – Когда ты окончательно придёшь в себя, я приготовлю тебе горячую ванну. Поверь, она творит чудеса.

Ханна отошла к алхимическому столу, в центр комнаты, и принялась наводить порядок. Девушка от бессилия легла на перьевую подушку и моментально погрузилась в сон.

Тени замка смыкались над ней, как чёрные крылья ворона. Она бежала по бесконечному коридору, проваливаясь все глубже и глубже во мрак. Босые ступни скользили по ледяному полу, который постепенно погружался в воду, а зловещие портреты, которые украшали стену, шептали ей в спину:

«Берегись! Берегись!».

Воздух гудел от звона бубенцов, которые пугали больше всего.

– Проснись, – прошептал ветер.

Резкий взмах чужой руки. Лезвие кинжала блеснуло в отсвете приглушённого света. Она не видела лица, лишь слышала звон бубенцов, раздающийся отовсюду. Клинок вошёл в живот, и острая боль пронзила тело. Девушка осела на колени. Бубенцы зазвенели громче, сливаясь в гул, похожий на погребальный колокол. Она проснулась с воплем, вцепившись в грудь Эйдана. Он крепко держал её за плечи, стараясь привести в чувство.

– Спокойно, тебе здесь ничего не угрожает. Слышишь?

Он растерянно посмотрел в её широко раскрытые глаза, из которых текли слёзы. Некромант поднял руку, натянул рукав ночной рубашки и осторожно вытер блестящие дорожки на её щеках.

– Что ты видела?

– Смерть! Смерть этого тела, – всхлипнула она.

– Превосходно, твой голос приходит в норму, – он встал с кровати и устало прошёлся по комнате, завязывая волосы в хвостик. – Ещё что-то помнишь?

– Помолчи! – выкрикнула она, сама испугавшись собственного голоса. – Ты не видишь, в каком я состоянии? Дай мне хоть немного прийти в себя.

Эйдан остановился и обернулся, приподняв бровь, но потом лишь коротко ответил:

– Извини…

– Ничего себе! Господин умеет извиняться? – с улыбкой проговорила Ханна, стоя в дверях.

– Лучше принеси нам травяного отвара, – Эйдан раздражённо потер лицо.

Ханна покорно кивнула и скрылась в тёмном коридоре.

– Мы были знакомы? – тихо спросила Ирис. – Чтоб ты понимал, я ничего не помню…

– Нет. Думаю, тех, кого ты могла знать, уже нет в живых, – ответил он и медленно подошёл к ней, сцепив руки за спиной. – Я владею лишь небольшой информацией о тебе… Ирис. Ты…

Он не успел договорить. В ушах девушки внезапно раздался пронзительный звон. Она вскочила и пошатнулась. Мир вокруг поплыл: стены начали отдаляться, а голос Эйдана стал глухим, будто звучал из-под воды. Из носа потекла тёплая струйка крови, алые капли заляпали сорочку. Ирис прижала ладонь к лицу, но кровь просочилась сквозь пальцы, смешавшись с чем-то тёмным, сочившимся из ушей. Эйдан шагнул вперёд, но она отпрянула, споткнувшись о ковёр.

– Не подходи! – выкрикнула Ирис.

– Твоё сознание… оно борется с телом, – бесстрастно ответил некромант. – Оставшиеся воспоминания прежней хозяйки этого тела, как яд. Я должен был…

– Должен был «что»? – Ирис застонала, сжимая голову руками. В висках пульсировало так, будто чужой разум пытался вырваться из черепа.

– Придется повременить с прошлым… Иначе твой мозг превратиться в сапропель, если сейчас вывалить всю информацию.

Внутри неё всё дрожало. Тело и душа спорили о праве на существование.

– Ты так говоришь, словно это твой первый опыт, – простонала она.

– Ну… вообщем то да. Подобное, еще никто не проделывал.

Пальцы Ирис судорожно вцепились в складки сорочки. Кровь стекала с подбородка, оставляя алые кляксы на каменной плитке.

– Вставай, – коротко сказал он и протянул руку.

Ирис попыталась оттолкнуться, но тело не слушалось. Эйдан вздохнул и опустился на колено. Он прижал пропитанную эфирным маслом ткань к её носу.

– Дыши. Медленно, – произнёс некромант, глядя ей прямо в глаза. Голос его звучал ровно, но в нём сквозила усталость. – Если умрёшь сейчас, мне придётся всё начинать сначала. А это… утомительно.

Ирис хрипло засмеялась, ощущая, как кровь перестаёт течь. Его холодные пальцы вытерли остатки алой полосы на её щеке.

– А ты заботлив, – прошептала она, всё ещё чувствуя металлический привкус во рту.

Эйдан замер, его глаза сузились.

– Забочусь о вложенных ресурсах, – поправил он, поднимая Ирис на ноги так резко, что она едва не упала снова. Его рука скользнула к её талии, удерживая от падения. – Твое тело – сосуд. Будь с ним аккуратнее. Дальше, надеюсь, станет легче, – Эйдан отстранился от неё. – Разум должен адаптироваться.

Ирис, дрожа, опустилась на низкий выступ у стены и прислонилась к холодному камню спиной. Воздух в груди становился менее колючим, а боль – терпимой. На её губах появилась кривая усмешка.

– А если нет? – её голос дрогнул, в нём прозвучали злость и отчаяние. – Может, мне будет проще спрыгнуть со скалы?

Эйдан повернулся к ней сверкнув глазами, его плечи напряглись.

– Ты так просто готова отказаться от дара, который был подарен тебе?

Ирис вскинула голову. Волосы прилипли к вискам, губы дрожали. Она вытерла кровь под носом тыльной стороной ладони и процедила:

– Это не дар, а проклятье, если он приносит мне только боль.

– Боль – цена, – холодно бросил некромант. – Я понимаю, ты только пришла в себя. Дай этому телу время, я сделаю всё, чтобы ощущения боли, как можно скорее покинули тебя.

– Что меня ждёт дальше? Ты объяснишь зачем я тебе?

Эйдан вздохнул. Эти вопросы были предсказуемы, но не своевременны. Он на секунду закрыл глаза, облокотившись на край стола.

– Учитывая такие бурные реакции твоего нежного мозга, – произнёс некромант с сухой иронией, – я не уверен, что смогу объяснить всё сразу, не вдаваясь в детали твоего прошлого. А это, как ты уже поняла, может тебя убить.

Он подошёл к ней чуть ближе, голос стал спокойным, почти мягким:

– Давай начнём постепенно. Для начала – мне нужно понять, какие навыки ты сохранила, – Эйдан сделал паузу, склонив голову набок, и внимательно на неё посмотрел. – Как я могу подметить, дикция у тебя чёткая и словарный запас довольно богатый. Значит, речевые функции у тебя сохранились полностью. Это уже что-то, – он выпрямился и провёл рукой по волосам. – Пока ты будешь в моём поместье. Дальше посмотрим. Ханна, покажет твои покои, там ты найдешь шкаф с одеждой, в нём все принадлежит тебе. А сейчас, позволь мне откланяться. Мои силы ещё не восстановились, мне нужно пару дней, чтобы прийти в себя. Если что то будет беспокоить, не бойся будить меня. Я не хочу проснуться и узнать что ты тихо померла где-то в углу.

– Хорошо, – усмехнулась девушка.

Лунный свет струился сквозь щели в ставнях, разрезая темноту в комнате Ирис. Она стояла перед зеркалом, едва дыша. Её пальцы дрожали, зацепившись за край сорочки, которую она медленно стянула с плеч. Ткань бесшумно соскользнула на пол. Девушка не помнила, как выглядела раньше. Память о собственных чертах растворилась, словно дым, оставив лишь смутное ощущение несовпадения. Ирис плавно провела рукой по животу, где был свежий рубец, он был зашит аккуратными стежками. Она нажала на него и холодная боль пронзила тело.

– Чужая плоть. Чужая боль, – прошептала она. – Кем ты была? – мысль кольнула, как игла. Эта женщина, чье тело она украла, любила, боялась, жила…

В отражении глаза блеснули влагой. Ирис сжала веки. Каждая клетка тела кричала: это не моё. Она была в гневе на Эйдана, на себя, на мир. Зачем он дал ей вторую жизнь? Прикосновение к чужой коже, смущали её, словно она обкрадывает покойницу.

– Примирись, – приказала себе девушка, глотая ком в горле. Затем она подошла к зеркалу и прикоснулась к холодному стеклу. – Что ж, с пробуждением, Ирис…

«Сытый пёс»

Прошло четыре дня. Эйдан не покидал своей комнаты, укрытой под самой крышей поместья, Ирис не решалась даже приближаться к ней. В самом доме было уютно, за это нужно было отдать должное Ханне. Старуха, казалось, воевала с мраком, расставляя вазы с полевыми цветами на массивных дубовых сундуках и каменных подоконниках. Алые маки и синие васильки выглядели дерзким вызовом серости. На столах лежали вышитые салфетки, которые делала сама Ханна. Как-то за чаем она рассказала Ирис, что в назначенные дни из соседней деревни приходят другие слуги: помогают по хозяйству, приносят продукты и всё необходимое. Но большую часть времени старуха справлялась одна, и поместье держалось в идеальном порядке. Страшно было представить, что стало бы с этим домом, если бы не золотые руки и упорный характер этой женщины.

С момента пробуждения, Ирис чувствовала, как с каждым днём её тело становилось крепче. Как и предполагал Эйдан, сознание постепенно приживалось в новом сосуде. Она всё реже просыпалась в холодном поту и всё чаще выбиралась за пределы спальни. Особое умиротворение она находила в саду, раскинувшемся за южным крылом поместья. Это место напоминало о чём-то далёком – то ли из прошлой жизни, то ли из сна. Ирис устроилась на скамье из чёрного мрамора, с книгой на коленях с потёртой надписью «Кровь короны: Хроники Кадéре». Лёгкий ветерок трепетал страницы, будто торопя её узнать больше.

«Кадéре – центральное королевство острова Лимор, было основано более трёх столетий назад легендарным воином Королем Альдредом I Кальдероном. Согласно хроникам, он объединил разрозненные кланы под знаменем желтого дракона – символа мудрости и непобедимой силы. В эпоху правления династии Кальдеронов (IV—V века по календарю Смотрящего) Кадере стало сердцем Лимора. Здесь процветали магические академии, где учились величайшие алхимики и целители. Столица Аль-Драндир славилась притоком золотых умов магического искусства. В 712 году Серебряной эры трон унаследовал Король Вильгельм II, по прозвищу «Недостойный». Он пришел к единоличной власти через предательство, отравив своего брата-соправителя Эдгара IV.

В 714 году король Вильгельм II издал Указ о контроле над Магией, который навсегда изменил судьбу магов в королевстве. Под предлогом обеспечения порядка и безопасности этот указ обязывал всех практикующих магов зарегистрироваться в так называемых Свитках Огня – реестре, находившемся под контролем королевской канцелярии. Однако за этим бюрократическим фасадом скрывалась жёсткая система подавления инакомыслия.

Свитки Огня стали инструментом тотального надзора. Каждый маг, независимо от уровня мастерства, должен был пройти процедуру регистрации, предоставив подробную информацию о своих способностях, происхождении и целях использования магии. Для полноты и точности реестра в списки вносились не только живые практикующие, но и маги прошлого – те, чьи имена сохранились в хрониках и устных преданиях. Таким образом, корона стремилась создать иллюзию полного контроля над магическим наследием, охватив не только настоящее, но и историю.

Особое внимание уделялось некромантам. Тёмная магия была официально объявлена вне закона, а её практика приравнивалась к государственной измене. Маги, отказавшиеся подчиниться, подвергались публичным казням – их сжигали на кострах, чтобы посеять страх среди населения.

В результате этих репрессий большинство сильнейших магов королевства были либо казнены, либо вынуждены бежать в соседние государства, где магия сохраняла легальный статус. Оставшиеся маги, в основном низшего круга, обладали лишь базовыми навыками: зажечь огонь в камине, заморозить продукты или осветить помещение. Отсутствие полноценного обучения и преследование талантливых особ привели к деградации магического искусства в королевстве…

Дополнительно, на магов были наложены суровые ограничения. Им запрещалось покидать пределы королевства без специального разрешения, а попытка пересечения границы без него считалась тяжким преступлением. Кроме того, на магов накладывались высокие налоги, что ещё больше усложняло их положение в обществе. Особым символом угнетения стало клеймо, которое выжигали на плече каждого зарегистрированного мага. Это клеймо представляло собой изображение глаза, окружённого языками пламени. Оно служило не только знаком регистрации, но и постоянным напоминанием о подчинении и контроле. Клеймо невозможно было скрыть магией или удалить без серьёзных последствий для здоровья, что делало его вечным знаком позора.

Библиотеки магических трудов были уничтожены. Засухи и эпидемии опустошили земли. Фиран – горное королевство, богатое рудой, использовало слабость Кадере, захватив пограничные земли. Их герб – золотые горы на черном фоне. А Эстерия – морская держава, начали блокировать порты для Кадере, требуя дань. Герб – раскрытая ракушка с большой жемчужиной внутри. Народ прозвал это время «Эпохой Пепла»…

С каждым абзацем Ирис затягивало всё глубже. Она ощущала, что мир, описанный на страницах, не просто история – он жил в ней, вибрировал где-то под кожей. Слова о запрете высшей магии, сожжении библиотек и охоте на магов отзывались в груди неприятным эхом.

Эйдан открыл глаза, словно вынырнув из глубины полувекового сна. Лёгкий морозец осеннего утра прокрался в комнату сквозь приоткрытую ставню, заставив его кожу покрыться мурашками. Он потянулся, обнажив худощавое тело с рельефом сухих мышц. Бархатный халат багрового цвета скользнул по плечам, и некромант закутался в него до подбородка. На балконе, где каменные перила были покрыты инеем, Эйдан присел в кресло с выцветшей позолотой. Трубка с длинным мундштуком, вырезанным из кости неизвестного существа, заняла место между пальцев. Он чиркнул спичкой, и дым, густой и смолистый, поплыл в воздухе, сплетаясь с туманом, что стелился над садом.

Внизу, среди клумб, опутанных жухлыми лианами, он увидел Ирис. Её тёмно-зелёное бархатное платье сливалось с хвоей древних елей, а со светлыми длинными волосами играл спокойный ветерок. В руках она держала книгу в кожаном переплёте, её губы шептали строки, а дыхание превращалось в лёгкий пар на холодном воздухе. Эйдан прищурился, вдыхая дым.

Осень окрасила сад в серо-золотые тона: алые клёны роняли листья, а небо, низкое и свинцовое, обещало скорый дождь. Но Ирис казалась инородным мазком в этой картине – тёплым и ярким. Трубка в руке Эйдана дрогнула, а дым, словно прочитав мысли, потянулся к ней тонкой змейкой. Ему было любопытно наблюдать за девушкой, и в то же время завораживающе видеть, как тело, ещё недавно холодное и неподвижное, теперь снова дышит, думает, живёт. Интересный объект для наблюдения, мелькнуло у него в мыслях, и уголок губ дрогнул в тени улыбки. Ветер сорвал с дерева горсть листьев, закружив их в танце над головой Ирис. Девушка подняла лицо и встретилась с его взглядом.

– И давно ты тут сидишь? – прервала она тишину.

– А что? Мешаю? – он выдохнул дым. – Что ты читаешь?

– Историю. Пока ты спал, я искала ответы в твоей библиотеке. Меня удивила твоя обширная коллекция наверняка запрещённых книг.

Эйдан усмехнулся едва заметно и, выдохнув последний клуб дыма, поставил трубку на кованый столик. Дым ещё лениво вился в воздухе, когда он встал и, закутавшись плотнее в халат, скользнул обратно в комнату. В это же время Ирис, сидевшая в саду под раскидистым деревом, встряхнула голову, смахнув с волос опавшие листья. Лёгкий ветер трепал подол её платья, и в воздухе уже витал запах грядущей грозы: тяжёлый, влажный, с металлическими нотками. Девушка подняла лицо к небу, где свинцовые облака нависали всё ниже, словно готовы были вот-вот пролиться.

Она медленно направилась к дому. Деревья за её спиной затаили дыхание, и на миг сад будто замер в ожидании. Стоило ей скрыться за дверью, как небо разразилось. Тучи хлынули вниз плотной, стеной дождя. Капли, тяжёлые и ледяные, застучали по крыше, забарабанили в окна, сорвались потоками с карнизов, заполняя сад звуками водяной симфонии. Дом стал убежищем от разгула стихии.

Ханна зажгла последнюю свечу в массивном канделябре, и дрожащий свет окутал дубовый стол в столовой. Помещение дышало жизнью: на скатерти стояли фарфоровые тарелки с позолотой, а серебряные приборы сверкали, как новые. Она разлила по тарелкам густой, ароматный суп из лесных грибов, выращенных в тенистых уголках сада. Бульон томился на огне с добавлением капли крепкого эля, а сверху она щедро посыпала его хрустящими гренками из поджаренного чёрного хлеба. Тёплый, землистый запах разнесся по столовой.

– Ханна, это потрясающе! – воскликнула Ирис, едва вкусив первую ложку горячего супа. Тёплый вкус обволакивал язык, насыщенные ароматы специй и свежих трав напоминали о доме, которого она не помнила.

– Если нужно будет добавки, только попроси, милая, – с мягкой улыбкой отозвалась Ханна, выпрямляясь и вытирая руки о передник. – Второе скоро принесу.

– Думаю, этого будет достаточно. У тебя очень сытная еда, – проговорила Ирис с благодарностью глядя на женщину. – Присаживайся, поедим вместе.

– Я уже пообедала, дорогая. Да и времени нет. Столько дел, как всегда.

Ханна на миг замерла. Её лицо на мгновение посмурнело, в уголках глаз скользнула тень воспоминаний.

– Давно ты здесь? – тихо спросила Ирис, наблюдая за её изменившимся выражением.

Старуха вздохнула, её руки машинально поправили платок на голове.

– Я… Скажем так, была в рабстве с пяти лет, – начала она, её голос был ровен, но внутри чувствовалось, как каждая фраза даётся ей с усилием. – Когда мне было семнадцать, нас, девочек, выкупил Эйдан, – она произнесла его имя с особым благоговением, будто это был не человек, а мифический герой. – Он дал нам свободу. Но я тогда даже не знала, что это значит. Мне казалось, я рождена служить, – её взгляд затуманился, словно она вновь оказалась в тех далеких временах. – Он предложил мне остаться, следить за домом, ухаживать за садом, готовить. И я согласилась. Потому что впервые мне дали выбор. Понимаешь? Выбор. Первый раз за всю мою жизнь. И вот уже сорок лет у меня есть дом… и человек, которому я буду благодарна до конца своих дней.

Дверь столовой тихо скрипнула, и в проёме появился Эйдан. Его появление было беззвучным, почти призрачным. На нём был чёрный камзол, украшенный тонкой серебряной вышивкой в виде рун вдоль воротника, подчеркивающий его аристократическую худобу и осанку. За спиной струился длинный чёрный плащ, который отбрасывал длинную тень на пол.