Мираж: Осколки души

После первого урока наступила долгожданная перемена. В коридоре академии царила привычная суета; ученики спешили к лавкам за чаем, кто-то обменивался новостями, а кто-то просто наслаждался редкой минутой отдыха. Фаррок и Варрик, однако, шагали рядом, словно ничего особенного не произошло. Их разговор тек спокойно, касаясь обыденных тем – предстоящих экзаменов, новостей из города, последних слухов. Фаррок старательно избегал провокационных тем, особенно тех, что касались прошлого урока истории и вопросов Варрика. Он чувствовал, что лучше не поднимать острые вопросы там, где это может навредить.

После второго урока, когда колокола объявили обеденный перерыв, Варрик привычно направился к скамье, где он предпочитал читать. Но неожиданно Фаррок мягко схватил его за плечо и тихо сказал;

– Пойдём в библиотеку. Там спокойнее.

Варрик удивлённо посмотрел на друга, но согласился. Вместе они свернули в длинный коридор академии, ведущий к библиотеке. Месту, которое редко посещали ученики. Войдя, их встретила тишина и лёгкий запах старых книг и пыли. В этом месте, казалось, время замедляло ход, а живое словно угасало. Пустые ряды полок, редкие шорохи страниц и приглушённый свет создавали атмосферу загадочности и уединения.

Фаррок и Варрик прошли к самой дальней парте, скрытой от посторонних глаз, и уселись. Фаррок, наконец, не удержался и с лёгкой улыбкой произнёс;

– Боже! Это было потрясно! Варрик, ты просто кладезь скрытых талантов.

– Ты о чём? – спросил Варрик, слегка смутившись.

Фаррок взглянул на него хитрым, почти игривым взглядом и снова не удержался;

– Ты всё-таки читал ту книгу вчера вечером?

Варрик покраснел и растерянно кивнул;

– Д-да… Я как раз собирался тебе её отдать. – Он неуверенно достал из рюкзака потрёпанную книгу и записную тетрадь, протягивая их Фарроку. – Держи.

Фаррок внимательно осмотрел книгу, затем перевёл взгляд на Варрика, словно ожидая, что тот сейчас сделает ошибку. Варрик почувствовал, как его охватывает смятение. Он боялся, что его подозрения и выводы, сделанные на основе прочитанного, могут оказаться слишком странными или даже опасными.

– Да, – признался Варрик с лёгкой грустью в голосе. – разбирал её вчера вечером перед сном.

– Тогда что же тебя так тревожит? – с беспокойством спросил Фаррок.

– Это… всё очень странно, – ответил Варрик, опуская глаза на свои записи.

– А мои каракули? – спросил Фаррок с улыбкой.

– Прости, я не смог разобрать твой почерк.

– Н-да, это правда. Мне часто говорят, что я будто специально пишу неразборчиво. В письменных работах приходится спе-циа-льно писать аккуратно. Прости, я писал в спешке. Ну, так к какому выводу ты пришёл?

– Только не смейся… – Варрик заговорил с ноткой тревоги.

– Если я тебе переведу свои каракули, не факт, что ты не рассмеёшься. Я так переживал, что ты всё-таки после прочтения моих записей расскажешь их учителю… О-о-о, чуть не вышел с мокрыми штанами.

– Кстати, у тебя классные рисунки, – неожиданно сказал Варрик, пытаясь разрядить обстановку.

Фаррок посмотрел на него подозрительно, словно пытаясь понять, насколько серьёзно Варрик настроен рассказать свою теорию. В воздухе повисла лёгкая напряжённость. Вот-вот будет раскрыта тайна, которую оба так долго берегли.

Варрик заговорил с заметным волнением и осторожностью в голосе;

– А что если материку на самом деле больше, чем сто пятьдесят шесть лет?

Фаррок удивлённо приподнял бровь и внимательно посмотрел на друга. Взгляд Варрика стал рассеянным, словно он пытался собрать мысли воедино, прежде чем продолжить;

– Я… я пытался выудить из книги какую-то деталь, которая не бросалась в глаза сразу. Сначала я просто читал, но потом начал задумываться – почему история нашего мира не развивается так, как нам рассказывали? Почему нет упоминаний о строительстве городов, о событиях, которые должны были бы произойти?

Он сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами, и продолжил, чуть сбиваясь;

– На первой странице была дата – год… год нашего материка, нашего острова Миража. И это заставило меня задуматься – а что если всё, что нам известно, это только часть правды? Возможно, наш материк существует гораздо дольше, чем нам говорят.

Варрик замолчал, оглядываясь на Фаррока, который внимательно слушал каждое слово. В его глазах читалась смесь удивления и лёгкого скепсиса, но он не перебивал. Варрик продолжил, уже более уверенно;

– Я, честно говоря, не совсем понял все детали, но кажется, что там говорится о событиях, которые происходили здесь, на нашем острове, но почему-то они исчезли из нашей истории. Как будто кто-то решил, что нам не нужно её знать. И почему-то мы сами верим, что наш мир и человечество моложе, чем есть на самом деле.

Фаррок молча смотрел на Варрика, будто взвешивая, стоит ли что-то сказать. Варрик тоже замолчал, ожидая реакции друга, его сердце билось быстрее от напряжения и неизвестности. В этот момент библиотека казалась ещё более таинственным местом.

Фаррок слегка улыбнулся и, наклонившись вперёд, начал пояснять;

– Если у тебя есть ещё какие-то мысли или догадки, не стесняйся – поделись. У нас впереди целый обед и никуда не нужно спешить.

Варрик, словно успокоившись и набравшись уверенности, заговорил ровным, более сосредоточенным голосом, будто перед ним сидел сам Саджи – великий учитель их времени;

– Хочу сразу внести ясность. Я не утверждаю, что всё, что я понял из этой книги, – истина в последней инстанции. Об этой книге знаем только мы с тобой и я не считаю её полностью достоверной. Я просто расскажу, что смог выудить из текста и твоих записей.

Фаррок на мгновение нахмурился, пытаясь понять, что именно Варрик имел в виду, ведь почерк из записей, как он говорит, не понял, но, желая услышать больше, кивнул и дал ему продолжить.

– Наш остров уже имел или имеет своего Бога, как и в те времена, с которых начинается история. Но сейчас сложно понять, сколько лет нашему материку на самом деле. События в книге описаны прерывисто, без точных дат и годов.

Варрик сделал паузу, пытаясь подобрать слова, и продолжил;

– Но Фальгрим уже был в этих событиях. Он появился после «Великой катастрофы», насколько я понял. Почему – не написано. Но ясно, что он спас многих. Возможно, эти события происходили как раз перед возрождением цивилизации, когда люди начали создавать первые бытовые вещи и строить города. Вот только, если бы это было так, год Фаля должен был быть больше.

Он взглянул на Фаррока, глаза блестели от волнения;

– В книге Фальгрим представлен как обычный человек, но с великой душой. Но четыреста лет прожить он не мог бы. Вот тут и возникает загадка – кто он на самом деле наш Фальгрим, бог, которого мы почитаем? Или это кто-то, кто взял его имя? А если это тот самый, откуда он знал о нём?

Варрик сглотнул, стараясь скрыть волнение, и продолжил;

– А из твоих рисунков, Фаррок… Я понял, что ты решил изобразить ту самую мутацию, о которой упоминается в книге. Ты считаешь, что армилиусы и малдреки – это предки гримолфов и леуцистов, известных нам рас.

Фаррок удивлён, но в его взгляде читается искреннее восхищение. Варрик сумел разложить цепочки логики так, что всё звучит вполне убедительно. Да, многие детали из книги размыты и даже гению трудно достоверно описать, что именно значили все эти события. Фаррок отвечает с лёгкой улыбкой;

– Удивлён, правда. Мне не удалось копнуть так глубоко. И ещё… Я думал, ты просто соврал, когда сказал, что не понимаешь мой почерк. А ведь там, в моих заметках, я как раз подробно расписывал мысли, которые ты сейчас озвучил. Но ты не мог соврать – у тебя ведь почерк понятный, даже когда пишешь быстро. А у тех, у кого почерк корявый, обычно и получается понять чужой корявый почерк. В общем, я под впечатлением.

Варрику приятно слышать такие слова. Он всё время думал, что не докопался до сути, что только поверхностно коснулся явных причин. Но эта книга – лабиринт, в котором сложно разобраться. Фаррок, вдохновлённый разговором, продолжил;

– Я никогда не задумывался о том, как было в самом начале времён, когда люди только начинали свой путь к цивилизации. А тут я задумался не просто о начале человечества… А о начале всего вообще. Понимаешь?

Варрик пожал плечами;

– Честно говоря, не особо.

Фаррок с лёгкой улыбкой продолжил;

– Когда появились разумные существа? Что было до наших годов, тех которые упоминались в книге? Почему в моих рисунках существа так похожи на тех разумных, которые обитают наш остров? Я их, кстати, срисовывал именно с книги…

Фаррок заговорил снова, пытаясь раскрыть свои мысли;

– Ты знаешь, я эксперт по зоологии и поэтому начал расписывать, как и почему многие неизвестные существа могли мутировать. Я думал о гримолфах и леуцистах, они ведь очень похожи на животных. Листал книги, пытаясь найти что-то знакомое, и вот – эти существа, которых я изобразил, очень похожи на тех, что описаны в книге. – говорил Фаррок нервно указывая на рисунки в своих заметках.

Варрик попытался возразить;

– Но в этом нет смысла, Фаррок. У армилиусов на коже чешуя, а у гримолфов просто крепкая кожа – похожая на чешую, но будто вросшая. А у леуцистов нет рогов вовсе…

Фаррок не сдавался;

– Да, в процессе мутаций чешуя могла измениться и мутироваться как вросшая кожа. Так как и армилиусы плотоядны, то гримолфам нужно было бегать и защищаться от хищников, поэтому их кожа стала грубой, почти непроницаемой. А у леуцистов рога исчезли, потому что они мешали бы – их образ жизни изменился.

Варрик задумался, пытаясь связать все факты в голове. Логика Фаррока была убедительна, но всё равно оставалось много вопросов.

– Но ведь армилиусы и малдреки до сих пор существуют на острове. Они не вымерли.

Фаррок ответил спокойно;

– Они просто не приспособились к изменениям. Им не удалось измениться так, как гримолфам и леуцистам. Они остались в прошлом, в той же форме, что и были.

Варрик снова погрузился в раздумья. Его мысли плутали между сомнением и любопытством. Если армилиусы и малдреки – живые доказательства прошлого, значит, мутации действительно изменили ход истории. Но как принять это, если традиционные учения не описывают такие идеи?

– Фаррок, мне сложно в это поверить, – признался Варрик.

– И не обязательно в это верить, – улыбнулся Фаррок. – Я сам не уверен. Но почему-то именно эта теория лучше всего объясняет все совпадения.

Он замолчал, обдумывая сказанное. Не выглядели ли его мысли бредом сумасшедшего? Не подумает ли Варрик, что он сошёл с ума? Но он решил не скрывать ничего и продолжил;

– Знаешь, есть ещё одна мысль, которая может показаться ещё страннее.

Варрик с легкой иронией ответил;

– Раз уж мы копаемся в ереси, говори.

Фаррок посмотрел прямо в глаза друга и тихо произнёс;

– Мы – люди и есть те, кто являемся абсолютными мутантами.

В комнате повисла тишина. Слова Фаррока звучали как вызов – не только науке, но и всему, что Варрик считал истиной. Почему? И с каких существ появились мы тогда? И зачем? У нас нет ничего, что давало бы приспособиться к жизни, как у тех же гримолфов. Нам приходится создавать броню, чтобы уберечь себя. Гримолфы уже имеют её и уже находятся в выигрыше перед человеком из брони. У людей нет природной ловкости, как у леуцистов. Её необходимо развивать, чтобы хоть немного соответствовать им. Поэтому и Казир Император защищал человеческую расу, потому что мы слабее остальных. Может он и знал об этой истории?

– Жесть, Фаррок! – сказал Варрик, схватившись за голову, словно она сейчас начнёт расщепляться на кусочки.

– Не говори, Варрик. Когда я всё это обдумываю, понимаю, что мои мозги разжижаются… Мы действительно много знаем о мире?

– Да нихрена подобного. – выпрыгнуло из уст Варрика. Фаррок удивленно посмотрел на раскрытие Варрика. Он сейчас был так открыт, будто сидит с близким человеком. Его речь всегда закрытая, а сейчас. Он почувствовал себя наконец спокойнее рядом с ним. Варрик, поняв ситуацию, сказал;

– Извини за выражения… – опять закрылся Варрик…

Фаррок улыбчиво пододвинулся к Варрику, приобняв его за плечи и произнёс;

– Да похеру! – уверенно ответил он.

Из глубины зала донесся взрослый голос;

– Молодые люди! Вы что выражаетесь в святыне наук?!

Фаррок и Варрик тихо хихикнули и быстрым шагом рванули прочь из библиотеки. Они идут по коридорам. Видя, что народ уже заходят из улиц. Ребята понимают, что время обеда уже почти подошло к концу.« Значит сегодня Фаррок не угостит.» – подумал Варрик – «Но это, конечно, и не обязательно. Но вкус нуреля забыть сложно.»

– Давай тогда сразу в класс двинемся. – произнёс Фаррок – Быстро есть – еду не уважать. Кушать нужно медленно, чтобы раскрывать все тонкости вкуса! После урока чай хоть выпьем, чтобы желудок не сильно буянил. А после всех уроков плотно поедим в одной из таверн.

– Поедим?… – со стеснением отреагировал Варрок.

– Да, поедим вместе. Есть ещё мно-о-ого блюд, которые, я уверен, тебе придутся по вкусу.

– Деликатесы какие-нибудь?…

– Ой, не-е-е! Деликатесы это для истинных извращенцев. Я некоторые сам не перевариваю. Но для приличия иногда приходится есть, чтобы не обижать хозяев. Вот если бы поставили на поднос с деликатесами чесночный хлеб твоей матери, я уверен, все бы расхватали!

– Ох… Скажешь тоже!

– Да, можно подумать, что я вот такой тоже с развращенным языков, который не может поесть обычной еды. Я, например, люблю обычный томатный суп, со свежими травами и куском сухого хлеба. Его в тавернах тоже поддают иногда. Только соль и ничего более в таком блюде. Иначе вкус томатов не раскроется, а травы замечательно подчеркивают натуральный вкус этих овощей.

Варрик внимательно слушал Фаррока, ему любопытно как богатый человек относится к таким блюдам. Когда вырастают томаты в огороде у их семьи, то это блюдо для них праздник.

– Ой, извини… – продолжил Фаррок – Наверное подгоняю аппетит. Я и сам сильнее есть захотел. Тогда расскажу о вкусах моих самых нелюбимых деликатесов. На самом деле их преимущество в том, что не каждому что-то из этого подходит. Я, например, не люблю прошутто, а кто-то без него жизнь себе не представляет. По мне же это….

Фаррок не успел договорить, как прямо перед ними внезапно возник Сами – надоедливый одноклассник. На нём была новая, дорогая коллекционная одежда, которая сразу бросалась в глаза своей яркостью и безупречностью. Варрик дрогнул – такую куртку и обувь его семья могла увидеть разве что во сне, параллельно сдавая последние ценные вещи, чтобы прокормиться. А сам он в оборванных лохмотьях, отчаянно стараясь не выдать своего смущения.

Сами оглядывал их обоих сверху вниз, его взгляд цеплялся за каждый подробный контраст в этой странной картине. Варрик жалкий и измученный бедняк, который рядом с Фарроком выглядел словно потерявшееся создание. Фаррок богатый и уверенный в себе, словно кормящий и опытный хозяин. Для Сами вся эта сцена казалась настолько абсурдной, что он не смог сдержать хохота.

– Вот это да, чудо какое-то, – усмехнулся Сами, отпуская язвительный комментарий. – Фаррок, тебе, наверное, нравится платить за кого-то, да? Лучше бы себе какую-нибудь шлюху заказал, а то уж больно бессмысленно выглядишь. Она хотя бы сможет тебя ублажить – ну, если, конечно, ты не из тех, кто предпочитает совсем уж экзотику, понял меня?

Фаррок спокойно посмотрел на Сами, не позволив тому вывести себя из равновесия;

– Если ты таким образом пытаешься прикрыть собственные запутанные отношения со своими дружками, то ты уже давно спалился, – сказал он с ледяной тенью усмешки.

Сами, не растерявшись, продолжил насмешки, словно подталкивая разговор к новой точке давления;

– Да не нужно тут менять тему и переворачивать всё с ног на голову. Если тебе хочется иметь свою «собачку», которая станет новой прислугой и будет ходить за тобой хвостом, так просто признайся. Чего тут стесняться-то? Хотя я, честно говоря, даже жалеть Варрика начинаю – не каждый день увидишь такого «верного друга».

Варрик мельком опустил взгляд на свои грязные обноски и сжимал кулаки в карманах. Его вдруг пронзила острая мысль, которую он давно прятал в глубине души; а что, если Сами прав? Что, если он действительно не больше чем тень, прижавшаяся к Фарроку, и его мечты о том, чтобы стать историком или кузнецом, разбиваются о суровую реальность? Что ждать после школы, если судьба уже предрешена – стать ничем не примечательной прислугой, целующей чужие пятки? Этот страх на мгновение заморозил сердце Варрика, но он быстро собрал волю в кулак и поднял голову, стараясь не выдать дрожь в голосе.

Фаррок улыбнулся ещё шире – эта игра слов ему казалась не только забавной, но и удобным способом показать сдержанную силу.

– Варрик не собачка, и уж тем более не прислуга – он просто человек, который заслуживает уважение. В отличие от тебя, Сами. И если ты хочешь научиться чему-то, вместо того чтобы плеваться язвительными выпадами, я готов помочь. Но, боюсь, для тебя это слишком сложно.

Сами мгновенно понял, куда ведёт разговор Фаррок, и решительно перехватил инициативу, обращаясь к ним с резкой и ехидной интонацией;

– Каждый из вас считает себя чуть ли не умнейшим человеком на свете, – холодно усмехнулся Сами, – ты, Варрик, молчишь, словно надеясь, что твой «папочка», или как ты его там называешь, «хозяин», прикроет твои грязные хвосты. Но мечтай дальше, парень. Мечтай, что тебе судьба отмерила убирать улицы, чистить эти твои городские туалеты, куда мы с моими ребятами заглянем с удовольствием. Догадайся, как будет пахнуть твоя «РАБ-ота» – гниль и дерьмо, и никто, кроме тебя, это терпеть не будет. Пожалуешься? Забудь. Ты просто уборщик унитазов, и никто – ни Фаррок, ни последние деньги твоих родителей – не вытащит тебя из этого дерьма. А Фаррок может позволить себе уйти от грязи, его родители пристроят куда надо. Твои – нет.

Варрик молчал. Он не мог отвести взгляд от пола, словно вглядываясь в собственную бездну. Его лицо, обычно спокойное и почти каменное, скрывалось за тенью сомнений и внутреннего гнева. В его глазах мелькали воспоминания – десятилетия насмешек, унижений, пустых слов Сами. В его груди медленно вспыхивало раздражение, беспрецедентное, как пламя, что не гаснет.

До того, как кто-то успел понять, что происходит, казалось будто рядом упали все масляные лампы и разожгли вокруг Варрика яркую взрывную вспышку. Пламя казалось не обжигающим, только на вид. Все наконец увидели картину. По телу Варрика начали медленно расползаться ярко-красное пламя. Вены на его руках стали светиться таким же багровым светом, пульсируя, как жилы горящей лавы.

Все ученики и преподаватели коридора затаили дыхание, оцепенев от ужаса и удивления. Кто-то метнулся к выходу, другие застыли неподвижно, боясь двигаться возле магии, будто она сейчас вопьётся в каждого из присутствующих, делая их такими же преступникам, карая таким образом за их грехи.

Варрик медленно поднял голову. Его глаза, наполненные кровавым огнём, не выражали больше детской робости. Это было могущественное, всепоглощающее пламя ярости и боли. На его молодом лице заиграли морщины гнева, казалось само зло пронзило его душу.

Сами, впервые за долгое время, испытал настоящий ужас. Его лицо побледнело, дыхание сбилось. Фаррок стоял неподвижно, не зная, как реагировать. Магии в их мире не должно было быть и так близко. Он столкнулся с тем, что боялся с детства; встретить мага, который тут же его убьёт огненной волной или оказаться магом самому. А тут человек, к которому доверия было больше остальных, оказался страхом во плоти. Бежать? Спасти? Что делать?

Внезапно Варрик одним резким движением схватил Сами за шиворот и поднял его над собой, будто того и вправду было легко поднять его, как пушинку;

– ТАКОЕ ОБЩЕСТВО ВЫБЛЯТКОВ, КАК ТЫ, НЕ ИМЕЕТ ПРАВО НА СУЩЕСТВОВАНИЕ! – прогремел его голос, словно демонический рёв, наполненный яростью и страшной силой, словно сам ад возмездия, пришёл за душой Сами.

Фаррок мгновенно рванулся вперёд, чтобы разнять их, но страх отогнал его смелость – он увидел в глазах Варрика нечто, чего никогда не видел раньше, даже у самого злого человека. Реакция Фаррока позволила Варрику внезапно прийти в себя, понимая, что держит в руках какую-то тяжесть, убрал резко руку из шиворота Сами.

В этот момент в коридоре раздался тревожный крик и шум брони – стража, услышав шум, стремительно ворвалась. Быстро скрутив Варрика и связав его руки и ноги грубой верёвкой, цепями, они накинули на голову мешок;

– Нерадивым не место в этой академии! – грозно произнёс один из них.

Последнее, что слышал Варрик, были прерывистые шаги и бормотания стражников. Его мышцы ныли от давления тяжёлой брони, плечи сдавливала не только тяжесть цепей, но и недобрые руки закованных в перчатки стражей. Шум голосов, скрежет металла, приглушённые возгласы прохожих и шорох цепей смешивались в одно неразборчивое гудение, словно хоровое эхо судьбы, что тянуло его вниз.

Стояли у ворот академии, и смесь удивления и ужаса наполняла их взгляды. Ученики перешёптывались, прерываясь на ужасные слухи;

– Это же Варрик… Лучший ученик… Его!

– Никогда не думал, что в академии ходят подобная нечисть…

– Магия? В городе?! Это конец…

– Что произошло? Как он мог?

Некоторые бросали испуганные взгляды на стражу, другие – с сожалением смотрели в сторону Варрика, словно предвкушая скорую трагедию. Холодный ветер нёс с собой голоса, наполненные страхом и неверием, но все эти слова для Варрика были лишь грохотом в ушах, шумом, который не достигал его сознания.

Он не сопротивлялся, не старался вырваться, его тело было словно покорённым, он не осмеливался даже сорваться с плеча. Всё сводилось к замедленному и тяжелому дыханию. В голове словно застыла навязчивая мысль – лицо Фаррока. Его бывшего, казалось, товарища и друга, у которого читался ужас перед ним.

Фаррок за эти два дня смотрел на него с такой теплой, с легкой симпатией близкого друга. А теперь – взгляд холодный, отстранённый, будто он смотрел совсем не на Варрика, а на какого-то опасного, бездушного убийцу.

И самая горькая правда тиснула Варрика у самого сердца; он не понимал, не помнил что произошло. Как мог он? Почему в его руке оказался воротник Сами? Как он поднял его?

Варрик был худощавым, даже слабым на вид – максимальная тяжесть, с которой он справлялся, это были мешки с ёлом, тяжелыми и тугими, а уж поднять самого себя он и вовсе не умел. Его тело, привыкшее к трудностям, теперь казалось предателем.

Мысли по-прежнему крутились в голове, словно буря, одна за другой, неся страх и отчаяние, в первую очередь о взгляде Фаррока. Его холодный приговор калил душу больнее любой боли.

Внезапно он почувствовал, как его тело тяжело падает на что-то каменное и жёсткое. Моментальный резкий спазм пронзил мышцы таза и поясницы, сковывая движения и напоминая о своей власти. Звук падения глухо отозвался в коридоре, и Варрик ощутил холодный камень под собой.

Когда мешок сняли, после взялись за верёвки и цепи, перед ним раскрылась холодная, сырая темница с тяжёлым затхлым запахом сырости и плесени. Стальная дверь громко хлопнула за ним, и тьма поглотила Варрика. Он остался один – сломленный, растерянный и не понимающий, что произошло, и как больно разбилась его реальность в стенах академии. Он был один. В подавляющей тьме и немом безмолвии, доносились лишь отголоски чужих слов и обвинений, но настоящей боли не было – была только пустота и непонимание.

Варрик в худших снах не мог представить, что окажется здесь – в сырой, холодной темнице, среди преступников. Но вокруг никого не было, все камеры казались пусты. Его держали отдельно, словно он был неким исключением, особой мишенью.

Он всегда был законопослушным человеком. Знал и придерживался всех законов Императора, несмотря на скромное происхождение. Никогда не брал чужого, не мечтал о легкой наживе. Варрик читал истории о Фальгриме, «Возвышателя Людей», человеке-боге, которого якобы видели в реальности. И видимо все благословения, которые он просил у Фальгрима, обернулись Варрику проклятьем.

Варрик не понимал, что потерял контроль и почти ничего не помнил из того, что сказал, сделал. Всё происходившее было размыто и неясно, словно во тьме. Но слова Сами, резкие и наполненные ядом, нагнетали в нём злость и после них воспоминания смазывались ещё сильнее. Единственное, что отчётливо возвращало его мысли – это ужасающий взгляд Фаррока. Варрик не мог понять, почему тот смотрел на него именно так, с такой глубоким ужасом и непониманием.