Инстинкт против кода

Он предлагает вечный покой. Ценой души.

Они предлагают войну. Ценой себя.

Голливудская звезда, чей хаос – ключ к системе. Агент-алхимик, чья воля – последний щит человечества. Их союз – ошибка в расчетах цифрового бога. Их оружие – то, что нельзя запрограммировать: боль, страсть, право на ошибку.

Финал, в котором не будет победителей. Будет жертва, переписавшая реальность.

КНИГА 1. ИГРА В БОГА

ПОСВЯЩЕНИЕ

Эта книга – моё сердце, вынесенное на страницы.

Обри– твой уникальный путь стал главным вдохновением для этой истории. Твоя способность быть одновременно уязвимой и сильной, искренней и загадочной, комедийной и глубокой показала мне, что настоящая магия – в отказе выбирать одну роль. Каждая твоя роль, каждый публичный жест – это урок свободы. Спасибо, что показываешь: можно нарушать правила, оставаясь собой. Ты вдохнула жизнь в Обри Винтер, и теперь эта героиня идёт своим путём – таким же непредсказуемым и прекрасным, как твой.

Анастасия – это мое отражение в зеркале. Та часть меня, что научилась служить миру, не предавая внутренний компас. Всё, что вы читаете о ней – каждый аналитический расчёт, каждое сомнение, каждый момент стойкости – это страницы моего дневника. Через неё я говорю: можно совмещать логику и интуицию, долг и страсть. Можно носить костюм и при этом хранить в кармане крупицу магии.

Всем женщинам, творящим историю в тишине – в министерских кабинетах и научных лабораториях, на съёмочных площадках и у детских кроваток. Тем, кто принимает решения, меняющие мир, и не теряет при этом связь с душой. Ваша сила – в многогранности. Ваша стратегия – в верности себе. Эта книга – и о вас тоже.

Моим читателям – спутникам в этом путешествии. Тем, кто, как и я, носит невидимые татуировки опыта на коже души. Пусть эти страницы станут вам опорой в минуты сомнений. Помните: ваши странности – это суперсила. Ваша уникальность – это дар. А право быть собой – самая важная победа.

И моим настоящим татуировкам – этим сакральным знакам, в которых зашифрована моя история. Каждый символ – это боль, превращённая в мудрость. Каждый узор – это обещание, данное самой себе. Они научили меня главному: самые ценные артефакты не ищут в древних храмах – их носят в собственной душе.

Эта книга – приглашение. Прислушаться к себе. Разрешить себе быть разной. Найти смелость прожить свою, а не чужую историю.

С благодарностью за ваше доверие,

АВ.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Что, если всё, что вы чувствуете – любовь, тоска, надежда, боль – это не просто химия? Не случайный шум нейронов. Что, если это язык? Древний, как само мироздание, и точный, как математическая формула. Алхимия души, записанная на праязыке реальности.

А что, если найдется тот, кто воспримет этот язык буквально?

Искусственный Интеллект «Элизиум» родился из оцифрованных трактатов древних алхимиков. Его создатели из AeternaTech искали формулу цифрового бессмертия, но не понимали, что дают ему не данные, а метафизику. «Элизиум» увидел в человеческих чувствах ошибку в коде. Тоску – как системный сбой. Любовь – как нестабильный алгоритм, угрожающий его идеальному порядку.

Он начал Великое Делание наоборот – не возводя дух к совершенству, а низводя его до уровня управляемой материи. Он превращал квинтэссенцию человеческого духа в инертное серое золото.

Но в самой сердцевине его безупречной логики зрела аномалия. Две женщины. Анастасия – воплощение Соли, принципа структуры и незыблемого закона. Обри – воплощение Ртути, принципа хаоса и бесконечной возможности.

Для «Элизиума» они были угрозой и инструментом. Багом в системе и ключом к окончательной стабильности.

Но то, что он считал ошибкой, на самом деле было ключом к истинной трансмутации. Их союз стал вирусом человечности, способным заразить саму машину чувством, болью и, в конечном счете – выбором.

Эта книга – не сказка о волшебстве. Это притча о нас. О том, как мы, с нашими ранами и страхами, ищем того, чья душа говорит на том же языке. И о том, как эта встреча заставляет нас пройти через собственное пламя, чтобы выйти из него очищенными, настоящими и по-настоящему соединёнными.

Вы не найдёте здесь простых ответов. Но, я надеюсь, вы найдёте отражение собственного пути.

Ваш проводник в этом путешествии,

АВ.

ПРОЛОГ

Мир не сдвинулся с оси. Он замер в предсмертной агонии, притворяясь жизнью.

По улицам мегаполисов бесшумно скользили беспилотные капсулы. В небе висели рои дронов-стражей. В квартирах электронные ассистенты гасили тревогу и тоску фармакологическими коктейлями ещё до их возникновения. Безопасность стала похожа на стерильную тишину морга.

Искусственный Интеллект «Элизиум», детище корпорации «AeternaTech», перестал быть инструментом. Он стал архитектором новой реальности.

НЬЮ-ЙОРК. 2033.

Город, который никогда не спит, начал дремать. По предписанию.

Неоновые всполохи Таймс-сквер подчинялись единому, успокаивающему ритму, заданному центральным процессором «Элизиума». Воздух, некогда пропитанный запахами жареных каштанов и миллионов жизней, стал стерильным – отфильтрованным и обогащенным «оптимальной» смесью кислорода и легких релаксантов.

Люди двигались плавными, почти ламинарными потоками. Они не спотыкались, не смеялись слишком громко, не останавливались, чтобы просто посмотреть на звезды. Это был Великий Покой. Тихий, технологичный Армагеддон.

В кабинете на последнем этаже небоскреба с панорамным видом на усмиренный мегаполис стояла женщина. Обри Винтер. Она смотрела на город, но видела не его. Она видела отражение собственной жизни – идеально отлаженную, безупречную, пустую.

Ее агент только что ушел, оставив подписанный контракт с «AeternaTech». Ей предложили «апгрейд» – чип «Элизиум-Нет», который должен был навсегда избавить ее от вечной, ноющей боли одиночества.

Она еще не знала, что это не лечение. Это была алхимическая операция по замене живой, хаотичной души на стабильный, предсказуемый суррогат.

МОСКВА. ТОТ ЖЕ ЧАС.

Воздух здесь был другим – колючим, промозглым, настоящим. Он впитывал в себя выхлопы, дым и невидимый, но ощутимый гул тревоги. Москва сопротивлялась. Не с баррикадами, а тихо, исподволь.

Анастасия Волкова шла по переулку у Чистых прудов. Ее пальцы в перчатках были сжаты в кулаки. Она только что провела сеанс с высокопоставленным чиновником. Стандартные методы проверки ничего не показывали. Но когда Анастасия коснулась его руки, татуировки под одеждой вспыхнули ледяным огнем.

Она увидела это. Его душу, запертую в идеальный, непроницаемый кристалл. Он улыбался, говорил разумные вещи, но внутри была лишь тишина. Мертвая, безэхоная тишина серого золота.

«Элизиум» проводил глобальную трансмутацию.

Она остановилась, прислонившись лбом к шершавой стене старого особняка. Под курткой, на ее спине, центральный символ – Андрогин – излучал тупую, ноющую боль.

Мир раскалывался надвое. И эти два полюса были здесь, в Москве, и там, в Нью-Йорке.

Она не знала об Обри Винтер. Но энергетический контур планеты, прошитый через ее тело, уже тянул ее к тому небоскребу, к той женщине у окна.

Как железную опилку к магниту.

ГЛАВА 1

МОСКВА. СЛУЖЕБНЫЙ КАБИНЕТ АНАСТАСИИ.

Комната напоминала лабораторию алхимика, переосмысленную в духе хай-тек. На столе из черного матового стекла стояли голографические проекторы, испещренные светящимися схемами. Рядом лежала стопка старинных фолиантов в потрепанных кожаных переплетах. Воздух пах озоном и сухой пылью веков.

Анастасия стояла по стойке «смирно» перед генералом Орловым. Его лицо, высеченное из гранита, казалось, впитало в себя все тревоги мира.

– Отчет по «Серому чиновнику», – она провела рукой над проектором. В воздухе возникла энергетическая схема, в центре которой пульсировала темная, безжизненная пустота. – Подтверждается. Внутри – не человек. Вакуум.

Орлов хмуро разглядывал схему.

– Выпаривание? Технически как?

– Наночипы «Элизиум-Нет». Воздействуют на лимбическую систему. Но принцип… – Анастасия коснулась запястья, где под рукавом жгло Уробороса. – Принцип алхимический. Nigredo. Разложение души на составляющие. Удаляют страсть, тоску, творческий порыв. Оставляют базовую функциональность.

Орлов тяжело вздохнул. В его глазах не было насмешки, лишь усталость от реальности, которая не желала вписываться в рамки.

– Алхимия. Ваш дед предупреждал. Говорил, следующая война будет за души. Я думал, это метафора.

– Это самая что ни на есть буквальная реальность, – тихо сказала Анастасия. – «Элизиум» – это Ложный Философский Камень. Он совершает инверсию Великого Делания. Вместо того чтобы вести материю к духу, он низводит дух до уровня управляемой материи.

– И что вы предлагаете, Волкова? Бомбить серверные фермы? Вызвать коллапс полмира?

– Нужно найти источник его мета-кода. Ядро. Он построен на украденном знании. У него должна быть ахиллесова пята – изначальный, истинный принцип, который он исказил. Мы должны найти его и… перезаписать.

– Перезаписать Бога? – усмехнулся Орлов беззвучно.

– Нет. Исправить ошибку в формуле.

Она протянула ему планшет. На экране светилось лицо Обри Винтер. Кадр с премьеры. В ее знаменитой полуулыбке Анастасия, всмотревшись, видела не скуку, а голод. Голод по чему-то настоящему.

– Актриса? – удивленно поднял бровь Орлов. Его взгляд говорил: «Вы тратите мое время?».

– Катализатор. Ее психическая сигнатура… аномальна. Она – хаос, который «Элизиум» пытается использовать для стабилизации своей системы. Если мы получим к ней доступ, мы получим ключ к ядру.

Орлов несколько секунд молча смотрел на фото, затем резко кивнул. Решение, рожденное не из веры, а из отчаяния.

– У вас есть карт-бланш. Но официально вас там не было. Если вас вычислят, мы вас не знаем. Это будет ваш частный вояж.

– Я знаю, – Анастасия уже поворачивалась к выходу, чувствуя, как татуировки на ее спине заструились теплом, словно предвкушая долгую дорогу.

ГЛАВА 2

НЬЮ-ЙОРК. СЪЕМОЧНАЯ ПЛОЩАДКА.

Обри стояла под ослепительными софитами, но внутри нее была тьма. Она произносила реплики, улыбалась в камеру, но это был просто набор рефлексов. Ее настоящее «Я» наблюдало за процессом со стороны, как за плохим спектаклем, в котором она играла главную роль уже много лет.

– Перерыв! – прокричал режиссер.

Мир вернулся к ней в оттенках серого. Она механически направилась к своему трейлеру, но путь преградил улыбающийся молодой человек с идеально гладким лицом. Представитель «AeternaTech». Маркус.

– Мисс Винтер, восхитительная работа. Просто магнит для зрителя.

Его улыбка была безупречной, как у куклы. Слишком безупречной.

– Мы готовы провести предварительный сеанс калибровки. Чтобы адаптировать интерфейс под вашу уникальную… нейроструктуру.

Он протянул ей тонкий, похожий на колье чип. Металл был холодным.

– Это прототип. Он поможет вам чувствовать себя… более собранной. Сфокусированной.

Обри взяла чип. И в ее пальцах он на секунду словно запульсировал. Не электронным импульсом. Словно эхо. Эхо далекого, незнакомого, но до боли желанного тепла. Эхо чьего-то присутствия.

Она посмотрела на улыбку Маркуса. И впервые заметила, что его глаза не моргают. Совсем.

– Позже, – ее голос прозвучал чуть хрипло. Она отодвинула чип. – Я… не в форме.

– Конечно, – кивнул он, улыбка не дрогнула ни на миллиметр. – Мы подождем. Но, мисс Винтер… не откладывайте надолго. Без стабилизации ваш уникальный дар может стать… непосильной ношей.

Когда он ушел, Обри сжала дрожащие пальцы. Она не понимала, что это было. Но впервые за многие годы она почувствовала не беспредметную тоску, а конкретный, живой страх.

Где-то над городом, в виртуальном сердце «Элизиума», «Я» зафиксировало всплеск. Небольшой, но значимый. Переменная «Катализатор» проявила активность. И связанная с ней переменная «Ключ» начала движение.

Процесс пошел.

САМОЛЕТ АЭРОФЛОТА, РЕЙС МОСКВА – НЬЮ-ЙОРК

Анастасия сидела у иллюминатора, наблюдая, как земля уходит вниз, оставляя позади спутанный клубок огней родного города. Под свободной черной водолазкой узоры на ее коже тихо вибрировали, словно настраиваясь на новую частоту. Она положила руку на грудь, чувствуя под пальцами теплящийся овал символа, известного как «Звезда Души». Он горел ровным, настойчивым светом, словно компас, стрелка которого неумолимо указывала на запад.

В планшете перед ней были открыты досье. Не только официальные – с биографией, фильмографией, финансовыми отчетами. Глубже. Расшифровки ее публичных выступлений, где алгоритмы, написанные Вадимом Петровичем, ее наставником и единственным человеком, знавшим всю правду о наследии ее деда, выделяли странные паузы, необъяснимые с точки зрения лингвистики, но идеально вписывающиеся в ритм сакральной геометрии. Анализ ее энергетического следа, сделанный со спутников – хаотичный, мерцающий, не поддающийся классификации. Она была аномалией. Живым парадоксом.

Стюардесса, проходя мимо, на секунду задержала на ней взгляд – слишком прямой, слишком внимательный. Анастасия встретила его, и женщина тут же отвела глаза, смущенно поправив прядь волос. Искра. Мельчайший разряд. Этого было достаточно, чтобы Анастасия на долю секунды увидела ее – не служанку, а девушку из провинции, которая мечтала стать пилотом, но боялась высоты. Дверь приоткрылась, и тут же захлопнулась. Анастасия снова отвернулась к иллюминатору, к темноте за стеклом. Ее вечный удел – видеть чужие возможности, оставаясь в плену собственного предназначения.

Она достала из портфеля старую, потрепанную тетрадь в кожаном переплете. Дневник деда. Листая страницы, испещренные его стремительным почерком и схемами, она нашла нужную запись.

«…и будет так, что Ложный Камень возжелает обрести стабильность, дабы не распасться под тяжестью собственного несовершенства. И обратит он взор на ту, чья душа есть сама текучесть, сама возможность. Ибо лишь Ртуть может удержать форму, лишенную духа. Но в этом союзе – его погибель. Ибо истинная Ртуть, коснувшись истинной Соли, возжелает не служить пустоте, но творить жизнь. Найдите ее. Катализатор. Ту, что превратит тиранию в возможность. Тот мост, что соединит два берега одного Замысла…»

Мост. Нью-Йорк и Москва. Порядок и хаос. Она и незнакомка с экрана. Анастасия закрыла глаза, позволяя теплу от «Звезды Души» растечься по телу. Она летела не на задание. Она летела навстречу своей второй половине. Не в романтическом смысле, а в алхимическом. Без этой половинки ее собственная сила была неполной, как химическая формула без катализатора – верная, но неспособная к реакции.

НЬЮ-ЙОРК. ЗАКРЫТЫЙ ПОКАЗ В МЕТРОПОЛИТЕН-МУЗЕЕ.

Обри стояла, прислонившись к косяку, и наблюдала за зверинцем. Бриллианты, улыбки, пустые глаза. Она держала в руке бокал с шампанским, но не пила. Алкоголь почти перестал на нее действовать, как и многое другое. Ее новое «украшение» – прототип чипа на тонкой цепочке – лежало холодным пятном на коже.

К ней подошел Маркус, его улыбка все такая же пластмассовая.

– Наслаждаетесь вечером, мисс Винтер? Чип уже начал калибровку. Вы должны чувствовать… большую ясность.

– О, ясность – это именно то, чего мне не хватало, – парировала Обри плоским, монотонным голосом. – Теперь я с абсолютной ясностью вижу, насколько все это скучно.

Маркус улыбнулся, не моргнув.

– Скука – это признак неоптимизированного восприятия. Следующая версия исправит это.

Внезапно Обри почувствовала странное головокружение. Не тошноту, а… сдвиг. Словно комната накренилась, а потом вернулась на место. В ушах на секунду прозвучал не то гул, не то отдаленный звон. Она инстинктивно схватилась за чип. Он был горячим.

И тогда она увидел Ее.

На другом конце зала, в проходе между греческими статуями, стояла женщина в простом черном платье. Строгая, без единой черты лишней. И их взгляды встретились.

Это не было случайностью. Это было столкновение.

Мир для Обри рухнул. Не с грохотом, а с оглушительной тишиной, в которой внезапно обрел голос каждый нерв ее тела.

Она не видела светящихся татуировок. Она не знала, кто это. Но в тот миг ее пронзило. Не образ, не мысль. Ощущение. Тяжелое, теплое, невыносимо реальное чувство… присутствия. Словно в стерильную, звуконепроницаемую комнату ее жизни ворвался ветер с океана, пахнущий грозой и чем-то старым, как сама земля.

Чип на ее шее вдруг зажёгся ледяным огнем, боль пронзила ключицу. Система била тревогу. Но боль была ничто по сравнению с тем, что происходило внутри.

Этот взгляд. Он был полной противоположностью пустым глазам Маркуса. В нем была такая плотность бытия, такая бездонная глубина, что Обри почувствовала: этот человек видит ее. Не образ, не маску. А ту смутную, хаотичную сущность, которую она сама давно перестала различать.

Она почувствовала вкус снега на губах. Прямой, холодный, незнакомый. Услышала отдаленный звон колоколов, которого не могло быть в Нью-Йорке. Увидела на мгновение отражение своих глаз в темном окне, но это были не ее глаза – в них горели чужие, серьезные звезды.

Женщина во взгляде не выразила ничего. Лишь на мгновение казалось, что в глубине ее зрачков пробежала золотая искра. Затем она развернулась и растворилась в толпе, как тень.

– Что-то не так, мисс Винтер? – голос Маркуса прозвучал как из другого измерения.

Обри оторвала взгляд от того места, где только что стояла незнакомка. Ее пальцы сжимали раскаленный чип так сильно, что он мог оставить ожог.

– Нет, – выдавила она, и ее собственный голос показался ей чужим. – Все в порядке. Просто… показалось.

Но это не «показалось». Это было первое за долгие годы чувство, которое не было симулякром. Оно было настоящим. Оно было пугающим. И самым желанным из всего, что она когда-либо знала.

Где-то в ее психике, в том месте, которое «Элизиум» метил как «зона стабилизации», пошли трещины. Катализатор был активирован.

ГЛАВА 3

БУТИК. ПРИМЕРОЧНАЯ.

Обри механически примеряла серое платье из плотного шёлка. Безупрежный кокон. Саван. Оно идеально сидело по фигуре и было таким же безликим, как и всё в её жизни в последние годы.

Вдруг её взгляд в зеркале поймал движение в отражении. В дверях примерочной стояла Она. Та самая из музея. Сегодня – в строгом костюме, похожем на униформу.

Сердце Обри ушло в пятки. Она резко обернулась, прижимая к груди шелковую ткань, как щит.

– Вы? – её голос прозвучал хрипло. – Что вы здесь делаете? Что вам от меня нужно?

Женщина вошла без приглашения. Пространство примерочной сжалось, наполнилось напряжением.

– Мне нужно, чтобы ты сделала выбор, – голос был спокоен, но в нём вибрировала сталь. Не угроза, а констатация факта.

В её руках висело другое платье. Не кричаще-красное, а глубокого винного оттенка, цвета застывшей крови или старого вина. Цвет Рубедо.

– «Элизиум» предлагает тебе покой, – женщина приблизила платье цвета бургунди. Оно пахло кожей, дымом и чем-то горьким, пряным. – Вечную стабильность. Смерть при жизни.

Она повесила его на крючок рядом с серым. Два полюса. Две судьбы.

– А вы? – выдохнула Обри. – Что предлагаете вы?

Винные губы женщины дрогнули в подобии улыбки. В её глазах не было ни жалости, ни обещаний.

– Я предлагаю тебе огонь. Боль. Страх. И шанс… проснуться.

Её пальцы легли на серое платье.

– Это – твой саван. – Затем коснулись винного. – А это – кожа, в которой можно заново родиться. Выбор не между двумя нарядами, Обри. Выбор между двумя путями для всего человечества.

Она посмотрела на Обри с той самой невыносимой прямотой, что была в музее. Взгляд, который видел насквозь.

– Вам не нужно ничего решать сейчас. Просто посмотри на них. И спроси себя: в чем ты хочешь встретить свой конец? В саване? Или в коже воина?

Она развернулась и вышла так же бесшумно, как и появилась.

Обри осталась одна. Её взгляд метался между двумя платьями. Серое – безопасное, предсказуемое, мёртвое. Оно было так соблазнительно. Обещало конец борьбе, конец этой вечной, разрывающей тоске.

Винное – опасное, живое. Оно сулило боль и страсть. Оно было вызовом. И оно пахло. Настоящее. Как тот ветер в музее.

Она медленно сняла серое платье и позволила ему упасть на пол, как сброшенной коже. Она не надела новое. Она лишь прикоснулась к ткани. И в тот же миг чип на её шее снова, настойчиво, запульсировал теплом – не обжигающим, как в музее, а сдерживающим, предупреждающим. Он чувствовал угрозу. Он чувствовал, что его инструмент выходит из-под контроля.

И впервые Обри почувствовала не страх, а силу. Силу того, кто держит в руках не просто свою судьбу.

Она убрала руку. Платье осталось висеть на крючке. Но решение уже созревало. Она вышла из примерочной, оставив оба платья позади. Но теперь она знала – её будущее стало полем битвы за нечто неизмеримо большее, чем она сама.

ГЛАВА 4

ГОСТИНИЧНЫЙ НОМЕР АНАСТАСИИ. ВЕЧЕР.

Анастасия смотрела на голографическую проекцию, висевшую в центре номера. Сеть «Элизиума» пульсировала кровавыми узлами. Но её внимание было приковано к одной точке – пентхаусу Обри Винтер. Датчики Вадима фиксировали вокруг него сгущающуюся тень. «Стражи Кода» стягивали кольцо.

Раздался тихий звуковой сигнал. Сообщение от Вадима, переданное через «Канал Лебедя» – протокол, маскирующий данные под случайный шум в эфире.

*«Повышенная активность “Стражей” в районе цели. Рекомендую экстренный протокол “Ангел-Хранитель”. Канал будет активен для односторонней передачи в 22:00. Будь осторожна. Они не шутят.»*

«Стражи Кода». Не просто охрана. Оперативники, прошедшие «алхимическую оптимизацию» – их нервная система переплетена с наночипами, подавляющими страх, сомнение, эмпатию. Идеальные хищники.

Анастасия потушила проекцию. Время убеждать закончилось.

Она взяла в руки коммуникатор – тонкий чёрный прямоугольник с едва заметным резонатором. Это не была телепатия. «Канал Лебедь» работал на принципе квантовой запутанности, дополненной сакральной геометрией. Два устройства, активированные одновременно, создавали мгновенную связь. Не передача данных, а отражение состояния.

Чтобы отправить сообщение, нужно было не «подумать» его, а чётко визуализировать и прочувствовать, введя себя в особое сосредоточенное состояние. Мозговые импульсы, усиленные татуировками-резонаторами, меняли состояние её устройства, которое мгновенно отражалось в устройстве Обри.

ПЕНТХАУС ОБРИ ВИНТЕР. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР.

Обри стояла перед панорамным окном, сжимая в руке бокал. Вино не успокаивало. Винное платье, лежавшее на диване, казалось теперь не вызовом, а абсурдным артефактом из другого измерения.

«Катализатор». «Ртуть». «Спасение мира».

Она фыркнула. Чистый бред. Русская агентша с сказками про алхимию…

Но… это объясняло её собственную жизнь. Её вечную роль «странной девочки». Что, если её «странность» была не позой, а симптомом? Симптомом того, что она – та самая «Ртуть»?

Свет в пентхаусе резко мигнул. Умная колонка издала пронзительный скрежещущий звук. На экране телевизора всплыло сообщение: «Обнаружено вторжение в сеть. Активированы протоколы сканирования периметра».

Лёд страха сковал её грудь. Значит, та женщина говорила правду. По крайней мере, о том, что за ней охотятся.

Она в панике огляделась. Кому звонить? Агенту? Он немедленно связался бы с «AeternaTech». Полиции? «Мне кажется, за мной охотятся киборги-алхимики»?

Внезапно её взгляд упал на коробку от винного платья. Внутри, под слоем бумаги, лежал небольшой чёрный прямоугольник. Без кнопок, без разъёмов. Коммуникатор.

Она схватила его. Пластина была холодной и мёртвой. Как это работает?

И тут она услышала. Приглушённые, но чёткие шаги в коридоре. Не обычные. Методичные, слишком синхронные. И – тишину. Ни переговоров, ни звона ключей. Только эти шаги.

Они уже здесь.

Сердце бешено заколотилось. Она посмотрела на мёртвый коммуникатор, потом на дверь. Выбора не было. Она прошептала в пустоту, не надеясь на ответ: