Берег двух океанов

– Тогда будем считать, что я писатель, который придерживается этой текущей действительности!

– Вам, Анна Степановна, с такими вопросами не ко мне! Вам к Григорию Алексеевичу надо!

– Забавно так выходит, Дмитрий Егорович…

– В самом деле?

– Да! Сегодня утром я уже была у Григория Алексеевича, и он направил меня к вам!

– Ко мне значит… – Морозов над чем-то задумался, посмотрев в сторону.

– Ну, пожалуйста! – Анна Степановна глянула на него глазами, полными надежды.

– Я сказал нет, значит нет! Мои решения не обсуждаются! – после этих категоричных слов Морозов встал из-за стола и направился к выходу, оставив Анну Степановну, глаза которой остались прикованы к его удаляющейся фигуре. Его решительное «нет» вызвало в её душе поток неопределённых мыслей и эмоций.

Глава 5

«Неведомый мир»

Начальник управления геологического поселения, Георгиев Григорий Алексеевич, сидел в своём просторном кабинете, наполненном атмосферой авторитетности. Огромное окно, за которым открывался вид на живописные скалистые образования и бескрайнюю просторную землю, пропускало достаточно света, чтобы освещать кабинет.

Обязанностей у Григория Алексеевича было немного по сравнению с самими геологами. Его роль заключалась в том, чтобы убедиться и убедить своё начальство, что всё идёт по плану, а ресурсы используются эффективно.

Внезапно, дверь была резко распахнута, и в кабинет ворвался Морозов, не выражая своей возмутительности. Григорий Алексеевич, увидев его, заметно начал ёрзать на месте, будто немного боясь его. Взгляды их встретились, и в тот миг начальник почувствовал себя немного настороженным.

– Здравствуй, Дмитрий Егорович! – со снисходительностью проговорил Григорий Алексеевич.

– Здравствуй, Григорий Алексеевич!

– У тебя что-то случилось?

– Да вот узнать хотел, почему решение столь важного вопроса, связанного с Романовой, вы возложили на мои плечи?

– Ну как почему? Ты главный геолог своей разведывательной партии, а Анна Степановна, прибывшая к нам по распоряжению Литфонда СССР, желает отправиться с тобой в экспедицию!

– Вы же знаете, что после того случая, я не ответственен за принятие таких решений! – между ними нависла нагнетающая тишина, – а если с Романовой что-то случится, и вы захотите меня подставить, то я вас уничтожу! – угрожающим голосом произнёс Морозов. Его глаза испускали ярость и решимость, которые никого и никогда не оставляли равнодушными. Над его суровой фигурой витала аура непоколебимости и безжалостности, словно он был готов на всё ради своей защиты. Он был готов не только дать отпор, но и уничтожить любое препятствие, которое встанет у него на пути.

Стрелки часов показывали примерно семь часов вечера, когда дикие просторы Чукотки начала оковывать темнота с тяжёлыми грозными тучами. Над землёй витали чёрные облака, словно дремучий туман, готовый поглотить всё вокруг. Непроглядная тьма медленно погружала природу во тьму.

Анна Степановна стояла на открытой веранде, укутанная в тёплую куртку, которая не спасала её от ледяного ветра, приносимого со стороны моря. Вдаль, за скалистыми холмами, тянулись безбрежные просторы Чукотки.

К ней тут же подошёл Морозов и, ничего не сказав, тоже устремил свой взгляд на суровую природу. Его глаза, пылающие так же, как и огонь в его сердце, отражали безграничное восхищение перед этим беспощадным миром. За все годы он привык к суровости Чукотки и всегда ощущал её магическую притягательность, словно обнимающую его сердце ледяными руками.

Вдали шумело море. Волны, словно гигантские замерзшие волки, бились о скалы, оставляя брызги, превращающиеся в мелкие алмазы на вечной мёрзлой земле. Воздух был пропитан солью и свежестью, словно переносившими невидимые крылатые послания самой природы.

– Дмитрий Егорович, – вдруг заговорила Анна Степановна, в глубокой задумчивости глянув на молчаливое лицо Морозова, – вы боитесь брать ответственность, да?

– Анна Степановна, – проговорил Морозов, даже не глянув на неё, – я главный геолог разведывательной партии, состоящей из 26 человек. За каждую эту душу я несу ответственность. 15 человек из них – это юные мальчишки, которым кажется, что всё вокруг них – это романтика! И за каждую эту жизнь в ответе лично я! И вы ещё спрашиваете, боюсь ли я ответственности?

– Тогда я запуталась ещё больше! – Морозов, недолго помолчав, глянул на Анну Степановну и вновь устремил свой взгляд куда-то вдаль.

– Пять лет назад, – начал нехотя говорить Морозов, – к нам приезжал сюда журналист из Москвы! Хороший журналист! – с этими словами он глянул на Анну Степановну, – он уговорил меня взять его в экспедицию, и я согласился! Наш путь проходил в основном по скалистой местности! В один момент прибывший гость потерял равновесие и упал. Ему повезло. Повезло, что не ударился головой об булыжники, но он сломал рёбра. Дикая и невыносимая боль сковала его бездвижное тело. На тот момент мы отошли на 370 километров от посёлка. Погода с каждым днём ухудшалась. Это было начало зимы. Вокруг нас пустошь и тундра, а позади несколько дней пути. И мною было принято решение отправить двух своих геологов на лыжах обратно в посёлок. Тогда выпало много осадков снега, и лыжи – единственный на тот момент вариант быстро добраться обратно. Я вдвойне рисковал. Помимо журналиста могли погибнуть и мои люди, а если бы что-то случилось, то меня бы отдали под суд. Но ребята за два дня преодолели этот путь и оставалось только дождаться вертолёта, направленного к нам из города! – молчание пленило душу Анны Степановы, перед глазами которой тут же возникла данная картина этой истории, – с тех пор я категорически отношусь к тому, чтобы в экспедиции присутствовал кто-то лишний и слабо подготовленный.

– Ну, хотите я напишу расписку, где будет указано, что за свою жизнь несу ответственность только я?

– А вы упрямее, чем я думал! – с улыбкой на лице произнёс Морозов. Эти слова приятно удивили Анну Степановну. Всё время Анна считала, что её характер достаточно гибкий, способный приспосабливаться к различным обстоятельствам, но Морозов, видимо, видел в ней больше настойчивости, чем она сама.

И они, вдруг подняв головы, увидели, как с неба большими хлопьями начал лететь снег. Белые кристаллы падали на землю, покрывая её своим лёгким покрывалом.

– Невероятно! – прошептала Анна Степановна, не отрывая глаз от белых хлопьев, которые падали на её волосы и плечи. Казалось бы, это был обычный снег, но снег в конце августа – вот, что чудо.

– Вот такое лето в наших краях! – рассмеялся Морозов, – а на юге сейчас около двадцати градусов тепла! – тут Дмитрий Егорович медленно повернулся, обернув взгляд на северо-восток. В его глазах промелькнул немой удивлённый взгляд, когда он заметил надвигающийся циклон, – Пойдёмте! Начинает холодать! – с глубоким вздохом проговорил Морозов, а Анна Степановна, кинув в ответ, направилась сразу же за ним.

Из личных заметок Романовой А.С

«Морозов – это противоречивая фигура. С одной стороны, он руководитель, весьма строгий руководитель, у которого есть свои железные принципы. А с другой стороны, это человек с глубокими эмоциями и тонкой душевностью, которые порой скрыты за высокими стандартами и требованиями к себе и окружающим.

Познакомившись с «полярным волком», я сразу почувствовала его силу и собранность. Его взгляд, проницательный и строгий, выдаёт уверенность в своих действиях.

Однако, как мне могло показаться, помимо этой стороны Морозова, существует и его более уязвимая и глубокая природа. В своём сердце он совсем не такой холодный, как его фамилия может подразумевать.

Противоречия в Морозове делают его интересным и загадочным. В его личности сочетаются строгость и непредсказуемость, рациональность и эмоциональность, сдержанность и пылкость. Он является примером противоположностей, воплощением конфликта внутренних миров»

Уже утром, когда на небе покачивались серые и тяжёлые облака, Анна Степановна, не торопясь, вставала из-под своего пледа, чувствуя, как прохладный воздух проникает в комнату сквозь щели в окнах. Но прежде чем она успела полностью надеть на себя свой тёплый халат, в её уютное убежище со своей привычной уверенностью вошёл Морозов. Он оглядел Анну Степановну, видя её растерянность и неопределённость.

– Как это понимать? – произнесла Анна Степановна с лёгким возмущением, но её голос всё равно издавал замешательство.

– И вам доброго утра, Анна Степановна! – Морозов неизменно улыбнулся, оставаясь, как и всегда совершенно невозмутимым, – через час мы встречаемся с вами в штабе геологического центра!

– Зачем? – с забавным непониманием спросила она.

– Значит, вы уже не желаете отправиться со мной в экспедицию? Хорошо! – Морозов направился к выходу, но Анна Степановна остановила его. Она сделала шаг вперёд и схватила его за рукав.

– Нет, это не так! – прошептала она, не в силах встретиться с его глазами. Морозов с улыбкой на лице остановился. Приятно было видеть её такой беспокоящейся и одновременно настойчивой, – я никогда не отказываюсь от своих слов!

– Хорошо! Я вас понял!

– Ну, время собраться и привести себя в порядок у меня хотя бы есть?

– Ваш час уже пошёл!

Из личных заметок Романовой А.С.

«Перед самым выходом из посёлка Дмитрий Егорович познакомил меня с Никольским Мироном Матвеевичем. Он являлся лучшим старателем в его разведывательной партии, а быть может и лучшим из всех геологических групп, которые находились в поселении. Процесс вымывания золотых частиц – дело весьма трудоёмкое. Это искусство требует особого мастерства, терпения и тонкого чувства прекрасного. Так вот Мирон Матвеевич относился к тем старателям, которые отдавали своему делу всю душу. Никольский показался мне спокойным и очень рассудительным человеком. Вот уже долгое время Мирон Матвеевич работает вместе с Морозовым, а точнее под его руководством. Каждый приказ Морозова, каждая его просьба – всё это было для Никольского больше, чем просто обязанностью или протокольной формальностью. Это было проникнуто глубоким уважением и безграничной преданностью. Морозов был человеком, власть которого воспринималась не как грубая сила, а как средство воплощения высших идеалов и принципов, которыми он жил».

Морозов и Анна Степановна выдвинулись на север от посёлка Валькумей. Теперь им предстояло преодолеть 200 километров, чтобы достигнуть разведывательной партии, где сейчас шахтёры вели активные работы по добыче олова.

В этой глуши, где царила гробовая тишина, «полярному волку» предстояло провести Анну Степановну через безжалостные просторы. Дикие пейзажи впитывали все звуки, окутывая их миром спокойствия и покоя.

Первой их остановкой стало подножие горы Певек. Вокруг не было ничего кроме дикой природы, возвышающейся горы и первых появившихся звёзд на небе. Чувствовалось, что человек здесь является всего лишь незначительной частицей этого невероятного мира, где ледяные просторы таят в себе тайны и загадки. Ветер шёл с севера и нёс на своих крыльях свежесть и звуки далёких просторов.

К тому моменту температура опустилась ровно до 0 градусов Цельсия. Морозов развёл костёр, который выделял небольшую частичку тепла в суровой заброшенной тундре. После, он заботливо укутал Анну Степановну в свой полушубок, который надёжно защищал от холода. В его глазах зажглось ласковое и заботливое сияние. Анна Степановна благодарно улыбнулась ему, ощущая бережное прикосновение морозного ветра по своим волосам.

Сам Морозов занял своё место возле костра, молча всматриваясь в бесконечную темноту. Ветер обдувал его тело и задумчивое лицо, но несмотря на это, он сидел неподвижно, словно сливаясь с окружающей природой. На нём был одет тёплый свитер и штаны, спасающие от холода, но казалось, что Морозов уже привык к этим неизменным холодам. И хотя он был обычным человеком, его душа уже давно стала частью самой тундры и холода, которая долгие годы окружала его.

– Почему вы ходите всегда один? – вдруг спросила Анна Степановна у него, надеясь услышать ответ. Морозов улыбнулся и склонил голову, как будто задумываясь. В его глазах промелькнули воспоминания о далёком прошлом.

– Вы знаете… – начал он, – ответ на этот вопрос далеко не прост. Экспедиции – это, пожалуй, то, ради чего я живу. Но, порой, одиночество становится моим верным спутником, – Морозов взглянул вдаль, – ведь, только ощущая себя непосредственно перед лицом природы и мира, только осознавая свою уязвимость, я нахожу в себе силы и находчивости, чтобы преодолеть любые трудности! Я ещё помню свой самый первый пеший поход по горам Таймыра, – продолжил он с улыбкой на лице, – одиночество делало каждую мою экспедицию уникальной, дающей мне возможность познать не только мир вокруг, но и самого себя, – Дмитрий Егорович замолчал, словно продолжая строить свои мысли в голове. Затем он снова повернулся к Анне Степановне, в его глазах светились искры восторга, – я всегда придерживаюсь одного правила: настоящее приключение – внутри нас. Там, где ощущения и эмоции преодолевают границы одиночества и превращают странствия в незабываемые воспоминания, – Анна Степановна растроганно улыбнулась. Она поняла, что каждое путешествие Морозова было для него стремлением познать себя. В этом мире он был героем своего собственного романа.

– Но почему именно Чукотка стала пристанищем для вас? – опять задала она вопрос. Морозов несколько секунд наблюдал за Анной Степановной. Её глаза, умные и искрящиеся, пронзали его, словно они могли прочесть каждую его мысль. Её любопытство было заразительным.

– Чукотка… – проговорил Морозов с заметным уважением, – Чукотка – это невероятная стихия, которая окутывает с первого момента, когда ступаешь на её территорию. Она охватывает и уже не отпускает! Но нужно запомнить лишь самое главное! В этих местах суровая реальность ощущается в каждом взгляде! Это тундра – жестокая и беспощадная, она не прощает ошибок и требует постоянной бдительности. В основном безжизненная и дикая, она создаёт условия для выживания только самым выносливым. Здесь нет места для слабых!

Из личных заметок Романовой А.С.

«Суровая реальность в каждом взгляде – эти слова Морозова как никогда засели в моей душе. И действительно, ничтожность человеческого существования хорошо ощущается здесь, посреди безлюдной тундры. В этих местах время словно застыло, и всё, что остаётся – это борьба за выживание.

Здесь не место для слабых духом. Здесь, среди ледяных ветров и замёрзших сердец, правит жестокий закон, согласно которому выживает только сильнейший. И всё же, я верю, что в этих неприветливых просторах можно найти искорку надежды, проникнуться истинным смыслом самого существования.

Мы долго сидели с «полярным волком» около костра, погружаясь в это царство мерзлоты и одиночества.

Глаза Морозова, полные опыта и мудрости, проникали во все тайны ночи. Он знал, что долгие месяцы холода и мрака неизбежно наступят после недолгого тепла и света солнца. Эти дни приходят и уходят, словно одна неразрывная нить, вечно повторяющаяся и неизменная. И Морозов, как страж этой вечной смены, стоял на своём посту и продолжал молча смотреть в ночное «пекло», в надежде, что кто-то услышит его немые слова и поймёт их истинное значение».

Глава 6

«Голос природы»

Наступил следующий день. Первые лучи солнца едва пробивались сквозь большие щели в непроницаемом слое облачности. В это время, уже с рассветом, Морозов и Анна Степановна были готовы отправиться дальше. В этот раз их путь лежал далеко от подножия горы, где они провели эту длинную и холодную ночь. Взглянув на карту и заполнив свой рюкзак, Морозов взял курс в сторону ручья Ближний, до которого нужно было преодолеть ещё несколько километров пути.

– Это хорошо, что вы губы ярко накрасили, Анна Степановна! – с шуткой проговорил Морозов. Непривычно было видеть на морозных просторах такую яркость и яркость этого цвета перемешивалась с этой серостью в яркой палитре. Морозов заметил, что Анна Степановна с сомнением посмотрела на него.

– Почему? – спросила она, словно вдруг усомнившись в своём выборе. В её словах было что-то размытое, будто бы она пыталась понять не сколько его шутку, а сколько саму себя в этой обстановке.

– Ну как, это же ведь самое главное в тундре! – засмеялся он. Губы Морозова почувствовали морозную холодность впервые разговаривая о чём-то таком простом и мимолётном.

Анна Степановна тут же глянула на боевой ППШ, который Морозов всегда носил перед собой. И Морозов, заметив её любопытный взгляд, подтянул к себе оружие и с улыбкой посмотрел на Анну Степановну.

– Эти места очень дикие! – проговорил он, не дождавшись от неё вопроса, – и животные здесь тоже есть! – Анна Степановна не могла оторвать глаз от ствола пистолета-пулемёта. Полированная поверхность блестела, словно создавая чувство силы и защищённости.

День их пешего пути прошёл очень быстро. Окружающая природа пролетала мимо, словно быстрые картинки перед глазами.

Морозов, несмотря на интенсивность движения, оставался спокоен и сосредоточен. Каждая его мысль была направлена на достижение цели – завершить этот путь.

Анна Степановна, в отличие от Морозова, чувствовала сильную усталость. Её ноги были тяжелы, а дыхание стало более частым и поверхностным. Она с трудом удерживалась на ногах, но несмотря на это всё, она не подавала перед Морозовым виду. Её лицо оставалось спокойным и выражало решимость.

Их путь проходил без остановок и без разговоров. Вокруг них расстилалась удивительная красота природы: туманные вершины гор, бескрайние луга, свежий воздух и запахи дикой флоры.

Солнце начало клониться к закату, оставляя за собой слабый, но очаровательный свет. Для Анны Степановны прошла лишь неделя, проведённая на Чукотке, но каждый пасмурный день подчёркивал особенность этого места. Здесь солнечный свет был редким даром, что делало его поистине ценным. И сегодня был особый день – день, когда лучи солнца медленно прикоснулись к земле. Небо окрасилось оттенками пурпурного и оранжевого, а воздух наполнился ароматом свежести.

Морозов сбросил свой рюкзак и оружие на землю, уставленную грубыми камнями. Окинув взглядом бескрайние просторы перед ним, он пришёл к решению взять передышку.

– Остановимся здесь! – решительно и командным голосом проговорил он, – вам нужно отдохнуть!

– Нет, мне не нужен отдых, я ещё готова идти! – Морозов с улыбкой посмотрел на Анну Степановну.

– Мне нравится ваше упрямство, но в данном случае отдых необходим!

– Ладно! – с тяжестью вздохнула она, – да, я устала! – Морозов, услышав её признание, улыбнулся, – но это не значит, что я не могу идти дальше!

– В этом ничего нет ужасного! Усталость неизбежна! Она пронизывает кости и притупляет рассудок, заставляет тело издавать тревожные сигналы. Усталость – не приговор, а лишь временное состояние, поэтому я настаиваю на отдыхе! – Анна Степановна оглянулась по сторонам, поймав потоки холодного ветра, – слышите этот шум? – почти что шёпотом спросил у неё Морозов. Она прислушалась, но только свойственная этим местам тишина пронзила её. Что же тогда слышал «полярный волк»?

– Нет! – без сомнений ответила она.

– Ручей шумит! – с заметным наслаждением ответил он, – завтра утром мы будем уже там.

– Но как вы смогли это услышать? – Морозов улыбнулся ей в ответ, словно знал что-то, чего она не могла даже представить.

– За годы жизни и странствия по тундре и бескрайним просторам, у геологов рождается необычное чувство! Чувство слышать тишину, в которой прячется самая настоящая жизнь. Только нужно уметь правильно слушать, чтобы услышать этот голос природы.

Из личных заметок Романовой А.С.

«Слышать голос природы – Морозов не перестаёт удивлять меня. Быть настолько чутким к окружающему миру – это нечто особенное. Я впервые видела человека, который умел слышать «мелодии» природы и голоса истории.

И всё же, я ни на минуту не пожалела, что настояла на этой экспедиции. Первой экспедиции в моей жизни.

Морозов вёл меня своими тропами, которые не просто знал наизусть, они прочно сидели в его памяти. Каждый шаг, каждая поворотная точка – он проходил это множество раз, пересекая горные перевалы.

Мы преодолевали расстояния, и каждый новый пейзаж открывал удивительные виды. Горные вершины и пропасти, спускающиеся вниз, создавали особенную картину, манящую своей красотой. Ветер ласкал лицо и словно дыхание природы наполнял тоской и благоговением».

Ещё не успел рассвет осветить тундру, тихую и красивую, как Морозов с Анной Степановной уже оказались около ручья. Солнечные лучи плавно проникали сквозь пушистые облака, обрамляя ландшафт своим золотистым сиянием.

Вода в ручье, прозрачная как слеза, расплескивалась о камни, создавая нежный, мелодичный звук. Это был звук природы, наполняющий сердце теплотой и спокойствием. Морозов смотрел на искристые брызги, поднимающиеся вверх и возвращающиеся обратно в ладони ручья. Пахло свежестью и дыханием нового дня. Всё вокруг казалось настолько неподвижным, словно время остановилось в этом месте. Но в тоже время каждая пушинка, подхваченная ветром, была свидетелем жизни, продолжающейся в природе.

Но вдруг Морозов, отшвырнув в сторону свои ботинки, с неподдельной решимостью на лице шагнул в студёную воду ручья. Прикосновение к ледяной прохладе пронзило его кожу, вызвав приятную дрожь. Медленно, с чуть затуманенными глазами, Морозов опустил свою руку в ледяную струю, раскачивая её туда и сюда, словно воссоздавая в этом одном движении весь бесконечный поток времени. И вот, в ответ на его непоколебимость, нежная россыпь оказалась в его руке.

Морозов, покинув холодные потоки ручья, подошёл к Анне Степановне, показав ей ту самую россыпь, которая была в его руке. Анна Степановна с изумлением и некоторым непониманием посмотрела на него, но последние решительные действия Морозова, оживили в ней интерес. Морозов показал ей небольшие, но прекрасно проблескивающие частички, которые как неоновые огоньки сверкали в его ладони.

– Это олово! – совсем тихо произнёс он, довольно улыбнувшись, – уже к вечеру мы прибудем к шахтёрам.

Глава 7

«Философия и звёзды…»

Солнце ещё не успело опуститься к закату, как Морозов с Анной Степановной достигли шахтёров, которые каждый день, несмотря на погодные условия, вели работы по добыче олова. Вблизи реки Куулькэи-Вальвенвеем, что впадала в Чаунскую губу, были сосредоточены несколько шурфов шахт.

Шурфы шахт были разбросаны по берегу реки, давая возможность горнякам работать в удобных местах. Каждый шурф был надёжно закреплён и защищён от непредвиденных обвалов.

В закатный час, когда земля стонала от усталости и силы засыпающего солнца, вокруг слышались оживлённые голоса и крики шахтёров. Могучие голоса, проникающие в каждую складку замёрзшей тундры, наполняли её опустевшие просторы, будто вдохнув в них жизнь.

По простирающимся пейзажам, будто прокатываясь по забытой симфонии, несутся переливы разных оттенков звуков. Шаги шахтёров, отпечатываясь на твёрдой земле, создавали монументальную симфонию работников, стремящихся проникнуть в самые недра земли.

Из личных заметок Романовой А.С.

«Сегодня я впервые за несколько дней буду спать не полулёжа на холодной земле, а в небольшой, но достаточно уютной палатке, которую мне выделили шахтёры.

А ещё здесь, среди тундры и тишины, невероятное звёздное небо, словно огромное пёстрое покрывало простирается над землёй.

Я сидела около палатки и смотрела на звёзды, когда ко мне подсел один из шахтёров. С добрыми, застенчивыми глазами, он улыбнулся и посмотрел тоже на звёзды. В тишине ночи, под звёздным небом, мы находились в мире собственных мыслей, каждый со своими секретами и надеждами.

Это был Климов Степан Артёмович – один из шахтёров, который работал под руководством Морозова. Климов в шахте был живым воплощением мастерства и любви к своему делу. Его безобидные глаза были исполнены огня».

– Звёзды… – с мечтательностью проговорил Климов, – что они скрывают? – Анна Степановна перевела свой взгляд на Климова. В его глазах она увидела нежность и некую искру, которая вспыхивала, когда он, верно, смотрел на что-то особенное.

– Хотелось бы верить, что они хранят в себе ответы на наши самые глубокие вопросы, – ответила Анна, голос её звучал тихо, но чётко.

– Я помню, как мы узнали о первом полёте человека в космос! – Климов расплылся в улыбке, – мы всегда с собой берём в «поля» небольшой радиоприёмник, в основном он всегда молчит или же мы слышим лишь надоедливые потрескивания, словно отголоски дальней цивилизации! В тот день радиоприёмник тоже шумел, создавая фоновый гул! Однако, в какой-то момент это беспокойство прекратилось и показалось, что сквозь этот шум слышны всё отчётливее голоса, нежно пробирающиеся сквозь статичный эфир! А там: «Внимание! Говорит Москва! Первый полёт человека в космос! Наш советский лётчик, Юрий Гагарин в космосе!» Услышав эти слова, мы начали бегать, словно дети, чьи сердца наполнились чистым восторгом и неподдельной радостью.