- -
- 100%
- +
Пролог: Шепот Пяти Стихий
Эпиграф
«И восстанет Разрушитель, дитя хаоса, в чьих жилах текут реки всех пяти миров. В ее руках – гибель и рождение. Для Альфы, познавшего ее душу, она станет или величайшей силой, или последней погибелью. И хрупкий мир рассыплется в прах у их ног».
Туман над Болотами Склепов был не просто водой, взвешенной в воздухе. Он был древним, густым, пропитанным шепотами мертвых и страхом живых. Старая Морванна пробиралась сквозь него, ее посох с глухим стуком увязал в вязкой почве. Ее хижина, пахнущая сушеными травами и плесенью, была единственным островком света в этом царстве тленья и забвения.
Она была хранительницей. Хранительницей знаний, которые мир предпочел бы забыть.
Внутри, при свете огарка, пламя которого неестественно замирало, не колышась, она развернула лощеный черный камень – Глаз Бездны. Артефакт, в котором сплетались нити возможных будущих.
Ее пальцы, иссохшие и жилистые, провели по холодной поверхности. Камень ожил, заструился тенями. Она искала ответ. Искала ее.
Призрачные образы проносились в глубине: война, когти и клыки, рвущие плоть; вспышки магии, выжигающие все живое; гордый Альфа с глазами полными ярости и боли, стоящий над телом павшего брата.
«Слишком поздно, старая дура, – прошипел внутренний голос. – Ты и так ждала слишком долго».
Она сконцентрировалась, вкладывая в камень остатки своей силы. Ей нужна была примета. Знак.
И камень ответил.
Пять вспышек, слившихся воедино. Яростный вихрь, в котором кружились языки пламени, клубящиеся копья земли, водовороты, острые как бритва ледяные осколки, и тишина, звенящая громче любого грома. А в центре этого хаоса – смутный силуэт. Девушка. Ее глаза на мгновение вспыхнули, каждый – разным цветом: изумрудным, багровым, сапфировым, янтарным, бездонно – черным, цветом пустоты.
– Пентагра, – выдохнула Морванна, и сердце ее сжалось от леденящего ужаса и… надежды. – Она жива.
Но следом за видением пришла тень. Темнота, что пожирала сам свет вокруг девы. И в этой тьме угадывалось нечто иное. Огромное, могучее, с горящими голодными глазами. Зверь и мужчина в одном лице. Его тень накрыла ее, поглотила, но не уничтожила – а слилась с ней, создав нечто новое, чудовищное и прекрасное.
Судьба. Истинная Пара. Союз, которого боялись оба мира.
– Нет… – простонала старуха. – Не ему. Только не Альфе Ночной Гривы. Он сожжет ее. Или она его…
Внезапно пламя свечи погасло, словно его задули невидимые уста. В хижине воцарилась абсолютная, давящая тишина. Даже болотные цикады замолкли.
Морванна замерла, вцепившись в посох. Она чувствовала их. Чужие. Охотники.
Снаружи донесся мягкий шорох – не ноги, а скорее когтя, ступающего по влажной земле. Потом еще один. Их окружали.
Они шли за знанием. За пророчеством. За девой, что еще не знала, кто она.
Дверь хижины с грохотом распахнулась, не выдержав удара. В проеме, заливаемом лунным светом, вырисовывались высокие фигуры в темных плащах. Их лица скрывали капюшоны, но от них веяло холодом и смертью. Не маги. Не оборотни. Нечто третье, древнее.
– Где она? – голос прозвучал как скрежет камня по камню, безжизненный и неумолимый.
Морванна выпрямилась во весь свой невысокий рост. В ее руке вспыхнул крошечный огонек – последняя искра ее силы.
– Вы опоздали, – прохрипела она, и ее губы тронула горькая улыбка. – Семя уже посеяно. И жатва будет страшной.
Первый из теней шагнул вперед. Старуха не увидела удара. Лишь внезапную, обжигающую холодность в груди. Она посмотрела вниз и увидела рукоять кинжала, чернее самой ночи.
Она не чувствовала боли. Только пустоту.
Глаз Бездны выпал из ее ослабевших пальцев и покатился по грязному полу, но его не подобрали. Тень наступила на него сапогом, и камень треснул с сухим, окончательным звуком.
Последнее, что увидела Морванна, прежде чем тьма поглотила ее, – это отражение в осколке камня. Отражение пяти разноцветных вспышек, что продолжали танцевать, уже ни от кого не зависящие.
Охота началась.
Дождь стучал по ставням старой хижины, заглушая тревожный стук ее сердца. Элира чувствовала запах крови еще до того, как услышала сдавленный стон у своей двери.
Не маг, не оборотень – просто целительница. Просто травница, – судорожно напомнила она себе, забирая со стола пучок сушеного тысячелистника. Ее пальцы привычным жестом коснулись холодного серебряного амулета на шее – подавителя, скрывающего истинный вихрь ее сил за спокойной маской стихии Земли.
Но когда она распахнула дверь, вся ее осторожность обратилась в прах. На пороге, истекая багровой лужей на порог, лежал мужчина. Сквозь разорванную одежду проступали ужасные раны, обожженные по краям магией и серебром. Оборотень. И не простой воин. Даже полумертвый, от него исходила аура дикой, неукротимой власти, которая заставляла воздух вибрировать. Альфа.
Инстинкт кричал заткнуть дверь, бежать, спрятаться. Его люди могли быть рядом. Или те, кто его так искромсал. Но ее руки, движимые чем-то глубже, чем разум, уже потянулись к нему. Сердце бешено колотилось, пока она с трудом втаскивала его тяжелое, безжизненное тело внутрь, волоча по грубому полу к очагу.
Она бросила в огонь еще сухих поленьев, и свет залил его лицо. Строгое, даже в беспамятстве. С густыми темными бровями, резко очерченным ртом и щекой, иссеченной старым шрамом. Он был… опасным. Таким опасным, что мурашки побежали по ее коже.
– Дура, – прошептала она себе, уже раскидывая инструменты и травы. – Безумная дура.
Но она была целительницей. И это перевешивало.
Ее пальцы сами потянулись к самой страшной ране на его груди. Серебряная пыль и темная магия пульсировали в ней, как гниющее жало. Обычных трав здесь было мало.
Только Землю. Только Землю, – молилась она, закрывая глаза.
Но ее сила, всегда рвущаяся на свободу, уже проснулась. Она чувствовала, как Вода в кувшине за стеной отзывается на ее страх, закипая мелкими пузырьками. Воздух в хижине закрутился в беспокойном вихре. Огонь в очаге взметнулся выше.
С проклятием она рванула с шеи амулет-подавитель. Нет смысла было скрываться теперь. Нужно было действовать.
Она положила руки на его раскаленную кожу. Сначала – шепот Воды. Чистой, ледяной, смывающей скверну. Из раны выполз черный дым, зашипев под невидимым потоком. Мужчина застонал, его тело напряглось в агонии.
Потом – тончайшая нить Огня. Раскаленная до бела, точечная. Она выжигала остатки яда, прижигала сосуды. Пахло паленым мясом и пеплом. Элира чувствовала, как ее собственная энергия утекает в него, как в бездонный колодец.
И наконец – глухой, мощный гул Земли. Она призвала силу корней и камня, силу роста и заживления. Травы в ее сумке истлели в пыль, отдавая ей свою жизненную силу, которую она направляла в него. Плоть на его груди начала стягиваться, медленно, мучительно, оставляя свежий, розовый шрам.
Она работала на автопилоте, сливаясь с потоками сил, почти теряя себя в этом хаосе стихий. И только когда самый страшный порез начал затягиваться, она осознала, что сделала. Использовала не одну, а три стихии разом. Здесь, на нейтральной территории, где любой всплеск магии был как факел в ночи.
Внезапно ее запястье сжала раскаленная докрасна железная хватка. Она вскрикнула от боли и страха.
Его глаза были открыты. Глаза волка. Ярко-голубые, полные такой первобытной ярости и боли, что у нее перехватило дыхание. Но под этой яростью, в самой глубине, вспыхнула искра чего-то другого. Шока. Узнавания. Немого, всепоглощающего голода.
– Ведьма, – просипел он, и его голос был низким рычанием, обещающим расплату. Пальцы сжались так, что кости ее хрустнули.
И в тот же миг по ее жилам ударил ответный электрический разряд. Тело предательски потянулось к нему, к этому дикому, опасному зверю. Ее кожа горела под его пальцами, а в низу живота закрутился горячий, плотный клубок желания. Древнего. Необъяснимого.
Нет, – умоляла она себя, пытаясь вырваться. Только не это. Только не с ним.
Но было уже поздно. Невидимая нить между ними натянулась и завибрировала, наполняя хижину невысказанным напряжением. Связь была установлена.
Он тоже почувствовал это. Его глаза расширились от шока и чистейшей, неприкрытой ненависти. Он отшатнулся, как от ожога, отпустив ее запястье, но не отрывая взгляда.
– Что ты сделала со мной, колдунья? – его рычание стало тише, но от этого лишь опаснее.
– Я спасла тебя, – выдохнула она, потирая онемевшую руку. Сердце бешено колотилось, и она не знала, от страха или от этой… этой связи.
Внезапно его голова резко повернулась к двери. Уши словно бы навострились, хотя в человеческом облике они выглядели обычными.
– Они здесь, – прошипел он, пытаясь подняться, и лицо его исказилось от боли. – Твои друзья?
– У меня нет друзей, – резко парировала Лира, тоже прислушиваясь.
Снаружи, заглушая дождь, донесся мягкий скрежет стали о ножны. И тихий, насмешливый голос, обращенный к кому-то за пределами хижины:
– Проверьте периметр. Хозяин хочет, чтобы ни одна душа не ушла отсюда. Особенно та, что пахнет волком и… дикой магией.
Охотники нашли их. И теперь они были в ловушке. Вместе.
Голос за дверью прозвучал как похоронный звон. Ледяная волна страха прокатилась по спине Лиры. Они пришли. Те, кто охотился на нее. Или на него? Неважно. Теперь они пришли за ними обоими.
Кайл уже пытался встать, опираясь на локоть. Его лицо побелело от боли, но глаза горели холодным, ясным пламенем. Зверь в нем уже проснулся, почуял угрозу, и теперь даже смертельные раны отступали перед инстинктом выживания.
– Твои? – снова прошипел он, и в его взгляде читалось обвинение.
– Я сказала, нет! – отрезала она, резко поднимаясь. Ее ум, еще секунду назад парализованный шоком от установившейся связи, заработал с бешеной скоростью. Они нашли нас по всплеску магии. Моей магии. Я их сама сюда позвала.
Стыд и ярость на себя смешались со страхом. Она метнулась к окну, отодвинула тяжелую занавеску на сантиметр. Снаружи, в стелющемся тумане, мелькали темные фигуры. Трое. Возможно, больше. Плащи, скрывающие доспехи. Холодное, отточенное оружие.
– Их как минимум трое, – тихо сообщила она, отпуская занавеску.
– Четверо, – поправил он, прислушиваясь к чему-то, что было не слышно ее уху. – Один остался с лошадьми на опушке. – Он попытался встать на ноги, схватился за спинку грубого деревянного стола, чтобы не упасть. Мускулы на его руках напряглись, как тросы. – Твое исцеление… сколько сил мне вернуло?
– Достаточно, чтобы истечь кровью заново, если ты не сядешь! – прошипела она в ответ, подбегая к нему. Ее собственная ненависть – к нему, к ситуации, к себе – закипала внутри. – Они не простые наемники. Я чувствую их ауру. Это… пустота.
Он посмотрел на нее с новым, оценивающим взглядом. Ненависть никуда не делась, но к ней добавилась тень уважения к ее чутью.
– Ассасины Тени, – хрипло выдохнул он. – Дорого я им обошелся. Или ты. – Его взгляд скользнул по ее амулету, лежавшему на полу. – Три стихии разом… это громко, ведьма. Очень громко.
В дверь постучали. Три вежливых, насмешливых удара.
– Хозяйка? – тот же голос, что и раньше, прозвучал уже прямо за дверью. – Откройте, по доброй воле. Не заставляйте нас портить ваш скромный кров.
Лира замерла, глядя на Кайла. Ее разум лихорадочно искал выходы. Бежать? Но его не утащить, а бросить… связь между ними болезненно сжалась в груди, как будто ее пытались разорвать пополам. Она даже не могла толком дышать от этой боли.
Кайл, казалось, чувствовал то же самое. Его лицо исказилось от ярости и этого нового, навязанного ощущения. Он ненавидел ее за эту слабость. Ненавидел себя за то, что нуждается в ней.
– Отвлекай, – тихо приказал он, его голос внезапно стал низким и властным, голосом Альфы, привыкшего командовать. Его глаза указали на оставшуюся на столе миску с водой. – Я куплю нам время.
Она не спорила. Не было времени. Она кивнула, сердце колотясь где-то в горле.
– Сейчас, сейчас, иду! – крикнула она, делая свой голос дрожащим и испуганным. Она двинулась к двери, медленно, чтобы дать ему время.
Кайл оттолкнулся от стола. По его лицу пробежала судорога боли, но он заставил себя выпрямиться во весь свой внушительный рост. Он зашел в тень, в угол, где глубокие тени от камина сливались в непроглядную черноту. Он не был готов к бою, но он был готов к убийству.
Лира взялась за щеколду дрожащей, как ей надеялось, рукой.
– Кто там? – позвала она, отодвигая засов.
– Добрые путники, хозяйка. Заблудились в тумане, – послышался сладкий, ядовитый голос.
Дверь распахнулась.
На пороге стоял человек в темно-сером плаще. Его лицо было обычным, ничем не примечательным, кроме глаз – абсолютно плоских, безжизненных, как у мертвой рыбы. За его спиной виднелись еще двое.
– Мы ищем… – он начал, его взгляд скользнул по ней, оценивающе и пренебрежительно, и тут же проник в хижину, выискивая добычу.
И застыл на свежем шраме на груди Кайла, который тот даже не пытался скрыть.
– Волчонка нашли, – без эмоций констатировал убийца, и его рука молниеносно рванулась к мечу.
Но Лира была быстрее.
Она не стала шептать заклинания. Она взмахнула рукой.
Миска с водой на столе взорвалась. Вода не просто плеснула – она среагировала на ее ярость и страх, превратившись в десяток острых, как бритва, ледяных осколков, которые со свистом вонзились в лицо и грудь наемника.
Он вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, и отшатнулся.
Это было все, что было нужно Кайлу.
Из теней он двинулся не как раненый человек, а как разъяренный хищник. Его движение было смутным пятном, рывком, полным чистой, необузданной силы. Он не стал бить – он вцепился в ближайшего убийцу, того, что стоял чуть позади, и с оглушительным хрустом обрушил его голову о косяк двери.
Третий ассасин отскакивал, выкрикивая что-то на непонятном языке, его руки заплетались в сложные жесты. Воздух запах озона.
Лира почувствовала, как сгущается темная магия. Он готовил заклятье.
Нет.
Мысль была ясной и четкой. Нет.
Она не думала. Она толкнула.
Не его. А сам воздух вокруг него. Стихия, невидимая и вездесущая, среагировала на ее приказ. Воздух сжался в невидимый кулак и ударил со всей силы.
Заклинатель с хрипом полетел назад, через поляну, в темноту леса. Послышался глухой удар о дерево и треск ломающихся веток.
На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Кайла, прислонившегося к дверному косяку, и прерывистыми всхлипами первого наемника, пытающегося вытащить ледяные осколки из лица.
Кайл смотрел на нее. Его голубые глаза, еще секунду назад полные ярости зверя, теперь были широко раскрыты от чистого, немого изумления. Он видел, как она управляла Водой. Видел, как она управляла Воздухом. Без слов, без жестов. Просто силой воли.
Он видел Пентагру.
– Четвертый… – хрипло выдохнул он, внезапно вспомнив. – У лошадей…
Но было уже поздно. Из тумана, бесшумно, как призрак, возникла четвертая фигура. Лук в руках был уже натянут. Стрела с широким наконечником, предназначенным не для быстрого убийства, а для жестокого, медленного ранения, была направлена прямо в грудь Кайла.
Лира вскрикнула. Не думая, только чувствуя – дикий, всепоглощающий страх потери. Она рванулась вперед, чтобы закрыть его собой.
И мир взорвался в пламени.
Это не было ее сознательное решение. Это была чистая, нефильтрованная эмоция. Страх за свою Истинную Пару.
Огонь вырвался из нее волной, сокрушительной, ослепляющей. Он не горел, он пожирал. Он поглотил стрелу на лету, обратил в пепел лук и сжег плащ наемника, прежде чем тот успел издать звук. Воздух затрещал от жара.
Вспышка длилась миг. Когда свет погас, на месте четвертого ассасина стоял обугленный силуэт, который медленно, почти величественно, рухнул на землю.
Тишина.
Пахло горелым мясом, пеплом и страхом.
Лира стояла, дрожа всем телом, ее ладони были обращены вперед. От них поднимался легкий дымок. Она чувствовала пульсацию всех пяти стихий в своей крови, диких, непокорных, опьяненных внезапным высвобождением.
Она медленно обернулась, чтобы посмотреть на Кайла.
Он смотрел на нее. Не с ненавистью. Не со страхом. С чем-то гораздо более глубоким и пугающим. С признанием. С пониманием того, что теперь связано с ним навеки.
Его взгляд упал на ее руки, на дымящиеся кончики пальцев, потом на ее лицо.
– Кто ты? – его голос был тихим, хриплым от напряжения, но в нем уже не было злости. Был только шок.
Лира не успела ответить. С дальнего конца поляны, из леса, донесся протяжный, зловещий вой. Ему тут же ответили другие, ближе и яростнее.
Кайл насторожился, его голова поднялась.
– Мои, – коротко сказал он, и в его глазах мелькнуло облегчение, быстро сменившееся новой тревогой. – Но теперь они почуяли тебя.
Он посмотрел на нее, на пепел, что был когда-то человеком, на двух других убийц, одного – бездыханного, второго – стонавшего у ее ног.
– И нам придется очень быстро решить, что я с тобой сделаю, ведьма, – закончил он, и его взгляд стал тяжелым, неумолимым, взглядом Альфы, вершащего суд.
Вой оборотней был не просто звуком. Он был вибрацией, впивающейся в кости, первобытным зовом, от которого кровь стыла в жилах. Он приближался, обрастая новыми голосами, сливаясь в единый хор ярости и угрозы.
Лира стояла, все еще дрожа от адреналина и остаточной мощи, что пульсировала в ее кончиках пальцев. Пахло пеплом, смертью и ее собственным страхом. Она посмотрела на Кайла. Взгляд Альфы был тяжелым, непроницаемым. В нем не было благодарности. Была холодная оценка, расчет и та самая ужасающая связь, что сжимала ее горло.
– Спрячь это, – его голос прозвучал резко, приказом, нарушив оцепенение. Он кивнул на ее руки, все еще слабо дымящиеся. – Сейчас же.
Она судорожно опустила руки, сжала кулаки, пытаясь втянуть обратно буйство стихий. Это было похоже на попытку загнать ураган в бутылку. Сила рвалась наружу, подпитываемая страхом и его близостью.
Из тумана, как призраки, темные фигуры. Сначала одна – огромный серый волк с желтыми, горящими глазами. Он замер на опушке, оскалив клыки в их сторону, низкий рык заструился по воздуху. Потом еще двое, уже в человеческом облике, но движущиеся с хищной грацией. Их одежда была походной, потрепанной, на них были видны следы недавнего боя – подтеки крови, разорванные рукава.
Они увидели ее первой. Искаженные ненавистью лица, руки, мгновенно сжимающие рукояти оружия.
– Ведьма! – проревел один из них, коренастый мужчина с щетиной и шрамом через глаз. Он ринулся вперед, игнорируя раны, с секирой наготове.
Лира отпрянула, готовясь снова выпустить пламя, но Кайл двинулся быстрее.
Он не закричал. Он издал звук – низкий, гортанный рык, полный такой абсолютной, неоспоримой власти, что у Лиры перехватило дыхание, а у нападающего оборотня ноги сами по себе замерли на месте.
– СТОЯТЬ! – прогремел голос Кайла. Он не просто говорил. Он властвовал. Он выпрямился во весь свой рост, игнорируя боль, и его аура Альфы обрушилась на поляну, тяжелая и неумолимая. – Это мой приказ.
Коренастый оборотень замер, секира все еще в руке, его грудь вздымалась от ярости и непонимания. Его глаза перебегали с Лиры на Кайла, выискивая признак контроля, магии, чего угодно, что объяснило бы эту команду.
В это время к группе присоединились остальные. Всего их было пятеро. Трое в человеческом облике, двое в волчьем. Все – израненные, злые, смотрящие на Лиру с лютой ненавистью.
– Кайл? – прошамкал тот, что был помоложе, с испуганными глазами. Он смотрел на свежий шрам на груди Альфы, на пепелище и трупы. – Что… что здесь произошло? Она… – его взгляд снова уперся в Лиру, – она сделала это с тобой?
– Нет, – ответил Кайл, и его голос был стальным. – Она меня исцелила. Они, – он кивнул на тела ассасинов, – пришли доборать. Она с ними разобралась.
Наступила гробовая тишина. Ненависть в глазах сородичей сменилась на откровенное недоумение и недоверие.
– Исцелила? – выдавил коренастый оборотень, которого, видимо, звали Гарт. – Ведьма? Они только и знают, что разрывать плоть, а не зашивать ее! Это ловушка, Кайл! Она тебя опутала!
Он снова сделал шаг вперед, и на этот раз его поддержал низкий рык серого волка.
Связь в груди Лиры болезненно сжалась. Она чувствовала ярость Кайла, его раздирающий конфликт между долгом и этой новой, отвратительной правдой. Она видела, как его пальцы сжимаются в кулаки.
– Она Пентагра, Гарт, – тихо произнес Кайл, и слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец.
Эффект был мгновенным. Даже волки отпрянули, издав короткие, испуганные взвизги. Гарт побледнел, его глаза вытаращились.
– Разрушитель? – он прошептал с таким ужасом, как будто увидел саму смерть. – Но это же… легенда. Миф!
– Миф, который только что спалил твоего врага дотла, – мрачно парировал Кайл. Он повернулся к Лире, его взгляд был испепеляющим. – Покажи им.
Лира почувствовала, как вся кровь отливает от ее лица. – Нет…
– ПОКАЖИ ИМ! – его рык обрушился на нее, усиленный силой Альфы и их связи, заставляя ее вздрогнуть.
Это была не просьба. Это был приговор. Проверка. Демонстрация власти над тем, что он ненавидел, но был вынужден принять.
Слезы злости выступили у нее на глазах. Ее использовали. Выставляли напоказ, как диковинного зверя. Она ненавидела его в этот момент. Ненавидела эту связь, которая заставляла ее подчиняться.
Но она сделала это.
Она разжала кулак и подняла руку. Она не смотрела на него. Она смотрела на Гарта, на его ненавидящее лицо.
На ее ладони вспыхнуло пламя. Яркое, чистое, послушное. Потом оно погасло, и над кожей заплясали крошечные вихри, поднимая пыль с пола. Потом влага из воздуха сконденсировалась в идеальную, мерцающую сферу воды, над ее пальцами. И наконец, под ее ногами, каменный пол хижины мягко вздыбился, как живой, и снова улегся.
Она не использовала все пять сразу. Не стала. Но и этого было более чем достаточно.
Оборотни замерли в оцепенении. Страх и суеверный ужас читался в их глазах. Даже Гарт отступил на шаг, его секира опустилась.
Кайл наблюдал, его лицо было каменной маской. Но через связь Лира чувствовала его удовлетворение. И его отвращение к этому удовлетворению.
– Теперь вы видите, – произнес он, и его голос снова зазвучал властно и спокойно. – Она под моей защитой. Пока что. – Он сделал паузу, давая словам улечься. – Это приказ вашего Альфы. Любой, кто тронет ее, ответит мне лично. Понятно?
Угрюмое, неохотное кивание. Рык волка стих, сменившись на настороженное ворчание.
Кайл повернулся к Лире. Его взгляд упал на ее амулет, все еще лежавший на полу. Он наклонился, поднял его. Серебро обжигало его пальцы, но он не подавал вида. Он протянул его ей.
– Надень. И собери вещи. Те самые, что нужны для исцеления, – его голос был тихим, но не допускающим возражений. – Ты идешь с нами.
Лира взяла амулет. Холод металла обжег ее кожу.
– У меня есть выбор? – прошептала она, с ненавистью глядя на него.
Его губы тронула едва заметная, безжалостная ухмылка.
– У нас обоих его не было с той минуты, как ты открыла эту дверь. Теперь ты моя проблема, ведьма. И моя собственность. – Он обернулся к своим воинам. – Гарт, обыщи трупы. Узнай, кому они служат. Остальные – на окраине, ждите моего сигнала.
Он снова посмотрел на Лиру, его голубые глаза были холодны, как лед.
– Двигаемся через пять минут. Попробуешь сбежать – я сам найду тебя. И нам обоим от этого будет больно.
Связь в груди сжалась, подтверждая его слова. Она была в ловушке. В ловушке у своего заклятого врага. И своего Истинного Партнера.
Лира стояла, сжимая в руке холодный серебряный амулет. Слова Кайла висели в воздухе, тяжелые и безжалостные. Моя собственность. Жестокая насмешка над тем, что она только что спасла ему жизнь.
Она видела, как его воины расходятся, бросая на нее взгляды, полные ненависти и страха. Гарт, ворча, принялся обыскивать обугленные останки ассасина, морщась от запаха горелого мяса.
Кайл не сводил с нее глаз. Его взгляд был подобен капкану. Он ждал. Ждал, что она наденет ошейник-подавитель добровольно. Ждал ее покорности.
Гнев закипал в ней, горячий и горький. Она была Пентагрой. Она только что сожгла человека дотла и разбросала его приспешников, как щенков. А теперь этот… этот зверь приказывал ей, как служанке.
Она медленно, с вызовом подняла амулет. Их взгляды встретились – ее зеленый, полный ярости, и его ледяной голубой. Она видела, как напряглись его челюсти. Он чувствовал ее гнев через связь. Чувствовал и готовился к борьбе.