- -
- 100%
- +
– Дитка-а!
Мери копается рядом и сопит от удовольствия. Что это она отложила, уселась сверху и теперь делает вид, будто листает другую книгу? Она держит «Алые паруса»? Что может быть интереснее «Алых парусов»? Я не читала эту книжку, хотя и очень бы хотела, мама тщательно проверяет мою библиотеку. Про «Алые паруса» мама сказала:
– Нет необходимости. Слишком вульгарная вещь. У этой девочки мозги совсем не варили, она вместо учёбы в свои четырнадцать лет только и думала, как выскочить замуж. Если б это была моя дочь, я бы ей ноги-руки переломала». Мама всегда говорила «ноги-руки» как одно слово.
Наверное, мама всё правильно делает и уже давно выкройка юбки «годэ» мне гораздо интересней «Алых парусов». Враки всё это, если и правда в моей собственной жизни никаких «парусов» не было и не будет, ни «алых», ни «серо-буро-малиновых», и они мне неинтересны.
– Афродита! Ты что, не слышишь?! – Мери тянет меня за плечо и наклоняет к себе.
– Слышу!
– Смотри, что я нашла!
Ну и что ты «нашла»? Книга в жёстком переплёте. Облезлая, но вроде как ничего. Это уже приятно. Жёсткий переплёт всегда красиво выглядит, если просто поставить на книжную полку. На обложке нарисованы вытянутые голые фигурки с венками на головах, цвета охры с чёрным, огромные вазы. Они, помнится, называются «амфорами». И что в этих голых фигурках хорошего? Они прямо такие странные и совсем не похожи на картины Васнецова.
– Почему ты такая дремучая?! – Мери не может сдержать себя, – причём тут Васнецов?! Эта книга вообще почти запрещённая, точнее не для плоских мозгов.
– Она про мужчин и женщин, что ли? – Ой, мне неинтересно, но внутри щекотно…
– Хуже! – Мери делает таинственное лицо, – в ней вообще всё вместе, она и про мужчин с женщинами, и про Богов с животными, и мужчин с мужчинами, одним словом – про древнюю Элладу, значит, про Грецию. Ты помнишь, что та тётка в паспортном столе сказала? «У нас пятнадцать союзных республик и никаких „греков“ в СССР нет». Если ты не знаешь, то мне папа рассказывал, греков вообще никто не любит, и в 1949 Сталин переселил их, то есть нас, с побережья Чёрного моря в Казахстан в дикие степи. Сама должна понимать – Греция – капиталистическая страна, греков считали «неблагонадёжными» и переселяли далеко-далеко. Какая глупость, да? Можно подумать, Греция собиралась напасть на наш СССР, а мы – предатели Родины. Знаешь, сколько на тех выселках людей погибло?! Так что быть греками – это опасно. Это как быть капиталистом. Так что, книгу эту лишний раз никому и показывать то нельзя, тем более, твоей маме. Это тебе не «Капитал» Карла Маркса.
– Знаю без тебя! – Вру я и не стесняюсь.
– Ну, а если знаешь, чего спрашиваешь?! – Мери переходит на шепот, – мы сейчас, смотри, как поступим: я тебе эту книгу отдам, ты её спрячь и дома никому не показывай, а то от твоей мамы влетит и тебе и мне. Смотри, что написано: «Часто терпит обиды Гера от мужа своего Зевса. Так было, когда Зевс полюбил прекрасную Ио и, чтобы скрыть ее от жены своей Геры, превратил Ио в корову». Что тебе рассказывать, как у Зевса была любовь с коровой, если ты даже не знаешь, кто он? Ладно, почитаешь, потом обсудим. Ещё раз предупреждаю, увидят дома про Зевса и корову, всё, считай, наша дружба закончилась. Пошла я домой, подруга, не пойду я на линейку в шесть часов. У меня сегодня дополнительные занятия по физике, репетитор придёт. Мне эту физику в институт сдавать. Последний год мы в этой школе. Дальше у нас совсем другая жизнь будет. Книгу спрячь, мне дома не нужны проблемы.
– Сказала – спрячу! – Тщательно засовываю видавшую виды книгу за резинку спортивных штанов, и сверху снова опускаю школьное платье, – как она называется, хоть скажи, а то я увидеть не успела, всё «спрячь, да спрячь». В штанах никто не найдёт. Мне надо переодеться, я вспотела как лошадь. Если опять дома воды не будет, я сойду с ума. У вас тоже воду стали отключать?
– У нас пока нет, – Мери задумчиво трёт переносицу, – «Легенды и Мифы Древней Греции» книга называется. Любопытно, кто её на помойку выбросил? Либо кто-то, ну о-о-очень тупой, либо человек чего-то боялся.
Подруга отвернулась, смотрит в сторону. Когда у неё такое лицо, она ещё красивее.
– Как вы вообще справляетесь? У вас дети маленькие, в вашем районе то свет отключают, то воду, – она смотрит на меня с сочувствием, – кошмар дикий вечерами без света сидеть, ни телевизор не включишь, ни книжку не почитаешь.
– Почитаешь, почитаешь, – поправляю я «Легенды», прижатые резинкой спортивных штанов к животу, – у деда фонарик попрошу. Деда всегда мне всё даёт. У него такой китайский есть, очень хороший. Правда, придётся ждать, пока все спать лягут, и главное мелочь уснёт, ведь продадут с потрохами, родителям заложат. Элладка, знаешь, какая? Ей нравится меня закладывать, за это мама хвалит её и говорит, что она в отличие от меня «хороший и честный ребёнок». Ладно, Мерунчик, пока! Завтра встретимся. Я тоже не пойду на линейку, и нам за это ничего не будет потому, что победителей не судят.
– Древняя Эллада – страна мифов и легенд… Земля бесстрашных героев и отважных мореплавателей…
С ума сойти! Я почти на середине книги. Никогда так быстро не читала.
Казалось, весь мир сговорился против меня, все слонялись и слонялись по квартире весь вечер, кроме деды, который разгадывал кроссворд. Даже у соседей в доме напротив горел свет.
Родители с вечера ужинали два раза. Потом есть захотел Александрос, все снова пошли на кухню. Потом Арис долго сидел в туалете. Я видела свет, выбивающий из-под двери. Поэтому, когда Элладка, расчесавшись на ночь, снова расплела свои косы и уселась перед зеркалом в коридоре их переплетать, я, чтоб успокоиться стала представлять себе, как выщипываю ей эти её патлы по одной волосинке, чтоб ей нечего было чесать, и тогда бы она стала ложиться спать вовремя.
Дедын фонарик очень яркий, всё хорошо видно, но от него под одеялом и светло и сильно жарко. Если одеяло убрать, все сразу увидят, что я не сплю, а читаю и совсем не учебник по школьному предмету, а читаю что? Запрещённые сказки, то есть, мифы капиталистического государства Греции. Мама мне этого не простит. Стало быть, лучше я задохнусь, чем будет скандал и книгу у меня эту заберут.
«Кроме титанов, породила могучая Земля трех великанов – циклопов с одним глазом во лбу – и трех громадных, как горы, пятидесятиголовых великанов – сторуких гекатонхейров, названных так, потому что сто рук было у каждого из них. Против их ужасной силы ничто не может устоять, их стихийная сила не знает предела.
Возненавидел Уран своих детей-великанов, в недра богини Земли заключил он их в глубоком мраке и не позволил им выходить на свет. Страдала мать их Земля. Ее давило это страшное бремя, заключенное в ее недрах. Вызвала она детей своих, титанов, и убеждала их восстать против отца Урана, но они боялись поднять руки на отца. Только младший из них, коварный Крон [3*], хитростью низверг своего отца и отнял у него власть.
Богиня Ночь родила в наказание Крону целый сонм ужасных существ: Танатоса – смерть, Эриду – раздор, Апату – обман, Кер – уничтожение, Гипнос – сон с роем мрачных, тяжелых видений, не знающую пощады Немезиду – отмщение за преступления – и многих других. Ужас, раздоры, обман, борьбу и несчастье внесли эти боги в мир, где воцарился на троне своего отца Крон. Крон не был уверен, что власть навсегда останется в его руках. Он боялся, что и против него восстанут дети и обрекут его на ту же участь, на какую обрек он своего отца Урана. Он боялся своих детей. И повелел Крон жене своей Рее приносить ему рождавшихся детей и безжалостно проглатывал их. В ужас приходила Рея, видя судьбу детей своих. Уже пятерых проглотил Крон: Гестию, Деметру, Геру, Аида и Посейдона.
Рея не хотела потерять и последнего своего ребенка. По совету своих родителей, Урана-Неба и Геи-Земли, удалилась она на остров Крит, и там, в глубокой пещере родился у нее младший сын Зевс. В этой пещере Рея скрыла своего сына от жестокого отца, а ему дала проглотить вместо сына длинный камень, завернутый в пеленки. Крон не подозревал, что был обманут своей женой.
А Зевс, тем временем, рос на Крите. Нимфы Адрастея и Идея лелеяли маленького Зевса, они вскормили его молоком божественной козы Амалфеи. Пчелы носили малышу мед со склонов высокой горы Дикты. У входа же в пещеру юные куреты ударяли в щиты мечами всякий раз, когда маленький Зевс плакал, чтобы не услыхал его плача Крон и не постигла бы Зевса участь его братьев и сестер.
Вырос и возмужал прекрасный и могучий бог Зевс. Он восстал против своего отца и заставил его вернуть опять на свет поглощенных им детей. Одного за другим изверг из уст Крон своих детей-богов, прекрасных и светлых. Они начали борьбу с Кроном и титанами за власть над миром.
Ужасна и упорна была эта борьба. Дети Крона утвердились на высоком Олимпе. На их сторону стали и некоторые из титанов, и первыми – титан Океан и дочь его Стикс с детьми Рвением, Мощью и Победой. Опасна была эта борьба для богов-олимпийцев. Могучи и грозны были их противники титаны. Но Зевсу на помощь пришли циклопы. Они выковали ему громы и молнии, их метал Зевс в титанов. Борьба длилась уже десять лет, но победа не склонялась ни в ту, ни в другую сторону. Наконец решился Зевс освободить из недр земли сторуких великанов-гекатонхейров; он призвал их на помощь. Ужасные, громадные, как горы, вышли они из недр земли и ринулись в бой. Они отрывали от гор целые скалы и бросали их в титанов. Сотнями летели скалы навстречу титанам, когда они подступили к Олимпу. Стонала земля, грохот наполнил воздух, все кругом колебалось. Даже Тартар содрогался от этой борьбы.
Зевс метал одну за другой пламенные молнии и оглушительно рокочущие громы. Огонь охватил всю землю, моря кипели, дым и смрад заволокли все густой пеленой.
Наконец могучие титаны дрогнули. Их сила была сломлена, они были побеждены. Олимпийцы сковали их и низвергли в мрачный Тартар, в вековечную тьму. У медных несокрушимых врат Тартара на стражу стали сторукие гекатонхейры, и стерегут они, чтобы не вырвались опять на свободу из Тартара, могучих титанов. Власть титанов в мире миновала…»
С ума сойти… «власть титанов в мире миновала»… Страшная судьба постигла титанов… Надо же, как с ними поступили…
А это что?
– …и кто не чтит златокудрую богиню Афродиту, кто отвергает дары её, кто противится её власти, того немилосердно карает Богиня Любви…»
«Богиня»… что такое «богиня»? Я знаю, что есть церкви, есть Бог, но пионеры и комсомольцы туда не ходят. Даже когда Пасха, вокруг церкви ходят дружинники с красными повязками на руке и всех, кто не старики отлавливают, потом ведут в милицию, в отделение. Ох! Хуже милиции и паспортных столов ничего не бывает! Но это тоже что-то другое. Здесь написано «Богиня Любви» и это всё про греков?!
Ужас какой… Но так невозможно! Надо у кого-нибудь попросить объяснений. Голова кругом пошла. Всё, оказывается, совсем не так, как я думала, а Мерка знала, но молчала. Я сейчас, прямо сейчас разбужу деду, он не будет ругаться. Пусть он мне расскажет как это может быть, а то я… я сейчас заплачу…
Опускаю на пол босые ноги. Т-с-с… лишь бы Элладка не проснулась. Надо тихо, очень тихо.
Иду в коридор на цыпочках, стараюсь не задеть ничего по дороге.
Деда спит совсем в другой комнате, Он спит не в комнате, а на застеклённом балконе. Мы балкон называем «дедыной комнатой». У нас модно «стеклить» балконы, и там хранить консервы, запасные колёса от велосипедов… все соседи застеклили. А у нас на балконе на раскладушке ещё спит деда. Раскладушка скрипучая и старая, но деда её очень любит, заправляет, как в армии, миллиметр в миллиметр одеялко, красиво и аккуратно. У него на стене висит карта Европы и на ней красным карандашом помечена странная территория – кусок Турции, полуостров Крым и дедыной рукой, большими печатными буквами выведено слово «ПОНД».
Что такое «Понд»? Откуда он? Почему Крым – это Понд? Это его второе название? Деда не рассказывал, да и я не спрашивала. Но сейчас срочно надо узнать, что означает слово «Богиня», и что такое «Понд»? Ещё у деды на тумбочке в зелёную бутылку от минеральной воды «Боржоми» вставлен греческий полосатый флаг с крестом. Греческий флаг я видела только у нас. Мой деда никого не боится. У него на стене висит ружьё, правда, оно не заряжено, но всё равно ружьё.
– Папули… папули… деда!
Деда не храпит. Он никогда во сне не храпит и ничего не делает. Мне всегда интересно: спит ли он вообще или у него просто прикрыты глаза, но он всё слышит и подглядывает? И как он спит, если на самом деле только уронишь хоть пушинку, а он уже сидит на кровати в своей клетчатой пижаме с прозрачными пуговицами. Иногда кажется, будто деда, как пограничник на границе, стоит на посту, не моргая и не дыша. Пижама у него всегда пахнет лимоном…
– Что, пулим?! Что – то случилось? – Деда поднимает голову с подушки.
– Нет, ничего не случилось, деда, мне просто спросить…
– Что это? – Он замечает у меня подмышкой книгу и тянет её к себе. Я не отдаю, молча, показываю обложку. Деда тяжело вздыхает, словно ему не хватает воздуха. Он медлит.
– Где взяла? – Тихий шёпот, но я слышу.
– В макулатуре нашла.
– Понятно… и что теперь из всего хочешь спросить?
– Всё хочу… – присаживаюсь к нему на краешек жалобно скрипнувшей раскладушки, – деда, … скажи мне… а Боги – Олимпийцы правда жили? Мы по биологии проходили, что люди произошли от обезьян.
– Конечно, жили! Все жили: и Боги жили, и Геракл – полубог-получеловек, и кентавры жили в лесах, и нимфы в пещерах… Дай сюда книгу… Смотри, что здесь написано: «Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни мира. Все возникло из безграничного Хаоса – весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земля – Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живет и растет на ней. Далеко же под Землей, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар – ужасная бездна, полная вечной тьмы. Из Хаоса, источника жизни, родилась и могучая сила, все оживляющая Любовь – Эрос. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил Вечный Мрак – Эреб и темную Ночь – Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет – Эфир и радостный светлый День – Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день.
Могучая, благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо – Уран, и раскинулось Небо над Землей. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рожденные Землей, и широко разлилось вечно шумящее Море…» А вот, смотри, что дальше написано: «Матерью-Землей рождены Небо, Горы и Море, и нет у них отца. Уран – Небо – воцарился в мире. Он взял себе в жены благодатную Землю. Шесть сыновей и шесть дочерей – могучих, грозных титанов – было у Урана и Геи. Их сын, титан Океан, обтекающий, подобно безбрежной реке, всю землю, и богиня Фетида породили на свет все реки, которые катят свои волны к морю, и морских богинь – океанид. Титан же Гиперион и Тейя дали миру детей: Солнце – Гелиоса, Луну – Селену и румяную Зарю – розовоперстую Эос. От Астрея и Эос произошли все звезды, которые горят на темном ночном небе, и все ветры: бурный северный ветер Борей, восточный Эвр, влажный южный Нот и западный ласковый ветер Зефир, несущий обильные дождем тучи…»
У меня по спине бегут холодные струйки, а руки мокрые и липкие. Страшно и интересно… Хорошо, что деда здесь.
– Деда, а зачем Боги воевали с Титанами?
– За власть над миром, пулим, как всегда. Разве ты не поняла?
– Но ведь можно власть поделить, договориться как то.
– Власть не коржик, на части не делится. Я понял – ты прочла, как сторукие вырывали из Земли скалы и с силой, сотнями, обрушивали их на головы титанов. Стонала Земля, грохот наполнял воздух, все кругом колебалось. Даже Тартар содрогался от этой борьбы. Зевс без устали метал пламенные молнии, моря кипели, дым и смрад заволокли все густой пеленой… Земля, обжигаемая пламенем горящих лесов, ничем не могла помочь своим сыновьям. И побежденные титаны были низринуты Олимпийцами так глубоко в недра земли, что наковальня должна была лететь туда девять дней и девять ночей. Там, в мрачном Тартаре навсегда должны были остаться бессмертные титаны.
– А потом? После исчезновения титанов?
– А потом наступил мир. И Боги стали спускаться на Землю к людям, чтоб обучать их промыслам.
– Ах, деда! – На меня нашло озарение, – Деда, я всё поняла, англичане и Чарльз Дарвин произошли от обезьян, а мы – греки, произошли от Богов – Олимпийцев, да?
Деда беззвучно смеётся, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Я тоже зажимаю себе рот рукой и хрюкаю, как ненормальная, зажмурив от удовольствия глаза.
– Деда, а Титаны исчезли с лица Земли, не оставив даже следа? – Меня спать не гонят, значит можно ещё спрашивать.
– О, нет, тут ты ошиблась. Титаны не могут исчезнуть, они же бессмертны. Та часть земли, в которую была пролита кровь титанов, родила Людей. И была эта земля берегом пресного озера. А что потом с ним произошло и где оно – никто теперь не знает. Знают только, что с тех берегов пришлось этим людям уйти далеко на север. И на золотой колеснице, запряжённой белыми лебедями, сам свету подобный прекрасный Бог Солнца Аполлон прилетал к ним. Но это ещё не всё! Мы же сказали, что первых трёх сыновей Гея – Земля родила сама и звали их Небо, Горы и Море. Но, говорят, будто у Геи было четверо сыновей. Четвёртым был подземный океан, ты знаешь, что все моря и океаны под корой Земли соединяются между собой? – Дед вдруг, спохватившись, тянется к тумбочке, хватает с неё будильник, стучит пальцем по стеклу, – дорогая внучка! Пять утра! В пять утра совсем не время беседовать о потерянном озере. Всё это потом, завтра… Если проснутся папа или мама, ты же знаешь, чем это всё закончится. Беги сейчас же спать, но… постой секундочку, быстренько мне сейчас пообещай вот что: дай мне честное слово, что в центр города не поедешь, пока я не разрешу!
– По-че-му? – Как всё это неожиданно, – почему не поеду? – Я не хочу дедуле перечить, я на самом деле хочу понять, почему именно.
– Не знаю, что вам говорят в школе про перемены в нашей стране… – деда уже шепчет очень быстро и ещё тише.
– Да, мы проходили про горбачёвскую «перестройку», не переживай. Про гласность и всё такое проходили…
– Оставь гласность! – Я вижу по дедыному лицу, он говорит очень серьёзно, – я не про «гласность» спрашиваю, я спрашиваю, что говорят в школе про акции протеста перед Домом Правительства?
– Да ничего не говорят. Нам это неинтересно. А ты про что вообще?
– Перед Домом Правительства устраиваются акции протеста. Я сам видел лозунги «Да здравствует независимая Грузия!», «Требуем демократической многопартийной системы!» Диточка, детка, это очень опасно. Дай мне «честное слово», что ты туда не пойдёшь, пока всё это не прекратится. Я старый, я давно живу на свете и знаю: добром это не закончится, поэтому я тебя прошу…
– Деда! Я… Ах! Мама?
На пороге балкона стоит мама в байковой ночной рубашке. Ну, всё, мне конец.
Одним движением сую «Легенды и Мифы Древней Греции» деду под подушку, тут тусклый свет, может, мама не заметила?
Мама говорит очень громким шёпотом, делая вид, будто старается говорить тихо:
– Что, совсем с ума сошли?! Вы не видите, который час?! Или ваши часы по-другому идут? Что за беседы такие полуночные, я не знаю!?
Деда достаёт из ящика таблетки и суёт их мне в потную ладонь:
– Вот голова у ребёнка болит. Пришла попросить лекарство.
– Пустая голова, от того и болит! – Мама крутит пальцем у своего виска, – Я вижу, у тебя слишком много свободного времени, ни черта не делаешь, не устаёшь и уснуть не можешь. Чтоб сегодня же написала мне сочинение «Творчество Алексея Толстого второй половины двадцатых годов», а я проверю, что ты там понапишешь, и почему твоя голова болела. Всё? Таблетку тебе дали? Пошла отсюда.
Мама, презрительно фыркнув, первая выходит с застеклённого балкона.
– Деда, спокойной ночи, – я выплёвываю таблетку в руку и обнимаю своего дедушку.
– Спокойной ночи, пулим…
У нас в школе переменка. На улице визг счастья. Дети играют, прыгают через скакалку, мальчишки устраивают «куча мала». Я тоже умею через скакалку, но это слишком смешит детей, поэтому я сижу в пионерской комнате под портретом Ильича с героями – пионерами в деревянных рамках и, раскатав по полу красный ситец, пишу на нём широкими плакатными перьями: «Да здравствует 8 Марта!». Обещала завучу, вот теперь и ползаю по полу на коленях, выводя белые буквы на кумаче. Кроме меня здесь шкаф с книгами, стенды с героями Отечественной войны и мой любимый, нарисованный цветными карандашами «ядерный взрыв» около ящика с песком. Над ящиком два треугольных красных ведра и огнетушитель. Я всегда думала: почему вёдра треугольные? Тогда мне Лилия Шалвовна и объяснила, будто у вёдер дно острое, чтоб в случае пожара на землю их не ставили, не ротозейничали, а носили воду и заливали огонь. В центре пионерской комнаты на стене висит Знамя школы из красного бархата, два барабана – один дырявый, и пионерский горн.
– Вот ты где! А я тебя по всей школе ищу.
Мерка пришла! Я всегда рада её видеть.
– А чего так зубной пастой воняет? – Она смешно водит носом влево и вправо.
– Так я ею пишу, вот сказано на тюбике: «Апельсиновая зубная паста». Развожу в воде и пишу.
– Ну, пиши. Я пришла тебе сообщить… Ладно, ты никому не скажешь?
Отрываюсь от срочной работы, удивлённо смотрю прямо Мери в глаза.
– Прости, пошутила. Слушай, ты про «свадьбу» 25 Марта, помнишь вообще? Ну, День Освобождения Греции! Ну? Ну «свадьба»? Ну? Там будут…
– Что «ну»!? Помню, естественно! – Буква «Р» вышла кривая, – что «будут»!? Как ты любишь тянуть резину. Что «будут»? Будут конфеты раздавать?
– При чём тут «раздавать»!? На «свадьбе»… будут… настоящие греки из самой Греции!
Я роняю перо, и оно катится по столу, оставляя пятна зубной пасты на красном ситце.
– Совсем, совсем настоящие?! Прямо из Греции?! Ого! Наверное, похожи на Олимпийских Богов, как античные герои, да? – Какое уж теперь 8 Марта и транспаранты, если греки приезжают?!
– Э-э-э, проснись… те давно умерли. Обычные, простые греки, которые едят в обед макароны, но, возможно, они и красивые, танцоры приедут. С тобой всё ясно… Ты до какой страницы дочитала?!
– При чём тут «страница»!?
– При том, что ещё вчера у тебя с головой всё было нормально. Ладно, дописывай, я пошла, вечером встретимся
– Вечером не могу. Мама сказала, что я должна написать сочинение «Творчество Алексея Толстого второй половины двадцатых годов» и она проверит.
– А-а-а… ну-ну… пиши-пиши. Я бы с удовольствием взглянула на тебя, когда «творчество Алексея Толстого» тебе ну о-о-чень пригодится…
8 Марта все девчонки в классе сидят, затаив дыхание. Все делают вид, будто ничего не происходит, хотя прекрасно видят, как мальчишки шушукаются и друг другу за спиной что-то показывают. Наконец, уроки закончились, и староста класса, быстренько захлопнув дверь за учителем, торжественно произнёс:
– Девчонки! Поздравляем вас с Международным Женским днём и дарим вам ваше изображение!
Он достал из парты коробку от чешских сапог «Цебо» и, медленно переходя от парты к парте, жал девчонкам руку и доставал из этой коробки солонки с перечницами в виде гружённых ослов.
Никто не обиделся! Сперва просто весь класс оцепенел, потом первой засмеялась Мери. Так и перекатывался по классной комнате её звонкий смех, подхваченный ещё двумя десятками девичьих голосов. Мы прыгали на мальчишек, целовали их, благодарили. Одним словом – праздник удался.
Две недели до 25 Марта пролетели незаметно. Мы в классе то и дело вспоминали про ослов, смеялись и снова вспоминали, спорили, кто из девчонок на них меньше похож, кто больше. Вначале пальму первенства хотели вручить мне, но быстро об этом пожалели. И всё же в классе у девчонок праздник уже закончился, теперь они могли ждать только 1 Мая – День Солидарности Трудящихся всего мира, а у нас с Меркой скоро намечалась «свадьба», и на эту «свадьбу», как оказалось, взаправду приглашены самые настоящие греки из самой настоящей Греции. Это очень, очень круто. Только жаль, что об этом никому нельзя рассказать ни в школе, ни соседским девчонкам.
Я не люблю ходить на разные праздники «всей семьёй». Если б можно было, я бы ходила только с дедой. Элладка обязательно должна выклянчить у меня какую-нибудь красивую заколку для волос, которую я уже представляла на себе, и, конечно же, мама вмешается со словами:
– Отдай ребёнку сейчас же! Она – твоя младшая сестра, ты не понимаешь что ли? Ты должна ей во всём уступать. Что такое, я не знаю? Что такое эта заколка, чтоб из-за неё сыр-бор устраивать!
И невозможно маме объяснить, что заколка тут вообще не причём, обидно, что никогда, никогда в жизни мама не заступается за меня.