Была пора: наш праздник молодой
Сиял, шумел и розами венчался,
И с песнями бокалов звон мешался,
И тесною сидели мы толпой.
А.С. Пушкин
К читателям
Лежащая перед вами книга описывает учёбу подростка Лёши в финальных классах обучения (девятом и десятом) самой обычной средней школы времён позднего СССР.
Казалось бы, что в ней может быть уникального? Тем более, что личность главного героя на уникальность не претендует, хотя и весьма своеобразна.
Уникальными являются его похождения.
Ни у одного школьника из всего необъятного СССР не было ничего подобного. Довеском к художественному воспроизведению реальных событий следуют мысленные умозаключения: нестандартные как по форме, так и по логическому обоснованию.
Хотелось бы верить, что книга, наполовину состоящая из описаний внутреннего мира подростка, заинтересует широкий круг читателей, ибо бушующий в этом пресловутом «внутреннем мире» ураган желаний способен самым невероятным образом влиять и на мир внешний, устраняя физические преграды на пути к достижению намеченных целей. И для главного героя уже не существует правил и норм общественного поведения, поскольку они мешают любознательному школьнику познавать жизнь. Он должен шагать дальше, не отвлекаясь на всякие мелочи.
«Что хочу, то и творю» является его лозунгом и путеводной звездой.
В мыслях подростка смешалось всё подряд: наблюдения, рассуждения, логические выводы. Постоянные сомнения, терзающие душу, сопряжены с внутренней сущностью, не принимающей на веру общепринятых понятий. С Лёшиной точки зрения правильность любого из них должна быть тщательно проверена, ибо многие содержат в себе искусно закамуфлированную ложь.
Однако его мысли – это ещё полбеды.
Подробности случившихся событий способны привести нормальных людей в шок. Дикая смесь из антисоциальных выходок и криминала имеет место.
В книге есть и своя «изюминка», выводящая читателей за рамки материалистического взгляда на окружающий мир. Фактология описываемых событий сопровождается тщательным анализом возникновения удивительных причинно-следственных связей, чья сакральная суть до сих пор остаётся неясной.
С точки зрения автора, в жизни творится необъяснимая фигня, формирующая саму жизнь.
Желаю вам удачи!
С уважением, Алексей Корешин.
1 сентября 1979 года
Что может быть прекраснее золотой осени? Её тишины, мягкого тепла, прозрачного воздуха и шелеста первых опавших листьев на чистых тротуарах.
Утро первого сентябрьского дня выдалось тихим и чуть прохладным.
Однако все эти замечательные прелести прощальных поцелуев минувшего лета не вызывали должного отклика в душе новоиспечённого девятиклассника Лёши Корешина. Держа вниз головой букет из трёх гладиолусов, упакованных в прозрачный целлофан, опустив глаза, пряча их от любопытных взглядов, в сопровождении мамы-учительницы он неторопливо приближался к парадному крыльцу своей новой школы № 93.
Будущее, какое оно?
Кто же знает…
Предыстория. Факты и чувства
Жизнь обошлась с Лёшей круто.
Стечение обстоятельств, а также злая воля завуча по воспитательной работе лишили его возможности продолжать учёбу в любимой с детства родной школе № 9.
Изгнание ученика из стен альма-матер произошло стремительно.
Лёша до последнего не верил, что его, недавно с успехом сдавшего экзамены за 8-й класс и имеющего в «Свидетельстве о восьмилетнем образовании» лишь оценки «4» и «5», поведение «уд» и интеллигентных родителей, неведомый ураган сорвёт с насиженного места, унося в неизведанную даль. Однако «неведомый ураган» оказался вполне предсказуем и логически обоснован.
Имея искусственное происхождение, он выметал прочь из школы множество учеников, среди которых были не только нарушители дисциплины, но и вполне лояльные учебному заведению дети, пусть и не хватающие звёзд с неба, но вполне достойные в плане продолжения учёбы.
Описанная ситуация не возникла на пустом месте.
До 1968 года, ураганов, уносящих «вон отсюда» вчерашних восьмиклассников, в природе не наблюдалось, пока директор школы, Зинаида Сергеевна Лурье, по специализации учитель-литератор, не организовала первые экспериментальные классы с углублённым изучением математики (9 «А») и физики (9 «Б»).
В эти «углублённые» классы немедленно набрали отличников и комсомольских активистов из других школ города, фактически украв у них лучших учеников. И всё бы ничего, и всё можно объяснить, ведь прогресс не стоит на месте, являясь необходимым условием развития общества.
Однако, как заметил историк Й. Хейзинга, «прогресс указывает только направление движения, и ему безразлично, что ожидает в конце этого пути – благо или зло».
Любое нововведение считается полезным до тех пор, пока оно не начинает неспешным мельничным жёрновом перемалывать судьбы людей, попавших в его тяжёлые объятия.
Проблема школы № 9 состояла в том, что никому из руководства даже в голову не пришла мысль создать дополнительные учебные места для вновь принятых учащихся, от чего сама собой сложилась необходимость принудительного освобождения образовательного пространства.
А далее всё покатилось перекати-полем по единственно приемлемой схеме: метлу в руки и вперёд – выметать за порог «своих», ради блага «чужих», в погоне за призрачным сиянием ореола элитарности.
В момент появления в школе № 9 параллели специализированных старших классов Лидия Ивановна Баландина – завуч по воспитательной работе, мысленно перекрестилась. Отныне и навсегда она избавлялась от необходимости воспитания «сложных» подростков, ведь, как только у школьника начинали проявляться признаки переходного возраста, выражающиеся в упрямстве, непослушании и свободомыслии, завучу необходимо было лишь дотянуть ребёнка до конца восьмого класса.
Далее следовало исключение из школы в виде жёсткого пинка под зад.
Практика ежегодного формирования-расформирования после восьмого класса позволила исключить из педагогического процесса такое фундаментальное понятие, как «взаимное уважение и товарищество», подчёркнуто-выделенное основателем современной педагогики Антоном Семёновичем Макаренко в качестве опорной точки при взаимодействии учителей и учеников.
К чему вся эта ерунда?
На взгляд завуча 9-й школы города Перми «уважение и товарищество» в отношении подданных её личного царства-государства являлось полным анахронизмом – блажью составителей педагогических учебников. Завуч-воспитатель вдруг поняла всю прелесть процесса ротации, когда она одним росчерком пера могла избавиться от любого воспитанника после окончания им восьмилетки. Избавиться от того, кто косо посмотрел на неё в школьном коридоре, кто осмелился раскрыть рот и высказать свое личное мнение, порой даже не в разговоре с самой Баландиной, такой «великой и ужасной», вальяжно расположившейся на второй ступеньке трона власти, а с её подругой – математичкой Царёвой из кабинета напротив, и нескольких таких же жёстких преподавателей, фамилий которых уже трудно вспомнить.
Увы…
В любой школе работают люди, к профессиональным качествам которых нет претензий, а что до любви учащихся, так им это не особо и нужно. Любовь к детям и сентиментальность являются для таких учителей отстранёнными понятиями, словно запах лесных фиалок для страдающих потерей обоняния. И своих учеников они воспринимают только через критерии молчаливого послушания и высокого процента успеваемости.
Вполне возможно, что в далёком будущем бездушно-равнодушных учителей заменят компьютеры, поскольку слишком много негатива идёт от таких «учителей». И выпускники школ ещё долго поминают их недобрым словом.
Альберт Эйнштейн писал в своих воспоминаниях:
«Учителя в начальной школе казались мне сержантами, а в гимназии – лейтенантами».
* Из Википедии. «Авторитарное отношение учителей к ученикам вызывало у Альберта Эйнштейна неприятие, поэтому он часто вступал в споры со своими преподавателями».
Неприязнь будущего нобелевского лауреата к системе образования, подавляющей человеческую личность, выступающую в качестве носителя индивидуального начала, вылилась к неприятию самой системы.
«У него всё сильнее зрело желание оставить гимназию и уехать к родным. Он уже запасся справкой врача о необходимости полугодичного отдыха в связи с состоянием нервной системы. Однако гимназическое начальство его опередило. Оно давно уже косилось на скептицизм и свободомыслие Эйнштейна. Ему в ультимативной форме предложили покинуть гимназию, так как его присутствие разрушает у учащихся чувство уважения к школе».
Пинок под зад… – получай Альберт!
Знаменитые строки, написанные в России задолго до рождения великого физика, раскрывают суть проблемы. Изложенные мастером, они звучат так:
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар…
* «Смерть поэта» («На смерть Пушкина») – стихотворение М. Ю. Лермонтова о трагической гибели Александра Сергеевича Пушкина и двуличности общества.
К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Удивительный факт, но всё, сказанное в 1837 году, не потеряло смысла и в дне сегодняшнем.
В школе № 9 два девятых класса из трёх комплектовались «сливками», снятыми с других школ города, а образовавшийся «отстой», состоящий из среднеуспевающих детей, излишне говорливых, свободолюбивых и, само собой разумеется, всяческих «неправильных Энштейнов», педагоги без лишних угрызений совести отфутболивали с глаз долой, отчисляя «в никуда».
Дальнейшая судьба бывших воспитанников никого не интересовала, как и их личные переживания.
Именно таким образом и сам Лёша оказался в свободном полёте в придачу с аттестатом хорошиста, где красовались пять оценок с «золотым» номиналом «5», и одиннадцать с «серебряным» «4».
Красноречивый результат, охватывающий 16 дисциплин и указывающий на перспективность воспитанника, оказался для руководства физико-математической школы № 9 абсолютно неинтересен.
Школа № 9 города Перми…
В ней:
– ценилось послушание, послушание и ещё раз послушание.
– таланты ученика были вторичны и так далее, согласно экспоненциальному закону по отношению к поведению.
– никто не занимался воспитанием «неправильных» учеников и перенаправлением их жизненной энергии в нужное русло. По крайней мере, находящийся «внутри процесса» Лёша никаких перевоспитывающих действий со стороны педагогов не наблюдал.
– были в ходу лишь угрозы, репрессии и палочная дисциплина, культивируемые завучем Баландиной и её подручными.
Надо же, как много зависит от воли одного лишь человека!
Воплощая свои принципы в жизнь, завуч по воспитательной работе сделала попытку «обустроить» и его собственную (то есть Лёши) дальнейшую судьбу, не поленившись лично позвонить директору школы № 93 (маминой начальнице), сообщив в телефонном разговоре относительно грядущего исключения из 9-й школы «отъявленного хулигана Корешина, вконец обнаглевшего» (дословная цитата), надеясь тем самым перекрыть ему кислород и не допустить дальнейшего обучения в стенах другой школы, не менее, чем её собственная, уважаемой и престижной.
Тяжёлые мысли, изводя сознание завуча занудливой настойчивостью, бежали по кругу, не давая ей покоя, заглушая угрызения совести и прочие сомнения относительно правильности линии поведения.
А что такого? Цель, как говорится, оправдывает средства.
Целей у Лидии Ивановны было три.
Во-первых, нужно отомстить персонально Лёше Корешину, как инициатору школьных проблем.
Однако, как это понять: «отомстить 15-летнему подростку?».
Действия педагога не могли вызвать понимания у его родителей, тем более у мамы с высшим педагогическим образованием. Что же касается отца…
«Моральное чудовище» – так он выразился однажды и сквозь зубы.
Во-вторых, отомстить сразу всему классу 8 «В».
«Я им покажу, кто здесь главный, и где зимует эта… как её… – Кузькина мать!» – пылала праведным гневом завуч.
В-третьих, отомстить Леониду Абрамовичу Юзефовичу (будущему российскому писателю, дважды лауреату литературной премии «Большая Книга»), в январе 1979 года письменным приказом отстранённому от классного руководства и получившему выговор в трудовую книжку… историку… блин… недоделанному.
«Отведай же, Лёня, еврейского национального блюда «гефилте фиш», а если по-русски – «леща». Мокрым хвостом, да по чёрной бороде!».
Три цели объединялись в одну сверхзадачу об уничтожении этих, доставивших проблемы, недоумков, ведь месть, всепоглощающая и беспощадная – только она приносит удовлетворение и спокойный сон по ночам.
И плевать, что согласно заветам Иисуса Христа, это противоречит человеческой морали, культуре, нравственности и основам педагогики.
«Плевать на всё и на всех», – рассуждала завуч Баландина.
Однако на защиту 15-летнего подростка встали, по-видимому, силы высшего порядка. Пакость пожилой женщины, увы, к её крайнему расстройству, так и не получила развития, чем нарушила закон жанра.
Как поётся в одной песне, «и не пошла реприза в номер».
В мамину школу № 93 Лёшу взяли без каких-либо проблем. Итоговые оценки в «Свидетельстве о восьмилетнем образовании» говорили сами за себя.
Вот таким образом и закончился период неопределённости.
Перспективы обрели конкретность, но, тем не менее, Лёша мучился от мысли о дискомфорте при неизбежном попадании в чуждый ему новый коллектив учащихся: уже не детей, а подростков со своими привычками и устоявшимися стандартами поведения.
Да и новым ученикам бывшей своей школы № 9 он тоже не завидовал.
Выросшие и повзрослевшие в естественной среде других школ, собранные вновь в другом месте, они должны были также испытывать определённую тоску по дому, по старым друзьям, по любимым учителям. Да и что тут говорить: иногда один лишь запах родного дома придаёт дополнительную энергию и уверенность в силах, пусть и не все люди отдают должное этому фактору.
Возвращаясь к творчеству Лермонтова:
Увы! – за несколько минут
Между крутых и темных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял. («Мцыри»)
Эти строки применимы ко всем старшеклассникам, переходящим в другие учебные заведения.
Естественная и комфортная среда обитания, взрастившая бывших детсадовцев до практически взрослых людей, в старших классах школы № 9 заменялась на процесс «углублённой учёбы» и натаскивания на предмет с выдачей максимально возможных учебных нагрузок. Что, само собой, подразумевало минимум вольностей и возможностей для нестандартного поведения.
Насколько это правильно – вопрос, открытый для обсуждения.
Первый день в школе № 93
Волнение, смущение, стеснение – все эти чувства переполняли Лёшу, получившего статус полноправного члена 9 «В» класса. Данный класс был сборным, укомплектованным учениками прошлогодних классов «В» и «Г», изъявивших желание продолжить учёбу и получить Аттестат о полном среднем образовании.
Лёшины новые одноклассники были знакомы друг с другом с малолетства, ибо все они проживали в пятиминутной близости от школы и встречались друг с другом по несколько раз на дню. На первом же уроке «местные» принялись весело перемигиваться, перешёптываться и посылать друг другу записочки.
«Как же неприятно чувствовать себя чужаком, – думал Лёша. – Интересно, смогу ли я наладить отношения с коллективом? Хм-м-м… Совершенно не факт».
Негативный опыт, полученный за время годичной учёбы в 6 классе школы № 6, расположенной прямо под окнами его квартиры на ул. Борчанинова 7, гласил, что, при всём желании, и даже в довольно «пластичном», среднем школьном возрасте, можно не вписаться в коллектив, так и оставшись в нём инородцем на веки вечные.
Тем временем прошёл урок, затем ещё один. А вот подоспел и первый сюрприз.
На одной из перемен к Лёше с двусмысленными ухмылками подкатили местные хулиганы из числа «бывших» и «нынешних».
Слово за слово…
– В натуре, кто ты такой? Ещё и не из нашего района. Возможно, ты еще не понял, куда попал? Ну что ж… скоро увидишь.
Пустой трёп, по сути своей являющийся рядовым наездом, имел целью указать новичку на его нижнюю ступеньку в иерархии местных авторитетов и, соответственно, заставить публично признать их (то есть хулиганов) доминирующую роль.
Но не тут-то было.
Несмотря на то, что новый ученик выглядел довольно скромно и держался не слишком уверенно, прогибаться под хотелки гоп-компании он не спешил, отвечая на вопросы весьма уклончиво, не нарываясь на грубость, но, в то же время, и не имея на лице того глуповато-угодливого выражения, каким отсвечивают оправдывающиеся перед начальством люди.
«С одной стороны, – размышляли хулиганы, – вид у него, не ахти какой. Букву «р» не выговаривает, переминается с ноги на ногу, похоже, что растерялся. Однако его взгляд… – какой-то он неправильный».
Этот взгляд сбивал с толку. В нём полностью отсутствовали испуг и желание понравиться местной братве. Не иначе какой-то глюк, сбой программы. Ведь всё планировалось ровно наоборот.
Новичок с типичной внешностью «ботаника», выходец из культурной семьи, попавший в экстремальную ситуацию и будучи припёртым к стенке, сразу же начинает паниковать. Спустя непродолжительное время он совершает ещё одну глупость, пытаясь силой вырваться из кольца окружения, брыкаясь лошадью и, при всём этом, озвучивая недовольство в свободных, а порой и нецензурных выражениях.
Ну да, он начинает и… проигрывает.
А что ещё можно ожидать от общения с бандитами? Нормы и понятия, имеющие хождение в криминальном мире, весьма специфичны. Да и само преступное сообщество – это вам не клуб юных шахматистов.
Жертве наезда бывает невдомёк, что хулиганы действуют по отработанной схеме, предполагающей развитие конкретного сценария, дающего законный повод спросить «за базар», в том числе и с помощью силовых методов.
– Как ты нас назвал? – кидает предъяву кто-нибудь из шестёрок. – Рамсы что ли попутал?
За обвинением следует акт физического насилия. Удар по почкам, ещё удар – в солнечное сплетение, оглушающий удар ладонями по ушам, и… «всё в ажуре, всё путём».
Синяков нет, царапин тоже. Да и беспредела в чистом виде тоже не было.
– Этот чушок с какого-то перепуга принялся грубить и распускать руки. Он сам виноват, – следует пояснение для случайных свидетелей.
Тут и песенке конец.
Тем временем Лёшино знакомство с местной шпаной перешло в следующую стадию.
Тихо и незаметно поток хулиганского красноречия стал иссякать. Они ещё что-то говорили, озадаченно поглядывая на несостоявшуюся жертву. Лёша же, в свою очередь, взглядом барыги-оценщика, принялся разглядывать их самих.
Данный факт не остался без внимания собеседников.
Хм-м-м…
Когда тебя оценивает незнакомый человек, глядя пристально и с холодным равнодушием, то его (этого человека) дальнейшие намерения начинают вызывать неосознанную тревогу. Что и говорить, развитая интуиция наблюдается не только в среде обманутых женщин. Интуитивное восприятие характерно и для правонарушителей, являясь неким ограничителем их преступной деятельности.
Основной закон гоп-стопа гласит: «Жертва преступления должна соответствовать критериям поведения. Если же жертва ведёт себя нетипично, то впору задуматься о неприятных последствиях для самого себя».
Как и любой другой закон, его можно игнорировать.
Одноразовое нарушение, возможно, прокатит. Может прокатить и во второй раз. Но рано или поздно настанет момент, когда вид летящей прямиком в лоб палки от граблей станет последним впечатлением в никчёмной жизни переоценившего собственные возможности гопника.
Интуиция – это прямое постижение умом истины, не выведенное логическим анализом из других истин и не воспринимаемое через органы чувств.
«Интуиция» является антагонистом к понятию «логика».
В течение всего разговора в Лёшиной голове мелькала бесконечная череда сравнительных образов.
«Естественно, быть битым местным хулиганьём в мои планы не входит, – думал он. – За время учёбы в 9-й школе уличные банды, круглосуточно патрулирующие скверы, парки и подворотни, успели отколошматить всех моих друзей, а некоторых многократно. Приходишь в школу, а там такое… То один светит «фонарём», то другой. Кому-то выбили зуб, а у кого-то сквозь короткую стрижку просвечивает зелёнка, маскируя пробоину в затылочном крае черепа. Увы, такова реальность подростковой жизни в обществе «развитого социализма». С реальностью приходится мириться. Удивительно, но сия злая доля меня миновала. Почему и каким образом – сам не ведаю. Исключением является конфликт с историком Юзефовичем, кинувшим меня в восьмом классе приёмом самбо «через бедро»: с урока и прямиком в школьный коридор. Но то был частный случай, лишь подтверждающий основное правило. – Лёша вздохнул. – И вообще… сколько же раз я выслушивал эти наезды в той или иной форме? Пару сотен раз, ничуть не меньше. Начиная с семилетнего возраста, когда начал самостоятельно (без родителей) ходить в школу, и по настоящее время. Я уже выучил этот текст наизусть… одно да потому… да хреном о колоду. Уже тошнит, словно слышишь надоевшую мелодию с заезженной в хлам грампластинки».
Что и говорить, ежедневно общаясь с уличными хулиганами, а порой и с «бывалыми» зэка, прочим уголовным элементом, так и норовящим тебя избить и ограбить, Лёша умудрился выработать к этой заразе устойчивый иммунитет. Не хуже, чем в физиологии, иммунитет «к наездам» даёт защиту и уверенность, поддерживая психическое равновесие.
Стоит добавить, что когда речь заходит об «одном битом» из известной пословицы, то понятие несёт иносказательный смысл. «Битый» гражданин может ни разу в жизни не получить по морде. «Один битый» подразумевает, прежде всего, наличие специфического опыта.
Сколько там дают за него? «Двух небитых»?
Обоссаться от смеха…
Это весьма скромно для столь значимого в жизни фактора. Лёша подозревал, что в его персональном случае «один битый» равносилен никак не менее десяти «небитым».
Доморощенные гопники из школы № 93 просто не были знакомы с его послужным списком, именуемым странным словом «резюме».
Впрочем, откуда же им было про это знать?
Из воспоминаний
Лёша долгие годы «варился» одновременно в трёх котлах. И в каждом из них он был вынужден мирно уживаться с местными бандитами. Ведь с какой стороны не посмотри, «худой мир лучше доброй войны».
Котёл 1: родная школа № 9 и прилегающие к ней территории в виде парка Горького («Огорода»), стадиона «Динамо», Дома Чекистов и трёх кварталов Комсомольского проспекта.
Всеми делами здесь заправляли бритоголовые бандиты из «Слепухи» (группа домов на ул. Краснова для инвалидов по зрению), напоминающие вечно голодных шакалов, рыскающих стаей в поисках поживы.
Необеспеченные, необразованные, немытые, неопрятной внешности, «слепые» терроризировали родной микрорайон, избивая чужаков, потроша подвыпивших граждан и глумясь над слабаками, не умеющими за себя постоять. В сложившихся обстоятельствах, хочешь или не хочешь, но приходилось искать методы противодействия этой стоглавой кодле («кодла» – компания людей, склонных к совершению преступлений).
А что ещё оставалось делать?
В итоге, приходилось «учиться, учиться, и ещё раз учиться», следуя заветам Ильича. Учиться выпускать когти… – вроде бы и незаметно, при этом лениво потягиваясь, словно кот, до поры до времени демонстрирующий мягкие пушистые лапки. Что и говорить, этой науке не учат родители, не учат и в школе, да и в армии – тоже не учат подобным вещам.
Армейский вариант разборок в виде откровенного «мужского» разговора в среде безбашенных малолетних отморозков не прокатывает от слова «совсем». Прикинут сзади по голове кирпичом и, со словами «получай чепушила», свалят прочь, не забыв избавить упавшее тело от денег и наручных часов. При встрече с бандитами из «Слепухи» было бессмысленно взывать о чести, совести и справедливости.
Не тот контингент.
Котёл 2: школа № 6 рядом с Лёшиным домом (ул. Борчанинова 7), городская эспланада и множество дворов вдоль улиц Ленина, Кирова (Пермской) и Большевистской (Екатерининской).
Каких-либо организованных банд по месту жительства не наблюдалось.
Естественно, парочка отъявленных хулиганов с крепкими кулаками имелась и в этой локации. Сергей Горбачёв, да Олег Зимин по кличке «Борман» держали в страхе дворы за «Стометровкой», но не более того. Лёша, проживающий в соседнем с 6-й школой доме, с утра и до вечера наблюдал снующую мимо мелочную и вороватую шантрапу, своими выходками напоминающую обезьян бандерлогов из сказки про Маугли.
Что же касается эспланады с зимними горками и масштабной стройкой нового Драмтеатра, то на её территории хозяйничали выходцы из школы № 32 расположенной рядом со стадионом «Энергия». Серьёзные и организованные ребята спортивного телосложения внешностью разительно отличались от тех же «слепых», но повадки, стиль, манеры – всё одно и то же, уже до боли знакомое. Стоило лишь повстречать их на пути, как тебя начинали грузить всякой шнягой, вспоминая старые дела, либо пытаться спросить за чужие косяки: существующие, либо виртуальные – всё без разницы. В ответ приходилось брать себя в руки, жёстко цензурируя устную речь, одновременно изворачиваясь ужом, умудряясь при этом сохранять достоинство и, самое главное, ничего им не обещать, с самым равнодушным выражением пропуская наезды мимо ушей.
Спортсмены из 32-й школы не били просто так, но, стоило лишь брякнуть что-либо неуместное, либо приврать сверх того, что было на самом деле, как прилетала «двоечка». Ну а далее – по тому же сценарию, что и у «слепых»: изъятие денег, наручных часов, сигарет.
Котёл 3: «Балка» (барахолка, вещевой рынок), примыкающая к Центральному колхозному рынку.
Лёша посещал её в компании Саши Двойникова, а, бывало, что и в одиночестве, по выходным дням, закупая жевательные резинки, американские и английские сигареты, прицениваясь к музыкальным дискам, да и просто так: в виде развлечения от домашнего ничегонеделания.
На Балке торговалось всё подряд и крутились большие деньги.
Тихий шелест красных «червонцев» и фиолетовых «четвертаков», переходящих из рук в руки, завораживал Лёшу. В столь денежном месте, несомненно, должен был водиться местный криминалитет, однако проходил год за годом, но конкретной информации по данной теме не появлялось. Логика уверяла, что чудес не бывает, но глаза наблюдали обратную картину: мир и благоденствие царили на ограниченном пространстве свободной торговли. Никто тебя не мерил взглядом исподлобья, мысленно предвкушая незаконную экспроприацию приобретённого товара, а пешая дорога домой была абсолютно спокойна и безопасна. На фоне разгула уличной преступности в городе данное положение вещей выглядело довольно странно.
Разговор, расставивший понятия по своим местам, произошёл в один из холодных дней поздней осени.
Зарисовка с натуры, поясняющая криминальную ситуацию на Балке
Вещевой рынок. Суббота.
Два человека прижимаются к ограждающему периметр забору, прячась от колючего северного ветра.
Из бокового кармана болоньевой куртки одного из них торчит открытое горлышко чекушки водки. Глоток… передача товарищу. Тот отхлёбывает и облизывает губы. Закуски нет, но это не важно. И вот, пессимистическое настроение, вызванное холодом и низкой облачностью, меняет вектор. Старая истина права: не бывает плохой погоды – бывает мало водки. Тепло из желудка растекается по телу, вызывая прилив бодрости.
Перекур.
– Димон, с меня пойло, с тебя курево, – заявляет Лёша.
Старший товарищ молча достаёт из кармана жёлтую пачку «горбатого» (Camel, англ. – верблюд) и протягивает приятелю.
– Help yourself with exclusive goods, – пафосно произносит он.
– Чего-чего?
– Ну, это типа того, что эксклюзивные товары имеются только в нашем муравейнике.
Лёша засовывает эксклюзивную сигарету в рот, затем извлекает из нагрудного кармана школьного пиджака одну из четырёх находящихся там спичек, чиркая её о школьные брюки. Спичечная головка воспламеняется с характерным шипением, а на тёмно-синей ткани появляется очередной белёсый след.
Спички – хорошая вещь.
Они зажигаются об оконное стекло, мебельную полировку, листы бумаги, кафельную плитку, да и вообще о любую поверхность: лишь бы на ней не было ямок и складок. Остающиеся навечно полоски являются побочным эффектом от зажигания без спичечного коробка. Да и хрен с ним, с эффектом.
Прикурив, Лёша усиленно принюхивается к тонкому аромату заграничного табака.
Мысли в голове складываются в последовательный логический ряд.
«Вот, что курят нормальные люди. В импортных сигаретах никотина на два порядка меньше, чем в «Беломорканале», как и канцерогенных смол. Приходится констатировать, что из-за физического отсутствия в продаже лёгких сигарет с фильтром советский народ вынужден употреблять всякую дрянь, от которой даже лошади дохнут. Мировой опыт свидетельствует, что с курением бороться бесполезно. Приложив изрядные усилия можно лишь снизить процент курильщиков в обществе, но полностью устранить это явление… увы… не получится. Как ни старайся, как не убеждай людей, часть из них всё равно будет курить. И таких в нашей стране – миллионы, и все они граждане родного СССР.
Естественно, при наличии выбора, добрая половина курильщиков предпочла бы пыхтеть менее вредоносными изделиями, которые набиты взорванными в вакууме табачными стеблями, предварительно избавленными от никотина и канцерогенов, чем травиться термоядерной хренью, произведённой на местной (Пермской) табачной фабрике. Ведь многие люди курят не ради получения дозы никотина, а для психологической разгрузки.
Однако нужно ли это государству? Очень интересный вопрос.
Курильщик трудится не хуже других людей, а живет значительно меньше. Если умножить число курильщиков на пенсионные выплаты и количество недожитых лет, то получатся даже не миллиарды рублей экономии, а триллионы. И это, не считая затрат на бесплатное медицинское обслуживание. Покойникам медицина не нужна, в отличие от ведущих здоровый образ жизни 70-80-90-летних граждан, организм которых с каждым прожитым годом дряхлеет все больше, приходя в полную негодность в соответствии со парадигмой (моделью) «ноги-почки-голова», тем самым доставляя массу проблем поликлиникам, больницам, станциям «Скорой помощи» и отделам социального обеспечения.
Из этих размышлений следует вывод о том, что государству от долгожителей нет никакого прока, наоборот – сплошные убытки. Ведь априори каждый пенсионер – что ярмо на шее. Корми его, оплачивай коммуналку, проезд в общественном транспорте, обеспечивай медицинской помощью и бесплатными лекарствами. А в пенсионном фонде и так зияет чёрная дыра космических размеров, высасывая из бюджета денежные средства, так необходимые для развития экономики.
Пенсионеры государству не нужны.
Тьфу!..
Как же я ненавижу советские сигареты без фильтра: дрянь ещё та. А есть ли альтернатива? С одной стороны, вроде бы и есть. Вот она: здесь и сейчас, прямо перед глазами, однако…