1
Роман делал УЗИ Ане. За окном стоял ясный день. Весна уверенно вступила в свои права, и в воздухе витал тот самый, воспетый поэтами, свежий запах начала настоящей жизни нового года после зимней спячки. Он хотел открыть окно – такой воздух полезен всем, а беременным тем более, но она чуть не закатила истерику:
– Ты что?! Я же заболеть могу! Что тогда будет с малышом?! Родиться с больными лёгкими и потом ходить по всей стране собирать ему деньги на лечение, как те дурёхи, что курят во время беременности?!
Роман не стал с ней спорить. Что толку – она же беременна. Хотя он-то знал – это скорее поза. Когда речь заходила о детях – всё остальное у Ани не просто уходило на задний план, а решительно вылетало в трубу. В последнее время она вела себя раздражительно и по поводу, и без него.
Нормальное состояние для беременной, но ведь это нельзя терпеть бесконечно, и беременность не всегда могло извинить её поведение в его глазах.
Аня уже выела чайной ложкой все мозги Роману приметами, старинными обычаями, снадобьями, альтернативной медициной, гомеопатией, снятием порчи и прочим псевдонаучным бредом, который только больше злил его оттого, что он был врачом-гинекологом. Обычно в семейной жизни из-за таких глупостей мужчина любит женщину всё меньше и меньше.
Но Роман не особенно задумывался об этом. Хотя, возможно, и стоило. Когда он гнал от себя подобные мысли, то в голову вкрадывались другие:
«Ты не хочешь видеть всю картину. Не хочешь взглянуть на это трезво. В итоге всё будет, как всегда. Если ты до сих пор этого не понял – то вы с ней действительно подходящая пара дураков».
Но здесь Роман говорил сам себе, что всё уже сделано, решено, и он себя просто накручивает. Так бывает у всех пар. Это нормально. Просто надо взять себя в руки, стиснуть зубы, набраться терпения и пережить один день. Потом всё пойдёт проще – до следующего раза. А затем опять по новому кругу.
Не совсем так он представлял круги жизни и брака, но мятежная юность, которая у него прошла вполне спокойно, была давно позади, и в свои тридцать пять он научился просто плыть по течению. Утешал себя хотя бы тем, что он плывёт, а другие тем временем тонут. От этого становилось легче жить дальше, но за этим чувством приходил укор врача, который должен помогать всем и вся.
В последнее время Роман что-то слишком часто и о многом задумывался. Он боялся, что за этим придёт кризис среднего возраста. А сейчас, когда Аня была беременна, их семья нуждалась в этом в последнюю очередь.
Даже элементарная процедура из-за всей этой мешанины в голове давалась ему не без труда. Вообще-то, подобные вещи врачу проводить с членом своей семьи не вполне этично, но, как ни крути, а именно он был ведущим специалистом в гинекологическом отделении, который прямо сейчас мог бы провести УЗИ. А сделать его было необходимо: слово беременной женщины – это закон. Остальные врачи были либо на приёме, либо их не было в отделении, либо они были женщинами.
Хорошо, когда твой отец – заведующий отделением. Вопросов тебе не задают, а если и задают, то потом жалеют, даже когда ты ничего для этого не делаешь. Они просто боятся потерять прибыльное место в частной клинике. Тем не менее, несмотря на относительную молодость для врача – Роман и правда был хорошим специалистом. В институте и интернатуре его гоняли – будь здоров. Да он и сам себе не давал поблажек. Ну, может быть, только по латыни ему поставили пятёрку скорее за глаза, чем за знания.
Как-никак, а врачу быть плохим специалистом себе дороже начиная от оплаты и престижа клиники, в которой он работает, и заканчивая родственниками, что от отчаяния о злости из-за потери любимого человека могут тебя убить или покалечить.
Правда, Романа всегда удивляла эта Анина избирательность – она без проблем могла выносить женщину-стоматолога, ортопеда, хирурга, но никак не гинеколога. Ему казалось, что это в ней играет деревенское воспитание. Мол, подобными процедурами с женщиной может заниматься только мужчина. А, возможно, она боялась, что женщина просто позавидует ей и нашлёт на неё наговор. Мужикам-то, зачем завидовать беременной – всё равно у них не выйдет это повторить. Хотя с УЗИ бы справилась и простая практикантка, но нет – когда дело касалось её беременности, то Аня доверяла только мужским рукам, только мужским навыкам и только мужскому слову.
– Ну как? Всё хорошо? Где он? Я хочу увидеть.
– Погоди, никак не могу найти плод.
– Рома – это же негатив.
– Что?
– Ты говоришь о нём, как о чём-то неважном. Это же твой сын.
– Ань, давай сначала ты его родишь, а уже потом…
– Рома – мысль материальна! Я точно знаю, что у нас будет здоровый сын. И тебе нужно верить.
Это был очередной закольцованный спор. И Роман не знал, что ответить. Сказать «да», и она решит, что он принял её точку зрения не искренне, а только для того, чтобы прекратить всё это. Сказать «нет» и потом она начнёт во всём винить его, потому что у него не было веры и желания. Промолчать, и она подумает, что он считает её просто глупым ребёнком, которого следует игнорировать. Роман поступил проще.
– Нам понемногу нужно заканчивать. У тебя ведь режим, не забыла.
– Да… ты прав.
– Лежи спокойно, не двигайся и не разговаривай. Я попытаюсь поскорее его найти.
– Его, – быстренько проговорила она и хихикнула, а после прикрыла рот ладонью.
Роман понял, почему ей это понравилось. Аня подумала, что он с ней всё же добровольно согласился и признал в плоде своего будущего сына. Правда, сказав «его» он всё равно в мыслях имел в виду «плод». Но не подал виду, и сам слегка улыбнулся ей. Пусть спор решится таким простым и красивым образом. Роману нравились подобные ситуации – как они решаются сами собой. И чем больше их было, тем сильнее он любил её и уверялся в правильности своего брака.
Аня лежала спокойно, как ей и было велено. Роман, более или менее прочистив голову, принялся искать не рождённого сына. Хотя он был бы рад и девочке. Да вообще любому ребёнку. А как бы радовалась Аня.
Процедура УЗИ не самая сложная. Но неопытный человек на мониторе, само собой, может спутать плод с печенью матери. В конце концов, Роман нашёл в своей жене своего будущего ребёнка.
– Вот он.
Аня выгнула шею совершенно неестественно, словно сова, пытаясь разглядеть на экране ребёнка, при этом стараясь не двигать туловищем, чтобы картинка не сбилась.
– Как он? – легко пролепетала она, чтобы не испортить показания, но в её голосе была буря чувств. – С ним всё в порядке?
– Помолчи… наведу получше. А, вот он.
Роман осмотрел плод, но засмотрелся и только после трёх минут поймал себя на этом и только потом вспомнил об Ане. Она смотрела на него таким испытующим взглядом, что ему стало боязно за неё и ребёнка. Аня даже покраснела. На таком сроке волнение легко может привести к потере.
– Всё в порядке. В порядке, – затараторил он, может, скорее ради ребёнка, чем ради неё самой.
Она молчала.
Он взял паузу, чтобы собраться.
– Говорю же тебе – всё хорошо.
Она молчала.
И только теперь он понял:
– Можешь говорить. Я уже закончил.
– Правда, всё в порядке? – выпалила она, словно чайник, из которого пошёл пар.
– Да, конечно. – Роман выключил аппарат. – Никаких аномалий, расположен он правильно, затемнений в тельце тоже нет. И двигается.
– Ты сделал запись?
– Да, как всегда.
– Давай сейчас посмотрим.
– Ну, хорошо, но только один раз. Я пока запущу, а ты сотри гель и оденься.
Аня быстро привела себя в порядок, а Роман отмотал запись и запустил её. Они вместе сели на кушетку.
«До чего же она умилённо смотрит, Бог ты мой!»
Роман даже был не вполне уверен в том, понимает ли она – где стенки её матки, где плод, а где просто тень.
– А – вот… вот он двинулся!
Похоже, он был не совсем прав в её отношении – она понимала, где ребёнок. Хотя, может, здесь почти нечему удивляться – опыт в УЗИ у неё уже был не малый. Да и интернет подпитывает её знания.
Запись закончилась. Роман хотел встать, но Аня протянула к нему руки, обвила ими голову и поцеловала его. Очень горячо и страстно. Он даже возбудился. Лицо у неё было слегка мокрое – она плакала. Не сильно, но всё же. Аня вся сияла и раскраснелась от чувств.
В который раз он сказал сам себе:
«Из неё выйдет замечательная мать!»
Роман достал несколько салфеток и протёр лицо сначала ей, а потом себе.
– Ну, хорошо. Давай-ка сходим в кафе и перехватим мороженого, – предложила она.
– А режим?
– А ну его. Полчаса ничего не решат. Ведь всё в порядке.
Он был рад, что у неё сейчас такой лёгкий настрой.
– Хорошо, давай. Иди и займи место, а я пока кое-что доделаю и добавлю запись в архив.
Аня оторопела – словно не понимала, для чего её отсылают. Но потом ей на лицо наползла хитрая улыбка.
– А может, заберём видео? – загорелась она.
– Ты же знаешь – до родов все записи хранятся в клинике, а копию делать – запаришься бумаги заполнять.
На самом деле это было не совсем так. Сделать копию было нетрудно, но он не хотел, чтобы она просматривала её снова и снова, и снова, если…
– Хорошо, но тогда поторопись. Ладно? – уставилась она на него.
– Ладно.
Аня вышла в коридор, а Роман сел за стол. Он быстро просмотрел и заполнил бумаги, оставшиеся с прошлого рабочего дня, проверил почту на компьютере и добавил сегодняшнюю запись в архив, но перед этим снова просмотрел её. Внимательно и с холодной головой.
Да, он был прав. Всё проходит нормально.
Нормально. Как и одну беременность назад. И две назад. И три. А ребёнка у них с Аней до сих пор нет.
«Сам себе убил всё настроение!» – подумал Роман.
2
В первый раз Аня забеременела, казалось, настолько давно, что это было совсем в другой жизни. Много воды утекло, столько случилось…
Они были в браке уже почти год. Вышло это, как и у большинства пар скорее случайно – он не предохранялся, она не пила таблетки (принципиально) и оба рассчитывали на прерывание акта. Как часто бывает – раз на раз не пришёлся. Когда Роман не успел, а Аня приняла, у него почти сразу в голове возникло слово: «аборт». Конечно, он знал, что незащищённый секс не всегда ведёт к беременности – иногда всё обходится так. До того, как точно стало известно – быть или не быть, он себя накручивал:
«Какой ребёнок?! Ну, какой?! Ещё слишком рано. Я и пожить-то толком не успел. Школа, институт, интернатура, практика. Только в отделение заступил. А тут на тебе. Мне только тридцать стукнуло. Я сам ещё никто. Что у меня есть для него?!»
На самом деле Роман лукавил. Да, пожить для себя он и правда не особо смог. У врачей всегда слишком много времени и сил отнимают образование и практика, но он не был гол, как сокол. Имел свою квартиру – не без долгов, но всё же. Хорошее место в клинике и приличную зарплату. Дети появлялись на свет в куда худших условиях. И именно за эту мысль он ухватился. Роман начал себя убеждать, что всё не настолько плохо, как он себе представляет. Прожить им, в принципе, будет на что (только если не родятся близнецы), да и ему самому уже стукнул тридцатник. Можно начать планировать семью.
Аня была очень рада сообщить ему об этом, через месяц после того вечера любви и страха. Роману даже показалось, что она слишком довольна… словно бы спланировала тот случай месяц назад заранее. Позволила ему гораздо больше, чем обычно, в результате чего он кончил куда раньше. А в самый последний момент она обхватила его таз своими ногами и не выпускала из себя. Но эту теорию Роман быстро сам для себя разрушил. Аня была не таким человеком – за это он её полюбил. Она – простая и добрая девушка. Любящая и честная. Год совместной жизни до свадьбы и ещё год в браке ему это вполне доказали.
Жили они спокойно. Часто гуляли, много смеялись. В их отношениях было вдоволь нежности и мало похоти, как это случилось бы, встреться они лет на пять–семь раньше. Они оба уже были взрослыми людьми (хоть он и старше на три года). Сжились они довольно скоро. Роман, как врач, быстро научился понимать по поведению Ани, когда у неё был цикл. И если он проходил болезненно, всегда ходил в аптеку безо всякой просьбы с её стороны, и хорошо знал – какие лекарства и методы ей помогут. Он даже готовил иногда, когда ей было тяжело или она просто уставала.
Аня же, в свою очередь, не парила ему мозги, как это часто делают молодые девушки. Хозяйка из неё была отменная, грязной работы она тоже не боялась. Денег с него не давила, а сама устроилась в клининговую компанию. Всякие мелочи и обновки покупала себе сама или вязала некоторые одёжки крючком. Совмещали они свои средства, если покупка была дорогой и нужна была обоим – например, когда старый холодильник приказал долго жить. Она была очень понимающей и тонко чувствовала его настроение.
Аня точно знала, что если Роман приходит домой в горячке, что-то проклиная, то ему просто надо дать время, чтобы перебеситься наедине с собой, при этом она не забывала готовить ему вкусный ужин, с порцией-другой алкоголя средней крепости. А вот если он приходил домой мрачнее тучи, всё время молчал и ходил как в воду опущенный, то с ним следовало поговорить. Осторожно и не навязчиво. Если вспылит – то оставить его. Если расскажет – то обязательно поддержать и оправдать его, прежде всего перед ним самим. Даже если ей казалось, что он не совсем прав в своём мнении или решении. Да и чувство возможной неправоты Романа вскоре изжило себя у Ани – он был её мужем. Она должна была научиться всегда принимать и не ставить под сомнение его мнение или решение.
«Нет, обыграть такое ей не хватит ни подлости, ни хитрости… а может, даже и ума не достало бы».
Роман не считал её глупой. Нет. Но вот наивной. Даже простушкой. Бесхитростной, альтруистичной и доброй. Прямо главная героиня мыльной оперы.
«Нет. Она просто не могла».
В любом случае – ошибался Роман в этом или нет, но их пара встала перед фактом – у них будет ребёнок. И они хотят, чтобы он у них был.
3
В потере первенца виноватыми выступили не мало факторов. Во-первых, Аня забеременела зимой. Во-вторых, она решила перейти на модную городскую одежду. Хоть погода в тот год выдалась и не слишком холодной, но Анины брюки всё равно не были вполне тёплыми, куртка недостаточно длинной. А главную роль приняла на себя её самоуверенность в собственном здоровье.
Все женщины в её роду рожали легко, часто, безо всяких осложнений. Дети всегда появлялись к сроку, как по часам, были крепкими и здоровыми.
Вот Аня и не слишком заботилась о себе и о ребёнке внутри неё. Нет, она, конечно, не пила и не курила. Но и от обследований отказывалась, даже от самых элементарных и безболезненных.
– У меня матери и бабушки всю жизнь так рожали. Без всего. Чуть ли не в поле. Всё будет в порядке, – заверяла она и просто жила себе дальше, почти так же, как до беременности. Если бы Аня согласилась сделать элементарное УЗИ, то уже тогда всё было бы ясно. И в итоге – проще, чем получилось.
Брюшная внематочная беременность вследствие нарушения иннервации труб. Лёгкая инфекция из-за того, что Аню продуло, вылилась в прерывание. Просто в определённый момент у неё сильно разболелся живот, она сходила в туалет кровью и действительно испугалась. Сперва ужаснулась, а потом начала проклинать себя. Скорую она вызвала сразу, а потом позвонила Роману.
В больнице не было никакого решения проблемы для них обоих. Плод уже развивался неправильно. Врачи говорили, что ей ещё очень повезло – инфекция распространялась медленно (спасибо деревенскому здоровью), почти не затронула её трубы, и удалять после аборта их не пришлось. Ребёнка она потеряла, однако вполне могла бы иметь ещё, но после периода восстановления и только, если впредь во время беременности будет внимательно следить за своим здоровьем.
Аня, конечно, была подавлена. Её все успокаивали и говорили, что в целом репродуктивная функция не подорвана – она вполне сможет выносить ребёнка, но позже. На восстановление ей дали срок в девять месяцев. Вскоре её и из больницы выпустили. Они поехали отдохнуть в Европу. А вернувшись домой постепенно вошли в прежний образ жизни. Вот только время от времени по ночам Аня тихо плакала на кухне. А Роман с грустью поглядывал на балкон, где они сложили все вещи, игрушки и мебель для их несостоявшегося первенца.
Спустя положенный срок Роман был уверен, что Аня быстро наверстает упущенное, но она не торопилась. Наоборот – он настаивал на незащищённом сексе, а она пила таблетки. Притом несколько раз даже не говорила ему об этом сразу. Только спустя несколько дней, когда он интересовался её самочувствием. Аня говорила ему, что теперь спешить не хочет, и нужно, чтобы всё было выверено. Она проштудировала интернет и форумы. Нашла для себя наиболее подходящие условия для зачатия, вплоть до времени года и фазы Луны, и только когда время по её оценке было самым выгодным – пошла на второй заход.
Как только беременность подтвердилась, Аня засела в клинике, где работал Роман. Естественно, к ней и по положению и из-за случившегося раньше, было особое отношение. Врачи уделяли ей больше времени и внимания, особо тщательно проверяли все результаты обследований и во многом потакали её желаниям. Она же, поняв, что ей хотят помочь, решила пройти абсолютно все исследования и тесты для беременных, которые только могла предоставить клиника. А клиника была ведущей во всей области и ещё в трёх соседних. Примерно две недели Аня практически не вылезала из кабинетов врачей и процедурных. В итоге она решила попросить у Романа разрешения переехать в клинику, чтобы ей и врачам было проще следить за здоровьем ребёнка. Именно так она и сказала – ребёнка. Не её собственным, а именно ребёнка, как будто она его уже родила.
Романа это не особо обрадовало – ему не хотелось напрягать весь персонал. Их клиника – это не стационарная больница, где содержат пациентов. Палат для их постоянного проживания у них не было. Да и женился он на девушке, которая бы заботилась о нём, следила за домом, готовила и, в конце концов, просто любила его, а не на живом инкубаторе, предназначенном исключительно для производства потомства.
Но здесь подсуетился отец Романа. Ему и самому было паршиво на душе из-за потери внука, и он видел, что молодой паре от этого тяжело. Пожилой врач быстро дал нужные распоряжения – Ане оборудовали комнату, закупили в неё мебель. Много ли надо, чтобы содержать одного человека?!
В итоге Роман сдался. Даже не потому, что Аня и его отец просили пойти им на встречу. Блеск. У неё в глазах снова появился жизнерадостный блеск.
Они виделись всё так же часто, только вместо дома на его работе. А вот в квартире он был одни. И ему это не слишком нравилось. Роман припомнил свои холостые годы. Притом не мог позволить себе всех тех развлечений, что были в те времена, поскольку уже являлся женатым человеком. Из-за этого время для него тянулось уныло и однообразно. Роман чувствовал себя так, словно ему связали руки за спиной, усадили за стол с кучей вкусных блюд и сказали: «ешь». Хоть ему это не нравилось, но Аня, похоже, была вновь счастлива.
Каждый тест хорошим результатом придавал ей сил. Каждый диагноз врача, где фигурировали выражения: «всё в порядке», «беременность протекает хорошо» словно бы добавлял ей год жизни.
Дикая ирония скрывалась для неё в совсем недалёком будущем. Во многом именно то, что она переехала в клинику, постоянно проходила тесты и сдавала анализы, поставило крест на её второй беременности.
Золотистый стафилококк обосновался у неё в кишечнике. В прочих условиях организм, возможно, справился бы с ним, но иммунитет у неё был введён в полусонное состояние из-за стерильности в клинике. В итоге однажды её тошнило почти целый день. Срок у неё был восемнадцать недель. Что плохо в золотистом стафилококке – он устойчив к лечению антибиотиками. Для него подходят только одни из самых сильных. А они, в свою очередь, пагубно влияют на плод.
Аня, поначалу отнекивалась. Она настаивала на том, чтобы ей прописали положенную для беременных дозу антибиотиков, просто сбить тошноту. Потом она бы дотянула ещё несколько недель, чтобы ребёнок мог родиться шестимесячным при искусственных родах, а затем его растили в инкубаторе. Её отговаривали все. Мало того, что была велика вероятность смерти для неё, так ещё и ребёнок мог бы родиться с пороками развития. Она продолжала стоять на своём.
Положение смог поправить только Роман.
– Я хочу родить тебе ребёнка. Я так хочу подарить его тебе! Если бы ты только понимал это!.. – постоянно повторяла она похожие фразы во время их разговоров. Блеск в глазах сменила блёклая пелена.
Он в итоге сказал ей, перед тем, как уйти домой:
– Ты хочешь оставить меня одного, без жены, и с больным ребёнком на руках. Но я на такое не подпишусь.
Роман не сказал, что не хочет этого ребёнка. Он не сказал, что при таком раскладе он не будет его любить. Он не сказал о том, что велика вероятность того, что ребёнка он просто сдаст в приют, а сам неизвестно как поступит – может, найдёт себе новую стерильную жену, а может, просто сопьётся. Он не знал, догадалась ли Аня об этих его мыслях, которые всё же присутствовали контекстом в его ответе. Роман просто ушёл и оставил её с этим.
Через два дня её начало так тошнить, что наступили преждевременные роды. Ребёнка спасти не удалось.
4
После второй потери Аня впала в глубокую депрессию. Почти клиническую, но лечиться она не хотела просто потому, что вообще ничего не хотела. Прежде они с Романом часто гуляли вместе – теперь же она выходила из дома только в магазин. И то нечасто – чаще закупался Роман. Раньше Аня любила готовить. Она отходила от простой деревенской еды и переключалась на более изысканные и сложные в приготовлении блюда. Ане нравилось выискать рецепт, приготовить его один раз, а в следующий что-то в нём улучшить. Теперь практически всё, что она готовила – это полуфабрикаты. Аня себя за это ругала и часто извинялась перед Романом, но пересилить и заставить сделать что-то сложнее яичницы или замороженной пиццы не могла.
Он не винил её. Наоборот – Роман, будучи врачом и гинекологом, отчасти понимал Аню. Он сталкивался по работе с бесплодием, плохим здоровьем матери, гибелью ребёнка до срока и прочим. Естественно, когда такое происходит с тобой – это не то же самое. Однако он, конечно, не чувствовал того же, что и она. Связь ребёнка и отца устанавливается после рождения. Но Роман словно не ощущал, будто он потерял что-то настолько важное, насколько это было важно для Ани. И вот уже из-за этого он обвинял себя в чёрствости. Словно бы его ребёнка потеряла не его жена, а всего лишь пациентка. Из-за этого чувства он не мог заставить себя что-то предпринять для Ани. Вот и сложился порочный круг – она жалела Романа, из-за того, что ему досталась никудышная жена, которая не может родить ему сына. А он жалел Аню из-за того, что ей в мужья достался бесчувственный сухарь, который не может себя взять в руки, ни её заставить собраться с силами, чтобы жить дальше.
Аня всё глубже и глубже погружалась в себя, ничего там не находя. Она включала телевизор, но не смотрела. Ставила музыку, но будто не слышала её. Потом перешла на книги, но иной раз смотрела на одну страницу минут по десять. Просто не могла заставить себя сосредоточиться и продолжать чтение. В какой-то момент отвлекалась на собственные мысли и блуждала в них сидя за столом.
Роман хотел увезти её куда-нибудь – в какое-то вдохновенное место, или может отправиться в кругосветное путешествие, взяв большой кредит, или на худой конец просто отвезти Аню в её родную деревню – может, ей хоть местные знакомые и родственники помогут выбраться из этой ямы. Но потом он приходил к мысли, что вдохновение она пропустит мимо себя, в кругосветке так же будет безвыездно сидеть в отелях, словно в воду опущенная, а на родине вообще могла спиться.
В итоге даже интимная жизнь у них сначала скатилась к порнофильмам и петтингу, а в конце Аня вообще от всего отказалась. Она перестала следить за собой, одевалась в мешковатую поношенную одежду, в которой только ремонт делать, прекратила краситься и начала полнеть на полуфабрикатах и безвыездной домашней жизни. У Ани не было ни толики желания, а Роман не мог себе позволить взять её силой. Это, во-первых, был не мужской поступок, а во-вторых – вряд ли бы он получил от этого удовольствие, ведь вышло бы всё равно, что с бревном.
Так они жили больше года.
Всё это привело к тому, что Роман, сто раз на дню коря себя, но всё-таки зарегистрировался в приложении для знакомств.
Вскоре он нашёл там Кристину. Девчонка двадцати одного года, чертовски смазливая, с сочными формами (особенно грудь), всегда при параде. Так было на фото. Роман, конечно, и сам искал для себя исключительно несерьёзные встречи. У неё в профиле об этом было написано, но между строк – не прямым текстом. Пару дней он лишь заходил на её страничку и спрашивал себя: «что ты там ищешь?!», «чего ты ждёшь от этого?!», «глупо… дурак, дурак».
Однако желание жить настоящей жизнью для него было лучше, чем в Анином зазеркалье. Он написал Кристине, предложил встретиться в хорошем отеле, но она отказалась от этого и пригласила Романа к себе в квартиру. Его это и удивило и одновременно спустило на землю.
Она жила в зажиточном доме. Встретила Кристина его очень славно – открыла дверь практически в неглиже, с раскраской на лице впору для похода в клуб. Роман даже удивился тому, что видит такое женское тело. Хотя Аня была симпатичной, Кристина выигрывала у неё с разгромным счётом, мастерски демонстрируя все свои достоинства, и подчёркивала их соблазнительными деталями. Она вела себя с ним очень обходительно. Предложила выпить и перекусить, но Роман отказался. Тогда Кристина провела его в спальню, попутно лаская, целуя и раздевая себя и Романа.
Квартира её была уютно обставлена, а кровать представляла собой скорее траходром, чем место для отдыха. На стенах были откровенные картины, красное шёлковое постельное бельё и жалюзи – опущены, но едва приоткрытые, чтобы закатное солнце подсветило комнату.
Роман задумался – на что она живёт, и этот вопрос быстро привёл к вполне однозначному ответу: «за счёт меня и таких, как я». Его это остудило. Не станет ли такая женщина потом портить ему кровь и вертеть, как куклой? Будут ли истории, типа: «если не приедешь ко мне сейчас же, я заявлюсь к тебе на работу и устрою сцену; если ты не бросишь жену, я отправлю ей наше с тобой видео, которое втайне сняла на скрытую камеру». Но Кристина была очень куртуазна и при этом настойчива в желании получить конечный результат. Роман не нашёл сил отказаться и просто взял её, а она покорно отдалась.
Он сделал это трижды – с перерывами в полчаса и они после второго раза вместе приняли ванну, но такого Роман никогда не выдавал в своей жизни. Не то, чтобы Аня в лучшие времена не внушала ему подобного желания, скорее дело было в сроке воздержания. Из-за этого ему хотелось грубого секса – тупого, бессмысленного, развратного и долгого, не преследующего никаких целей размножения или удовлетворения желаний партнёра. Элементарное действие ради самого действия.
Роман был выжат, как лимон, а вот Кристина, казалось, только как следует разогрелась.
«Ей бы в порно сниматься», подумал он. А потом пришла и другая мысль: «А может она уже».
Они поговорили за заказом из ресторана, который принесли на дом. Оплатил его Роман. После такого марафона у него не особо работал мозг, да и выпитый за ужином алкоголь развязал язык. Он начал рассказывать про Аню и потерянных детей, про её депрессию.
Вернувшись домой, Роман начал проклинать себя за этот разговор, потому что он словно бы оправдывался перед собой, перед Кристиной и перед Аней. А оправдываться он ненавидел – для него это было самым явным признаком слабости.
Однако Кристина отнеслась к его рассказу более, чем равнодушно. После секса она изменилась – в постели подчинялась, была покорна, удовлетворяла его, как только могла. Будто ей был больше важен его процесс, чем её. А вот в разговоре тет-а-тет была холодной и жёсткой. Глаза её стреляли сарказмом, на лице читалось наплевательство. Она всех ставила ниже себя. Всё как по Фрейду: в жизни жёсткая и властная; в сексе мягкая и податливая. В разговоре про не рождённых детей она даже заявила: «Видно, она просто не способна на это». Не предположила, а именно сделала вывод – словно из них двоих она была дипломированным врачом. В простой жизни Кристина была – оторви и брось.
Он опять подумал о том, что она просто профессиональная проститутка. В общем-то, был прав на её счёт – когда Роман собрался уходить, Кристина положила перед ним несколько счетов на не такую уж малую сумму и молча посмотрела на него. Это были документы о покупках в рассрочку и пару счетов за коммунальные услуги. Когда он делал перевод на счёта через интернет-банк, то чувствовал себя, пожалуй, ещё более паршиво, чем после секса с ней.
Они простились, он вернулся домой, сказав Ане, что долго гулял после работы и зашёл в ресторан, чтобы ей не пришлось готовить. Она была всё такой же отрешённой и от этого чувство вины Романа быстро начало испаряться. Перед сном он вообще почти забыл, что было у него с Кристиной. Роман не решился написать ей снова, а она не писала ему первой. Но именно поэтому, с его точки зрения, всё проходило просто идеально, с учётом всех обстоятельств.
5
Жизнь продолжалась всё в том же духе – Аня так и была в глубокой депрессии, а Роман, не видя, как можно ей помочь, время от времени ходил к Кристине. Он уже порядком потратился на неё – хоть и имел хорошую зарплату, но и миллионером далеко не был. Будь Аня в себе, то даже с её привычкой не лезть в дела Романа, у неё появились бы вопросы. Однако в таком разбитом состоянии она, пожалуй, и не решилась бы что-то предпринять по этому поводу, даже если им отключат свет и воду за неуплату.
Роман тоже чувствовал себя паршиво – он любил Аню и как жену и как человека, вот только теперь от неё не осталось ни того ни другого. В итоге они оба были жалкими – она зациклилась на идее завести ребёнка, а он на идее полноценной жизни. Но если кто-то и получал от этой ситуации хоть что-то, то это была Кристина.
Не то чтобы Роман был её лучшим клиентом, но, пожалуй, самым желанным – да. Он был молод, хорош собой, при деньгах, жаден в постели и не жаден в остальном. Если бы она когда-нибудь надумала выйти замуж, то выбрала бы себе такого человека. Ей было не много нужно от него. Скорее она давала ему больше. Кристина чувствовала, что всё удовольствие у Романа забирало его чувство вины, усиливающееся с каждым визитом, но ей было всё равно. Угрызение совести изменяющего мужа – это классика. Она такого навидалась, но всё же, мысль, что однажды он может навсегда прекратить их встречи её злила. Такой мужчина не должен продолжать жить с женщиной, которая не может отдать ему должное. Подобной бабе вообще не следовало выходить замуж – лучше бы она стала старой девой. Но Кристина успешно гнала от себя интерес завязать с Романом что-то серьёзное. Для неё это было не профессионально и просто глупо.