Сеть. Книга 1
- -
- 100%
- +
– Я не помню, может быть, бывало пару раз. Точно помню, когда отцу раздробило палец, мы много чего делали спонтанно. Не могу сказать, что мои ощущения были приятными.
– Ты меня прекрасно поняла, Полина. Инерция сознания не позволяет тебе сразу перестроить свое отношение к привычным вещам. Если хочешь, я буду привозить тебя каждый день на этот пляж.
– Я так полагаю, отсюда нельзя убежать?
– Ты правильно полагаешь. Ты нам еще нужна для демонстрации своих способностей. – Филиппос посмотрел в сторону пляжа. – Можешь сказать, какую книгу читает вон тот мужчина в синих трусах?
Полина засомневалась.
– Давай смелее, мы знаем, что ты это умеешь.
– Эдгар Берроуз, «Тарзан». – Полине хватило секунды, чтобы увидеть обложку книги.
– Эй, Ионас, принеси мне бинокль.
Охранник, стоявший поодаль, бросился исполнять просьбу. Он вынес из трюма электронный бинокль. Филиппос присматривался с минуту, пытаясь увидеть надпись на обложке. Изображение с такого расстояния сильно тряслось. Ему пришлось зафиксировать руки на перилах. Наконец он поймал изображение и сделал снимок. Потом поднес картинку с изображением Полине. Она была права.
– Восхитительно, не думал, что твоим зрением удобнее пользоваться, чем электронными гаджетами. Я тоже хочу такое зрение. Я собираюсь проверить твое ночное зрение и слух. Но мы это сделаем дома, чтобы посчитать все параметры точнее. А пока, если хочешь, можешь поплавать.
– Спасибо, но у меня нет купальника.
– Это не проблема.
– Нет, спасибо, нет желания.
– Тогда поехали обратно. Предлагаю оставшееся время провести на палубе, под солнцем и соленым ветром! – Шампанское делало из Филиппоса плохого артиста, криво изображающего гостеприимного хозяина.
У Полины тряслись поджилки от этого добродушия. Больше всего ей хотелось открыть глаза и очутиться дома. Какой дурной сон она видит! Зачем ей нужны чужие заговоры? Волей-неволей придется подчиняться Филиппосу и делать вид, что она добровольно принимает его предложения. Интуиция подсказывала Полине, что внутри человека, изображающего из себя добряка, сидят такие демоны, видеть которых себе дороже.
Катер сделал большой круг и стал резко набирать скорость. Волны перед его носом разбивались в мелкую пыль, и в ней светилась радуга. В море было полно кораблей. Полина без труда нашла «Санта-Марию», которую видела с балкона темницы. Ей стало интересно понять, кто эти люди: подчиненные Филиппоса или ничего не подозревающие подданные Сети? Каков был соблазн попасть на их корабль! Филиппос не рискнул бы угонять судно, на котором окажется слишком много народа. Мозг заработал, ища варианты побега.
Филиппос отправил Ионаса за второй бутылкой шампанского. Полине принесли персиковый сок. Жидкость уже не лезла внутрь. Полина села по направлению движения катера. Ветер раздувал ей волосы и трепал одежду. Аналитическая программа никак не хотела выдавать подходящего ответа. Не исключено, что мирный островок Филиппоса – самая надежная тюрьма в мире. Все, что существует вне Сети, как бы не существует совсем – как миф, как история про загробную жизнь.
– Эй! Как тебя там… – Пьяный Филиппос отпивал шампанское из горлышка бутылки. – Я свожу тебя в цех сегодня, прямо сейчас, как вернемся. Нечего тянуть резину. – Он сделал продолжительный глоток, еле проглотив его и тут же отрыгнув газы. – Чем раньше у нас будет мотивированный союзник, тем лучше.
Полина не представляла, что такое цех в понимании Филиппоса. В ее привычном представлении цехом называлось белое светлое помещение, в котором роботы собирали технику, мебель, детские игрушки. В устах сумрачного гения это слово приобретало зловещий оттенок.
Катер причалил к пирсу. Полине снова надели наручники и вывели на сушу. Филиппос смотрел на девушку пьяными глазками, в которых читалось предвкушение от события, которое он ей приготовил. Полине было не по себе. Она заранее не хотела этой экскурсии.
Ее снова завели в дом, где она впервые увидела Филиппоса, надели на голову мешок и повели по туннелям. В этот раз повороты были другими, но закончились они лифтом, который, судя по ощущениям, поехал вниз. Снова туннели. Запах сырости. Шум отъезжающей двери на вакуумном приводе. Резкий свет после того, как с головы сдернули мешок.
– Добро пожаловать в цех, работники которого отдают жизнь, чтобы сделать этот мир немного свободнее.
Полина стояла в ярко освещенной пещере на металлической платформе, прикрепленной к стене в пяти метрах над полом. Над головой висели могучие железные балки, к которым были подвешены светильники и жгуты проводов толщиной в руку Ионаса. Внизу, в несколько рядов, длиной метров в пятьдесят каждый, располагались ряды столов с оборудованием. За каждым столом сидел человек. Их были сотни. Полина догадалась, что это тот самый плацдарм, где люди с помощью технологии сопряжения человека и компьютера отвоевывают у Сети свое право быть самостоятельными. Так, как они это понимают.
Филиппос смотрел на Полину и улыбался. По его глазам Полина поняла, что он ждет от нее реакции. В принципе, она готова была увидеть что-то подобное. На всякий случай Полина приблизила картинку с работающими людьми и чуть не потеряла сознание. То, что сверху выглядело как обычная работа за терминалом, оказалось совсем не тем. У людей не было верхней части черепной коробки. Вместо нее – банка с прозрачной жидкостью и идущие от нее провода к компьютерам. Люди сидели в одной позе, бледные и безжизненные. На их лицах проступали сиюминутные эмоции, но даже улыбка на лице с обнаженным черепом выглядела ужасающе.
Филиппос прочел в глазах девушки страх, отвращение и жалость.
– Что поделать, технологии несовершенны. Как только профессор Блохин явит нам свои знания в работающем материале, мы сможем закрыть этот цех. А пока эти самураи компьютерного кода сражаются с системой не жалея себя. Каждый из них обречен погибнуть. Человеческий мозг не предназначен для обработки двоичного кода долгое время. Быстро изнашивается.
– Они все… умрут?
– К сожалению, да. Кто-то сегодня, кто-то через неделю. Новенькие – через пару месяцев. Нам нужен прогресс, и ты нам его обеспечишь. Мы нуждаемся в языке программирования, изобретенном Блохиным. Он намного безопаснее для человеческого мозга, и ты это подтверждаешь. Кровь из носа не в счет.
– Вы прикрываетесь благородными идеями, но творите зло! – Сдержаться было невозможно.
Эмоции и слезы душили Полину. Нельзя было осознать, что в такое спокойное время где-то в пещере находятся сотни людей со вскрытыми черепами. И еще удивительнее, что перед ней стоит человек, оправдывающий использование людей в преступных целях и фактическое убийство в процессе этого.
– Они не мучаются. Им хорошо. Вместе с питательным раствором они получают наркотик. Для них работа в Сети – мощный кураж. Короткий режим Бога. Полное всемогущество. – Филиппос попытался смягчить первые впечатления Полины.
– Это… это… нельзя так. Это неправильный метод. – Полина говорила сквозь слезы. – Вас же учили, что добро приумножает добро, а боль приумножает боль. Вы плодите зло!
– Вот только оставь свои метафизические рассуждения при себе. Это догма современного общества, которую запрещено опровергать. Я скажу тебе так: ты получаешь то, к чему стремишься, независимо от методов. Это человек придумал добро и зло для описания своего отношения к миру. Вне человека ничего этого нет. Исчезни человек – не будет и всех тех явлений, что он придумал. – Глаза Филиппоса заблестели. – А тебе, девочка, лучше выбрать мою сторону добровольно, иначе… – Он повел глазами вниз.
Полина не могла ничего ответить. Слова застряли в горле из-за захлестнувших эмоций. Ее психике был нанесен сокрушительный удар. Она прикоснулась к такой невероятной извращенной жестокости, что это ввело ее в ступор. Перед глазами против воли возникали розовые мозги, просвечивающие через стекло колпаков. Внезапно подступила тошнота. Полину вырвало прямо на пол. Филиппос скривился в улыбке. Кажется, его удовлетворила реакция девушки.
– Все, уходим! – скомандовал он.
Глава 5
Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепушки наперекор всему лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только приходило осознание, что она видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, угрожая непредсказуемыми последствиями. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.
– Выпей и успокойся. Тебя водили в цех? – предположил профессор.
Полина кивнула.
– Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар! Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.
Блохин взял Полину под руку и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, с трудом переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Блохин придержал зыбкую постель, чтобы она смогла на нее забраться, и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала, и Полина уснула.
Она проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой, а на душе лежал камень. Первые мгновения после сна Полина не помнила о причинах его появления, но потом розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от этих видений.
Она отодвинула ширму и спустила ноги на пол. Профессор самозабвенно готовил гренки и вздрогнул, когда Полина заговорила.
– Доброе утро, профессор! – произнесла она, скрипнув ножками стула, выдвигаемого из-под стола.
– О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.
На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были явно пережарены. Блохин положил последние четыре гренки и начал готовить кофе.
– Тебе без кофеина и со сливками? – спросил он заботливым тоном.
Полина просто кивнула. Ей было все равно, какой кофе пить. В свете последних событий бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар задвинул тревожные мысли на задний план. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки перед тем, как откусить, и громко выдыхал после каждого глотка кофе.
– Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты – как уникальный носитель знаний, я – как ученый.
– Это страшно! Это как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!
– Тихо, тихо, Полин. – Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. – В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм, медицинские опыты… В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.
– Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?
Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.
– Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я, старый дурак, поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.
– Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов… – Полина повысила голос, – мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.
Блохин догадался, что Полина изображала для тех, кто подсматривал и подслушивал.
– Это меня и заставляет трудиться в поте лица.
Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепа потеряли яркость и уже не так пугали. Полина анализировала поведение Блохина и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она не была уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами, и всякий полунамек мог быть интерпретирован как попытка сговора.
– Отдохни до обеда, посмотри телевизор. – Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.
Полина сразу поняла, что телевизор надо посмотреть обязательно.
– Я тебе тут апельсинов выпросил, отличный местный сорт, а потом можешь почитать книгу. Во второй половине дня попробуем протестировать оборудование. Ну все, удачи! – Профессор исчез за бесшумной дверью.
«Телевизор, апельсины, книга» – аналитическая программа выделила три слова, расставив их именно в той последовательности, в которой их произнес профессор.
Полина не сразу включила телевизор. Она прошлась вдоль перил, любуясь морем. Навела легкий марафет в творческом беспорядке, а потом, будто устав, плюхнулась в кресло из ротанга и включила телевизор неудобным пультом. Фильм снова начался откуда-то с середины. Неизвестные персонажи обсуждали то, что было в начале фильма. Полина не смогла уловить смысла, просто таращилась в мелькающие картинки. Тоска смертная. Ее хватило на полчаса. Выложенные перед ней в вазу апельсины отвлекали от просмотра.
«Пора», – решила Полина и взяла первый апельсин.
Она чистила его аккуратно, боясь проглядеть послание от профессора. Напрасно, апельсин был обычным, без сюрпризов, и очень вкусным. Полина съела еще два, разглядывая кожуру и разделяя дольки перед тем, как положить их в рот. Ни в одном из них не встретилось ничего необычного. Профессор оказался прав, сорт был отличным и мало походил на апельсины из магазина. Так и не разобравшись с первыми двумя загадками, Полина решила почитать книгу. Книга по психологии, как специально, лежала на самом виду. Не самое любимое чтиво, но профессору виднее.
Полина пробежалась глазами по введению, открыла первый раздел. Ничего необычного. Попробовала вчитаться между строк, понять тайный смысл. Безрезультатно. В голове вертелся триумвират слов: телевизор – апельсин – книга. Что в мудреной голове профессора были за мысли? Думает ли он так же, как и Полина? Если нет, то и намеки его могут значить совершенно иное. Телевизор… у него одна функция – показывать. Это Полина сделала. Апельсин – фрукт, можно съесть, можно сделать сок. Полина представила апельсин и стала придумывать с ним еще какое-нибудь привычное действие. Ничего не придумывалось.
Снова взяла в руки книгу. Открыла на середине и попробовала просто вычитать кусок текста и понять его. С глазами произошло что-то странное. Пропала резкость. Текст слился в темные полосы. Полина протерла глаза. Стол и апельсины на нем выглядели нормально, как всегда. Снова посмотрела в книгу. Строчки снова слились в нечитаемые полосы. Полина взяла себя в руки. За ней же наблюдают.
Она умела пользоваться развитым зрением, что ей стоило навести нормальную резкость! Она сфокусировалась, но как-то странно. Из строчки выделялась четко только одна буква, и это была «П». Полина глубоко задышала, чтобы успокоиться. Снова посмотрела в книгу. Резкость пропадала, пока глаза не натыкались на букву «П». Полина начала догадываться, что профессор запустил в ее голове странным алгоритмом еще одну программу. Хорошо, пусть будет «П». Внутренне она проговорила эту букву, как первоклассник, которого учат читать.
П сразу пропала, зато появилась р. «Пр» – запомнила Полина. Следующей буквой стала и. «При», потом в. «Прив». Кажется, Полина догадалась, какое слово увидит. Как только она произнесла про себя: «Привет», снова появилось П, потом о, потом л. «Полина», – догадалась девушка. Полина поняла, что от нее требуется, и принялась читать.
«Привет, Полина. Чтобы не раскрыть себя, вынужден загрузить программу для общения. Сотрудничать с Филиппосом не намерен. Позже я устрою тебе побег. Большинство программ в твоей памяти активируются мыслеобразами, как апельсин для активации программы секретного чтения. Знаю, что многое из того, что я тебе заложил, ты не используешь по причине необычности этих способностей. Самая необычная из них – это программа-бустер, ускоряющая скорость обмена сигналами в нервной системе. Благодаря оптимальному пути сигнал от рецепторов в мозг или наоборот может ускоряться в десятки раз. На пике работы программы ты замечаешь, что мир вокруг тебя живет гораздо медленнее, чем ты привыкла видеть. Очень полезное свойство, активируемое образом вспышки молнии. Будь осторожна, программа сильно нагружает мозг. Пользуйся ею в крайнем случае и только непродолжительное время. Еще одна программа касается нервной системы. Ты можешь увеличивать чувствительность рецепторов, а можешь снижать ее до полного отсутствия реакции. Я разработал эту программу специально для тайного общения, которое не может отследить ни Сеть, ни Филиппос. У тебя в памяти есть азбука, похожая на азбуку Брайля для слепых. С ее помощью и чувствительных окончаний на кончиках пальцев ты можешь читать послания от меня или оставлять их сама. Можешь сейчас представить слепого и почувствовать, как просто управлять своей нервной системой, а потом прикоснуться к странице книги и почувствовать, какие у нее выпуклые буквы. На этом пока все. Делай вид для Филиппоса, что готова сотрудничать, чтобы у меня было время создать условия для побега. Раздобудь немного крепкой эластичной ткани. Скажи Филиппосу, что хочешь сделать себе свой гамак».
Полина небрежно отложила раскрытую книгу на стол, как будто чтение утомило ее. Попробовала представить себе незрячего человека. На ум приходили какие-то гипсовые скульптуры из античного прошлого. Менялись перед глазами, но Полина точно знала, что те, с кого их лепили, не были слепыми, просто это была такая манера лепить глаза, которые с детства казались ей бельмами. Головы двигались как по конвейеру, пока перед глазами не встала голова Гомера. Древний сказитель точно был слепым. Сразу пришло ощущение, что можно управлять рецепторами. Виртуальные «крутилки» в сознании стояли в среднем положении. При повороте влево они убавляли чувствительность, вправо – прибавляли. Полина подумала про правый указательный палец и провернула «крутилку» вправо, на усиление чувствительности. Удивительно, но она почувствовала сквозняки подушечкой пальца. Снова взяла книгу в руки и сделала вид, что водит пальцем под строчкой, которую читает. Палец буквально спотыкался о выступающие буквы. Кожа на пальце, вдруг ставшая чересчур нежной, болезненно отреагировала на прикосновения. Программа отлично работала и могла пригодиться в будущем.
Полине не терпелось проверить, как действует программа-бустер. Если все так и есть, как сообщил профессор, то у нее будет огромное преимущество перед любым противником. Полина представила разряд молнии над лесом – картинку, которую часто видела в детстве из окна своей спальни. Ничего не произошло ощутимого. Никакой рубильник не включился. Как себе представить ускорение сознания? Полина закрыла книгу, подняла ее перед собой и бросила на стол. Книга упала с обычным ускорением. Возможно, профессор не сказал ей, что нужно немного потренироваться, чтобы заметить результат.
Разочаровавшись в надежде сразу получить интересную способность, Полина решила, что пришло время немного подкрепиться. Программы, разработанные профессором, всегда расходовали больше энергии организма, чем способности, выработанные в человеке эволюцией. В холодильнике лежали сыр, овощи, остатки хамона, пакет молока, гроздь винограда. Организм требовал белка и быстрых углеводов, для чего подходили хамон и виноград. Полина взяла кусок вяленого мяса и блюдо с виноградом. Закрыла ногой холодильник и понесла еду к столу.
Едва она ее поставила, как на балкон залетела чайка. Она явно караулила момент, когда можно будет полакомиться съестным. Полина увидела ее боковым зрением и успела только повернуться с мыслью не попасть под ее острый клюв. В следующее мгновение случилось удивительное – чайка стала терять скорость. Крылья заходили медленными зигзагами. Птица будто останавливалась в воздухе. Привычное сознание подкинуло мысль, что на такой скорости невозможно оставаться на лету, она должна упасть. Но чайка держалась и, хищно вылупив глаза, направлялась к блюду с виноградом.
Наглость этих птиц порядком надоела Полине. Хоть они и делили с ними один склон горы, но Полина не лазила к ним в гнезда за яйцами. Шея чайки поравнялась с рукой Полины. Едва мысль поймать птицу коснулась сознания, как рука уже выполнила приказ. Теплая пульсирующая шея забилась под пальцами. Чайка хотела издать звук, но не смогла протолкнуть его через сжатое горло. Птица испуганно забила крыльями. Полина еще секунду непонимающе смотрела на нее, приходя в себя от новой способности. Как только она расслабилась, время снова вошло в привычный ритм.
Чайка лупила крыльями по рукам и шипела. Полина отнесла ее к перилам и перекинула через них. Птица полетела вниз и только у самой воды пришла в себя и начала полет. Еще не веря в то, что такое возможно, Полина с недоверием посмотрела на свои руки, вытворяющие команды со скоростью света. Напоминанием о невероятной реакции осталась только несильная боль в локте из-за потянутого сухожилия. Для безопасного использования этого умения необходимо было тренироваться.
Филиппос снова прокрутил момент, где пленница хватала чайку за шею. Замедленная в сто раз съемка давала представление о том, что может «улучшенный» человек. Вначале девушка совершенно обычно пыталась увернуться от наглой птицы, а потом молниеносно схватила ее, как будто вспомнив, что умеет так делать. Разница между нормальным и быстрым движением была колоссальной. В замедленном воспроизведении скорость выброса руки выглядела естественной, как при обычной записи. Значит, как минимум в сто раз быстрее нормальной реакции. Филиппос еще раз оценил гений Блохина.
Профессор явился в обеденный перерыв. Полине очень хотелось рассказать ему, что она поняла его намек и теперь знает о себе гораздо больше. Но, помня о том, что за ними следят, она боялась выдать связь между ней и ученым. Блохин как будто специально не смотрел на Полину, чтобы не провоцировать ее. Он приготовил быстрый обед из полуфабриката, поставил его на поднос вместе с двумя пустыми бокалами для сока и понес к столу.
Полина, как голодный птенец, ждала его, забавляясь ложкой – искала равновесное состояние, положив ее поперек пальца. Профессор дошел до стола и неловко споткнулся, поднос качнулся, и стаканы полетели вниз. Полина испугалась, и этот страх тут же проявил себя разрядом молнии. Стаканы словно попали в тягучий плотный воздух. Полина подхватила их и поставила на стол. Как только она поняла, что бояться больше нечего, все встало на свои места.
– Фух, чуть не угробил наш обед! – Профессор опустил поднос на стол. – Спасибо, что поймала.
Он произнес это обыденно, как будто не заметил, с какой скоростью Полина поймала бокалы. Филиппос не должен был понять, что профессор и его студентка начинают свою игру. Не так сразу.
– Еле успела, – подыграла Полина. – Какие у нас планы на день?
– Будем тестировать оборудование. Рабочий образец у меня есть, посмотрим, что он может.
Больше за обедом ни о чем не разговаривали. Блохин думал о том, что Филиппос теперь увидел новые способности Полины и начнет торопить его с рабочим образцом. Если бы он знал, что образец давно готов и спокойно работает на допотопном телевизоре! Через него, посредством кодированного мерцания, девушка и получила программу секретного чтения. Такой способ программирования людей в дурных руках был очень опасен из-за своей возможности влиять на огромные массы одновременно. Надо было торопиться с побегом Полины.
Полина, в силу молодой бесшабашности, больше всего думала о своих новых способностях. О том, что будь они у нее раньше, она непременно стала бы лидером волейбольной команды в школе или могла бы выигрывать споры, читая с закрытыми глазами. Мысли о побеге тоже занимали ее, но она надеялась, что профессор все устроит и ей нужно только дождаться удачного момента. Пока она забавлялась тем, что пыталась замедлить время. Для этого, помимо «Молнии», требовалось подспудное понимание необходимости данной способности. Страх прекрасно запускал настройку, переводя ее в максимальное положение. Полине хотелось пользоваться способностью дозированно, чтобы не возникало ощущения, будто руки пытаются вырваться из тела.
Блохин допил сок и хлопнул ладонями по столу.
– Пора! – объявил он.
В зале, наполненном гудением работающего оборудования, их ожидал Филиппос. С ним были новые, но не менее грозные телохранители. Естественно, сюда его привела демонстрация новых способностей Полины.
– Я буду присутствовать во время опыта, – объявил он. – Мне хочется наблюдать своими глазами, что у вас все идет как надо. Как надо мне.