Космос. Марс

© Никита Андреев, 2017

ISBN 978-5-4485-9068-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Объединенная электронная библиотека Сети.

Отдел электроэнергетики.

«Ядерная революция»

Нейтральный ядерный синтез (разг. – Холодный синтез) – Разновидность ядерной реакции синтеза (слияния) легких атомов в тяжелые. Нейтральный ядерный синтез, в отличие от классического термоядерного синтеза в звездах, протекает при существенно низких температурах за счет участия в реакции элементарных частиц – нейтралей. Нейтрали притягиваются к ядру атома, обнуляют его заряд, позволяя ядрам преодолевать силу взаимного отталкивания.

История открытия.

25 сентября 2022 года в ЦЕРНе открыты новые элементарные частицы – нейтрали.

Первый кубометр нейтрального газа (топлива) был получен 16 марта 2024г. Первый промышленный реактор, работающий по технологии нейтрального синтеза заработал 14 марта 2029 года в Женеве.

На 1 января 2047 года в мире функционирует 1198 реакторов нейтрального ядерного синтеза, которые обеспечивают 94 процента потребностей человечества в энергии.

Катастрофы и аварии.

12 августа 2033 года произошел взрыв на станции близ г. Сиэтла. В результате погибло 13 человек. Причиной взрыва послужило повреждение топливного блока станции.

15 ноября 2038 года при тестировании на околоземной орбите первого образца реактора нейтрального синтеза с двигательной установкой произошел пожар. Командир экипажа Джон Р. Тест и бортинженер Сергей Павлюк погибли. Второму бортинженеру Ивану Покровскому удалось отсечь подачу топлива в реактор и остановить реакцию. Реакторный модуль был отстыкован, сведен с орбиты и затоплен в Тихом океане.

Последствия открытия.

Нейтральный ядерный синтез и строительство реакторов по всему миру обрушило цены на классические энергоносители. Последующий повсеместный запрет на двигатели внутреннего сгорания привел к коллапсу сырьевых экономик развивающихся стран. В результате хаоса и революций в крупных азиатских и ближневосточных странах к власти пришли ультранационалистические силы и военные хунты. Конфликты охватили большую часть евразийского континента. Впервые с окончания Второй мировой войны применено ядерное оружие.

Инициированы судебные процессы против ученых по обвинению в подрыве традиционных экономических устоев. Им вменяется посягательство на государственный строй, вредительство и массовое убийство. Многие ученые уволены и подвергнуты насильственной эмиграции, финансирование научных изысканий снизилось в десятки раз. Множество университетов закрыты.

Ученые и сторонники нейтрального ядерного синтеза считают, что обвинения в их адрес беспочвенны. Они называют поведение политиков «Новой охоте на ведьм». Известный астрофизик Ричард Пател* так написал в книге «Вселенная здесь и сейчас»:

«Нейтральный ядерный синтез – это свободная энергия, которую тысячелетиями искали ученые. Наука испокон веков стояла на пороге прогресса и вела человечество за собой в завтрашний день. За свои убеждения ученых преследовали, многих лишили жизни. Истории известно не мало случаев, когда научная революция кардинальным образом меняла привычные устои общества. Неизбежный переходный период предполагает отказ от устаревших убеждений и смену парадигмы жизни, к которой многие могут быть не готовы. Это долгий и сложный путь, который необходимо преодолеть. Но сегодня прогресс получил отпор. Популисты политики выбрали главным оружием ложь, разжигание ненависти к врагам, ограничение просвещения. Для них – это единственный способ отвлечь отчаянное население от реальных проблем. Для будущего человечества – это путь к катастрофе»

Выводы.

Чем бы ни был нейтральный ядерный синтез, проклятием или спасением, он, безусловно, перевернул сложившееся устои постиндустриального общества. И куда он приведет человечество пока остается загадкой.

*Обновление статьи:

Доктор Ричард Пател героически погиб в спасательной миссии корабля «Прайм 1479» в 2049 году.

ГЛАВА 1

***

Макс приехал на место на пару часов раньше времени. Увидев с детства знакомый постамент с аббревиатурой из четырех букв, он несдержанно улыбнулся. Положительные эмоции переполняли от предвкушения.

Пусть утрутся те, кто не верил, что у него получиться.

Макс решил некоторое время не спеша прогуляться по округе и осмотреться. Космический центр имени Линдона Джонсона (какого – то из президентов США) напоминал небольшой городок. Только вместо магазинов, больниц и банков, здесь располагались лаборатории, станции связи, школа подготовки астронавтов и, конечно, Центр управления полетами. Поредевшие зеленые газоны соскучились по рукам садовника. Искусственные пруды сигналили в небо отраженным солнечным светом. Их соединял узкий пролив с деревянным мостиком в форме полумесяца. Всесторонняя камера, закрепленная на высоком столбе, непринужденно осматривалась. Всего – то требовалось надеть очки виртуальной реальности, закрепить датчики тактильных ощущений, и ты мог также как Макс гулять по пустынным дорожкам НАСА. И не важно где ты, хоть в тысяче километров – для виртуального мира не существовало расстояний.

Макс приближался к Центру управления полетами. Лучшие умы, самые продвинутые технологии – все сосредоточено здесь. Большая дружная семья исследователей вот уже почти сто лет изучала космическое пространство. Макс несет им то, чего они были лишены последние годы – опыт первой космической державы России. Он заряжен энергией, готов ринуться в бой. НАСА невероятно повезло.

Макс ухмыльнулся от собственной самоуверенности и потянул на себя дверь. Вестибюль пуст. Должно быть он пришел слишком рано. Где – то вдалеке звучали голоса. Макс направился на их источник. По пути он не встретил ни одного охранника, ни одной системы идентификации.

Не секрет, что бюджеты космическим агентств снижаются не первый год, но как можно так безрассудно относится к собственной безопасности? Это же НАСА, черт бы их побрал, а не футбольный стадион.

Макс остановился у дверей зала связи и перевел дыхание. Сердце колотило где-то в животе. Макс сотню раз входил в эти двери в виртуальной реальности, и никогда так не волновался.

Программа локаций моделировала не только настоящее время, но и позволяла очутиться в прошлом. Например, увидеть триумф высадки на луну 16 июля 1969 года и похлопать по плечу рыдающего от счастья коллегу; поучаствовать в спасении аполлона 13 год спустя. Макс знал сюжеты наизусть, мог повторить реплику каждого из сотен участников событий. Все эти люди давно умерли и остались только в виртуальной памяти машины. Но для Макса они были живыми. Их голоса звучали в его голове. И Макс обязан не подвести их память.

Внутри зала связи стояла тишина, пахло не свежей одеждой. Несколько человек без азарта пялились в голографические экраны, еще двое что – то обсуждали у кофейного аппарата, похожего на первый советский спутник. На центральном экране была пугающая пустота.

Где же те сотни людей с горящими глазами? Где полчища голосов, пестрящие новыми идеями? Должно быть Макс ошибся зданием. Это какой – то музей, а окружающее всего лишь бутафория и грошовые актеры…

Макс в растерянности наблюдал непривычную его мировоззрению картинку. Какой – то парень улыбался желтыми зубами и болтал с кем – то по видеосвязи, еще один, закинув ноги на стол, цедил газировку через трубочку. И эти люди собрались отправить миссию на Марс? Вы шутите?

Откуда не возьмись возник упитанный парень с круглым лицом и копной черных кудрявых волос.

– Простите, я уже отправил письмо с ответом. Пока бюджет не утвердили, мы ничего не можем обещать, – сказал толстяк.

Макс молча протянул шифр – ключ. Толстяк взял его аккуратно и отсканировал встроенным в очки прибором. В воздухе материализовался небольшой голографический экран, на котором появилось фото Макса и вся известная о нем информация. Экран двигался за взором толстяка словно приклеенный, а тот пожевывал губу и внимательно вчитывался в мелкие, почти неразличимые буквы.

– Новенький. Круто, – толстяк протянул ему руку. – Бруно Литтл, инженер – астрофизик.

Рука Бруно была мокрая, а кожа отвратительно бархатная, как ворсистая ткань пиджака.

– Макс.

– Новиков, – закончил за него Бруно, не дождавшись продолжения от Макса. – Оператор спутниковой связи. Круто.

Макс молчал.

– Решил ты из Диджитал Феникс. Каждый день приходят вот уже второй год. Деньги хотят за обслуживание наземных телескопов. Мы и не пользуемся ими давно, у нас астрономов то нет. Я им говорю, приходите завтра. Говорю конгресс вот – вот бюджет оформит. А что я сделаю, не со своего же кармана платить? Я столько и за сто жизней не заработаю. А новичков у нас давно не было. А ты из России? Круто. Я слышал в Роскосмосе дела в гору идут, правда?

– Роскосмоса не существует, – на выдохе сказал Макс.

Бруно ошарашено застыл. Циферки и буквы побежали по летающему за ним экрану. Затем экран испарился также внезапно как появился. Информация теперь проецировалась на линзы его очков.

– Аааа, я понял. Расформировали. Знакомая история. Но что – то же осталось? Российское космическое агентство, РКА – кажется так называется? Ну то самое, что за станцией Ной следит.

Макс кивнул и спустился на последнюю ступеньку. Бруно небрежно отступил и пошатнулся, едва не завалившись. И Макс ничего не почувствовал. Черт подери, он же в центре связи НАСА!!!

Совсем ничего…

Бруно что – то болтал, пока Макс беспомощно оглядывался в попытке почувствовать ту самую атмосферу из виртуальных ретро туров.

– Операторы обычно сидят на том конце, терминалы свободны, выбирай любой.

Макс потянулся к нему и спросил шепотом:

– Слушай, а где вообще все?

Бруно опустил брови почти до пухлых щек и осмотрелся вслед за Максом. Датчики следили за перемещениями его зрачков. Информация мгновенно высвечивалась на линзах, дополняя реальность. Терминалы компьютеров сообщали информацию о владельце и запущенных программах, картины на стенах отображали автора, дату написания и оценочную стоимость на сегодняшний день, а банки из – под газировки любезно обозначали состав напитка. Бруно закончил осматриваться и, задумавшись, что – то промычал глядя на Макса. Макс распростер руки в сторону и кивнул.

– Ах ты об этом. Мерфи и Смит в отпуске. Остальные здесь, – Бруно потупил взгляд, словно продавец, предложивший залежалый товар, – Нас в этом году опять сократили. Бюджета едва хватает на поддержание на плаву того, что осталось. Но мы не жалуемся, это лучше, чем ничего. Хотя если тебя взяли, значит будут другие, правда?

Максу не хотелось и дальше выслушивать этого мерзкого толстяка.

– Я здесь именно за этим, – сказал Макс в ответ на сопливые мечты Бруно всевышнему об увеличении бюджета.

– Круто. Будем друзьями, – с воодушевлением сказал Бруно.

– Лучше скажи, где мне найти руководителя полетов Маркуса Маккензи.

Маркус Маккензи расположился в удалении от всех. Над его терминалом нависал ореол темноты. Маккензи полусидел, глубоко погрузив ноги в нишу стола, служащей ему подпоркой, туловище лежало сверху на столешнице и напоминало рыбью тушку, изредка подрагивающую чтобы вдохнуть кислорода. Лицо Маркуса Маккензи зарылось между коробками из – под пиццы, китайской лапши и газировки, которыми был завален весь стол и пол.

Первым делом Макс проверил бейдж. Не перепутал ли чего толстяк… И это тот самый Маркус Маккензи? Стража НАСА, последний рубеж обороны космической отрасли? Вы серьезно? Худющий, как травинка, пальцы тонкие и длинные, а щеки… их вообще нет, они впали в череп и на их месте ямы, нет котлованы.

Политики ценят руководителей, которые не просят много денег и выжимают из каждого работника сто процентов его потенциала. Маркус Маккензи о котором слышал Макс выжимал сто пятьдесят. Это именно то, что нужно. Только такая площадка способна реализовать его хлещущий через край потенциал.

Над головой Маркуса Маккензи появился голографический экран, должно быть запущенный по таймеру. Макс распознал знакомые глазу показатели спутниковой телеметрии и с любопытством придвинулся ближе. Ладонью случайно задел край коробки из – под пиццы, та в свою очередь накрыла голографический проектор и экран погас.

Маркус Маккензи вскочил, словно его укусило инопланетное насекомое. Макс отшатнулся. Одним взмахом Маккензи смел весь мусор со стола на пол. Экран снова появился. Маккензи плюхнулся в стул, тот пошатнулся влево и вправо на раздолбанном шарнире. Надев на нос очки в дешевой оправе, он принялся внимательно изучать показатели телеметрии.

Секунды сменялись минутами. Маккензи упорно не обращал на Макса никакого внимания. Другие сотрудники разбежались по местам, стаканы с недопитым кофе изрыгали горячий пар на подставке у кофе машины. Все с неодобрением косились на новичка, разбудившего начальника раньше положенного.

Макс решил взять действо в свои руки. Он заговорил низким и спокойным тоном, уподобляясь большим начальникам:

– Мистер Маккензи, я здесь для того…

Маккензи отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Макс решительно обошел стол и встал позади экрана.

– Я Макс Новиков. Направлен на должность оператора связи.

– На кой черт мне знать имя каждого уборщика? – не дослушав, спросил Маккензи.

– Я новый оператор связи, – еще громче сказал Макс. – Вот направление.

Маккензи внимательно осмотрел Макса, прищурив глаза. Щетина покрывала его щеки равномерным мхом поседевших волосков.

– Я в запросе писал четкие критерии подбора – «Не придурок!» Считай, что не прошел, – Маккензи кивнул в сторону двери.

Макс сжал зубы от ненависти, захотелось врезать этому худощавому дрищу по морде. Бруно косился на него с беспомощным сочувствием.

– Тупость заразна, когда находишься с ней рядом, – произнес Маккензи.

Не отрывая взгляда от экрана, Маркус Маккензи достал из коробки на полу кусок пиццы, попробовал надкусить и бросил обратно. Кусок принял консистенцию камня.

– Я закончил Московский университет космических технологий. У меня есть рекомендации с РКА.

– Мне слишком мало платят за выслушивание выскочек, – посетовал Маккензи. – А еще они часто портят послеобеденный сон.

Электронные часы за его спиной показывали 07.20 утра.

– Эй, Литтл, – позвал Маккензи Бруно. – Где отчет по солнечной активности?

– Уже заканчиваю, мистер Маккензи, – отозвался Бруно.

Маккензи зевнул и потянулся.

– Заканчивать будешь со своей подружкой, которой за ручку двери дергаешь, а мне отчет нужен сейчас.

– Готово, мистер Маккензи, – Бруно подскочил в три прыжка. – Глядите, магнитная буря усилилась.

Маккензи пробежался глазами по отчету.

– Отправь энергетикам в Вашингтон, а то они третий день гадают откуда у них помехи в электросети. Удостоверься, чтобы никто не узнал, что это мы передали. Если эти имбецилы в конгрессе прознают, что мы солнце мониторим – последние центы урежут. Солнечный ветер – миф ученых… Они нас грабят. Бла – бла…

– Да, сэр. Обещаю, никто не узнает.

Маккензи взглянул на Макса и вздохнул от беспомощности.

– Ладно, подойди, поможешь, – Маккензи подмахнул рукой, как это делают слугам.

Макс сделал два шага в его сторону.

– На первом этаже пойдешь налево, там коридор, потом направо в первую дверь.

– В Серверную?

Макс знал расположение помещений наизусть. Должно быть Маккензи хочет поручить ему выгрузить данные с серверов. Плевая работенка.

– Ага, там за дверью увидишь бар автомат. Возьмешь пиццу с креветками, анчоусы и сыр насыпной. Проверь чтобы свежая была, только пальцами не трогай. Капучино, только не горячий, сахара один пакет. Большую кружку, крышкой прикрой и держи пальцем чтобы не остыло.

– Вы серьезно? – переспросил Макс.

– А я, что похож на клоуна шутника? Ты видишь у меня на лице красный нос?

Да как он смеет так разговаривать? Придя сюда, Макс оказал всему этому чертовому НАСА услугу.

– Неси мой ленч или ходить тебя не научили в твоем космическом университете?

Маркус Маккензи упивался издевками. Он волк, вожак в собственной стае, где ему ничего не стоит пнуть новичка, раздеть до гола и высечь заточенными когтями на радость запуганным вассалам.

– Вам стоило бы чаще оглядываться на часы, сэр. Уже давно утро, – сказал Макс четко и громко, чтобы слышал каждый.

Краем глаза Макс заметил Бруно, который о чем – то жестикулировал руками. Маккензи заулыбался и хлопнул в ладоши.

– Ну наконец – то к нам прислали настоящего профессионала, – он подскочил со стула. – Садись. Нет, нет не сюда. За мой терминал, вводи свой шифр – ключ. Не будь таким смурным. Это была проверка такая. Кого сюда только не присылают и каждый говорит, что он профи, а потом оказывается очередным тупицей. Прости за мою подозрительность. Теперь я вижу ты не такой, подвигайся ближе. Вот так, удобней же правда?

Терминал сообщил: пользователь Максим Новиков осуществил вход в систему в 5 часов 26 минут после полудня по солнечному марсианскому времени. Тут до Макса дошла вся суть его позора. Маккензи с наслаждением наблюдал за ним, постукивая ногой по пустой коробке из – под пиццы.

– Анчоусов двойную порцию.

Спустя пару десятков минут Маккензи жадно жевал горячую пиццу с двойной порцией анчоусов и говорил с набитым ртом:

– НАСА закончилась, когда ты переступил этот порог. Ты на Марсе и живем мы здесь по марсианскому времени.

На плечи Макса давила тяжелая гиря стыда. Как он мог так оплошать? Ведь он знал, что для удобства работы с космическими аппаратами вводятся рабочие смены в соответствии со временем изучаемой планеты. Ведь это элементарно, первый курс.

– Удивляй, – Маккензи указал на свой терминал.

Макс отправил запрос сеанса связи Глазу. Так называлась группировка спутников на орбите Марса, запущенная по программе «Марсианский глаз» лет пятнадцать назад. Из двадцати четырех спутников функционировало меньше трети. НАСА удалось отстоять возможность поддерживать их в рабочем состоянии. Содержание спутников ничего не стоило пока они самостоятельно не превратятся в металлолом, а затраты на связь минимальны. Грошевой электроэнергии в избытке, ее все равно нужно куда – то тратить.

Сигнал вернулся от спутника и передал последние данные телеметрии с марсохода Террос—1 – последнего «живого» обитателя красной планеты. Самый современный, если его можно так назвать, с лучшим и не прилично дорогим исследовательским оборудованием – финальная веха космических технологий.

У Макса вспотели ладони. Он вопросительно посмотрел на Маккензи, который облизывал жирные пальцы и поглядывал на большой экран в центре зала.

– Мне не жалко, – Маккензи протянул Максу кусок пиццы.

Макс отрицательно покачал головой. Тошнота подкатила к горлу.

На центральном экране отобразилась карта Марса с красным флажком, обозначавшим местоположение марсохода. Макс всматривался в карту и не мог ничего сообразить. Она определенно отличалась от той, что гуляет на просторах Сети. И отличалась существенно.

– Марсоход у купола Юпитера? – воскликнул Макс. – Это какая – то ошибка?

Бруно незаметно кивнул глазами в ответ. Он дополнял Маккензи отчет о солнечной активности, убрав руки за спину, словно зэк на прогулке. Купол Юпитера – старый потухший вулкан к северо – востоку от гор Тарсиса, крупнейших образований в солнечной системе.

– У Глаза сбилась навигация? – добавил Макс с напором, не дождавшись ответа.

Бруно закончил доклад и взглядом спросил разрешения у Маккензи ответить на вопрос Макса. Тот кивнул, откатился на сидении и наблюдал за ними, словно за театральной постановкой.

– С навигацией все в порядке, марсоход действительно там, – сказал Бруно.

Макс ничего не понимал. Марсоход должен быть в пятидесяти километрах к северу. Пятьдесят километров для марсохода класса Террос—1 это как пешком прошагать через Сахару. Его задача – собрать информацию о структуре грунта и подыскать наилучшее место для первой инопланетной станции, что он и делал последние десять лет. С помощью приборов лазерного наведения он будет контролировать точную посадку жилых модулей и челнока с первыми космонавтами.

– Высадка же через два года, – не унимался Макс. – Как он успеет вернуться?

– В космоуниверситете тебя научили читать официальные доклады. – сказал Маккензи.

– Местность вокруг купола Юпитера входит в красную зону высадки. Это подтверждается данными расчетов доктора Ричарда Патела, которые он представил в конгрессе 10 марта 2033 года.

– Скучно, – заметил Маккензи.

Макс словно оказался на экзамене. Правильные ответы он знал, только не знал вопросов.

– Тридцать девятый, сорок четвертый, сорок шестой, сорок восьмой… – перечислил Маккензи.

– Дату высадки переносили из – за проблем с готовностью спускового челнока, – пояснил Макс.

– Корпус челнока без обшивки ржавеет шестой год под полиэтиленом. Можешь заглянуть в цеха на обратном пути, только смотри чтобы пыльной шапкой не пришибло. Там такой слой, что, если обвалиться позвоночник переломит, – объяснил Маккензи.

– Почему НАСА не созовет пресс – конференцию, не объявит о переносе даты?

Маккензи отодвинул коробку с пиццей и поставил локоть на стол. Коробка свалилась, но Бруно успел ее подхватить у самого пола.

– Всем плевать, – на распев сказал Маккензи. – Знаешь сколько пользователей следило за запуском последней команды Ноя в сорок шестом? Семь тысяч триста. И я знаю лично три четверти этих людей. А сколько следило за недавней свадьбой собачек той французской певички в Сети? Шестьсот миллионов в прямом эфире. Чувствуешь разницу? Да к нам журналисты заходят раз в год, как на поминки проверить не передохли ли мы тут от голода. Половина конгресса думает, что проект «Террос» это название нового супермаркета.

– Многие знают в России. И следят.

– Да ни хрена они не знают.

Маккензи выхватил у Бруно коробку из – под пиццы, достал последний кусок и швырнул коробку в общую кучу под столом.

– Я знаю, – как бы в оправдание сказал Макс.

– Ты знаешь… – повторил Маккензи, сопроводив саркастическим кивком. – Доктор Пател был бы рад этому достижению.

– Тогда почему он ушел, почему перестал бороться? – спросил Макс.

Вопрос показался Маккензи оскорбительным. Лицо его округлилось, а ноздри расширились. Макс не сводил уверенных глаз с начальника, и тот, кажется, оценил смелость новичка.

– Потому что не мог смотреть как дело всей его жизни политики втоптали в грязь, – ответил Маккензи и поднялся со стула. – Урок окончен.

Бруно вернулся к себе, Макс занял место у пустующего терминала. Судя по тому как кресло продавилось, до него здесь сидел некто комплекции Бруно.

Маккензи стоял на центральной площадке, откуда просматривался каждый из присутствующих. Глаз ретранслировал телеметрию с марсохода. Датчики фиксировали подъем окружающей температуры на восемь градусов по сравнению с днем ранее.

Терминал Макса не реагировал на запросы. Маккензи заметил это и приказал Бруно помочь. Сам он пил кофе из бумажного стаканчика и всматривался в центральный экран.

– Этот терминал самый глючный, – сообщил Бруно. – Соседний намного лучше.

– Маккензи велел сесть за этот, – сказал Макс.

Бруно с пониманием кивнул. Макс спросил его шёпотом:

– Какого черта марсоход у купола Юпитера?

Бруно несколько раз проморгал, на линзе очков отобразилось изображение с камеры видеонаблюдения за спиной Маккензи. Начальник отвлеченно что – то обсуждал с одним из операторов.

– Год назад Глаз обнаружил небольшую пещеру у подножия Купола Юпитера, – заговорил Бруно в пол голоса. – Геологическое общество отправило запрос провести изучение. Маккензи согласовал.

– Как его колеса выдержали путь по скалистой местности?

– Не выдержали, – Бруно открыл фотографию, на которой колесо марсохода выглядело, словно напоролось на мину. – Вчера прислал. Из пещеры ему обратной дороги нет.

– Безрассудство, – Макс взглянул на Маккензи, который уже громко отчитывал оператора. – Он же убил его.

Бруно пожал плечами, словно над его шеей нависло лезвие топора палача, готовое обрушиться если он скажет еще лишнее слово.

– Сегодня запланировано взять пробы воздуха и грунта.

– Литтл, я поделю твою зарплату на двоих, – крикнул Маккензи. – Чего ты там копаешься?

Бруно закончил с терминалом Макса и вернулся к себе. Его пальцы застучали по виртуальной клавиатуре.

– Мистер Маккензи, время отклика вышло, – проговорил Бруно спустя некоторое время. – Марсоход не ответил на запрос движения. Какие – то проблемы с питанием.

– Повтори, – сказал Маккензи.

– Уже дважды пробовал, мистер Маккензи. Он не реагирует.