Зима 1975 года в Массачусетсе выдалась весьма холодной и снежной. Каждую ночь на головы жителей высыпалось добрая порция осадков в виде снежных хлопьев, приносившая множество хлопот по утру. Пробираясь по автомагистрали “Нортвест Экспрессвей” к городку Челмсфорд, что притаился к северо-западу от Бостона, мне, то и дело приходилось останавливаться в ожидании, когда дорожники расчистят очередной участок от заносов. Пробиваясь сквозь толщи снега, походили они на первопроходцев, что покоряли арктику. Шквальные порывы ледяного ветра, доносящиеся с самого океана, трепали измученных работяг, так и норовя сорвать с них ярко красные светоотражающие жилеты, надетые поверх рабочих пуховиков. Конечно, наблюдать через лобовое стекло, теплого автомобиля, за тем, как стихия играется с человеком, было куда приятнее, нежели самому оказаться сейчас на одной стороне с ними. Пока здоровенный экскаватор пробивал своим черпаком очередной сугроб, двое бедолаг вынуждены были, лопатами вышвыривать на обочину оставшиеся комья. Они отчаянно сопротивлялись непогоде, то и дело отрываясь от работы, прикрывая лицо от налетающего вихря и мелкой ледяной пыли со снегом. Стеклоочистители моего “Форд Пинто” едва справлялись с налипшей массой из подтаявшего снега, размазывая его тонким слоем по лобовому стеклу, который мгновенно застывал, в разы снижая возможность разглядеть что-то перед собой. Благо смельчаков, отважившихся пробираться в столь недружелюбную погоду, оказалось не много и вероятность налететь на кого то, была крайне мала. На всём пути мне встретилось лишь с десяток грузовиков, да несколько легковых авто. Спустя несколько часов непрерывной борьбы со стихией я наконец таки въехал в Челмсфорд, хотя и отстал от намеченного графика. На моих часах было уже без четверти восемь когда я пересек дорожный указатель, гласивший о прибытии в город. Можно сказать, что мне крупно повезло, ведь как только свет моих фар осветил здание мотеля, пурга разразилась с удвоенной силой. Одному только Богу известно, что стало бы со мной, застань меня такой буран в дороге. Однако сейчас, смотря сквозь призму событий, произошедших со мной в этом тихом уголке Новой Англии, я понимаю, что начнись метель на несколько часов раньше и этой истории, возможно бы и не было. Однако судьба распорядилась иначе. Будучи корреспондентом одной из бостонских газет (название я опущу дабы избежать возможных претензий со стороны моего бывшего работодателя) я был направлен в это захолустье, с целью осветить весьма загадочные события. Незадолго до моего путешествия, в редакцию поступило письмо от местного жителя, который представился как Эбигейл Уизли. Мужчина просил отнестись к описанному с полной серьёзностью, ибо, как следовало из преамбулы – это была его последняя надежда привлечь внимание широкой общественности, а вместе с тем заставить местные власти разобраться с происходящим. Мистер Уизли также подчеркивал, что он и еще несколько жителей Челмсфорда неоднократно обращались по данному вопросу как к шерифу округа, так и к председателю городского собрания, но те в свою очередь лишь разводили руками, ссылаясь на бурную фантазию присутствующих. Однако, по версии автора письма, дела обстояли совершенно иначе, чем могли себе представить местные чиновники. Я приведу текст этого письма, дабы избежать обвинений в клевете, в свой адрес.
«Уважаемая редакция газеты «N», как я уже сказал выше помимо меня, описанное могут подтвердить, по крайней мере еще с десяток жителей нашего города. Хотя конечно же, я более чем уверен, очевидцев сих бесовских деяний было гораздо больше, но всё же не все смогут набраться в себе смелости открыто говорить о подобном. У нас достаточно небольшой городок, и сказать, что слухи и сплетни распространяются весьма быстро – ничего не сказать. Я не уверен, когда все это точно началось, но впервые мы услышали рассказы о старом Питере Васкисе в ноябре семьдесят четвертого. Люди в бакалее обсуждали, как накануне вечером слышали странные вопли из его дома, а сосед старика, клялся, что в ночной темноте смог разглядеть слабое свечение, исходящее из окон. Тут надо добавить, что сам мистер Васкис вел весьма затворнический образ жизни. Он редко показывался на людях, а когда делал это (в случаях крайней необходимости) был весьма немногословен и сух. Он переехал в Челмсфорд за пару месяцев до описываемых мною событий, и никто не знал ни о его прошлом, ни на какие средства он жил. Расплачивался он всегда исключительно наличными крупного номинала, и это не привлекло бы особого внимания, если бы не тот факт, что все купюры, без исключения, были отпечатаны в конце девятнадцатого века. Агент по недвижимости Джош Кирсби, даже отправлял несколько банкнот на экспертизу в Бостон. Тамошние специалисты выдали заключение подтверждающие их подлинность, а также отметили превосходное состояние, не смотря на внушительный возраст. Откуда у старика было столько старинных купюр неизвестно, но расплачивался он ими регулярно. Так бакалейщик Питер Алистер, и водопроводчик Генри Брукс, имели несчастье получить те самые злосчастные деньги из рук Васкиса. Конечно же, дочитав до этого момента, вы наверняка задались вопросом, а что собственно такого ужасного могли нести в себе обычные долларовые банкноты? По началу никто из тех, кто получил их в оплату, не придал особого значения. По сути, это были точно такие же деньги лишь с незначительным отличием в изображении. Местное отделение бостонского банка без проблем принимала и обменивала их. Однако произошедшие далее события, местные жители связывали именно с ними. В ночь на 14 января сего года, неожиданно плохо стало Джошу Кирсби (он был первым кто принял эти проклятые бумажки от старого колдуна). Как позже раскалывали его домочадцы, глава семейства Кирсби, по обыкновению, смотрел до поздней ночи телевизор в гостиной. В половину первого, его супруга Линдси проснулась от невероятно сильного кашля, который доносился с первого этажа. Женщина поспешила проверить в чем собственно дело и увиденное заставило её содрогнуться от ужаса. Позже она клялась, что видела, как в кресле, перед телевизором, сидел старый Васкис, который и заходился столь ужасным кашлем. Над головой старика роилась добрая дюжина жирных мух, которые обычно прилетают поживиться мертвечиной, а лицо было бледно-желтое, напоминающее восковую фигуру. Линдси так же рассказала, что в какой-то момент нечто сидящее в кресле, видимо осознав, что в комнате есть еще кто то, резко повернулось и устремило свой взор прямо на окаменевшую от пережитого кошмара женщину. Оно вдруг перестало кашлять и попыталось пошевелить губами, то и дело обнажая беззубый рот. Оно как будто хотело что-то сказать, однако даже не это было самым кошмарным, что предстало перед несчастной Линдси в ту ночь. Из-под длинных седых прядей волос, спускавшихся почти до самых скул, зияли черными дырами глазницы, в которых женщина смогла отчетливо разглядеть клубки копошащихся червей. Это было последнее что помнила бедняжка, до того, как упала в обморок. Когда она наконец пришла в себя, то обнаружила, что над ней стоит её сын, пытающиеся, привести мать в чувства, поливая водой из графина. Миссис Кирсби рассказала, как пыталась она сдержать свои эмоции, дабы не напугать детей, как приложила все усилия, чтобы подняться с пола и еще раз взглянуть в лицо чудовищу, сидевшему все это время в кресле. Она не спеша отодвинула сына рукой, и её взору предстало невероятное: в кресле лежало бездыханное тело её супруга Джоша, а напротив него стояло зеркало, которое еще накануне висело в ванной комнате. Насколько нам стало известно, коронер, проводивший вскрытие, постановил, что мистер Кирсби скончался в результате тотального пневмоторакса и как следствие сердечно легочной недостаточности, к которой привело полное поражение легочной паренхимы, от чего легки бедолаги просто распались. Проще говоря Джош Кирсиби умер от запущенного туберкулеза. Ни его семья, ни лечащий врач, никогда даже не могли себе представить, что у совершенно здорового на первый взгляд мужчины, мог быть туберкулез легких, однако медицинское заключение утверждало обратное. На похоронах безутешная вдова, рассказывала, что муж её страдал от кашля лет десять назад, когда простудился, да и она бы точно знала, будь у её благоверного такая страшная болезнь. Она отчаянно пыталась, найти в собравшихся проводить мистера Кирсби в последний путь, хоть толику понимания, но в тот вечер горожане остались глухи к её взываниям. Мы все, в той или иной мере, виновны в тех ужасах, что накрыли наш городок в последующем, ведь прислушайся мы тогда к Линдси и подключи здравый смысл, многого можно было бы избежать, я думаю. Но судьба сделала нас слепыми и глухими. Когда гром грянул снова, многие из горожан продолжали отмахиваться руками и предпочли списать все совпадения на влияние кинематографа и не более, однако все происходящее, отнюдь было не художественной лентой. Спустя две недели после похорон Джоша, старик Васкис появился в бакалее Питера Алистера. В районе двух часов дня, дверь с неимоверным грохотом отворилась. Присутствовавшие в тот момент, в магазине, вздрогнули и резко замолчав устремили свой взгляд на сгорбленную фигурку еле передвигающегося, явно страдающего артритом и еще Бог знает каким количеством заболеваний старика, чья иссохшая рука держала клюку, которой он медленно постукивал перед собой. Он окинул взглядом всех окружающих. Как потом рассказывали очевидцы, взгляд его был настолько тяжелый и ужасающий, что минута, которую Васкис глазел на собравшихся перед прилавком горожан, показалась им вечностью. Он небрежно повернул голову к хозяину заведения и прошипел: