Окна Александра Освободителя

Глава 9

Достав сотовый я позвонила транспортникам. На этот раз проблем быть не должно, заказ в транспортном агентстве проплачен ещё две недели назад, всё оговорено, выедут они по звонку. А если и нет, то не беда, у меня есть телефоны их конкурентов. Ульи были крепенькие на вид, но старые, поэтому обошлись мне в две тысячи рублей за четыре штуки и несколько баллонов мёда, по сотне за кило. Дед был до того доволен сделкой, что согласился подержать у себя во дворе хоть месяц до моего следующего приезда и отвезти их на телеге поближе к трассе, а это с три сотни метров. Чокнутой меня наверное считает, ну и пусть. Ну вот и закончили перевоз, потоптавшись немного, видимо борясь с пережитком социализма, то есть с желанием предложить помощь сверх оговоренной, он кликнул помогавшего ему внука. Развернулся дед и потопал домой, как и его пятнадцатилетний балбес, пяливший глаза на явно городскую девчонку, которой, по её словам, взбрело подарить отцу, начинающему пчеловоду-любителю, на его день рождения старые ульи. Ну, вот и отчалили, вот и молодцы.

До схрона, то бишь до небольшой сухой промоины было сорок метров, разгребла листья и, не торопясь и всё время контролируя обстановку, разместила в ульях, между уплотнительными тряпками, пропахшими прополисом, драгоценные мешки. Закуток, где стояли ульи, находился на слегка изогнутом участке, до дедова посёлка, как уже было сказано, немногим более трёхсот метров, чуть в гору, а до основной трассы ещё сотня. Я находилась как раз в начале регулярно подновляемого асфальта, ближе к деревеньке, сменяющегося колдобинами. Место идеальное, два раза, пока я таскала мешки, из деревни выходили легковушки и я их услышала заранее. Конечно, останавливались, интересовались, хотя, по-моему, в их глухомани слухи разносятся быстрее света. В общем с улыбкой поясняла ситуацию и отказывалась от помощи. В нескольких местах зафиксировала крышки маленькими гвоздиками, кроме того улья, что с мёдом.

Через два часа, строго к заказанному времени, прибыла грузовая газель. Шофёр и грузчик споро закинули в кузов ульи и мой рюкзак, потом закрепили их. Доехали до дачи под Краснодаром к семи вечера, затем выгрузили ульи на подготовленные заранее подставки. Я вручила на прощание мужикам обещанную пятисотку на двоих и мы расстались. Потери в дороге, литровая банка мёда, я отдала её на посту объездной дороги. Мент был доволен, зелени настриг и себе и начальству за день много, а вот сладенького на закуску я первая подкинула. Знал бы ты, лопушок, какой груз ты выпустил из своих потных лапок. А шофёр и водитель то же без вопросов, подвезла подарок от деда отцу, да и по местным горам полазила, всё ясно, всё понятно. Именно это они мельком расскажут своим родным, а больше порадуют тех деньги, а история скоро забудется. Первый этап прошёл нормально, всё получилось. Карнеги, Фрейд и Павлов, спасибо вам, святая троица, за ваши книги. Благодарю за то, что психология человека, а так же людей спивающихся до поросячьего визга, просчитана мной верно до такой степени, что я не только выжила в этом безумном походе, но и осталась целкой. Справиться с четырьмя мужиками, пусть и немного опустившимися, это был крутой адреналин! Но вот сейчас я ловила отходняк.

Да и оттепель была для меня манной небесной, впрочем, если бы в инете её не предсказали, то я бы и не затеяла всё это предприятие. Сейчас днём уже ноль, а на пике, неделю назад, было 27 тепла. Давно такого января не было, лет десять уже, зато в конце февраля, как пить дать, ударит мороз под тридцать градусов. Опять половину почек на обманутых теплом плодовых деревьях побьёт холодом. Нет, все-таки с погодой неладное твориться, испоганили её люди, испоганили. Ну и чёрт с ней!

Перетаскивать добро из ульев в дом я не стала, и так всё сфотографировано и описано. Оценка, приблизительная, минимум двести тысяч, да и то это на мой непрофессиональный взгляд. Ладно, потом, всё потом, а сейчас накинем сверху и закрепим от дождя и ветра кирпичами старые куски линолеума. Позвонила ещё раз матери, взяла у соседей обещанного щенка, уже самостоятельного и отдала им деньги, как было оговорено, чтобы перекидывали ему еду через забор. Дед, отставной военный, пообещал всё сделать в лучшем виде. Наконец пошла в дом, умылась, села в кресло и, наконец, позволила себе поймать тот самый долгожданный отходняк и заплакать.

Всё же их было, как ни крути, четверо, на и когда последнюю вазу вынесли, я их бросок прозевала. Фома, он у них за бугра, самый непропитый, он бы и рад был заняться сразу со мной вопросами полового воспитания, да те трое сразу к моему рюкзаку кинулись. До этого приходилось за ними строго следить, только бутылку водки в день выдавать, один раз даже из ракетницы пальнула когда самый тщедушный до стратегических питьевых запасов попытался добраться. Ракетница теперь у Фомы, а я, со связанными за спиной, собственным шарфом, руками сижу в грязи внизу ямы, рядом с лазом в дольмен и молюсь святому Павлову, чтобы у этих собак слюни сработали быстрее разума. Знали они, я сама им показывала эти две бутылки самопального коньяка, к ним родимым потянулись их взоры, потому что водку допили ещё позавчера. Я им обещала их за победу, ну да они их и сами взяли. Разлили, хряпнули по одноразовому стаканчику, выматерились, закусили и стали смачно обсуждать все позы, в которых они меня будут иметь в виду. Просмоленные алкаши, они смогли тяпнуть и по второй, прежде чем их начало колбасить.

Но, после первой, я не сильно и прислушивалась, так была занята, отдирая стянутыми за спиной руками, прикрепленный лейкопластырем к икре складной нож. Три минуты и шарф разрезан, ещё минута-другая, чтобы выбраться из ямы без лестницы. Так, крики не симулировали, лежат голубчики, правда, только трое. А вот и Фома, зверюга ты наш, матёрый, ползёт к лесу. Живучий! Первым делом я вернулась к трём телам и побросала их вниз, затащила внутрь дольмена, затем вернулась за Фомой. Тяжёлый он, зараза! Ну, без спешки, мы и слона съедим, вот и он рядом с товарищами оказался. Двигаться к тому времени он уже не мог, но был еще в памяти и глядел злобно. Поднявшись по приставленной теперь самодельной лесенке наверх, я взяла пакеты для мусора, в которые заставляла мужиков складывать все объедки, я взяла четыре штуки пустых, бечёвку и опустилась вниз. Направив мощный фонарь на Фому, я надела пакет ему на голову. Когда все четверо лишились доступа воздуха, я засекла десять минут. Дёрнулся, пару раз, только главарь, остальные уже были готовыми.

Теперь, мусор, всё в дольмен, туда же палатку, в которой они спали и весь оставшийся сухой спирт. До темноты оставалось немного, так что я, поела и стала забрасывать яму землёй. Когда показались звёзды, а вход внизу был уже наполовину скрыт, я спустилась вниз и забросила в отверстие несколько охотничьих спичек. Переставила палатку, так как ветерок гнал вонь горелого мяса в мою сторону, и уснула. За следующее утро забросала ямку и положила снятый заранее дёрн, а сверху набросала перегнивших листьев. До вечера сделала две ходки до предварительного схрона, на следующий день ещё пять. Последний день, пугаясь всякого шороха, таскала добычу в придорожную промоину. Утром к деду, за мёдом и ульями. Вся операция, если брать только наличные, а не то, что у меня уже было из снаряжения, обошлась в полтину. Я заложила барыгам всё, что имела ценного и, даже, перехватила червонец у матери, якобы мы с одногрупниками по стрельбе в этот поход пойдём, и клятвенно пообещала, что это не на наркоту.

Забылась в кресле нервным сном часов до трёх ночи, больше уснуть не могла ни в какую. Достала ноутбук, врубила инет. Всё будет хорошо, как уверяет еврейское радио. Может и так, а пока вынула из цифрового фотоаппарата снимок одной из семи золотых монет, ту, что похуже, класса «В». Отправила снимок на Интернет аукцион. «Будем посмотреть», как любит говорить отец. Амфоры и украшения из серебра и золота пока не трогала, и не собираюсь, они дороже монет выйдут. Нет, ну, всё же, как просто в нашем мире решаются многие проблемы, один градусник ртути и две капли хлорки в каждую бутылку, затем попросить у соседки из подъезда, чтобы она надела новые пробки на своё алкогольное творчество.

В Петербурге зима жаркая, это признают многие, не в смысле холода, с морозом как раз всё в порядке, а в «интересных временах», как говорят на востоке. Освобождение конфискованных крестьян, грядущее освобождение государственных и ослабление цензуры в области художественной литературы, есть от чего хвататься за голову любителям тихого благолепного бытия. да и заказные материалы, печатающиеся с моего позволения, но, якобы, «свободными художниками», будоражило умы. Уже десяток писак корпят над заказанными мною книгами, славят Освободителя и поливают грязью помещиков-сибаритов, не следующих примеру царя в освобождении рабов. Теперь название «крепостной» запрещено под страхом наказания, на его месте надобно говорить «раб», эвфемизмы тоже запрещены. Многие, очень многие, особенно из ближайшей родни, продолжают исподволь точить на своего царя зубы. Слухи пресекаются жёстко, даже если их распространяет родня.

Пришлось сменить Дубельта, вечный покой ему обеспечило то, что он в течении двух дней не доложил мне об очень интересной беседе с одним из великих князей, на предмет сильно зарвавшегося царевича. К счастью, приватная беседа, проведённая мной с супругой родственничка, дала всходы. В других домах наушничала, в основном, прислуга, а здесь князь сильно обидел жену, и я не прогадал, поставив на неё. Разъяснил, что в случае недонесения неприятности будут угрожать ей и детям. Дубельта привели под белые рученьки его же заместители, он не запирался и, прекрасно зная рвение своих птенцов, назвал все фамилии заговорщиков. Его увели в соседнее помещение и оставили с заряженным пистолетом, выбор был правильный, завтра в газетах будет написано, что верного сына отечества убили подлые заговорщики. Княгине же я приказал распространить подлинную историю, но под большим секретом, то есть чтобы через три дня её знала вся столица.

Сегодня, 7-го января, заложил основы ещё одного перспективного предприятия. Выкупил половину механических мастерских Эммануила Нобеля, и организовал на этой базе госконцерн. Взрывчатка, изобретённая его пока ещё не родившимся потомком, не помешает России уже сейчас. Пропитать ткань порохом, что может быть проще, когда знаешь, несколько строчек необходимых температур и технологических процессов. Первый брикет продукции получили уже через пять дней, её тут же вручили Сименсу. На следующий день половину выработки отослали уже Лазареву. От того доходили обнадёживающие вести, моряков он гонял как на убой, ежедневно погибало по паре матросов, но это не снижало общего настроя. Азарт охватил всех, нет даже ропота, да и жёнам погибших адмирал выплачивает помощь. Капитаны, да и нижние чины, сопоставив вести из Петербурга и дьявольские тренировки, всё понимают. Тем, кто сомневается, тем паче высказывает своё сомнение вслух, адмирал прописывает лечение на курортах Сибири. Доставка на курорты осуществляется за счёт императора, желающие могут прихватить даже жён.

Часто беседую с младшим братом, с Костиком, суждения его здоровы и точны, не по годам. Тоже дичиться из-за отца, несомненно до него доходят и другие версии, кроме официальной. Арсеньев выкраивает в день по паре часов от работы и проводит с ним занятия. Он, это мой запасной вариант, поэтому обязан проникнуться нуждами государства Российского, а не иностранными ценностями и теориями. Сёстры меня избегают и бояться, часто плачут, особо я их не утесняю, но все записки, переданные через фрейлин, те приносят сначала мне. Одна из таких девиц, из обедневшего провинциального рода, согревает теперь мои ночи. Девушка оказалась умная и компетентная, дал ей охрану и переподчинил ей всех наушников в домах старой аристократии. С положением фаворитки и приближенной освоилась быстро, у неё уже три премии и по 0,5% дохода с каждого конфискованного у заговорщиков будущего товарищества. Сон пришёл ко мне в ночь на 19-е.

Разговор был сух и деловит, как между двумя хлебными комиссионерами. Я попросил отложить всю информацию, кроме оружия, которое можно сделать при наших технологиях, за пару месяцев. Искомое было найдено в её обширных папках-файлах. Ракеты. Краткую информацию она мне уже предоставляла, а это был адаптированный под наши низкие технологии вариант. Все данные я вызубрил на зубок и пусть машин, подобных легендарной катюше я сделать не смогу, но метров за четыреста залп из шести направляющих с наполнителем из греческого огня наделает много бед. Правда и свою палубу стрелкам необходимо будет основательно залить, во избежании. Да и в обозе можно перевозить, если осторожно.

Елена рассказала подробности о своём походе за сокровищами, о четырёх загубленных душах на её гибкой совести. Да, много баек о том, как страшно заканчивают жизнь грабители могил, предупредил я её ещё раз, чтобы была осторожнее, бога сильно не гневила. На что она мне ответила, что не боится бога, опасается лишь людей. Взволновал ли меня её рассказ? Скорее нет, чем да, просто заинтересовал. В последнее время я лишал жизни росчерком пера, и жизней этих было намного больше четырёх. А ведь многие из них были к нам вхожи, с раннего детства знакомы. За недоложение о заговорах, при неучастии лично, наказание смягчил. Имущество остается у родни, тому из неё, кому укажу я. Часто, то есть почти всегда, родственники проникаются пониманием своего гражданского долга и образовывают товарищества на своих землях. Сами преступники отделываются лёгким на первый взгляд наказанием, годом работ на строительстве железных дорог. Для их родственников и членов семей других возможных заговорщиков устраиваются принудительные выезды на строительство.

Не смотря на взрывчатку грунт мёрзлый и таскать его тачками очень неудобно. После обратной поездки из Павловска в Петербург некоторых пассажиров уводят в отдельный кабинет и мягко расспрашивают. Сколько семейных скелетов в шкафу всплывает во время таких бесед! Доносят почти все, доносят почти на всех. Пришлось даже ввести строгое наказание за заведомо ложные доносы.

В конце нашей беседы с Еленой затребовал новую песню. Из трёх предложенных заучил слова и музыку одной:

Спел эту песню высокопоставленным строителям железной дороги и публике вокруг. Особого восторга в глазах измученных смертников в колодках я не увидел, они уже поняли, что год это очень много.

Проснулся сегодня легко, освободился из объятий сонной Маши, кою дворцовая прислуга побаивается уже больше меня. Охрана у неё тоже своеобразная, этих двоих девиц мне ещё Дубельт нашёл, после того как я прочитал в Будущем заметку о женских батальонах Керенского. У девиц отцы были солдаты, а братья кантонисты. Ради шутки братья научили сестёр драться и обращаться с оружием. Девиц я из крепости тут же освободил, но настойчиво попросил подписать десятилетний контракт. За двести серебром в месяц на сестру об их согласии можно было и не спрашивать. Девушки довольны собой, довольны выданными револьверами, а так же им обещана премия по 50 серебром за каждую кандидатку, которую они обучат стрелять и драться не хуже, чем сами при подписании договора.

Наконец стали доноситься вести из провинции, я имею в виду не хвалебные, а именно плохие. Уже было сделано три попытки местными губернаторами измены, под которой я подразумеваю в двух случаях арест, а ещё в одном полное истребления уполномоченной пятёрки по освобождению. К счастью пятёрки, как и последующие сотни, являлись в первую очередь в местную жандармерию, затем в крупные войсковые подразделения, а лишь потом к Губернатору, потом начинали организовывать товарищества. Увидевшие подпись государя туповатые вояки, не горели желанием подставлять свою задницу за губернаторов. А прибывающие следом сотни всё расставляли на свои места. Петербургские войска, в сопровождении чиновников с горящими в предвкушении глазами, по их приказу развешивали не только несогласных губернаторов, но и их пристяжь.

В шести местах эти же царские сотни совместно с местными войсками, подавили начинающиеся волнения среди помещичьих крестьян. Крестьяне были водворены на место, но по дороге уполномоченные просвещали их о новых веяньях. Если сдаться жандармским войскам и не назвать своих настоящих имён, то они по закону и до выяснения должны доставить вас к государю. Государь даст им новые фамилии, они будут обязаны отработать десять лет, где он укажет, а потом они будут свободны и, возможно, наделены участком земли. Все крестьяне оставшиеся в живых пояснения поняли правильно и случайно оброненные синемундирниками ножи снова обагрились кровью. После этого колоны, нагружённые нехитрым скрапом, двинулись по дороге к Петербургу, небольшой ручеёк двинулся к златоусту, другой в сторону Севастополя. Всем временно давали фамилии Ивановых и шестизначный номер, сопровождала таких арестантов лишь пара конвоиров, а у самих крестьян часто оказывалось под рукой оружие. Войска и гражданские власти обязаны

были выдавать таким переселенцам сани и лошадей. Кормили их в пути хорошо, на месте разбирали их в госконцерны по баракам, пока тесным, но тёплым помещениям. Работа пятидневная, в субботу из бывших крестьян организовываться строительные артели, выделяется земля под компактную застройку, близ железной дороги. Строят для себя, поэтому добротно и споро, даже в другие дни приходят благоустраивать жильё, на калитке которого уже нарисован их номер. У каждого есть бумага, подписанная царём, что в случае их гибели семья освобождается сразу же и дом переходит в её собственность, а так же выплачиваются кормовые, обязуется выучить и дать работу детям. Уже три случая было, после небольшого взрыва у Нобеля, благо производство пока маленькое. Питание хорошее, правда денежное довольствие небольшое, но одежду выдают для каждого члена семьи, грубую, но тёплую. Зато теперь рабочие за меня горой.

Доступ в город для них свободный и вскоре даже в столичных газетах появились заметки о том, что было уже известно на уровне слухов. Некоторые остряки называли втихомолку это руководством к действию для помещичьих крестьян, что являлось правдой, а отправленные в провинцию с Фельдъегерями газеты разнесут это руководство к действию довольно широко, не отстанут от них и члены новых организуемых товариществ, коим всё будут разъяснять уполномоченные. Поместья дешевели не по дням, а по часам, но покупателей не было всё равно. Недовольных еле успевали вешать, к концу января Маша получала по полсотни премий в день. Комиссия, лишающая по моему указу дворянства, еле успевала штамповать приговоры. Появились первые попытки бомбистких атак, не только против меня, но и против моего ближайшего окружения. С такими не церемонились, а семьи и домочадцы поступали в распоряжение Гёстнера, который оказался покрепче Мельникова и недрогнувшей рукой вёл свой личный корабль в моей кильватерной струе, безжалостно используя тех, кто ещё вчера втихомолку посмеивался над австрийским выскочкой.

Ситуацию в округе я, в целом, держал, появление любого нового Палена просматривалось с моей колокольни за пару вёрст. Советы, данные Еленой мне по ситуации на периферии, пока работали на опережение и работали неплохо. Правильность направления выказывало хотя бы то, что послу Англии его начальством были втрое увеличены расходные суммы, читай расходы на взятки. Брали деньги охотно, половину сразу же несли в жандармерию и писали отчёт, от кого и за что. Один из таких ухарей пробился и в губернаторское кресло. Когда же пришёл сигнал, что из Англии через одного купца идёт действительно крупная сумма, то в море вышла переделанная под винт подводная лодка Шильдера. Английский корабль затонул на достаточно небольшой глубине, спасшихся и свидетелей не было, а следующим летом мы поднимем этот пароход. Золото необходимо всегда.

Глава 10

Первый весомый хруст в кармане, это заслуженная награда за труды. Но вот московские цены на такси, это нечто! Я за эти деньги весь краснодарский край объеду вдоль и поперёк.

Есть повод радоваться, всё же я вырвалась живой из этого внешне блестящего города. Когда я уходила с места кучкования местных нумизматов, за мной, как я и предполагала, увязались, в наглую увязались. Ушла, доехала до вокзала, сменила шапку, сняла две наклейки с куртки и превратилась из фанатки, у которой везде где можно и нельзя написано «Спартак чемпион», во вполне обычную девушку.

За две монеты класса «Б» дали 17 штук зеленью, интересно, сколько же действительно стоят остальные 5 штук класса «А»? До Лужников добралась и накупила косметики «Pupa». Блески для губ, туши, тени, помады, всё то чем красяться подруги и что они, обязательно, купят по таким ценам. Всем в автобусе на обратном пути в Краснодар напропалую хвасталась как я буду продавать у себя в школе косметику, какая я умная, и т.д. В общем, изображала из себя дурочку, благо есть с кого брать пример.

Двенадцать штук гринов, скатанных в рулоны, приятно холодили грудь, лифчик, на размер больше, был куплен заранее. В Москву ехала с корректорами, а обратно с зеленью на груди! А в целом поездка мне даже понравилась, особенно когда моя подружка Аня меня перед поездкой накрасила, под двадцатилетнюю. Неприятности, конечно, были, особенно когда эта пара уродов пыталась, подбежав сзади, меня схватить на выходе. Что делать в таких случаях скромной девушке? Берёте два баллончика газовых, засовываете руки под мышки и две струи назад. Затем бежите. Что делать если третий был чуть позади и не попал под струю, а теперь разозлённый бежит за вами с пером? Хорошо сбросить ему выносной рекламный стенд под ноги, потеряет равновесие или остановиться, считайте он ваш.

Я добежала до перекрёстка, уняла дыхание и села в заранее проплаченное такси, протянула водителю 50 баксов попросив мигом доставить на «Павелецкую». Обрадованный водила домчал быстрее ветра. Доехали нормально, пару раз его вызывали по рации, но он не дёргался, поэтому баллончики использовать не пришлось. Пару остановок на метро, потом опять такси, теперь до «Лужников». Шапка с эмблемой и наклейки уже давно почили к тому времени в урне. Вышла, поймала носильщика, протянула ему адрес магазинчика и полтинник, чтобы довёл и подождал. Доброжелательная кореянка, а может китаянка, неплохо лопотавшая по-русски, уже подготовила весь список заказанного утром товара, взяла доллары, проверяла их, улыбнулась мне и стала складывать покупки в сумку. Баул получился увесистым, я вышла, дала носильщику сотню и бумажку с номером краснодарского автобуса и его месторасположением. Паренёк споро погрузил баул на тачку, бросил мне «не отставать» и опять ринулся в толпу с криком «ноги, ноги!». Он разрезал до этого монолитную толпу, подобно ледоколу, а я бежала в его фарватере, по пути выбросив пакет из-под чипсов с газовыми баллончиками внутри. Через пятнадцать минут мы были на месте. Водила помог мне устроить груз, я вошла внутрь и в маленьком санузле смыла с рук засохшее мыло и немного расслабилась.

Думала я о приятном, а именно о том, что добыча оказалась ценнее, чем рассчитывала. Две мои монеты достались двум разным коллекционерам-перекупщикам, причём каждый взял бы и вторую, но я в долг не верила, а на предложение пройти домой ни как не реагировала. Так что та что похуже ушла за 8, та что получше за 9. Тот, который заплатил дороже, сунул первым мне свою визитку, сказав, что если есть такая же, но выше классом, то есть совсем без царапин, даст 20 штук, не задумываясь. Остальные, тут же напихали мне кучу номеров телефонов. Добрые дяди, но ведь кто-то же из них и стукнул, тем троим, за процент, ясное дело. Так что с визитками лучше не связываться, эти трое будут злы и хозяев телефонов убедят поделиться сведениями о следующей встрече.

Домой прибыла без осложнений, на «Вишнякова» поймала тачку и позвонила домой, так что из машины эту тяжесть пёр уже отец, бурча по дороге. Мол, не для того он крутиться, гранты получает, и нерадивых к знаниям студентов заставляет делиться с ним портретами американских президентов, чтобы родная дочь из себя челнока изображала. Для родителей у меня была версия, что основные деньги дали подруги в долг, за часть товара. Прибыль же я вроде как намереваюсь получить со старших классов. История прокатила, даже проверку устраивать не стали, а то, как намучилась делать себе на каникулах мнимый поход сотоварищи. Вот и родимый инет, любимый Рамблер. Ага, так я и думала, у того, который взял за 9 штук есть свой сайт. А в нём ссылки, на друзей, вот их мы сейчас и напряжём. Берём мобилу, ту, что с рук куплена, первый промах, а вот второй заинтересовался. Перезвонила через полчаса, когда он на сайте на монеты налюбовался. Вроде как выразил согласие взять пять монет за 120, но перед этим проверка на подлинность, за мой счёт – 600 баксов. У-у! Какие пошли люди недоверчивые, а, главное, жадные. Договорились через четыре недели возле антикварного, где есть прибор встретиться.