Месопотамская мифология: От первотворения к сумеркам богов

Пролог. Голос Лунной Тени

Я – Наннамуду, сын лунного сияния и земной плоти. Писец Вечных Богов, Верховный Набитуштар Урука, Хранитель Таблиц Ме, свидетель начала и конца миров.

Я пишу эти слова, когда над Междуречьем поднимается ночь – такая же, какой она была в те времена, когда ещё не существовало ни городов, ни рек, ни самого времени. Туман поднимается над Евфратом, и в нём я снова вижу отблески тех далёких дней, когда боги ходили по земле, и земля дрожала под их шагами.

Но прежде чем рассказать о том, что я видел, я должен открыть вам свою тайну – почему я жив дольше всех царей и жрецов, дольше шумерских степей и вавилонских стен, дольше самих храмов, ставших прахом.

Я родился в ту ночь, когда бог Луны Нанна спускался к священному озеру у стен Ура. Моя мать, жрица его храма, упала ниц, когда небесный свет опустился на воду – и в ту ночь божественный свет коснулся её чрева. Меня назвали Наннамуду – «Мудрость Луны». Говорили, что в моих глазах отражаются ночные небеса.

Когда мне исполнилось двенадцать, меня привели к жрецам Урука, где я впервые увидел Таблицы Ме – те самые, что хранили законы богов и судьбы миров.

Той ночью я услышал голос. Он шёл не от людей и не от ветра. Он звучал изнутри самой тьмы.

«Записывай. Ты будешь видеть то, что скрыто от смертных. Ты будешь свидетелем того, что было до начала, и того, что будет после конца. Пока живы слова – живы мы».

С того дня я перестал быть обычным человеком. Меня не коснулась старость. Мой дух стал связан с Ме – и потому я мог следовать за богами везде, куда они шли.

Я видел, как Энки спускался в воды Абзу. Как Тиамат подымала из глубин чудовищ. Как Мардук, рождённый бурей, рассёк хаос своим клинком. Я стоял рядом, когда из крови Кингу создали первых людей. Я сопровождал Инанну в её пути к подземному миру. Я писал законы Уту и наблюдал битвы Нинурты. Я шёл с Гильгамешем до самого края земли и слышал слова Утнапишти о Великом потопе.

А потом я видел, как один за другим уходили боги. Закрывались храмы. Пламя гасло. Скрижали трескались. Мир, сотворённый из тела Тиамат, начинал забывать своих создателей.

Но я – последний, кто хранит память.

Поэтому я беру в руки стилус и мягкую глину, как делал это тысячи лет. Я опускаю его в прошлое, как рыболов – в тёмные воды ночной реки.

И пусть моё слово станет кораблём. Пусть понесёт вас в те времена, когда небо ещё было юным, когда боги творили землю, когда люди впервые подняли глаза к Луне, когда начались великие истории.

Время пришло.

Я расскажу всё.От первотворения до сумерек богов.

Я – Наннамуду. И это – моя последняя табличка.

Глава 1. Шепот в бездне: где нет ни неба, ни земли

До того как небо поднялось над землёй, до того как воды Евфрата разлились по долинам, до того как первый человек вдохнул воздух – не существовало ничего, что вы бы назвали миром. Не было света, тени, дыхания, движения. Лишь безмолвие, глубокое, как забытый сон, и темнота, не знающая границ.

И в этой темноте, столь густой, что казалась материальной, покоились двое. Я говорю «двое», но тогда они не имели ни формы, ни имени. Они были самой природой небытия, его истоком и глубиной. Одного позже назовут Абзу – первичной пресной водой, неподвижным океаном под миром. Другую – Тиамат, солёной бездной, обнимающей всё сущее.

Я не знаю, сколько времени я провёл в их молчании. Это был не сон и не явь. Я был скорее взглядом, чем существом, искрой сознания, не имеющей тела. Но каким-то образом я уже был – или, может быть, я стал существовать именно в ту минуту, когда впервые услышал звук.

Он был тихим, тонким, но в безграничной пустоте он прозвучал громче грома. Это был шёпот. Не слово, не имя, но намёк на движение, на перемену. Шёпот прошёл по бездне так, как ветер проходит по полю, которого ещё нет.

И тогда произошло первое чудо: тьма сдвинулась. Она будто дрогнула, уступая место чему-то новому. Внутри Абзу появился слабый свет, похожий на отблеск серебряной луны на воде. А в глубине Тиамат – слабое искрение, подобное вспышке далёкой звезды.

Их спокойствие нарушилось.

Шёпот превратился в ропот, ропот – в дыхание, а дыхание – в тяжёлый вздох, который расколол безвременье. И тогда из глубин поднялись первые, ещё не рождённые, но стремящиеся к форме силы.

Сначала появились Лахму и Лахаму – туманные, едва осязаемые сущности. Они были похожи на клубы водяного пара, сияющие изнутри. За ними возникли Аншар и Кишар – те, что позже станут символами небес и земли. Их появление сопровождалось звуком, напоминающим плеск волн, ударяющих о скалы, которых тогда ещё не существовало.

Я видел это не глазами, ведь у меня ещё не было глаз. Но видел всем своим существом. Каждый миг этого рождения пульсировал во мне. Я не понимал, что происходит, но ощущал: мир просыпается.

Чем больше новых сущностей поднималось из бездны, тем сильнее становилось их движение. Они крутились, сталкивались, поднимались и опускались, словно течения в огромном океане, которому предстояло стать вселенной.

И всё это время Тиамат и Абзу оставались неподвижными. Они были теми, кто породил вихрь, но сами не участвовали в его танце.

До тех пор, пока не прозвучал второй звук – тяжёлый, глубокий, напоминающий удары большого барабана.

Это был голос. Первый голос в мире.

Голос сказал:

«Пробуждение началось».

Я не знал, кто произнёс эти слова. Я не знал, почему они так ясно прозвучали внутри меня. Но я понял: среди рождающихся сил появляется воля. Осознание. Намерение.

И тогда впервые возник свет.

Он не был похож на солнечный или огненный. Скорее это был отблеск самой мысли, свет духа, пробивающийся сквозь пустоту. Он разошёлся по бездне, разделяя её на два огромных пространства – верхнее и нижнее.

Так родилась граница. А с границей родилось понятие «вверх» и «вниз», «близко» и «далеко», «до» и «после».

Я впервые почувствовал течение времени.

Меня охватило чувство ожидания – будто сам мир, ещё не появившийся, затаил дыхание в предвкушении. Что-то великое должно было произойти. Я не мог сказать, что именно, но знал: я должен быть свидетелем.

Сущности, поднявшиеся из бездны, начали принимать форму. Их очертания становились плотнее, голоса – громче, движения – резче. Они не просто существовали – они начали взаимодействовать.

И в этот момент я услышал звук, которого никогда прежде не было и никогда потом не забывал.

Это был смех. Смех новорожденного бога, осознавшего своё бытие.

И с этим смехом мир окончательно родился.

Я – Наннамуду – был там, когда пустота впервые увидела свет. Я слышал первый голос, первый вздох, первый ропот. И теперь, спустя тысячелетия, я рассказываю вам о том, как всё началось, потому что я – единственный, кто ещё помнит.

И это – лишь первый шёпот в бездне.