Голые души

Глава 7

Смена ролей

Татум

У Татум было пассивно-отвратительное настроение. Выходные дали время переварить ситуацию с Вертинским, слова психолога все еще бередили сознание неприятным предчувствием, но сильных проблем не доставляли. Было странно, но не критично. Об этом Дрейк решила подумать завтра.

Или вообще не думать.

Утренние сборы в универ прошли вяло, все валилось из рук: Тат пролила чай, разбила защитное стекло смартфона, из-за чего теперь смотрела профиль сестры в соцсети через паутинку мерзких трещин.

Ника в своем стиле записывала сторис по пути на учебу, Дрейк с раздражением пинала мелкие камушки. Все было как-то не так, еще и проспала.

В такие моменты подвешенного состояния Татум задумывалась, достаточно ли делает. Если последние три года ее единственной задачей было восстановить себя как личность и вернуть доверие родителей, то сейчас… Мама любила обеих дочерей, но всегда акцентировала внимание на том, что именно у старшей Дрейк есть огромный потенциал. А что в итоге? Ника тихо, но уверенно подбиралась к тремстам тысячам подписчиков, рассказывая секреты ухода за волосами и арт-терапии, а Татум… зло пинала камушки на дороге.

У нее действительно без видимой на то причины всегда было ощущение, что она рождена для чего-то грандиозного. В школе это заставляло изучать любимые предметы, живопись и музыку, но теперь… теперь это казалось необоснованно завышенной самооценкой.

И после того как Дрейк собственноручно пустила свою жизнь под откос, было уже глупо надеяться на покорение вершин. Однако… недавно Дрейк увидела Поллока, и чувство, что она рождена для чего-то грандиозного, вернулось. Татум не знала, с чего начать и в какую сферу податься, но была уверена, что скоро все изменится.

– Все нормально? – В десяти метрах от территории университета Ника убрала в карман телефон. – Знаю, что уже задолбала тебя этим вопросом, но ты точно не против наших с Люком отношений? Ты выглядела озадаченной тем вечером.

Тат не сразу расслышала вопрос, подняла растерянный взгляд на сестру, затем отмахнулась.

– Все хорошо. Люк, наверное, единственный человек, оставляя тебя с которым я не беспокоюсь. Он классный парень, и я за тебя очень рада. А на мои заморочки не обращай внимания, это мои заморочки, – заверила она сестру, Ника кивнула.

Затем посмотрела сестре за спину и усмехнулась.

– Твои заморочки, – улыбнулась она и скрылась за оградой.

Татум вздохнула, без взгляда через плечо зная, кого имела в виду Ника. Достала из кармана сигарету, обернулась.

Крис, как всегда, вонял неприкрытой харизмой. Оттянул ворот белой футболки под кожанкой, зачесал пятерней назад волосы, коротко облизнулся.

– Дрейк, давай поговорим. – Он остановился в метре от нее, но его обаяние пошло дальше.

Тат было противно. Противно оттого, что все ее существо при приближении парня стянулось в тугой, горячий узел.

Крис взял ее за предплечье и отвел на несколько шагов от ворот, подальше от лишних глаз.

Дрейк скептично оглядела парня, показательно прикурила сигарету.

– Говори.

И снова прямо, без смущения посмотрела ему в глаза, не дав времени на раздумья. Крис переступил с ноги на ногу, раздраженно поджал губы, но ответил на строгий взгляд.

– Я вел себя как идиот. Прости.

Сказать это оказалось легче, чем после в молчании разыскивать ее реакцию.

Татум не поменялась в лице. Вздернула подбородок, сдула упавшую на лицо прядь волос. Сейчас она сама была инквизитором.

Проигрывает сильный. Тот, кто может увидеть ситуацию со всех сторон и отступить, не переходя грань. В тот вечер Дрейк была сильной – у Криса ум зашел за разум, и он не мог отступить, шел напролом, пока она уступала, была умнее и отходчивее, пока за счет внутренних ресурсов оставалась спокойной и не била посуду.

Теперь он это видел. В ее темных глазах плавилась сталь.

– Извинения приняты.

Она благосклонно кивнула, глубоко затянулась, выдохнула дым Крису в лицо. Не строила из себя обиженную: ее сейчас скорее волновала самоидентификация, чем неосторожно брошенные парнем слова.

Да, задело, но уже не бесит. Поняла бы раньше – избежала панической атаки перед приемом у психолога. Но есть то, что есть. И Дрейк это вполне устраивало.

– Так… может, мы… – Крис не совсем понимал, как реагировать. Вопросительно выгнул бровь, посмотрел на Тат исподлобья.

Она усмехнулась, не пытаясь ему помочь.

– Может, мы что?

Отчасти ее забавляла такая смена ролей. И то, как парни теряются, когда речь заходит об отношениях.

– Может, мы будем вместе? Официально.

Вертинскому было дико некомфортно оттого, что Дрейк реагировала непредсказуемо и даже после извинений не прыгнула ему в объятия.

– Крис. – Тат снисходительно улыбнулась, спрятала взгляд в ладонях и снова посмотрела на парня снизу вверх. У Вертинского перехватило дыхание. Дрейк сделала шаг навстречу, через плечо Криса выкинула сигарету, пальчиком прошлась по ключице, туда же устремив взгляд. – Я была твоей не-девушкой, я была твоей фальшивой девушкой… – Дрейк мягко взглянула ему в глаза. – Мне хватило. А позицию насчет «повышения» я обозначила еще тем вечером.

Она провела кончиками пальцев по подбородку парня и резко отступила на шаг, заставив поплывшего Криса инстинктивно потянуться за ней и опомниться. Татум тихо хохотнула и облокотилась на ограду, проходясь изучающим взглядом по Вертинскому.

Крис рыкнул себе под нос, нервно облизал губы, поднял взгляд с ее рук и посмотрел, как до этого Дрейк, ей четко в глаза.

– Ты мне нравишься, – смело заявил он.

Не страшно было признаться уже ни себе, ни ей.

Татум картинно оторвалась от рассматривания маникюра и подняла на Криса взгляд.

– Тебе посочувствовать?

Вертинский сломался.

Внутри, когда смотрел на нее, смешивались, создавая химические реакции, такие чувства, о существовании которых он и не знал.

Ярость, привязанность, теплота, симпатия, возмущение, искренность, смирение, тревога, очарованность – чувства пылали, заставляя сердце работать на износ, в глазах промелькнули искры. Крис забылся.

Шагнул навстречу, навис над ней, пригвоздил взглядом и телом к кованой ограде, заставил посмотреть на себя. Дрейк выдохнула.

– Какая же ты… – Она не просто выводила из себя – Татум была собой, и это бесило больше всего. В последнее время, кажется, он этого не замечал, но так оно и было.

Дрейк стала самым желанным в его жизни. А получить ее он не мог. Верно говорят: плачем, только потеряв.

– Тебя тянет ко мне тоже, признай. – Он выдохнул слова ей в губы, взяв пальцами за подбородок. Тат приоткрыла рот, не закрывая глаз. Следила за Вертинским. – Не я один попался в эту ловушку, – продолжил шептать Крис, ладонью спускаясь по ее шее к ключицам.

Тат задержала дыхание, ловя губами жар, поднимающийся из глубин нутра, – видела его отражение в глазах парня.

– Тебе нравится, когда я делаю так… – Он наклонился ближе, горячим дыханием опалив шею.

Облизнулся и влажными губами поддел мочку уха, с наслаждением ловя тихий стон девушки. Крис улыбнулся.

– И так… – Поправил прядь волос, крупицами легких поцелуев прошелся от уха до плеча. – И еще вот так… – Пальцами чуть сдавил горло Дрейк, зная, что это ее главная чувствительная зона в доступности, зубами легко очертил круг на плече, добившись того, что Татум в наслаждении прикрыла глаза.

– Я не прав? – с улыбкой прошептал он ей на ухо и чуть отстранился, чтобы видеть ее лицо.

Порозовевшие щеки, трепещущие ресницы, приоткрытые от удовольствия губы.

– Скажи, что я не прав. – Он приблизился к ее губам, сохраняя тянущее низ живота расстояние в два сантиметра, снова улыбнулся.

Когда Дрейк открыла глаза – утонул.

– Ты прав, Крис. – Слова, прозвучавшие на грани рыка и мурлыкания, низко, горячо и нежно, выключили мыслительную систему парня.

В глазах Дрейк он видел черный космос и все грани времени, известные человечеству. Чувство, будто он находится на краю мира, накрыло его с головой. И его миром была Татум Дрейк. Она продолжила ворковать слова ему прямо в губы:

– Как хорошо, что мы не животные, живущие одними инстинктами, правда?

Садистская ухмылка расцвела на ее лице, Дрейк отстранилась. С удовольствием разглядела абсолютную растерянность в глазах парня и прикусила губу, игриво подмигивая.

– Ты… – Раздражение, гнев и азарт мгновенно пришли на смену только что обуревавшим его чувствам.

Крис дернулся вперед, но Тат ловко нырнула под его руку, направляясь к воротам.

– Что? Проблема девушек с мозгами? – Она беззлобно рассмеялась, оборачиваясь к Крису. – И хочется и колется, да?

Послала ему воздушный поцелуй, наслаждаясь приподнятым настроением, и юркнула в толпу учащихся.

Крис раззадоренно улыбнулся, смотря Татум вслед.

– Ничего, я в какой-то степени мазохист…

Татум

Звонок поймал Дрейк между парами, на большом перерыве. Она помахала Наде с компанией, показывая на телефон, мол, как закончу – сразу к вам, и выпорхнула в холл на последнем этаже. Пространство в это время пустовало: студенты оккупировали столовую.

– Люк, мой аналоговый мальчик, ты научился пользоваться видеосвязью? – Она засмеялась, отвечая на звонок, и расплылась в радостной улыбке. – До этого дня ты умел только принимать вызов, но не звонить.

Лицо Люка возникло на экране: мягкие черты лица сияли при дневном свете. Теплый блонд волос создавал вокруг него нимб. Черная пиратская повязка на глазу только оттеняла его воздушный, обаятельный образ.

Дрейк сглотнула, видя вечное напоминание о собственном моральном дне, но быстро отогнала мрачные мысли. Глядя на Люка, вопреки серьезным, хоть и ее личным причинам, невозможно было грустить.

– Ника показала как.

– Ну конечно. – Тат с улыбкой закатила глаза, примостившись на широком подоконнике у арочного панорамного окна. Осеннее солнце ярко светило в глаза, но не раздражало, а радовало. Дрейк чувствовала, как ее тело наполнял серотонин. – Вы идеально дополняете друг друга: блогер и парень, застрявший в прошлом веке, – беззлобно поддела она друга.

Люк отмахнулся.

– Да-да, знаю, это твоя любимая тема для шуток. – Он покачал головой, но даже ради смеха строить сердитого из себя не мог.

Это было правдой. По рассказам родителей и друзей, даже до потери памяти он по какой-то неведомой причине не был ребенком двадцать первого века: на смартфоне умел слать СМС-ки, знал, где иконки мессенджеров, но, если хотел что-то сказать, всегда звонил. Будто ему было сорок. И то люди в этом возрасте в технологиях разбирались, кажется, лучше.

Но Люка это ни тогда, ни сейчас не волновало: он с улыбкой выслушивал шутки окружающих по этому поводу и становиться более продвинутым не собирался.

Для создания картин нужна была только бумага. Люк не вернулся в университет – рисовал сам. Обожал это занятие: после того случая, как только пришел в себя, он был на сто процентов уверен, что хочет именно этого.

Семья удивлялась, ведь раньше он сильно страдал оттого, что не знал, чем хочет заняться в жизни, и учился в архитектурном для галочки. Родители это не одобряли, направляя по пути семейного банковского дела, но с каким-никаким высшим образованием смирились.

А теперь у него появилась страсть. И при нужде с недавнего времени в секреты двадцать первого века его посвящала младшая Дрейк.

– Кстати, насчет Ники… – Он вздохнул и разбил два яйца на сковородку, отставив телефон к стенке у плиты.

– Она говорила обо мне? – Татум обреченно вздохнула в ответ, возведя глаза к потолку.

Люк снисходительно улыбнулся.

– Она волнуется. Ты же для нее настоящий авторитет.

Ника часто говорила о сестре, и, хотя не гуляли ежедневно под ручку, они делились друг с другом многим. Сестра в жизни Ники занимала одно из главных мест, а учитывая ее бешеную интуицию по поводу младшей, Ника к Тат прислушивалась.

– А тем вечером ты правда была сама не своя. – Люк развел руками, смотря на Дрейк через экран.

Без претензии, но все же показывал Тат выражением глаз, что Нику можно понять. Не только она заметила скованное поведение обычно яркой Татум.

Что поделать. Они застали ее врасплох.

– Больше, чем обычно? – криво усмехнулась Дрейк.

Она перестала испытывать чувство вины рядом с Люком через год после начала их дружбы. Он был светлым, юморным и легким парнем. Она корила себя за это. Не знала, хорошо ли, что рядом с этим человеком чувствует себя спокойно. Будто пришла за наказанием, а боли не ощутила. Интернет говорил, что это хорошо. Татум хотелось в это верить.

– Больше, чем обычно, – кивнул парень с усмешкой. – Я знаю, что сам тебе рассказывал о своих похождениях, но с Никой все иначе… – попытался он убедить Дрейк в серьезности своих намерений и неловко поджал губы.

Повязка на глазу не мешала ему быть популярным у представительниц женского пола, только подогревала интерес. Тат вполне обоснованно могла беспокоиться за его верность Нике.

– Я знаю, Лу, я за вас совсем не волнуюсь. – Тат недовольно цокнула. Она же сказала сестре, что все нормально. – И не переживаю насчет ваших отношений, меня тут парит мой… мудак.

Лицо Дрейк скривилось от недовольства и стыда за слово «мой», она неприязненно поджала губы, покачав головой.

Слепящие лучи солнца стали радовать меньше. Чертов Вертинский из-под кожи не хотел вылезать. Еще и заставил ее покраснеть, целуя в шею, лицемерный манипулятор. Сам не понимал, что ему нужно. А то, что есть, не нужно было уже ей…

– А-а… – Люк выдохнул с видимым облегчением, тут же заинтересованно выгнув бровь. – И кто он?

– Помнишь, я рассказывала про парня, с которым я… – Дрейк запнулась, пытаясь подобрать подходящее определение, но Люк ее опередил.

– Трахалась? – Лукавая улыбка на губах парня отразила солнечные лучи.

Татум посмотрела на экран с материнским укором.

– Именно.

– И что с ним? Больше не встает? – Тихий смех разрезал тишину холла, следом за ним зашипели томаты на сковороде.

Татум закатила глаза.

– В каком-то смысле. Я сказала, что хочу закончить эти увеселения: как-то перестало все быть непринужденным… – задумчиво пробубнила она, уставившись на пейзаж за окном.

Голые ветки деревьев – застывшие каменные молнии на морозе – ждали, когда наступит весна. Татум тоже была в анабиозе: хлопала ресницами, дышала, но жизнь по венам не текла. И чувствовала, что Вертинский тоже застрял под кожей поэтому: не выплыть и не выбраться без жизненных сил. Ей нужно было понять, ради чего дальше жить, раз ради прошлого хотелось только умереть.

Татум жадно впитывала каждый отблеск в глазах расстилающей свое полотно зимы.

– А он? – Люк выдернул ее из раздумий логичным вопросом.

Татум нехотя оторвала взгляд от окна, с трудом сфокусировалась на теме разговора, опомнилась и развела руками.

– А он предложил встречаться.

Со стороны ситуация казалась даже глупее, чем изнутри. Тат недовольно покачала головой, а Люк расхохотался, уронив деревянные щипцы для тостера.

– Значит, ты вскружила ему голову. – Отсмеявшись, он шутливо пригрозил ей пальцем. – Хотя я не удивлен.

– Только деды говорят «вскружила голову», – фыркнула сквозь смех Татум, на что Люк только чрезмерно серьезно кивнул.

– Вот и уважай старших, – посетовал он, скрывая улыбку, но быстро опомнился, возвращаясь к теме беседы. – Так в чем проблема? Он тебе настолько противен, что ты даже отношения не можешь с ним представить, или что? – Не совсем понимая мотивы Дрейк, парень вопросительно вздернул брови.

Тат тяжело вздохнула, улыбнулась. Раньше она никогда не обсуждала с друзьями такие вещи, как симпатию к парню. Это казалось чем-то банальным и недостойным внимания, будто вызывало презрение еще до начала разговора. Когда ты говоришь не об измене или о том, что вы начали встречаться, а именно про всякие «он посмотрел, а я сказала» и прочее несерьезное дерьмо.

И сейчас Татум было странно так открыто разговаривать о своих чувствах с другом, не ожидая порицания. Ее поддерживали, выслушивали, и она не чувствовала вину за то, что грузит Люка «своей девчачьей фигней». Оказывается… бывает такое общение? Во время которого ты не чувствуешь себя неуютно… Они с Люком знакомы уже три года, но совсем недавно Дрейк начала осознавать, что это и есть дружба. Когда легко и просто. Потому что раньше казалось, что, если не больно хотя бы отчасти, это ничего не значит. Будто связь неглубокая, будто это общение не заслуживает внимания.

Потому что с Виктором она была связана крепко.

– Да дело не в этом… – Дрейк нахмурилась, пытаясь разобраться в собственных чувствах и дать им внятную формулировку хотя бы для себя самой. – Просто он будто сам не понимает, что творит. Для него это несерьезно, даже если он думает иначе. – Тат вздохнула.

Люк улыбнулся одним уголком губ, исподлобья взглянув на Татум.

– А ты хочешь, чтобы было серьезно? – смело поинтересовался он, Дрейк запнулась и задумалась.

Затем отмахнулась.

– Я хочу, чтобы мне не трахали мозги. – Она вздернула брови, мол, непонятно, что ли? – Вначале все было так просто, а сейчас… – Сожаление скользкой каплей сорвалось с губ и капнуло на подоконник. – Не знаю, может, вся эта привязанность не для меня? – Дрейк грустно усмехнулась, посмотрела на друга.

Порой такой вопрос действительно возникал.

Ей нравился Крис. Сильно и бесповоротно, но она абсолютно точно поняла, что не может быть с ним – не сейчас. Не могла даже себе ответить почему, но особенно сегодня это остро почувствовала, когда он прижал ее к ограде, прожигая своим темным взглядом.

Она его бесконечно желала, но при этом все ее существо было против Криса Вертинского. Может, у нее действительно аллергия на привязанность.

– Почему же? – удивленно поинтересовался Люк.

Тат снова вздохнула.

– Он еще не наигрался, – с горечью в голосе призналась Дрейк. – А из-за того, что мне теперь не полностью плевать, – она с иронией хмыкнула, – я не хочу жить в подвешенном состоянии. И если назвать это отношениями, ничего не изменится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Матерное выражение, цензурный перевод: «Не день, а чертов кошмар» (исп.).

2

И не говори (исп.).