Нарколепсия. Загадочная болезнь, изменившая жизнь
- -
- 100%
- +
Она зажмурилась, осмотрелась: утро в собственном доме. На часах полдень. Девушка соскочила с кровати, побежала в соседнюю комнату.
– Мама, сколько же я спала!? – остановившись в дверях, спросила она.
– Ничего страшного, доченька, сегодня выходной. Отдыхай. Работы практически нет.
Софи подошла к матери и обняла её.
Чувствуя свою вину за слишком долгий сон, Софи решила навести полный порядок в доме: вымыла окна, протёрла пол и занялась стиркой. Только когда все было сделано, Софи села за свой письменный стол, слабо освещаемый тусклой лампой. Взяла в руки карандаш, чистый лист бумаги, положила всё перед собой и закрыла глаза. Она попыталась вспомнить его лицо. «Алексей», – мелькнуло имя в голове. Образ сразу же появился перед глазами. Софи быстрыми, порывистыми движениями стала водить карандашом по бумаге, выводя линии и время от времени закрывала на секунду глаза. Затем снова что-то рисовала, закрашивала, комкала листы один за другим. После двух с половиной часов она поняла, что всё напрасно. За один вечер не стать художником, даже плохим.
Нехотя она взяла телефон и набрала номер Лиды.
– Лид, можешь зайти ко мне на часок? У меня к тебе одна очень важная просьба, – Софи села на кровать и стала думать, как она преподнесет всё подруге. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то знал об этом.
– Что случилось, Софи? – с порога начала Лида. – Что-то серьезное?
– Нет, что ты… Идём в комнату, там всё объясню… Садись за стол.
Лида послушалась и расположилась в указанном ей месте.
– Только не посчитай меня и мою просьбу странной… – начала Софи, – но я помню, ты говорила, что рисуешь.
– Да, немного и совсем не профессионально… – ответила Лида, отмахиваясь.
– Отлично. Мне нужно, чтобы ты нарисовала одного человека… Ты его никогда не видела и не знаешь, но я могу описать его в самых мелких подробностях. Всё, что ты спросишь о его чертах и внешности, я расскажу, – она умоляюще посмотрела на подругу.
– Можно попробовать, но… Но я не обещаю, что что-то получится, – она постаралась улыбнуться.
– Посмотри вон туда. – Софи указала рукой в угол с корзиной, которая была до краёв заполнена скомканной бумагой, – Меня уже не разочаровать, – широко улыбнувшись, заключила девушка.
Настрой подруги понравился Лиде, и она уселась поудобнее.
– Тогда давай рассказывай, – скомандовала она Софи.
Софи закрыла глаза.
– Он высокий, выше меня почти на целую голову! Очень стройный, крепкого телосложения. Будто всю свою жизнь занимался плаваньем или чем-то подобным. У него очень сильные руки. Волосы темно-русые. Недлинные. Широкий лоб с морщинками… Тонкие губы… – она словно пела, описывая образ незнакомого Лиде человека.
Подруга слушала Софи, набрасывая штрихи на лист бумаги, иногда переспрашивала и уточняла детали. Так они трудились до самого позднего вечера. Но никто не успел заметить, как быстро пролетело время. Наконец, портрет был готов. Софи посмотрела на него и волна нежности и тоски накрыла её с головой.
– Лида… это он, – она взяла подругу за руку.
Сначала Лида ничего не говорила и не спрашивала, казалось, будто она обо всем уже догадалась.
– Я безмерно тебе должна…
– Перестань. Мне понравилось рисовать. Очень привлекательный мужчина, – перебила её Лида. – Только расскажи мне, наконец, кто это?
Софи смутилась и отвела взгляд.
– Я бы не хотела пока рассказывать о нём, – соврала сама себе Софи.
– Но мы же договорились о том, что будем полностью доверять друг другу.
– Придёт время, ты обо всём узнаешь.
– Хорошо, – голос Лиды выражал явное разочарование от такой недосказанности.
Когда подруги попрощались, пообещав непременно увидеться в свободное время, Софи вернулась к себе в комнату, взяла в руки портрет и прижала его к груди. «Кем бы ты ни был, где бы ты ни был… Теперь ты всегда со мной», – прошептала она в темноту. И всю ночь напролёт Софи не выпускала холст из своих объятий.
– Вставай, доченька. Сегодня много заказов. Мне одной не справиться с этой работой, – мамть осторожно коснулась плеча Софи.
– Да.. Ммм… Что?… Хорошо, скоро встану, – сонно промурчала Софи, переворачиваясь на другой бок и крепче прижимая к себе лист бумаги.
– Я думала, ты уже выросла из того возраста, когда девочки спят с плакатами своих кумиров или любимыми игрушками, – съехидничала мать, смотря на свою дочь.
Софи вспомнила, что не выпускала из рук портрет, соскочила с кровати, резким движением спрятала его под подушку и улыбнулась матери.
– Ты же знаешь, в душе я всё ещё ребенок, – попыталась разрядить ситуацию девушка.
Глава 7
Толпа. Огромная, всепоглощающая толпа народа. Софи пыталась выбраться из нее, искала просвет среди чужих силуэтов. Но все старания оказались бесполезны. Её несло, словно течением, в непонятном, мало кому известном направлении. Вдруг кто-то схватил её за руку и силой поволок из толпы.
– Простите. Извините, прошу, – вырывалось у нее каждый раз, когда она наступала на чью-то ногу или слегка толкала плечом.
Наконец, она смогла увидеть, кто же спасает её от участи быть затоптанной в толпе. Алексей. Но что-то показалось странным в его движениях: какая-то навязчивая резкость.
Они остановились. Софи смотрела на него глазами полными радости от долгожданной встречи и благодарности за помощь, но, встретив холодный взгляд, она постаралась скрыть переполнявшие её эмоции.
Алексей не сводил с неё взгляда ни на секунду. И молчал. Долго. Будто чего-то ждал.
– Что-то не так? – тихим голосом спросила Софи, опустив глаза вниз.
– Ты считаешь это нормальным, Софи? – слегка повышая голос, спросил он.
– Я не понимаю… Что?
– Ты снова это сделала. Ты снова куда-то исчезла. Дала мне надежду и исчезла! Это какой-то абсурд! Стоило мне на миг отлучиться, тебя и след простыл, – Алексей перевел дыхание. – Могла бы просто открыто сказать, что не хочешь, чтобы я тебя провожал, – заключил он тихим и уже более спокойным голосом.
– Ты что? Лёша… – Софи не понимала, что ей делать. Как объяснить ему, что она потеряла разницу между сном и явью. Что это всё не по её вине, и, только дай ей волю, она б навсегда осталась здесь, рядом с ним, независимо от того сон это или нет. Она, молча, подошла и прижалась к нему.
– Прости, – шепнула она. – Я скучала по тебе.
Вдруг Софи почувствовала сильный толчок: кто-то пробегавший мимо по случайности ударил Алексея в спину.
– Эй, осторожнее, – повернувшись, крикнул он. Но накипавшая в нем злость мгновенно пропала, когда он увидел, что все бегут к высокому зданию в центре площади. Там же уже находилась знакомая им толпа.
Они оба замолчали, посмотрев друг на друга.
«ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ!» – донеслось до них.
– Идём! Скорее! – скомандовал Алексей и, схватив Софи за руку, повлёк её за собой.
«ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!».
Громкий гул взбудораженной толпы не давал расслышать всего сообщения.
«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города…».
Руки Алексея стали сильнее сжимать талию Софи. Она подняла полные недоумения и ужаса глаза и посмотрела в лицо Алексея.
– Лёша, Лёшенька… – произнесла она и почувствовала, как ноги её стали ватными.
«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Всё происходящее вокруг смешалось у Софи в голове. Толпа. Гул. Голос. Германия. ВОЙНА.
Она ощутила внезапную слабость. Резко помутнело в глазах. Она хотела схватиться за что-нибудь, чтоб устоять на ногах, но не успела и потеряла сознание.
Софи очнулась от лёгких ударов ладонью по ее щекам. Мать забеспокоилась, что дочь долго не просыпается, при этом очень тихо и медленно дышит, и решила разбудить её.
София глубоко вдохнула, будто её только что вытащили из воды, широко открыла глаза и бросилась к матери:
– Мама! Мама! Война! Нам нужно уходить, мамочка! – девушка кричала и билась в истерике, хватая за руки испуганную мать.
– Тише, Софи! Тише! Это был сон. Всего лишь страшный сон! Ну же, девочка моя, тише, – она обняла Софи и прижала её голову к своей груди. – Посмотри же за окно: там спокойная мирная жизнь, – женщина медленно гладила дочь по спутанным после сна волосам.
Софи крепко прижалась к матери и посмотрела на улицу: мать действительно была права: никаких следов беспокойства и паники. Но… как..?
– Я сегодня позвоню твоему лечащему врачу. Пусть выпишет тебе какое-нибудь успокоительное. Ещё лишнего беспокойства нам не хватало.
– Всё хорошо, мам… Всё хорошо. Это просто сон, – Софи наконец пришла в себя и села на кровать. – Просто кошмарный сон, – она положила руки на колени и изобразила лёгкую улыбку на лице. Мысли путались в голове, а Софи не понимала, как вести себя дальше.
– Вот и славно, доченька. Но всё же я позвоню ему вечером. Тебе эти лишние переживания ни к чему, – заключила мать и вышла из комнаты.
«Лёшенька!»
Софи мигом метнулась к подушке, вытащила портрет и обняла его настолько крепко, насколько хватало сил. «Как же ты там. Один. Без меня. Прости, что меня нет рядом. Это какая-то ошибка». Она ощутила, как горячая слеза покатилась по её розовой, мягкой щеке. В эту минуту Софи возненавидела свою болезнь и все эти тревожные сны. Это было настоящим испытанием.
Глава 8
Уже на следующий день врач прописал Софи успокоительное средство и таблетки для улучшения сна. Благодаря им, по ночам Софи крепко и спокойно спала, но у неё пропали все сны, даже те, которые были при болезни. Её режим постепенно нормализовывался: девушка всё реже стала засыпать «на ходу», а если это и случалось, то, к счастью, ненадолго, всего на пару минут, после чего она быстро включалась в работу или в оживлённый разговор.
Каждый вечер перед сном Софи брала в руки мужской портрет и долго пристально смотрела на него. Иногда ей казалось, что чем лучше она изучит черты лица Алексея, тем большая вероятность увидеть его во сне. Но, просыпаясь по утрам, она всё больше и больше разочаровывалась в этом предположении.
Через пару дней, заранее закончив свою работу, несмотря на смертельную усталость, Софи отыскала в старом шкафу книгу, которую когда-то давно подарила ей бабушка. В этой книге рассказывалось о событиях Великой Отечественной Войны. Тогда, будучи ребенком, Софи убрала её на полку в шкаф со старыми энциклопедиями и журналами. «До лучших времен» – уточнила она тогда. Сейчас, как подумала Софи, и наступили те самые «лучшие времена».
Девушка аккуратно стёрла пыль с обложки, устроилась поудобнее там же, среди книг, и стала изучать все подробности того тяжелого для народа времени 1941—1945 года. Страницы мелькали одна за другой: Софи прочитала речь, которая звучала у неё во сне («Речь Молотова», как писали в книге), увидела здание, у которого стояла толпа, но не смогла разобрать его название: книга была уже слишком старой, и в некоторых местах были видны следы зубов проголодавшихся мышей.
Софи усердно очищала страницы от пыли и долго смотрела на фотографии того времени, на лица воевавших солдат, на их застывшие улыбки и пыталась, сама того не понимая, отыскать знакомое и родное лицо Алексея.
Она вчитывалась в каждое слово, находя новые и новые подробности того времени: вся жестокость была описана в самых мельчайших подробностях. Софи подумала об Алексее и попыталась проглотить ком в горле, но слёзы предательски потекли по щекам. Она закрыла лицо руками и заплакала. От тоски. От страха. От безысходности.
– Софи, почему ты здесь? Тебе нужно уходить!
– Что? – Софи подняла голову, вытерла глаза и увидела Лёшу.
Бросив книгу, она кинулась к нему.
– Ты должен идти со мной! Тебе нельзя идти на войну, слышишь, нельзя! Ты только посмотри, что пишут в книгах! – девушка наклонилась за книгой. – Смотри! Не оставляй меня, прошу! – она резко выпрямилась и повернулась к нему. Но перед ней никого не было. Лихорадочно оглядываясь вокруг, она увидела только пустоту.
Судорога в теле заставила Софи проснуться. Она протерла глаза и поняла, что это был сон. Всего лишь очередной мучительный сон. Но она почувствовала странную радость от встречи с Алексеем.
Забрав книгу с собой, Софи направилась в свою комнату. Когда она проходила мимо кухни, мать поинтересовалась делами Софии и тем, приняла ли Софи таблетки. На что девушка скрестила пальцы на руке, совсем как в детстве, и дала матери положительный ответ.
Софи решила, во что бы то ни стало, не лишать себя встреч с Алексеем. И пусть ради этого ей придется обмануть мать. Главное держать себя в руках и не позволять больше эмоциям брать верх над собой. «В конце концов, мама поняла бы меня и поступила бы точно так же», – убедила себя Софи.
Она убрала таблетки подальше в шкаф и снова принялась изучать найденную книгу. Но этого оказалось ничтожно мало, и на следующий день Софи уже сидела в библиотеке, перебирая книги одна за другой.
Все своё свободное от заказов время, несмотря на то, что его было немного, Софи стала проводить над литературой. Она сама не знала, для чего это ей. Но и сидеть сложа руки она не могла.
Глава 9
– Здравствуйте, доктор! – поприветствовала Софи своего лечащего врача, ранним утром приехавшего к ним в дом.
– Здравствуй, София, – ответил ей грубый, спокойный голос.
Девушка немного посторонилась, освобождая мужчине проход.
– Ваша мать рассказала мне про Вашу… Кхм… Истерику недавно утром. Я прописал Вам лекарства. Вы принимаете их?
– Да, – с чуть заметной дрожью в голосе ответила София, чувствуя на себе его тяжёлый взгляд.
– Вас больше не тревожат подобные случаи?
– Нет, что Вы! Все очень даже хорошо!
Стыдясь самой себя, Софи старалась улыбаться настолько широко, что это выдавало всю неискренность её эмоций.
– Что ж. Хорошо. Позвольте тогда мне поговорить с Вашей матерью! – холодно закончил он.
– Да, конечно!
Как только Софи проводила врача в соседнюю комнату, она закрыла за ним дверь, прижалась к ней спиной и провела рукой по лбу, вытирая выступившие от волнения капельки пота.
«Так было нужно. Все хорошо. Ты ничего плохого не сделала. Просто не договорила», – успокаивала себя Софи.
В тот же день, испытывая необходимость в дружеской беседе и искренней поддержке, Софи позвонила Лиде и договорилась с ней о встрече. Она решила, что так будет проще переносить все происходящее. Когда кто-то знает о твоей беде, перестаёшь чувствовать себя одиноким.
Встретившись, подруги оживлённо разговаривали о разных отвлечённых бытовых делах, хотя обе чувствовали лёгкое напряжение от предстоящего диалога. Но никто не осмеливался начинать его первым.
В конце концов, Софи не сдержалась и выпалила всё, что есть, как на духу: про сны, про Алексея, про войну. Она так долго всё хранила в себе, что словесный поток переполнял её изнутри, слова вырывались сами собой. Она сама не ожидала, что расскажет подруге даже про убранные в шкаф лекарства. Осознав, что натворила, Софи резко замолчала и посмотрела на Лиду. Та сидела неподвижно с широко раскрытыми и устремлёнными на неё глазами. Софи почувствовала, что где-то внутри неё разгорается паника: «Никто не должен был знать об этом. Рассказать про Алексея – запросто, пусть меня посчитают сумасшедшей, мне всё равно. Но сказать про таблетки – значит, подписать себе приговор».
– Лида, только прошу. Пусть всё это останется между нами. Что бы ни случилось. Пожалуйста! – Софи умоляюще смотрела на подругу.
Лида ничего не отвечала. Она лишь кивала тихонько головой.
– Я не знаю, чем тебе помочь… Прости, – наконец после долгого молчания произнесла Лида, смотря в пол.
– Мне больше ничего не нужно. Ты меня выслушала. За это тебе огромное спасибо.
Софи подошла к Лиде. Обняла её. Резко развернулась и пошла прочь. Смахнув слезу со щеки, она поняла, что никогда и ничего подобного больше не должно повториться. Она никому ничего не будет рассказывать: себе дороже.
Следующие пару дней София пыталась потушить тот страх, что разгорался у неё внутри. У неё пропал аппетит, окончательно испортился сон. Она осунулась, замкнулась в себе, совсем отстранилась от матери. «Всё же Лида знает, насколько я ей доверяю. Она не сможет так поступить со мной», – вертелось, словно утешение в голове девушки.
Глава 10
– Эй, подруга!
Софи открыла глаза.
– Ты меня слышишь, эй? – обратился к ней голос за спиной.
– Да, простите, это Вы мне? – Софи обернулась.
Женщина в белом платке, в длинном платье с засученными по локти рукавами в упор смотрела на девушку.
– К нам сейчас привезут раненых. Нужно приготовить всё необходимое, чтобы расположить их. Нам некогда мешкать.
– Да, простите, – ничего не понимая, ответила Софи.
Когда женщина ушла, Софи наконец смогла оглядеться вокруг. Странное помещение: повсюду кровати и лежаки, коробки с бинтами и прочими медицинскими принадлежностями. Всё указывало на то, что она находится в каком-то медицинском пункте. Но как она сюда попала? И что ей тут делать?
Вдруг резкий звук распахнувшейся настежь двери прервал её спутанные мысли. В палату вошли парни, занося раненых одного за другим. Софи видела, как все свободные кровати постепенно заполнились стонущими от боли людьми.
– Чего же ты стоишь? Помогай! – услышала она снова знакомый женский голос.
Софи, ничего не успев проговорить, инстинктивно кинулась к солдатам, помогая им поудобнее лечь и успокаивая, ни то саму себя, ни то их. Несмотря на свою брезгливость, девушка ни капли не боялась снимать с раненых одежду, бинтовать их раны и кормить тяжелобольных.
Софи и не заметила, как за окном наступил тёмный, холодный вечер. Обойдя наконец всех солдат, она присела отдохнуть на низкую, полусломанную скамеечку, одиноко стоявшую возле голой стены. Именно тогда к ней словно вновь вернулась память, которая вмиг дала ответы на мучавшие Софи вопросы.
Девушка вдруг вспомнила, как после объявления войны она в истерике, захлёбываясь слезами, умоляла Алексея не покидать её. Как он обещал ей вернуться в ближайшее время. Как, назло ему, она решила, во что бы то ни стало, находиться как можно ближе к нему. Как, не послушавшись его, она одной из первых записалась на краткосрочные курсы по медицинской помощи. И, наконец, как её, юную, хрупкую девушку, определили сюда, в этот медпункт.
Она закрыла глаза и прислонилась головой к холодной стене. «Я всегда буду рядом, где бы ты ни находился», – прошептала она в никуда. «Хочешь ты этого или нет…».
Неожиданно, тот покой, что поселился на секунду в её душе, прервался громким топотом солдат, которые несли сюда следующую партию раненых. Им, как и всем остальным, была необходима её помощь. Поэтому она отбросила все тёплые, но в то же время назойливые мысли и снова принялась обхаживать больных.
Глава 11
Софи только-только проснулась, но уже чувствовала смертельную усталость и вялость, разливавшуюся по всему ее хрупкому телу. Будто всю ночь девушка не сладко нежилась в кроватке, а работала где-то на заводе или на какой-то ужасной стройке, где ей приходилось таскать на спине тяжеленные, грязные мешки. Тело ломило, а голова раскалывалась на мелкие кусочки.
Она поднялась с кровати, посмотрела в окно: деревья стояли полуобнажённые, пожелтевшие листья уже осыпались и теперь украшали тропинки и дороги возле дома. В чуть приоткрытое окно подул холодный осенний ветер.
Софи захлопнула створки и направилась к матери за лекарствами.
– Доброе утро, мамочка, есть у нас что-нибудь от головной боли? – спросила она, с трудом продирая глаза и прислонившись к косяку в дверном проёме.
Мать кинула на Софи быстрый, резкий взгляд.
– А, мам? – переспросила Софи.
Снова молчание в ответ. Тогда Софи ясно поняла: что-то произошло. Она пристально посмотрела на мать, и весь сон словно сняло рукой: та сидела полубоком, но по выражению лица и выступившим на лбу морщинам, девушка догадалась, что мать сейчас злится, хоть и пытается это скрыть.
– Что-то не так?
– Ничего не хочешь мне сказать, доченька? – холодно отрезала мать, сделав странный грубый акцент на последнем слове, которое раньше всегда звучало с любовью и теплотой.
– Нет, – непонимающе пробормотала Софи.
– Про таблетки. Про лекарства, – мать не смотрела на дочь и говорила куда-то в сторону.
Софи почувствовала тяжесть в ногах, будто что-то тяжелое упало на неё сверху. Она хотела что-то ответить, как-то оправдаться, но мысли путались, слова пропали, а в горле встал ком. Девушка умоляюще посмотрела в глаза матери, надеясь увидеть в них хоть малую каплю снисхождения.
– Знаешь, Софи. Ты самое ценное, что есть у меня. Ты любимая единственная дочь. Долгожданный ребенок. Но… Я не могу поверить… Ты не только наврала мне. Ты поставила под угрозу своё здоровье и моё спокойствие. Я слишком сильно тебя люблю… И именно поэтому, когда мне позвонила взбудораженная Лида и рассказала, что ты не принимаешь лекарства, я ей не поверила. Подумала, что девчонка просто сошла с ума или разыгрывает меня! Ведь моя дочь не могла так со мной поступить. Но тревога матери, которая не на шутку разыгралась у меня в груди, заставила меня проверить эту «новость» и убедиться в том, что всё-таки не лжёшь мне, – она подняла на Софи глаза, которые были полные слёз. – Ты даже не представляешь, каким сильным было моё разочарование, когда я нашла лекарства в тумбочке. Они были нетронуты. Совершенно.
– Прости, мамочка. Все слишком непросто. Я не могу объяснить тебе всего, – Софи задрожала от стыда и сделала шаг в сторону стола, за которым сидела мать.
– Уходи. Я должна побыть одна и еще раз всё обдумать. Оставь меня, – внезапно голос матери превратился в приказной тон.
– Хорошо. Я люблю тебя, мамочка. Только прости, – прошептала Софи, уходя в комнату.
Стирая со щёк слёзы, она села на кровать, проклиная тот самый день, ту самую минуту, когда она все рассказала Лиде.
«Как она могла так поступить со мной!?», – злость внутри Софии стала постепенно просыпаться и набирать огромную силу.
Она набрала номер подруги.
– Да, привет, Софи, – услышала она невозмутимый дружеский голос в трубке.
– Зачем ты это сделала? Я же просила, Лида! – Софи аж вскрикнула дрожащим голосом из-за нарастающей внутри истерики.
После долгого молчания в трубке раздался виноватый, еле слышный голос подруги:
– Я не могла молчать. Прости. Тебе нельзя нервничать, нельзя переживать. Ты моя подруга. Я боюсь за тебя. Боюсь, что что-то случится с тобой. Раз врач прописал лекарства, значит тебе необходимо их пропить, а не убирать в шкаф ради каких-то дурацких снов!
– Дурацких снов… – повторила Софи… и бросила трубку. – Дурацкие сны, – произнесла она, не выпуская телефон из рук и пристально смотря в стену. – Значит, то, что для меня сейчас важнее всего, для нее просто дурацкие сны.
Софи легла и уткнулась лицом в подушку. Нет. Она больше не плакала. Она впала в ступор. В апатию. Ненависть переполняла её, а слова подруги не выходили из головы. Она повторяла их снова и снова. Боль и обида выжимали из Софи последние силы и, в конце концов, она даже не заметила, как быстро уснула.
Глава 12
Софи слышала страшные крики людей, слышала, с какой силой разрываются рядом с ветхим зданием медсанбата бомбы. Она чувствовала, как трясётся под ногами земля. Видела, как рушатся стены. Но уходить было нельзя. Давно известно, что покинуть медсанбат, постараться укрыться от бомбёжки равно предательству, самому последнему делу.
Софи стояла и смотрела на главного хирурга. С минуты на минуту сюда должны были доставить тяжелораненого капитана. Волнение и страх читались на лице у каждого, кто находился здесь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.