Любое совпадение настоящего повествования с реальными людьми или событиями имеют случайный характер.
Глава 1. СУББОТНИМ ВЕЧЕРОМ. ПОСЁЛОК СТАРИКОВО. 2021 ГОД
Только в этом старом доме было так сладко читать пожелтевшие от времени книги из библиотеки дедушки Ивана Михайловича. Скрипучая лестница, окно напротив… Строчку прочитал, вдохнул мысль свою и ты уже где-то далеко среди другой незнакомой жизни. Минуты бегут неспеша, время никуда не торопится. И ты никуда не торопишься, а медленно отсчитываешь секунды вместе с той неторопливой суетой, о которой читаешь.
В этот приезд на летние выходные в подмосковное Стариково рука у Оли потянулась к «Войне и миру» Льва Толстого. Открыв первый том наугад, она уже второй час наслаждалась теплым летним счастьем. За окном мелькнуло яркое движение, которое нарушило тихое течение времени. Это была новенькая блестящая ярко-красная иномарка. В калитку входила мамина подруга Наташа, которую привез сын. Оля отложила книгу и спустилась вниз по лестнице. Мама гуляла с младшим внуком на улице, и её необходимо было найти.
– Здравствуйте, Наталья Валерьевна! Володя, здравствуй! Проходите, пожалуйста! Маму я сейчас найду, она гуляет с Андреем – поприветствовала Оля гостей, обнимаясь с Наташей и улыбаясь субботнему теплому вечеру.
– Олечка, здравствуй! Мы созванивались с твоей мамой сегодня и вот решили повидаться! – отвечала та, посмотрев на Олю, которую давно не видела. – Можно мы в сад?! Как все цветет, столько запахов!
– Да, конечно, там папа в саду! Проходите! – Оля вышла за калитку искать маму с племянником. Двигаясь прямо на веселые голоса детей на горке, за высокими соснами она их и увидела в компании еще двух мальчишек дошкольного возраста. Мама ушла домой к гостям, а Оля присела на пенек, продолжая присматривать за Андрейкой и компанией ребят. Они весело запускали самолеты с горки, соревнуясь, чей самолет спланирует дальше. Через несколько минут всем вдруг понадобились велосипеды, и Оля с мальчиком направились к дому. Вдруг в спину раздался испуганный крик: «Собака!!!» Оля спрятала за спину ребенка и остановилась. Сердце её оборвалось от испуга. Большая серая собака с лаем подскочила к ним. Она обнюхала девушку, затем два раз гавкнула и побежала дальше. Оля перевела дух. Собак она побаивалась с детства. Особенно таких вот, одиноко рыскающих по улицам поселка. Ярко вспомнилось, как защищая их с сестрой, бабушка получила серьезные укусы.
– Оля, тебе есть восемнадцать лет? – спросил подъехавший на велосипеде Жан, друг Андрейки.
– Есть, – пытаясь улыбнуться, ответила Оля.
– Тогда иди я тебе что-то на ухо по секрету скажу, – Жан подошел близко и, чтобы никто его не услышал, стал тихо шептать: «Когда собака к тебе так подбегает, надо остановиться, посмотреть ей в глаза и сказать – пошла отсюда сука! Проверено! Уходит!»
– Спасибо, Жан! У меня другие методы! – уже скрывая улыбку, ответила Оля.
Накатавшись на велосипедах, дети разбежались по домам ужинать, чтобы потом с удвоенной силой захватить этот июньский вечер, не оставив ни капельки удовольствия «на потом».
Глава 2. СЛУЧАЙНЫЕ НОВОСТИ
На открытой веранде под балконом тихо струились разговоры, легкий смех и приятное настроение. Солнце приготовилось садиться за лесом. Небо было чистым, и «гнилой угол», из которого ждали самых вероятных дождей в этой местности, обещал отличную погоду вечером и ночью. Взрослым чая уже не хотелось, а Андрейка так торопился съесть свои макароны с сыром и огурцом, что рассчитывать Оле на спокойные посиделки со старшим поколением не приходилось.
– Представляешь, Марина! Я тут познакомилась с одной женщиной из Фрязева – она мне помогает делать ремонт на даче. Недорого, аккуратно. Мы подружились даже! Так вот, у нее стариковские корни! Хотя бабушка у нее на Сахалине жила. Похоронена там же. В тридцатые годы репрессий ее туда сослали, – сказала Наталья Валерьевна.
– Оля, пойдем быстрее! Слышишь, Жан уже приехал! – торопил Андрей. Пришлось Оле вставать и, не дослушав рассказа до конца, идти с племянником на улицу. Лавина детской энергии носилась взад и вперед, меняя игры и направления. Мысли Оли среди этого детского энтузиазма то и дело возвращались к словам Натальи Валерьевны. Было интересно. Бабушка незнакомой ей женщины и ее любимый дедушка Иван Михайлович были людьми одного поколения. Они проживали в одном населенном пункте и могли знать друг друга. Нет! Они знали друг друга, точно! Захотелось покопаться в событиях. Настроение этого субботнего дня вполне соответствовало этим желаниям.
Уехала красивая красная иномарка, увозя Наталью Валерьевну на ее дачу в пятнадцати километрах от Стариково. Приехала другая красивая синяя иномарка, которая привезла родителей Андрейки на выходные из Москвы. Бабушки и дедушки с трудом развели по домам ребятишек, не желающих расставаться друг с другом.
Дома было оживленно. Новости недели, вечерний легкий ужин сестры с мужем.
– Мам, а что там со знакомой из Фрязево Натальи Валерьевны? – помогая убирать посуду, спросила Оля.
– Да больше она ничего не знает. Обещала поговорить с ней и узнать поподробнее. Тебя тоже заинтересовало, гляжу? Как и меня! Знаешь, помню из рассказов отца одно событие, о котором он говорил с большой горечью и раза два, а то и три… Работала после революции в тридцатых годах на фабрике одна очень хорошая девушка. Красивая, умная была. Валенки у нее были худые с дырками на ногах. Девушка очес с машины рукой собрала и заткнула дырку в валенке. Очес – это такая шерстяная пыль, которая оседает на смазку машинного масла сельфактора. Никому этот очес не нужен, на выброс был. Он весь в масле и грязный, непригодный для дальнейшей переработки. Так на девушку кто-то донес. Арестовали её прямо на выходе из фабрики и в тот же день увезли в районный отдел милиции. Больше о ней никто и никогда в Стариково ничего не знал и не слышал. Пропала совсем, – тихо рассказывала мать.
– Марина, вы о чем тут с Олей секретничаете? – спросил отец, заглядывая на кухню.
– Да о том же, о чем и с тобой, Рома, недавно вспоминали. О папе. Фамилию вот только не помню девушки, а звали её, кажется, Верой, – ответила Марина мужу.
– Да, вероятность есть, что это может быть и она. После ареста попала на Сахалин. Село наше было небольшим. Тяжелые были годы. Редкая крепкая семья обошлась без арестов, – проговорил Роман.
В этот вечер мысли Оли и ее родителей еще не раз вернулись к этой истории. Отчасти было даже радостно, что если это та самая Вера, прожившая жизнь на Сахалине, то она не пропала бесследно. Что у нее была дочь, а у дочери народилась еще дочь. И эта внучка Веры помнит, что корни у нее в Стариково. И где-то в огромной вселенной замкнулся круг этих событий, состоящий из длинных жизненных дорог.
Глава 3. АРЕСТ ВЕРЫ ВЕТРОВОЙ. РАБОЧИЙ ПОСЁЛОК СТАРИКОВО. ОСЕНЬ 1932 ГОДА
День серый и облачный с утра заглядывал в три окна деревянного дома. Собрали нехитрый урожай осенью. Засыпали в земляной подпол картофель. Немного, но зиму должны пережить. Прасковья еще не совсем оправилась после неожиданной смерти мужа. Слезы то и дело накатывались на её глаза. Надорвался он, когда принял на себя в лесу свалившийся на обочину дороги воз с дровами для фабрики. Лопнуло у него что-то в животе. Даже до больницы с этой лесной дороги не успел второй возница довезти его. Пока тот телегу вытаскивал, Павел в лесу уже без памяти оказался. Ушел засветло из дома молча и вернулся лежа «пластом» на телеге молча. У избы лежало толстое бревно обрезанное сверху, которое еще в первый год совместной жизни приспособил Павел под лавочку для отдыха семьи. Вот на него и поставили белый струганный гроб, когда вынесли его из дома, чтобы знакомые мужики на руках отнесли затем Павла на кладбище. Времена сейчас такие, что большого голода уже вроде и нет, но и досыта не ели, а теперь уж и вовсе…
– Хорошо Веруньку взяли после смерти Павла на фабрику – копейка в доме. Как там сын, Сережа? Должен завтра вернуться. Соли наменяет на картошку в Сергиевом Посаде. Без соли совсем плохо. Есть еда, но и та в горло не лезет. Пошел со знакомыми мужиками, они не дадут мальчишку в обиду, – успокаивала себя Прасковья.
Она сегодня с утра не находила себе места. Занимаясь домашними делами, огородом, мысли ее кружились вокруг двоих детей.
– Тётя Паня! Тётя Паня! – послышался громкий крик Нюры Ивановой, подружки Веруньки. Сердце вздрогнуло, и Прасковья, вытерев руки о передник, быстро пошла из дома на крыльцо.
– Что случилось, Нюра?! – крикнула она девушке, вбегавшей во двор.
– Ты зачем кричишь? Испугала меня до смерти, – пыталась образумить Прасковья запыхавшуюся, с выбившимися из под платка волосами, девушку.
– Тётя Паня! Веруньку арестовали! Надо успеть ей вещи передать! Уже сейчас сразу хотели в район везти! Быстрее, тётя Паня! – с визгом кричала Нюра, хватая за руки Прасковью.
– Арестовали?! За что? – не понимала ее крика Прасковья. Она вся застыла внутри и не могла сдвинуться с места.
– Украла что-то на фабрике! Вот ее и задержали. В милицию отвели, а те в район сейчас собираются. Сразу, сказали, повезут! Быстрее, тётя Паня! Белье, платок теплый! Где, давайте помогу! – хватала ее за руки и тащила в дом Нюра.
– Ты что с ума сошла, Нюрка! Чтобы Вера что-то украла?! Никогда! Как только губы твои такое говорят! – не поверила ей Прасковья.
– Тётя Паня! Не успеем! Быстрее! Давайте помогу! – Нюра тащила ее внутрь избы. С ватными ногами и мутным сознанием Прасковья оглядела дом. Расстелив шерстяную шаль, она стала складывать туда вещи Веруньки: белье, нижнюю юбку, свою кофту теплую. Потом до сознания дошло, то о чем пыталась докричаться Нюра. Она вывалила в глиняную миску из чугунка еще горячую картошку, положила хлеб, деревянную ложку, кружку. Завернула еду в чистую тряпицу.