Клинок Бытия

ГЛАВА 3: "ПОДГОТОВКА"

Я проснулся с мыслью о дяде. За окном брезжил рассвет, а на столе лежали его блокноты – вчерашний разговор с Дианой не был сном.

– Вставай, соня, – Диана уже натягивала кроссовки. – Или думаешь, что древние тайны освобождают от утренней пробежки?

Я застонал, но поднялся. После вчерашнего напряжения свежий воздух был именно тем, что нужно.

Мы бежали по привычному маршруту через парк. Ритмичные шаги по мокрой от росы дорожке, размеренное дыхание, прохладный утренний воздух – все это помогало привести мысли в порядок.

– Ты уже решил, когда звонить Адриану? – спросила Диана, не сбивая темп.

– После завтрака. Нужно быть в ясном уме для такого разговора.

Пробежка освежила и взбодрила. Вернувшись домой, я заварил кофе и достал визитку Адриана. Золотое тиснение поблескивало в утреннем свете. Простое имя, номер телефона, никаких должностей или регалий.

Диана села рядом, держа свою чашку обеими руками.

– Волнуешься?

– Немного. Вчера мы читали записи дяди, а сегодня… – я покрутил визитку в пальцах. – Сегодня это становится реальностью.

Набрал номер. Длинные гудки. Я уже начал думать, что Адриан не отвечает, когда трубку подняли.

– Да, слушаю.

– Адриан? Это Дэвид Резон. Племянник Томаса.

– Дэвид! – голос заметно потеплел. – Я надеялся, что вы позвоните.

– Мы прочитали блокноты дяди. Часть из них.

– «Мы»?

– Моя девушка Диана. Филолог-религиовед, специалист по древним текстам и сравнительной мифологии. Я разобрался в записях дяди, но она помогла собрать все воедино, увидеть полную картину.

Пауза. Я слышал, как Адриан обдумывает информацию.

– Томас упоминал о ней. Говорил, что у вас есть кто-то особенный. – Голос потеплел. – Если вы доверяете ей настолько, чтобы показать материалы… значит, она именно тот человек, который нам нужен.

– Нам нужен?

– Для экспедиции. – Адриан помолчал. – Блокноты Томаса – это только карта. Теперь нужно найти то, к чему она ведет.

– Я догадывался. – Я откинулся на спинку стула. – Названия блокнотов, карты в сейфе, упоминания о координатах… Дядя явно готовился к чему-то большему, чем просто теоретические исследования.

– Именно. Тринадцать лет подготовки к одной экспедиции.

Я посмотрел на Диану. В её глазах читались понимание и готовность к приключению.

– Когда сможем встретиться?

– Сегодня днем, если возможно. Мне нужно показать вам материалы, которые Томас не решился оставить в блокнотах. И обсудить практические вопросы – снаряжение, маршрут, сроки.

– Где удобнее провести встречу?

– Знаете старую библиотеку на Кингс-стрит? Там есть тихий читальный зал, где нас никто не потревожит. В два часа дня?

– Договорились. Увидимся в два.

После того, как я повесил трубку, мы с Дианой некоторое время молчали, переваривая услышанное.

– Экспедиция, – тихо сказала Диана. – Я думала, мы просто изучаем теорию.

– А я начинаю понимать, почему дядя скрывал все эти годы. – Я потянулся к блокнотам. – У нас есть время до встречи. Хочешь прочитать еще один?

Диана кивнула. Мы выбрали блокнот «История находки» – самый объемный из всех.

Дядя писал четким, размеренным почерком:

«2012 год, Синайская пустыня. Землетрясение изменило не только ландшафт – оно изменило мою жизнь.

30 января, около полудня, земля содрогнулась в районе монастыря святой Екатерины. Не сильно – 4.2 балла по шкале Рихтера. Но этого хватило, чтобы в склоне холма образовалась широкая трещина, уходящая глубоко вниз.

После землетрясения местные власти вызвали геологов для оценки ущерба и безопасности территории. Геологическая служба обнаружила, что новая трещина ведет в естественную пещеру со следами древней обработки стен, и сообщила об этом в археологическое общество.

Мы с Адрианом были включены в экспедицию, организованную для археологической оценки находки. К работе подключились еще несколько специалистов из университета и кардинал Санторини, который работал тогда в соседнем регионе, изучая коптские тексты в монастырях, и заехал к нам по пути в Каир.

Спустился с фонарем. Трещина оказалась входом в естественную пещеру. Древние явно знали о ней – стены были обработаны, а в глубине виднелись остатки каменной кладки.

Первая находка случилась почти сразу. В нише у входа лежали глиняные таблички – поврежденные, со сколами, но с различимым текстом. Древнееврейский и арамейский, знакомые символы. Я аккуратно извлек их и поднялся наверх.

Показал находки коллегам по экспедиции. Те заинтересовались – древние тексты всегда ценная находка. Мы сфотографировали, зарегистрировали, отправили предварительные переводы в университет. К изучению подключился и кардинал Санторини, который работал тогда в соседнем регионе, изучая коптские тексты в монастырях, и заехал к нам по пути в Каир.

После недели интенсивной работы экспедиция завершила документирование первой камеры. Таблички были упакованы для транспортировки, коллеги готовились к отъезду, кардинал тоже продолжал свой маршрут.

Мы с Адрианом приехали на собственном джипе и привезли автономное снаряжение – так мы всегда работали. За восемь лет совместной работы руководители экспедиций привыкли к нашей автономии и доверяли нашим решениям.

Я попросил у руководителя разрешение остаться еще на четыре дня для детального изучения символов на стенах камеры. Он согласился – у нас был собственный транспорт и полное снаряжение, мы никого не задерживали.

Так мы остались одни в пустыне.

На второй день наших дополнительных исследований произошло второе землетрясение.

Более слабое, чем первое, но оно сдвинуло камни в глубине пещеры. Мы решили проверить, не пострадала ли уже найденная камера.

И тогда мы обнаружили то, что изменило все.

Второй толчок расширил узкую расщелину в полу первой камеры, которую мы раньше принимали за обычную геологическую трещину. В темноте фонарей она казалась неглубокой, была частично завалена обломками. Мы даже не обращали на нее внимания – обычная расщелина в скальной породе.

Но теперь стало ясно – это проход, уходящий глубоко под землю. Землетрясение расчистило завал и расширило щель настолько, что человек мог протиснуться внутрь.

Мы спустились по наклонному разлому с фонарями и веревкой. Узкий проход через несколько метров вывел нас в настоящую камеру – большую, явно рукотворную, расположенную прямо под первой.

На каменном постаменте лежали свитки в медных трубках. На стенах – карты и координаты. И повсюду символы, которые говорили нам: здесь спрятано нечто грандиозное.

Мы работали в подземной камере три дня, тщательно фотографируя каждый свиток, каждый символ на стенах. Оригиналы мы не трогали – только документировали. Адриан с его знанием древних языков сразу понял масштаб находки по первым переводам фрагментов.

В итоговом отчете мы написали правду – проверили устойчивость основной камеры после повторного толчка, она оказалась стабильной, дополнительно задокументировали символы на стенах. О подземном разломе не упомянули – формально мы изучали только безопасность уже найденной камеры.

Почему мы так поступили? Почему не сообщили о подземной камере в официальном отчете?

Сначала – из осторожности. Хотели сперва разобраться, что именно нашли, а потом уже решать, как поступить с научным сообществом.

Но когда начали переводить тексты, поняли – некоторые находки слишком опасны для немедленной публикации.

Первые свитки говорили о вещах, которые могли перевернуть основы религии. О событиях, которые ставили под сомнение все, чему нас учили. О возможности того, что наша история – лишь одна из версий, и далеко не самая правдивая.

Мы понимали – если опубликуем эти тексты немедленно, нас объявят фальсификаторами. Слишком уж невероятными были утверждения. Нужны были дополнительные доказательства, подтверждения, время для тщательного анализа.

Вместе мы переводили свитки, анализировали символы со стен пещеры, пытались понять карты. Постепенно складывалась картина, которая объясняла многие противоречия в религиозных текстах.

Но чем больше мы понимали, тем яснее становилось – эти знания требуют не только теоретического изучения. Карты в пещере указывали на конкретные места. Координаты вели к реальным точкам на земле.

Авторы свитков не просто рассказывали историю. Они оставили инструкции.

Следующие годы мы провели в поисках. Путешествовали по местам, указанным на картах. Искали подтверждения, дополнительные свидетельства.

И находили. В Йемене обнаружили первый из трех минералов, описанных в свитках. В Иордании – второй. В египетской пустыне – третий. Каждый раз это были необработанные кристаллы определенных пород – оникс, агат, яшма – в местах, указанных древними картами.

Постепенно мы поняли – древние тексты описывали акустическую систему. По найденным в свитках формулам и чертежам мы изготовили звуковые ключи из этих минералов, настроили их на определенные частоты. Система должна была открыть доступ к тому, что спрятано в самом надежном месте.

Последняя карта указывала на координаты в Персидском заливе. Место, которое древние тексты называли 'Сердцем Эдема'.

Там, согласно свиткам, спрятан артефакт, способный изменить наше понимание добра и зла, природы божественного замысла.

Клинок Бытия.

Я знаю, это звучит как фантастика. Но тринадцать лет исследований убедили меня – древние обладали знаниями, которые мы потеряли. И некоторые из этих знаний были настолько опасными, что их пришлось спрятать.

Теперь время пришло. У нас есть три ключа, мы знаем координаты, понимаем принцип действия системы. Все готово для финального поиска.

Единственный вопрос – готовы ли мы к тому, что может случиться, если поиски увенчаются успехом?»

Я закрыл блокнот и посмотрел на Диану. Она сидела неподвижно, глядя в одну точку.

– Клинок Бытия, – тихо повторила она. – Артефакт, способный изменить наше понимание добра и зла.

– Ты веришь в это?

Диана помолчала, обдумывая ответ.

– Я верю в то, что дядя верил в это. Тринадцать лет жизни, тайные экспедиции, система акустических ключей… – Она посмотрела на меня. – Люди не тратят столько времени на то, в чем не уверены.

– Но такое духовное откровение…

– В мифологии многих народов есть предметы с подобными свойствами. Экскалибур менял судьбы королевств, молот Тора управлял грозами, копье Лонгина пронзало завесы между мирами. – Диана встала, прошлась по комнате. – Что если это не просто легенды? Что если древние действительно обладали технологиями, которые мы интерпретируем как магию?

Я посмотрел на часы. До встречи с Адрианом оставалось два часа.

– Хочешь почитать еще один блокнот?

– Нет. – Диана покачала головой. – Хватит теории. Пора готовиться к встрече.

Мы быстро собрались. Диана взяла блокнот для записей и ручку, я добавил диктофон на случай, если Адриан расскажет что-то важное, что стоит зафиксировать.

– Не знаю, что он нам покажет, – сказал я, проверяя заряд диктофона. – Но лучше быть готовым записать детали.

– Согласна. – Диана убрала блокнот в сумку. – Если дядя действительно оставил материалы, которые не решился записать, это может быть ключевая информация.

В половине второго мы вышли из дома. Библиотека на Кингс-стрит находилась в старом районе города, в здании викторианской эпохи с высокими окнами и массивными дубовыми дверями.

Адриан уже ждал нас в читальном зале. Он сидел за дальним столом, окруженный картами и документами. При нашем появлении поднялся и протянул руку для приветствия.

– Дэвид. Диана. – Его рукопожатие было крепким и уверенным. – Рад наконец встретиться с вами лично.

Впервые видя Адриана при дневном свете, я мог рассмотреть его получше. Высокий, подтянутый мужчина с благородной осанкой и внимательными серыми глазами. Седеющие волосы были аккуратно зачесаны назад, а дорогой костюм сидел безупречно. Все в его облике говорило об аристократическом воспитании и хорошем образовании. Когда он говорил, каждое слово звучало отчетливо и взвешенно.

Мы сели за стол. Адриан разложил перед нами карту Ближнего Востока, помеченную красными точками.

– Начнем с маршрута. – Он указал на первую точку. – Йемен, харраты в районе Саны. Там спрятан первый ключ – резонатор из оникса, настроенный на частоту 120 герц.

– Резонатор? – переспросила Диана.

– Томас называл их «камнями памяти». Каждый изготовлен из определенного минерала и откалиброван на свою частоту. – Адриан достал фотографию небольшого темного камня с выгравированными символами. – При правильном звуковом воздействии они начинают вибрировать, создавая уникальный акустический ключ.

– И дядя нашел все три?

– Нашел и спрятал в надежных местах. Он понимал – если кто-то перехватит систему раньше времени, последствия могут быть непредсказуемыми.

Адриан показал следующую точку на карте.

– Иордания, побережье Красного моря. Второй ключ – агатовый резонатор, 180 герц. Затем Египет, Синайские горы – яшмовый резонатор, 210 герц.

– А затем?

– Затем Персидский залив. – Адриан указал на область между Ираном и Саудовской Аравией. – Место, которое древние тексты называют «Сердцем Эдема». Там, согласно расчетам Томаса, находится то, что мы ищем.

Диана изучала карту, делая пометки в блокноте.

– Сколько времени займет экспедиция?

– При благоприятных условиях – месяц. Две недели на сбор резонаторов, две недели на финальный поиск. – Адриан сложил карту. – Но есть осложнения.

– Какие?

– Во-первых, не все регионы безопасны. Томас нашел пещеру в начале 2012 года, а следующие два года потратил на изучение текстов и изготовление резонаторов. – Адриан помолчал. – В 2013–2014 годах, когда он прятал их по указанным координатам, Йемен еще был относительно стабилен после переходного правительства. Теперь там война больше десяти лет. Потребуется особая осторожность и надежные местные контакты.

– Во-вторых, мы не единственные, кто знает о находке Томаса.

Я почувствовал холодок тревоги.

– Кто еще?

– В 2012 году Томас показал экспедиции первые находки – поврежденные таблички из основной пещеры. Тогда их изучал представитель Ватикана, кардинал Санторини. Молодой, амбициозный, с отличной памятью. – Адриан помолчал. – Он помнит о неполной информации. И наверняка заинтересуется, если узнает о смерти Томаса.

– Он может нас остановить?

– Скорее попытается присоединиться. Церковь всегда интересовали артефакты, связанные с библейской историей. – Адриан усмехнулся. – Но это не обязательно плохо. Кардинал Санторини – ученый, а не фанатик. Если объяснить ему ситуацию…

– Вы предлагаете взять его в команду?

– Я предлагаю быть готовыми к тому, что он появится. И решить заранее, как с этим поступить.

Мы проговорили еще час, обсуждая детали маршрута, необходимое снаряжение, возможные риски. Адриан оказался тщательным планировщиком – он продумал каждый этап экспедиции, заготовил контакты местных проводников, изучил климатические условия регионов.

– Когда вылетаем? – спросил я, когда мы закончили обсуждение.

– Через четыре дня, если вы готовы. – Адриан собрал документы. – Мои связи помогут с визами и разрешениями, но вам понадобится время оформить отпуск и подготовиться. Экспедиция в такие регионы требует серьезной подготовки – специальное снаряжение, медикаменты, страховка.

– У вас есть загранпаспорта? – он достал блокнот и что-то записал. – Визы в Йемен я могу оформить ускоренно через знакомых в посольстве.

– Есть. – Диана кивнула. – Четыре дня – нам хватит подготовиться.

– Отлично. Тогда встретимся в понедельник утром в аэропорту. Пришлю SMS с деталями рейса.

Мы пожали руки и разошлись. По дороге домой Диана была необычно молчалива.

– О чем думаешь? – спросил я.

– О том, что через четыре дня мы будем лететь в Йемен искать древние артефакты. – Она посмотрела на меня. – Еще вчера самой смелой нашей авантюрой была поездка на археологическую конференцию.

– Жалеешь?

– Нет. – Диана покачала головой. – Просто пытаюсь осознать масштаб происходящего. И понимаю, что нам предстоит серьезная подготовка – отпуск оформить, снаряжение купить, к климату подготовиться.

– Диана, – я остановился и посмотрел ей в глаза. – После всего, что мы прочитали, ты действительно думаешь, что это просто туристическая поездка?

Я помолчал. Она была права. Дядя не тратил бы тринадцать лет жизни на химеру. Адриан не был бы так серьезен, если б речь шла о теоретических изысканиях. А я сам не чувствовал бы этого странного возбуждения, этого предчувствия, что жизнь вот-вот изменится кардинально.

– Нет, – сказал я наконец. – Думаю, мы стоим на пороге чего-то невероятного.

Диана улыбнулась.

– Тогда идем домой планировать подготовку. Четыре дня – это немного, но достаточно, если действовать организованно.

Следующие дни мы провели в интенсивной подготовке. Я оформил срочный отпуск в университете – коллеги удивились внезапности решения, но я сослался на семейные обстоятельства после смерти дяди. Диана договорилась с научным руководителем о переносе защиты реферата.

Мы купили специальную одежду для пустыни, солнцезащитные кремы, аптечку для тропических стран. В магазине туристического снаряжения приобрели качественные рюкзаки, спальные мешки, портативную технику. Диана добавила несколько книг по истории религий, я – портативные приборы для акустических измерений.

Адриан не преувеличивал насчет связей – визы пришли через два дня, а вечером четвертого дня он прислал SMS с деталями рейса.

В последний вечер перед вылетом, когда чемоданы были собраны, а все документы проверены, мы сидели на кухне за чашкой чая, глядя на блокноты дяди.

– Знаешь, – сказала Диана, – у меня странное чувство, что дядя специально все так устроил. Письмо именно тебе, записка через Адриана, блокноты с постепенным раскрытием тайны…

– Как в квесте?

– Как в инициации. Он готовил тебя к этому моменту всю жизнь. Детские игры с шифрами, загадки, тайные знаки… А теперь финальное испытание.

Я посмотрел на фотографию дяди, которую мы нашли в тайной комнате. Его глаза смотрели уверенно и спокойно, словно он знал, что рано или поздно этот момент настанет.

– Возможно, ты права. – Я встал и убрал блокноты в дорожную сумку. – Завтра узнаем, готов ли я к тому, что он для меня приготовил.

За окном начался легкий дождь. Капли мягко барабанили по стеклу, словно природа благословляла наше решение. Мы еще немного посидели в тишине, каждый думая о предстоящем путешествии.

– Спать, – сказала наконец Диана. – Завтра в шесть подъем, в восемь уже должны быть в аэропорту.

Засыпая, я думал о том, что через день проснусь уже в другой стране. Человеком, который отправился искать артефакт, способный изменить наше понимание добра и зла.

И почему-то не сомневался, что найдем его.

ГЛАВА 4: "КАРДИНАЛ"

Кардинал Альберто Санторини узнал о смерти Томаса Резона из сводки, которую ему каждое утро приносили вместе с кофе. Небольшая заметка в разделе некрологов – археолог скончался от рака, похороны прошли в тесном семейном кругу.

Большинство людей пропустили бы эту информацию мимо внимания. Но Альберто помнил каждую деталь того дня в 2012 году, когда впервые услышал имя Томаса Резона.

Кардинал отложил газету и подошел к окну своего кабинета в Ватикане. Римские крыши блестели под утренним солнцем, но его мысли были далеко – в Синайской пустыне, где тринадцать лет назад он впервые столкнулся с находкой, которая не давала ему покоя все эти годы.

В сорок два года кардинал Санторини был одним из самых молодых в иерархии Ватикана. Высокий, подтянутый, с проницательными темными глазами и аккуратно подстриженной седеющей бородой, он не вписывался в стереотип церковного служителя. Его назначение курировать археологические исследования, затрагивающие христианскую историю, было не случайным – Альберто имел докторскую степень по древней истории и свободно читал на семи языках, включая арамейский и коптский.

Он был ученым прежде всего, а священником – по призванию. Эта комбинация делала его одновременно и ценным, и опасным для церковной иерархии.

Альберто открыл старую папку с пометкой «Синай-2012» и достал фотографии поврежденных табличек, которые тогда показал ему Томас Резон. Даже сейчас, спустя годы, эти древние символы вызывали у него смесь восхищения и тревоги.

Тогда, в 2012-м, он был полон энтузиазма. Молодой кардинал, недавно получивший свой пост, горевший желанием найти новые доказательства христианских истин. Церковь направила его в Египет для изучения раннехристианских текстов, и когда археологическая экспедиция Резона сообщила о находке древних табличек в Синае, Альберто с интересом включился в их изучение.

Первая встреча с Томасом произошла прямо на месте раскопок в Синае. Кардинал специально приехал изучить находки, и Томас встретил его в лагере экспедиции. Резон был открыт и полон энтузиазма – именно так и должен вести себя ученый, сделавший важное открытие. Они провели несколько дней, обсуждая находки, исторический контекст, возможные интерпретации.

Альберто изучал фотографии табличек с живым интересом. Древнееврейский и арамейский тексты содержали фрагменты религиозных наставлений, вполне традиционные для того периода.

– Замечательная находка, – сказал кардинал. – Эти тексты дополняют наше понимание раннехристианской традиции в регионе.