Американо-мексиканская война

(15) Уильям Генри Гаррисон, девятый президент США. Пробыл на своем посту всего 30 дней

Будучи сторонником буквальной трактовки Конституции и апологетом прав отдельных штатов, Тайлер на этом основании наложил вето на все предложения вигов по реформированию банковской системы. Многие историки считают, что дело тут было не столько в политических взглядах президента, а в том, что он просто не хотел плясать под дудку гораздо более популярного и способного Клея. Как бы то ни было, и самого Клея, и его товарищей просто выбесил подобный демарш президента, и один за другим они покидают посты в его кабинете, при этом даже формально исключив его из партии! С Тайлером остался лишь госсекретарь Дэниел Уэбстер, который в это время вел очень важные переговоры с британцами касательно урегулирования границ штата Мэн. В свою очередь, виги блокируют все инициативы президента, фактически поставив американскую политику в клинч.

(16) Джон Тайлер, десятый президент США

А тем временем финансовый кризис продолжался, и виги, не сумевшие выполнить своих предвыборных обещаний (пусть и не совсем по своей вине, но кому до этого дело), стремительно теряли популярность и проиграли промежуточные выборы 1842 года. Его Случайность, как называли Тайлера оппоненты, тут же почуял, куда дует ветер, и начал стремительно сближаться с демократами, назначив на министерские посты сторонников прав штатов. Одним из таких людей был Абель Апшур, который, пусть и будучи вигом, выступал против увеличения полномочий центральной власти, и, что самое главное, поддерживал политику расширения страны на Запад. Заняв место успешно решившего свои задачи госсекретаря Уэбстера, Апшур первым делом принялся за подготовку к аннексии Техаса. Плантатор и земельный спекулянт Тайлер полностью поддержал его и дал Апшуру понять, что эта задача является в настоящий момент важнейшей для страны. Но откуда такая спешка? А вот чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно на время вернуться в Мексику и посмотреть, что же происходило там после окончания Техасской революции.

Возвращение Санта-Анны

Итак, напомним, что мы оставили нашего Наполеона Запада в 1836 году, когда он находился в плену после своего фиаско при Сан-Хасинто. Освободившись, он провел некоторое время в изгнании на территории США, где даже встретился с уже уходящим со своего поста Эндрю Джексоном. Получив разрешение вернуться на Родину, он поселился на своей шикарной асьенде в Веракрусе и не принимал никакого участия в общественной жизни, точно зная, что шансы вернуться в политику у него еще обязательно будут. И был абсолютно прав.

В ноябре 1838 в гавань Веракруса неожиданно пребывает французский флот, устанавливает блокаду порта и начинает обстреливать укрепления города. Но в чем же причина такой агрессии? Естественно, в деньгах! Из-за постоянной политической нестабильности и связанных с этим народных волнений многие французские бизнесмены в Мексике терпели огромные убытки, возмещать которые никто не собирался. Чашу терпения короля Луи Филиппа I переполнил эпизод с разграблением офицерами мексиканской армии кондитерской лавки некоего мсье Ремонтеля. Монарх потребовал от правительства республики возместить французским гражданам ущерб на общую сумму 600 тысяч песо (или 3 миллиона франков). Президент Антонио Бустоманте, разумеется, отказался, и король распорядился послать в Веракрус небольшой флот с тремя тысячами солдат на борту (да, "правило Веракруса" работает в Мексике безотказно). После того как интервенты высадились в порту, свои услуги правительству предложил Санта-Анна, и перепуганные до смерти власти доверили ему находившиеся рядом войска.

В стычке с арьергардом французов герой Мексики получил тяжелое ранение в лодыжку, и ногу пришлось ампутировать. Казалось бы, это поставило окончательный крест на военной и политической карьере Человека Судьбы, но не тут-то было. Санта-Анна был настоящим гением пиара и даже свое увечье умудрился превратить в политический капитал! Он похоронил ампутированную конечность с полными воинскими почестями и таким образом заявил всей стране о своей великой жертве. Само сражение, к слову, было проиграно, и Мексике пришлось согласиться со всеми требованиями французов, но это не имело уже никакого значения. Санта-Анна вернулся в большую политику!

На фоне хаоса, охватившего страну после очередного военного поражения, кабинет Бустоманте пал, и Конгресс обратился именно к нему, как к единственному человеку, способному спасти страну от окончательной гибели. Наполеон Запада, конечно же, охотно согласился и 20 марта 1839 года снова занял президентское кресло. Ему удалось разбить войска мятежных генералов, драконовскими мерами навести хоть какое-то подобие порядка в стране и сформировать какое-никакое правительство. Теперь настало время для мести.

Чтобы окончательно очистить свое имя и смыть позор Сан-Хасинто, необходимо было вернуться в Техас и проучить наглых сепаратистов, посмевших посягнуть на территориальную целостность Мексики. Его Мексики! И в 1842 году Санта-Анна предпринимает такую попытку. 18 сентября генерал Адриан Волл с полутора тысячами солдат занял Сан-Антонио, разбил небольшие силы техасского ополчения, захватил некоторое количество пленных и ушел обратно за Рио Гранде. Почему же не удалось осуществить более масштабное вторжение? Во-первых, Санта-Анна опасался негативной реакции третьих стран, прежде всего, США и Великобритании. Во-вторых, что более важно, в Мексике опять начались волнения. Недовольные непомерными налогами, которые Санта-Анне пришлось установить ради пополнения казны, некоторые штаты отказались подчиняться центральному правительству, а Юкатан и вовсе объявил себя независимой республикой! Тут уж было не до Техаса. В конце концов, в 1844 году на фоне продолжающихся беспорядков Санта-Анна бежал из Мехико и вынужден был опять отправиться в ссылку, на этот раз на Кубу. Казалось бы, это уже точно конец карьеры незадачливого каудильо, и путь назад ему заказан. Ничего подобного! Впрочем, не будем забегать вперед и переместимся немного севернее.

Под флагом одинокой звезды

В самом Техасе этот рейд вызвал крайнюю обеспокоенность, а также сомнения в том, что молодая республика способна самостоятельно отстоять свою независимость от посягательств извне. Да, сейчас в Мексике, как обычно, творится полный бардак и анархия, но что, если какой-нибудь силе удастся стабилизировать обстановку и установить хотя бы относительный порядок? Тогда Стране Одинокой звезды точно придется худо – ведь именно возврат Техаса идеально подходит на роль идеи, потенциально способной объединить страну. Кто тогда сможет защитить их? Штаты? Возможно. А если в тот момент у власти окажутся, допустим, виги, которым и сам Техас, и все его взаимные территориальные претензии с Мексикой просто до лампочки? Техасцы помнили, что даже ультра-ястреб Джексон не решился открыто выступить на стороне повстанцев в 1836 году, ограничившись символическими жестами. Что же будет теперь? Помимо внешнеполитического фактора, был тут момент и чисто экономический. Паника 1837 года больно ударила и по Техасу тоже – падение цен на хлопок самым негативным образом сказалось на основной статье экспорта страны. Недостаток рабочих рук, постоянно растущий госдолг и неопределенное будущее – все это требовало немедленных решительных действий.

(17) Флаг Республики Техас в 1839 – 1845 гг., использующийся в качестве официального в штате Техас по сей день

Разговоры о присоединении страны к США шли фактически с самого момента обретения независимости, однако старший брат был явно не в восторге от такого подарка. Осторожный и дипломатичный ван Бюрен как мог откладывал этот вопрос, не желая брать на себя такую ответственность, ведь, как мы уже говорили выше, это могло подорвать хрупкий баланс политических сил в стране. К тому же, наличие у республики взаимных территориальных претензий с Мексикой (а Техас формально претендовал на огромную территорию) могло потенциально привести к войне с ней. Поэтому, когда в 1837 году посол Техаса в США Мемукан Хант положил президенту на стол официальное предложение о присоединении, ван Бюрен решительно ему отказал. Казалось, что вопрос отложен в долгий ящик, и техасцам придется решать свои проблемы самостоятельно.

На этом фоне Техас активизировал контакты с европейскими странами, установив с ними сначала торговые связи, а затем и дипломатические отношения. В 1839 году республику официально признает Франция, ее примеру вскоре следуют Бельгия и Нидерланды. В этот момент определенные круги в Штатах, особенно южные элиты, начинают нервничать – кому хочется терпеть конкурентов практически у себя под боком? Но самое страшное происходит в 1842 году – Техас обменивается официальными представителями с Великобританией! Вот это уже было действительно серьезно. Если англичане по-настоящему проявят интерес к Техасу, они могут в кратчайшие сроки поставить молодую и слабую страну под свой контроль, фактически превратив ее в сырьевой придаток. И что тогда будет с американским хлопковым рынком? С этим надо было срочно что-то делать.

Вместе навеки

Президент Тайлер к тому моменту уже прочно связал себя с южными рабовладельческими элитами, в особенности с самыми радикальными поборниками прав штатов и территориального расширения во главе с их бессменным лидером Джоном Кэлхуном. Вообще это удивительно – Америка выбрала президента-вига, сторонника внутреннего прогресса и промышленного развития, а в результате получила махрового южного плантатора-экспансиониста. Воистину, американская политика иногда совершает поразительные кульбиты! Но, как бы то ни было, Тайлер, который чувствовал, что внешние дела – это его единственный шанс зацепиться за второй срок, дает указание немедленно начать проработку вопроса об аннексии Техаса.

Первым делом госсекретарь Апшур активизирует шпионскую сеть в Великобритании с целью узнать, о чем же там договорились техасцы с англичанами. Сообщение, пришедшее с Туманного Альбиона, его просто шокирует – техасцы готовы предоставить британцам исключительные торговые преференции и даже освободить рабов, а те, в свою очередь, берут на себя госдолг страны! Теперь-то мы знаем, что подобные инсинуации были полной чушью – правительство лорда Пила никогда не давало техасским посланникам таких обещаний, да и вообще, Империю на тот момент гораздо больше занимал восточный вопрос, и до Техаса им, по большому счету, не было никакого дела. Но то ли агенту Апшура скормили откровенную дезу, то ли у него разыгралась буйная фантазия – этого мы уже не узнаем, но Апшур и Тайлер сами поверили в эти бредни и принялись за дело с удвоенной энергией.

Апшур организовывает утечку информации в прессу, и газеты буквально взрываются негодованием. Заговор! Подлые англичане вновь плетут свои интриги! Измена! Аболиционисты объединились с нашими врагами, чтобы уничтожить нашу демократию! Нам грозит разорение! Рабы собираются бежать на запад! Такими феерическими заголовками пестрели ведущие издания страны. Обеспечив достаточный прогрев общественного мнения, Апшур в сентябре 1843 года начинает секретные переговоры с новым техасским послом Айзеком ван Зандтом. К январю стороны уже набросали проект соглашения об аннексии, согласно которому Штаты готовы послать американские войска для защиты Техаса сразу после подписания соглашения. Это был решающий аргумент для президента Сэма Хьюстона, который до этого относился к идее присоединения с прохладцей. Казалось бы, дело в шляпе. Но не тут-то было.

В дело вновь вмешивается судьба. 28 февраля 1844 года в результате несчастного случая на военном паровом фрегате "Принстон" погибает Абель Апшур. Его вместе с морским министром Гилмором и несколькими другим людьми убило во время взрыва орудия при демонстрационных стрельбах. К этому моменту проект об аннексии был уже почти готов, но Тайлер должен был выбрать нового госсекретаря, чтобы завершить начатое. Его выбор падает на самого яркого представителя фракции Кэлхуна – Великого Обнулителя собственной персоной! Уже 12 апреля Кэлхун подписывает с техасской стороной соглашение об аннексии, согласно которому Техас входит в Союз на правах территории с возможным образованием на ней аж до пяти новых штатов, а США берут на себя обязательства по частичному погашению внешнего долга. Неужели на этом всё? Как бы не так! Соглашение с треском проваливается в Сенате – ведомые Клеем виги наносят президенту ответный удар и со счетом 35-16 отвергают проект! Что же пошло не так?

(18) Джон Колдуэлл Кэлхун.

Весь фокус заключался в том, что хитрый и расчетливый Кэлхун, по-видимому, намеренно подставил Тайлера, выставив весь проект в таком свете, что он виделся исключительно прорабовладельческим предприятием. В этом ему помог и покойный Апшур, устроивший форменную истерию в прессе. Но зачем ему было это нужно? А затем, что в 1844 году опять были выборы. Тайлер уже никак не мог баллотироваться от вигов, собственной избирательной платформы у него не было, а демократам лишний конкурент был не нужен. Вот Каролинский Философ и решил избавиться от него таким элегантным образом. После провала голосования козырей у действующего президента уже не оставалось, и он фактически выбыл из предвыборной гонки.

Но кто же тогда участвовал в выборах? Вигов представлял уже знакомый нам Генри Клей, что было совершенно неудивительно. А вот демократы выставили настоящую темную лошадку – Джеймса Нокса Полка. Кэлхун был слишком одиозен, а ван Бюрен крайне непопулярен, поэтому и решено было сделать ставку на сравнительно незнакомого кандидата, не запятнавшего себя никакими сомнительными действиями. Видный плантатор из Теннесси, бывший спикер Палаты представителей, ярый последователь идей Джексона, Полк и вправду оказался идеальной кандидатурой. Выборы 1844 года оказались одними из самых упорных и напряженных в истории страны, но в итоге Полк победил Клея со счетом 170-105, причем разрыв результатов всеобщего голосования оказался вообще минимальным – 49,5% против 48,1%! Многие американские историки считают именно этот момент поворотным в истории страны. Ведущий исследователь Америки XIX Дэниел Уокер Хау пишет: "Если бы Генри Клей выиграл выборы, почти наверняка не было бы ни Мексиканской войны, ни Условия Уилмота, и, следовательно, никакого рабства на новых территориях.... он бы поощрял умеренность в вопросе рабства, включая … идею постепенной эмансипации, которую он отстаивал всю свою жизнь… Возможно, Гражданской войны в 1860-х удалось бы избежать…"

Так это или не так, этого мы уже никогда не узнаем. Тем не менее, важность исхода выборов 1844 года не подлежит сомнению – именно по их результатам присоединение Техаса стало, наконец, возможным. Тайлер и Полк быстро нашли общий язык и решили, что теперь их мечте (а Полк был не меньшим, а даже большим экспансионистом, чем его предшественник) уже ничто не угрожает. Будучи строгим сторонником буквальной трактовки Конституции, на этот раз Тайлер отмахнулся от своих принципов. С подачи Полка он заявил, что никакого соглашения (а соответственно, и ратификации его большинством в две трети голосов) тут не требуется и можно принять Техас в состав Союза простым большинством голосов в Конгрессе. В конце января 1845 года контролируемая демократами Палата представителей голосует за – 120 голосов против 90. Протащить законопроект в Сенате значительно сложнее – ведь там большинство по-прежнему у вигов, но Кэлхун и Полк договариваются с их южным крылом, и предложение с трудом, но проходит и там – 27 голосов против 25, во многом потому, что восточный Техас теперь входил в Союз как один штат, а статус остальных территорий к западу оставался неопределенным. Престарелый Джон Куинси Адамс, узнав об этом трюке двух президентов, был в ярости. "Они превратили Конституцию в тряпку, которой женщина пользуется во время месячных" – написал он в совершенно вызывающем для середины XIX века стиле.

Но Тайлеру уже было глубоко наплевать на весь шквал критики, обрушившийся на него. Под конец своего президентского срока ему наконец удалось отметиться действительно выдающимся достижением! 3 марта 1845 года в истинно джексоновском стиле, в последний день пребывания в офисе, он отправил в Техас официального курьера с предложением о присоединении. И хотя официальное признание предложения заняло у южной республики почти год, и де-юре Техас станет частью Союза только 29 декабря, все уже понимали, что это вопрос решенный. Новый президент вступал в должность на мажорной ноте. Оставался невыясненным только один вопрос – а в каких собственно границах Техас входит в большую американскую семью? Неужели Полк, Кэлхун и Тайлер просто прошляпили этот момент? Отнюдь нет. Наличие территориальных споров с Мексикой было не злом, а благом для Джеймса Нокса Полка. Да, потенциально это могло привести к серьезному конфликту и даже к войне. Но все дело в том, что президенту как раз и нужна была война. И 3 марта 1845 года она стала неизбежной.

Глава 5. Американская кровь на американской земле

Итак, долгая эпопея с аннексией Техаса окончилась, и эта огромная территория, наконец, стала частью Соединенных Штатов. Как мы уже отмечали, главной внешнеполитической проблемой Республики Одинокой Звезды были территориальные споры с Мексикой. Теперь эти разногласия, можно сказать, "по наследству" перешли к США, и их требовалось каким-то образом решать. В итоге Штаты их и решили, причем самым радикальным способом. Но прежде, чем мы перейдем к рассмотрению поистине судьбоносных событий, произошедших в 1845 – 1846 гг, нам необходимо сперва ознакомиться с личностью нового президента США, занявшего Белый дом 4 марта 1845 года. А заодно и узнать, какие общественно-политические настроения царили в то время в Соединенных Штатах. Итак, что же за человек был Джеймс Нокс Полк?

Полк и его явное предначертание

Сын богатого земельного спекулянта и плантатора, Джеймс Полк родился в Северной Каролине в 1795 году. Его семья славилась горячей поддержкой президента Томаса Джефферсона и проводимой им политики расширения страны. В дальнейшем это будет иметь огромное значение для формирования собственных взглядов будущего президента. Он получил неплохое образование и по окончании университета занялся юридической практикой, причем довольно удачно. Успехи в профессиональной деятельности, а также обширные семейные связи поспособствовали также и политической карьере молодого адвоката – в 1824 году он избирается в Конгресс от Демократической партии, став там одним из самых верных последователей Эндрю Джексона, с которым его познакомила жена. На волне роста популярности Джексона последовательно развивается и карьера Полка – в 1835 году он становится спикером Конгресса, а в 1839-м – губернатором Теннесси. Пожалуй, самым большим преимуществом Полка как политика-демократа было то, что он пользовался поддержкой как сторонников Джексона, так и последователей Кэлхуна. Первые считали его идейным продолжателем политики Старого Ореха, особенно, в части территориальной экспансии на Запад. Вторые уважали Полка за его настойчивость в деле защиты прав штатов. Во многом именно поэтому в 1844 году Полк стал компромиссным кандидатом на выборах от Демократической партии, несмотря на то, что, по общему мнению, не входил в число признанных политических тяжеловесов.

(19) Джеймс Нокс Полк, одиннадцатый президент США

Как мы уже говорили, выборы 1844 года стали одними из самых напряженных в истории США. Вопреки изначальным прогнозам Полк с минимальным преимуществом вырвал победу у кандидата от вигов Генри Клея. Свою роль тут сыграли и вновь обретенное единство Демпартии, и неспособность вигов купировать последствия финансового кризиса, и тот факт, что ему удалось завоевать доверие избирателей как на Юге, так и на Севере. Первым он обещал аннексию Техаса, вторым – присоединение Орегона.

К вопросу Орегона мы еще вернемся, а пока расскажем о крайне важной философской концепции, которая уже достаточно давно владела умами большой части американцев, но окончательно оформилась именно в это время. Речь идёт о принципе Явного предначертания, впервые появившемся летом 1845 года в анонимной статье, предписываемой бессменному редактору газеты "Демократик Ревью" Джону О'Салливану. В ней излагались разнообразные доводы в пользу аннексии Техаса и, в частности, прозвучали следующие слова: "(Присоединение Техаса) является исполнением нашего явного предначертания – заселить континент, отведенный Провидением для свободного развития нашего ежегодно умножающегося населения". Вообще, первые проблески американского империализма начали появляться еще при Джексоне, а, возможно, и еще раньше – при Джефферсоне, однако именно при Полке это движение обретает наибольший размах. Все чаще начинают звучать призывы колонизировать все пространство от Атлантического до Тихого Океана, от канадской границы до Рио Гранде. Особо радикально настроенные круги предлагают двигаться еще дальше – до джунглей Амазонии, а там, чем черт не шутит, и до самого мыса Горн.

Разумеется, таких альтернативно одаренных личностей было явное меньшинство, но то, что у Америки должен обязательно быть свой выход к Тихому океану, становится лейтмотивом политики сторонников территориального расширения. В первых рядах экспансионистов идут, разумеется, южные плантаторы-рабовладельцы. Как мы уже не раз отмечали, плантационная экономика может расширяться только экстенсивно, новые земли критически важны для развития этого типа хозяйства. Именно их интересы представлял Полк, сам плоть от плоти южанин и представитель рабовладельческой аристократии. Он подчеркивал, что территориальная экспансия обеспечивала само существование Соединенных Штатов как государства: "Если бы наше нынешнее население было ограничено сравнительно узкими границами первоначальных тринадцати штатов, наша республика давно могла бы пасть". Такие слова абсолютно неудивительны – ведь столь агрессивную политику просто необходимо было обосновать какими-то моральными соображениями. Кто-то, как Полк, считал, что без расширения на Запад США просто не смогли бы существовать как государство. Другие были уверены в великой цивилизаторской миссии Америки по превращению пустынных пространств, заселенных дикарями, в цветущие плодородные земли, куда приходят высокоморальные люди, вооруженные христианским учением и идеалами свободы и демократии.

В общем-то, в таких идеях не было ничего нового – они вполне укладывались в картину романтического национализма, типичного для развитых государств XIX века. Единственное отличие было в том, что в Европе ничейного пространства уже давно не осталось, и крупным игрокам приходилось либо грызться между собой (что чревато большими проблемами), либо осваивать территории в Африке или Азии. В Америке же свободные земли были рядом, и их было много. Но понятно было, что рано или поздно закончатся и они, и что тогда делать? И, конечно же, экспансионистам было нужно Тихоокеанское побережье, прежде всего, Калифорния. Да, золота там еще не нашли (это произойдет чуть позже), но это богатейшая земля, это удобные гавани, это, наконец, новые рынки сбыта. Плюсом также идет отличный климат, крайне благоприятный для сельского хозяйства, при отсутствии страшных эндемичных заболеваний вроде малярии или желтой лихорадки. Но на пути к обретению этой благословенной земли и имперскому величию Штатов стояло одно государство, когда-то бывшее частью великой колониальной державы, и более того, успевшее само побыть империей. Это, конечно, Мексика, о которой мы уже не раз говорили в рамках нашего повествования. При всем бардаке, анархии и хаосе, которые царили в этой стране в первые десятилетия ее существования, назвать ее дикой или нецивилизованной язык не повернется. Мексика опиралась на богатейшее испанское католическое культурное наследие, приправленное местными обычаями и традициями, в ней было довольно много образованного населения, а сам мексиканский народ был очень религиозен и уж точно не требовал никаких усилий по насаждению христианской морали.

Тем хуже для него. По словам Роберта Уокера, секретаря казначейства в кабинете Полка, "жестокое, амбициозное и распущенное мексиканское духовенство будет только радо возвращению инквизиции". Комментировать это заявление даже не хочется. Помимо религиозных предрассудков, свою роль играл, конечно же, и расизм, весьма распространенный в США в то время. Мексиканцы в глазах многих американцев были разношерстным сбродом, продуктом смешения южноевропейской и индейской рас, и поэтому людьми заведомо неполноценными и неспособными к самоуправлению. Было ясно, что в таком неблагоприятном политическом и этническом климате нормально территории, принадлежащие Мексике, развиваться не могут, и только американцы способны привести эти земли к процветанию и установить там подлинное торжество закона и демократии. А заодно, конечно, и плантационное хозяйство, еще больше умножив доходы и влияние крупнейших представителей южной элиты. В общем, ничего нового – было бы желание, а повод найдется. И он нашелся очень быстро. Впрочем, обо всем по порядку. Прежде чем разбираться с Мексикой, необходимо было решить территориальный вопрос еще с одним государством, причем гораздо более опасным и могущественным, нежели южный сосед. Речь идет о Великобритании и так называемом Орегонском кризисе.