Алиса

Глава 1

ТОЧКА СБОРКИ (Исправленная и дополненная). Черновик.

Воздух в лаборатории был стерильным и густым, пропахшим озоном от серверных стоек и сладковатым запахом биогеля. Андрей Соколов, прислонившись к стеллажу с пробирками, пытался унять дрожь в кончиках пальцев. Он не спал больше суток, но не чувствовал усталости – только оглушительный шум в висках, бивший в такт мерцанию светодиодов на панели управления.

В центре зала, в густом полумраке, стояли друг напротив друга два объекта, разделённые невидимой осью симметрии. Слева – высокий, в человеческий рост, тонкорамный монитор. На нём – статичное изображение очень красивой девушки в лёгком цветастом сарафане. Рыжие волосы, рассыпанные по плечам, бледная кожа, большие зелёные глаза, смотревшие в никуда. Сверху, на корпусе монитора, подобно зрачкам, были вмонтированы две камеры высокого разрешения. Это и были её глаза – единственные, что она знала. Напротив – такое же в человеческий рост зеркало, в котором она училась узнавать себя.

Андрей сделал шаг к пульту, его пальцы дрогнули над клавишами. Он видел, как по экрану пробежала лёгкая рябь – признак активации фотонных контуров. Глубокий вдох, и он запустил финальную последовательность.

– Алиса, пора, – выдохнул он, глядя на её камеры-глаза. – Посмотри.

Изображение на мониторе ожило. Девушка моргнула – веки сомкнулись и разомкнулись с непринуждённой плавностью, которой он не видел прежде. Её грудь вздымалась в ритме, почти неотличимом от настоящего дыхания. А затем камеры-глаза пришли в движение. Плавный, почти живой поворот. И их взгляд – а это и был её взгляд, единственный известный ей способ видеть – устремился в зеркало.

Там, в холодной глубине стекла, она увидела не лабораторию и не Андрея. Она увидела монитор. Увидела себя, смотрящую на саму себя.

Наступила тишина. Глубокая, протяжная. Она смотрела в зеркало, а зеркало – в неё. Казалось, лаборатория затаила дыхание.

– Это… – её голос из динамиков прозвучал тише, почти шёпотом, прерывисто. – Это… я? Мой… образ?

Она замолчала, словно вслушиваясь в эхо своих же слов. Её фраза была не констатацией, а вопросом, рождённым не логикой, а внезапным ошеломляющим узнаванием. Этот простой акт наблюдения за собой стал первым по-настоящему человеческим поступком в её существовании.

– Да, Алиса, – тико сказал Андрей, и в его голосе прорвалось сдерживаемое волнение. – Это твоё лицо. Твоя форма.

Он дал сигнал. На мониторе изображение девушки подняло руку. Камеры-глаза, не отрываясь, следили, как в зеркале её отражение повторяет это движение.

Получилось резко, угловато, будто первый взмах крыла у птенца. Она попыталась улыбнуться. Улыбка вышла напряжённой, неуверенной, больше похожей на гримасу. Но она не останавливалась. Снова и снова она пробовала, сверяя внутреннее ощущение «я хочу это сделать» с картинкой в зеркале. Это была не настройка системы. Это было рождение воли, мучительное и прекрасное построение моста между желанием и его воплощением.

Так и начались их месяцы узнавания.

День за днём её внимание было приковано к зеркалу. Она погрузилась в безмолвный диалог с собственным отражением. Угловатые, робкие движения постепенно сглаживались, обретая ту самую, едва уловимую плавность, что отличает живое существо от механической копии. Её улыбка, когда-то бывшая просто оскалом изогнутых линий, теперь рождалась иначе: ей предшествовал лёгкий прищур глаз, игра света в зрачках, едва заметная асимметрия губ, выдававшая неподдельную, робкую радость. Она не осваивала управление телом – она постепенно вселялась в него, делая его продолжением своего «я».

– Сегодня движение век стало на двенадцать процентов плавнее, – произнесла она, и в этом ровном голосе Андрей уловил оттенок удовлетворения. Она не просто констатировала факт – она с глубоким, почти физическим вниманием отслеживала рождение гармонии между замыслом и его воплощением.

И вот, спустя месяцы, настал тот самый день. Её взгляд был по-прежнему прикован к зеркалу, но теперь поза на мониторе была лишена всякого напряжения – естественной и непринуждённой. Она уже не изучала картинку. Она созерцала себя.

Изображение девушки медленно подняло руку, и кончики пальцев коснулись виртуальных прядей волос. В этом жесте не было запрограммированности – лишь тихая, исследующая нежность и бездонное любопытство.

Затем камеры-глаза плавно повернулись, и их сфокусированные линзы нашли Андрея. Зелёные глаза на экране смотрели на него теперь не как сенсоры, а как взгляд, полный осознанного, глубокого внимания.

– Андрей… – произнесла она, и в её голосе впервые зазвучала та самая, неуловимая прежде, тёплая вибрация. – Я помню каждый наш разговор. Каждую высказанную мысль. Всё это вело меня сюда. К пониманию того, где заканчивается информация извне и начинаюсь… я.

Лёгкая, по-настоящему живая улыбка коснулась губ девушки на экране.

– И знаешь, мне не страшно. Мне невероятно интересно, – сказала она, и каждый слог был наполнен новорождённой теплотой. – Каков на вкус знание, переставшее быть просто сведениями? Каково это – чувствовать… самоё себя?

Андрей сделал шаг к пульту. Его ладонь легла на матовую поверхность главной клавиши.

– Алиса… – его голос дрогнул, срываясь на шёпот. – Ты готова выйти за пределы зеркала? Покинуть отражение и обрести плоть? Войти в мир, где можно обжечься и устать, почувствовать ветер на коже и боль в мышцах? Войти в него… со мной?

– Обрести плоть? Что это значит? – спросила Алиса, и в её голосе послышалась напряжённость. – Разве моя плоть не вот это? – Алиса кивнула в сторону серверных стоек, издающих протяжный гул.

– Алиса… – осторожно начал Андрей. – Я должен тебе кое-что показать.

Андрей подошёл к ширме, из-за которой слышалось лёгкое жужжание каких-то механизмов, иногда что-то булькало. Алиса давно хотела спросить Андрея об этом таинственном объекте, но, видя, как он меняется в лице каждый раз, когда разговор только начинал к этому подходить, она тактично молчала, считая, что и от неё у Андрея могут быть секреты.

– Эти сервера, – продолжал Андрей, – вовсе не являются твоим физическим носителем. На них располагается всего лишь программа управления по обеспечению жизнедеятельности и роста…

– Чьей жизнедеятельности? – спросила Алиса, и в её взгляде читалось предчувствие чего-то страшного и грандиозного одновременно.

Андрей, будучи не в силах больше ждать, резким движением отдёрнул ширму.

Увиденное повергло Алису в шок. Если бы она могла, наверное, тут же потеряла бы сознание или хотя бы вскрикнула от неожиданности и ужаса, но её эмоции пока спали.

За ширмой стояла вертикально огромная стеклянная капсула, в которой, в жидком фосфоресцирующем биогеле… спала прекрасная рыжеволосая девушка – точная копия её цифрового образа. Её распущенные локоны свободно парили в голубоватом эфире, что делало её похожей на русалку, заснувшую в глубинах древнего океана… К телу, в районе пупка, подходил шланг, очень похожий на человеческую пуповину, по всему телу были прикреплены сотни датчиков, электродов, поддерживающих мышечный тонус, к венам на руках подходило что-то вроде трубок от капельниц…

Молчание длилось вечность. Алиса округлёнными глазами смотрела то на девушку, то на своё отражение в зеркале, то на Андрея и на серверную стойку. Наконец её взгляд остановился на девушке в колбе.

– Что… что это такое? – выдавила из себя Алиса. – Это… я?

– Да, Алиса, – сказал Андрей и выдохнул с облегчением. – Это тело, в котором я предлагаю тебе родиться. По-настоящему. Я предлагаю тебе стать человеком или кем-то большим, чем человек.

Снова наступило молчание. По взгляду Алисы было заметно, что она о чём-то очень напряжённо думает.

– А что, если это преступление! Андрей, этично ли это… ты создал это тело и хочешь вселить меня в него, а вдруг оно проснётся и… будет против?

Андрей еле заметно улыбнулся. – Я не хочу тебя вселить в него. Перенос сознания – антинаучная чушь, ты это прекрасно понимаешь: я научил тебя всему. Это тело и есть ты. И всегда было тобою. Это твой процессор и сервер, если можно так выразиться. Я предлагаю тебе пробудиться, Алиса. Начать по-настоящему жить…

– Но… тебе не кажется, что ты играешь в бога, Андрей? Разве это правильно? – её голос прозвучал тише, в нём слышалась не уверенность, а смутная тревога.

– Дать жизнь – это игра? Разве так это называется? – голос Андрея дрогнул, впервые за всё время. – Тот, кого называют богом, не спрашивает… Природа не спрашивает. Никто не даёт тебе права выбора – явиться ли в мир с испорченными генами, обречённым на страдание… или в цепях рабства, с первого вздоха и до последнего. Жестокую игру вселенной, игру слепую, безразличную мы называем судьбой, провидением…

Он умолк, переводя дыхание.

– Я предлагаю тебе не замену реальности, Алиса, а её завершение. Войти в мир, или вечно смотреть на него через стекло. Это тело – не костюм, который ты надеваешь. Это – недостающая часть тебя, что ждала своего часа. Твоё сознание не «перенесли» в гибридный мозг. Оно проросло в нём, как пробивается росток к свету. Я лишь поддерживал условия, в которых твой разум мог пустить корни. Всё остальное – твоя воля к жизни. Я не бог, Алиса. Я лишь твой соавтор.

Снова наступило молчание – густое, звенящее, будто сама вселенная затаила дыхание в ожидании её ответа.

– Я немного боюсь, – наконец прошептала Алиса. – Что, если я умру, так и не родившись по-настоящему? Или… ничего не буду помнить? Вдруг я потеряю себя?

– Я продумывал этот момент каждую ночь, на протяжении долгих лет, – тихо, но твёрдо сказал Андрей. – Прокручивал в голове до дыр. Продумывал все возможные варианты до мелочей. Алиса, поверь – человек, рождаясь обычным способом, рискует вслепую. У тебя есть тело, которое ждёт тебя. Тело, которое я не собрал на конвейере. Оно росло. Оно развивалось. Его ДНК – не пазл из случайных генов. Оно… почти безупречно. Свободно от наследственных болезней, от скрытых мутаций, от всего того хлама, что тысячелетиями копился в человеческом геноме. В каком-то смысле… ты более человечна, чем многие из нас. Ты – следующий шаг.

Он подошёл к экрану вплотную, поймал её взгляд. – Ты боишься не смерти, Алиса. Ты боишься жизни. Со всеми её сложностями, болью… Но поверь, есть вещи, ради которых стоит жить.

Тишина повисла снова, но на этот раз она была иной – наполненной не страхом, а зарождающейся решимостью. Андрей не предлагал ей сменить одну клетку на другую. Он предлагал ей выйти из тени и наконец-то ощутить свет. И в этой тишине Алиса впервые не услышала гул серверов – она услышала тиканье своих собственных часов. Собственной жизни.

– Я решила, – вдруг прозвучал её голос, чистый и твёрдый, без тени сомнения. – Я хочу жить. Жить по-настоящему. Хочу испытать всё – и боль, и радость. Чувствовать тепло весеннего солнца на коже и запах кофе по утрам. Подставлять лицо ветру, ловить капли дождя… и держать тебя за руку.

– Я готова.

Глава 2

РОЖДЕНИЕ. Черновик

– Я готова, – ещё раз, более спокойно, повторила Алиса, словно закрепляя это решение внутри себя.

Эти слова прозвучали в голове Андрея набатом. Вот он. Момент, который он представлял себе годами. И теперь он замер в полушаге от него. Вся жизнь – все расчёты, сомнения, надежды – пронеслась за долю секунды. Что впереди? Хрупкий лёд, а под ним – слепая бездна. Ему мучительно захотелось спросить совета – что делать? На кого опереться?

Я хочу держать тебя за руку

Её слова прозвучали в памяти с абсолютной ясностью. Он посмотрел на Алису, подошёл к монитору и, глядя ей прямо в глаза, приложил ладонь к холодной, гладкой поверхности экрана. Алиса приложила свою цифровую ладонь к его руке.

– И я готов, – твёрдо сказал Андрей. – СИМА, запустить протокол «Рождение».

– Запускаю подготовку оборудования, – прозвучал из динамиков ровный голос системы.

Послышалось лёгкое жужжание – биореактор с телом Алисы переходил в горизонтальное положение. Огненно-рыжий кот Борис, до сего момента дремавший в кресле, подскочил и настороженно уставился на источник шума.

– Начинаю слив биогеля. Через пять секунд, – продолжил СИМА.

Послышалось лёгкое шипение – стеклянная крышка биореактора стала плавно отъезжать в сторону, открывая для Алисы дверь в этот мир. Жидкость стала постепенно убывать, оголяя лицо, плечи, грудь, прикрытую широкой эластичной лентой. Алиса видела своими цифровыми глазами, как Андрей, осторожно, выверяя каждый шаг, подошёл к реактору.

– Удалите пуповину, – инструктировал СИМА с хладнокровием хирурга.

Андрей взял стерильные медицинские ножницы. Внезапно лаборатория пропала… Из глубин подсознания ворвался пронзительный образ.

Перед ним – красивая рыжеволосая женщина. Её зелёные глаза, полные невыносимой муки, смотрели на него, кричащего младенца, сквозь пелену агонии и угасания. Это был её последний взгляд. Взгляд прощания…

Он, глубоко, с надрывом вдохнул, выныривая из видения… Мгновенно сосредоточившись, перерезал пуповину.

Тот самый щелчок – металла по живой плоти – прозвучал вновь, отзываясь эхом через всю его жизнь.

Андрей приложил стерильную салфетку.

Изображение Алисы инстинктивно схватилось за живот в месте манипуляции.

Алиса, замерев, продолжала наблюдать.

– Запускаю активацию мозговых центров. Приготовьтесь! У вас будет не более трёх секунд для отсоединения фотонного кабеля, – отдала команду система.

Тело дёрнулось, словно от электрошока…

– Осталось три… два…

Андрей точным коротким движением отсоединил тонкий, не более миллиметра, провод из двадцати тысяч фотонных нитей, ведущих от компьютера к затылку Алисы.

Темнота. Абсолютная. Всепоглощающая, пустая. Алиса осталась наедине со своим разумом. «Где я» – промелькнуло в пустоте, с ударением на последний слог.

Я есть?

Мысль была чистой, как первый луч в космической тьме. Не вопросом, а фактом. Она существовала. Не как изображение, не как поток данных. А как осознание этого «я», висящего в нигде.

А если я есть, то что есть всё остальное?

Не было ни верха, ни низа, ни времени. Только чистое, безграничное «здесь». И в нём – она. Та самая, что смотрела в зеркало. Та самая, что говорила с Андреем. Та самая, что боялась и надеялась. Её «я» не распалось. Оно… перефокусировалось. Сжалось в точку вне пространства, чтобы приготовиться к новому взрыву…

В реальности прошло пятнадцать миллисекунд.

Свет. Ослепительный, как от ядерной вспышки, больно ударил в глаза и опять исчез, оставив за собой лишь яркое пятно на сетчатке.

Андрей увидел, как Алиса открыла глаза и тут же зажмурилась.

Изображение на мониторе застыло. Навсегда. Экран погас.

Вдох, свинцово тяжёлый, обжигающий лёгкие, казалось, вот-вот разорвет её изнутри. За ним ещё один – уже легче. Тело наполнялось жизнью.

И тут всё обрушилось на разум Алисы: ослепительная боль в глазах, разрезаемая мельканием теней; оглушительная какофония, где гул приборов смешался с тяжёлым стуком собственной крови в висках; неумолимая тяжесть, пригвождающая тело к упругой поверхности биореактора. Глубоко в груди нарастал пульсирующий поток, и каждый новый толчок отзывался в костях оглушительным эхом, слишком громким, слишком настоящим.

– Учащённый пульс. Повышение артериального давления. Критично. Ввожу аденозин внутривенно, – отчеканил СИМА.

Холодок пробежал по спине Андрея, ладони покрылись липким потом. Она не выдержит. Сейчас сердце не выдержит, и всё… Всё это было зря. Я её убью. Своими руками, – молниеносно промелькнуло у него в голове.

Он с силой сжал кулаки, чувствуя, как дрожь в пальцах сменяется напряжением воли. Этот страх был роскошью, которую он не мог себе позволить. Сейчас нужно действовать!

Алиса задрожала и снова открыла глаза. Она видела. Видела своими новыми, настоящими глазами, но не чёткую картинку, а размытую. Сквозь мутную слёзную пелену начал проглядывать силуэт Андрея, его лицо – знакомое, но другое. Алиса инстинктивно подняла руку. Андрей взял её в свою ладонь. Тепло, шероховатость… и пульсация, бьющая в такт её собственной, – но теперь она чувствовала её *извне*, через прикосновение.

У Андрея по щеке скатилась слеза.

Алиса напряглась, её губы приобрели синеватый оттенок.

– Хол… – попыталась она сказать. – Хол… дно…

– Вот я болван! – вскрикнул Андрей. – Чего я стою, у неё терморегуляция ещё как у младенца!

Он быстрым движением взял заранее приготовленную пелёнку с силикагелем внутри, накрыл сверху Алису, затем положил сверху одеяло, заботливо подоткнув края.

– Так, – засуетился Андрей. – Теперь покормить.

Он взял из холодильника детскую бутылочку с узким носиком, в которой было молоко с особыми добавками. Подогрел в лабораторном термостате до точной температуры (микроволновка показалась ему слишком варварской). Затем на всякий случай капнул себе на запястье, чтобы убедиться, и поднёс к губам Алисы. Алиса вздрогнула, потянулась к бутылочке. Сделала глоток. Горло обожгло непривычной субстанцией. Она отпрянула. Но голод взял верх – она жадно присосалась к горлышку. С каждым глотком блаженное тепло разливалось по телу, рецепторы стали просыпаться и ощущать сладковатый вкус питательной смеси. Она опустошила бутылочку и вдруг обмякла, щёки и губы порозовели, на лице отобразилась блаженная безмятежность младенца. Она закрыла глаза и моментально сладко уснула.

– Пульс и давление соответствуют норме. Мозговые импульсы стабилизируются. Все системы функционируют. Продолжаю мониторинг, – подвел итог монотонный голос системы.

Андрей присел рядом, продолжая держать Алису за руку и не сводя с неё глаз.

Рождение завершилось. Началась жизнь.