Взгляд сквозь шторы. Сборник рассказов № 2

– Жуликом он еще меня обзывает! – шутливо возмутилась Настя. – Как говорится, игорный долг свят. Выпало задание – выполняй!

– Ну ладно, – сдался Ян. – Хорошо. Расскажу тебе один случай. Не хотел, но расскажу, коли выпало. В общем-то, история в тему. Как раз то, что надо! На всю жизнь запомнилась. Только просьба… Никому не передавай, ладно? Это ведь на самом деле было, и на работе причем. Узнают – сразу уволят. Договорились?!

– Кремень!

– Ну, тогда слушай, – и, вспоминая, тот случай, Ян на секунду задумался. Потом как бы про себя улыбнулся, сделал глоток глинтвейна и начал свой рассказ. Затаившая дыхание Настя сидела на диване, поджав ноги и, не отрывая от него глаз, слушала.

– А дело было так… Однажды меня вдруг поставили на один частный рейс. Есть у нас дочерняя фирма, обслуживающая частные самолеты. Она работает самостоятельно. Но там у них по какой-то причине, не знаю почему, на один из рейсов не хватало стюарда. Именно стюарда, а не стюардессы. Таков был запрос клиента. Предложили мне. Платят у них в два раза больше, отказываться – никакого смысла. Да и не спрашивал никто особо, поступила команда – и вперед.

Бизнес-джеты все красивые, а тот Falkon вообще супер был. Думаю, интерьер по индивидуальному заказу проектировали. Даже не представлял, что так красиво можно сделать… Пассажиров всего трое. Одного стюарда им достаточно за глаза и за уши. Могли бы и вообще без него обойтись, но… сама понимаешь, понты – дело серьезное.

Вылетаем, лететь – четыре часа ночью. В салоне нас четверо. Я, владелец самолета с женой и его партнер, тоже солидный джентльмен. А пассажирский салон разделен как бы на две секции. Ну, а кроме того – моя клетушка и туалет. Я у самой кабины пилотов располагаюсь. Дальше в сторону хвоста – бизнес-зона. В ней – кресла и стол для работы или переговоров. Затем что-то типа гостиной, отделенной от бизнес-зоны шторкой. Там – диван для отдыха и еще кресла. Ну, а в хвосте – зона туалета, довольно просторная: предбанник и сам туалет дальше за дверью. Все в самолете по высшему уровню: и отделка, и интерьер, и удобства. И жена у владельца тоже дамочка соответствующего качества. Холеная, красивая, разодетая, в общем, Голливуд, сама понимаешь. Фигура, походка, манеры, стиль, – все как надо. Знает владелец толк в самолетах и женщинах.

Первое время они сидели втроем в гостиной. Пили кофе, коньяк, болтали. Я обслуживал. Владелец с партнером очень вежливые и корректные джентльмены были, обоим около пятидесяти. Дамочка существенно моложе – в районе тридцати, наверное (вообще-то сложно было определить). И вот она-то с самого начала стала вести себя странно. С мужем – кошечка кошечкой: ласковая, смирная, покорная. Со мной – полная противоположность. Я – прислуга, и не более того. Принеси, подай, прикурить, налить, стряхнуть. И все без единого слова, жестами и кивками. Но потом чувствую – это игра. Не сразу понял какая, а потом врубился – дразнит. Незаметно для мужа, причем так, чтобы тот ничего не видел. Прохожу мимо – невзначай покажет ножку. Подойду – наклонится вперед, чтобы сверху открылся бюст. Ставлю чашку – коснется ненароком ладони. Издевается, в общем. А у меня, между прочим, секса уже две недели не было, с подружкой разругался. И начинают у меня, откровенно говоря, слюни течь. А она это видит, чувствует, тащится, похоже, от всего. Я уже холодной водой стал заходить умываться, аж вспотел слегка.

Через некоторое время джентльмены удалились в бизнес-зону. Достали бумаги и засели по делам. А дамочка, откинувшись в кресле с коньячком, увлеклась журналами якобы. Развернула кресло для удобства в сторону прохода, положила ногу на ногу и кайфует.

– Как это кресло развернула? – искренне удивилась Настя. – Разве в самолете такое возможно?

– Да. В этих – свободно. Кресла в таких самолетах специальные, можешь как угодно их устанавливать. Не перебивай, мелочи это, слушай. В салоне полумрак, запах коньяка, уют и покой. Игра в дразнилки продолжается. Позвала прикурить, наклонился, смотрю: приспустила бюстгальтер так, что ореолы сосков видны. Бросил взгляд, проглотил слюну – заметила. Следит за моей реакцией исподтишка. Подливаю коньяку, вижу: юбка до самого верха подтянута, выше чулок, аж трусики видны. Опять смотрит на реакцию. Прохожу мимо в хвост самолета – ножкой задевает. Жмет на кнопку, вызывает меня регулярно по всякой мелочи, но каждый раз что-то новенькое устраивает. Чувствую, уже не могу, аж колотит – так возбудился. А она знай свое: дразнит, играет. Дальше – больше. Захожу очередной раз в салон… Чуть в обморок не упал… Сидит ко мне вполоборота, смотрит журнальчик, а ножки чуть раздвинуты. Взгляд мой, само собой, вниз падает, а там трусиков уже нет, и видно все. Сняла она их, похоже, пока меня не было, только чулки и юбка остались. Чуть не упал, в общем, остолбенел от неожиданности. А она молча протягивает мне бокал – подлей, мол, коньяку, мальчик. Подливаю, а у самого капелька пота по лбу катится, и рука дрожит. Брюки уже топорщатся, чувствую – порвутся с минуты на минуту, ходить уже больно. А у нее взгляд отрешенный, как будто нет меня. Джентльмены-то за шторкой ничего не видят, деловую беседу ведут, а здесь – просто пыточная.

– Ни фига себе! – Настя глотнула вина. – Меня саму-то уже в жар бросило.

– А мне-то каково было, представь! Но слушай дальше. Вернулся к себе, перевожу дух, в себя пытаюсь прийти. Не знаю, что делать. Каждый раз прохожу мимо ее мужа, рукой бугор на штанах прикрывая. Только присел – опять лампочка мигнула: к ноге, значит. Глотнул холодной воды и опять туда, с подобострастной улыбкой, естественно. Сидит, откинувшись в кресле, в мою сторону не смотрит, молча протягивает руку с сигаретой – прикурить хочет. Достаю зажигалку, тянусь к сигарете, а она еще чуть сильнее откинулась. Один сосок полностью вывалился, второй выглядывает. У меня глаза не знают, что им и делать, бедные. Я их на сигарету направляю, а они вниз сами собой опускаются. Аж зубы сжал. Нагибаюсь дальше, тянусь с огоньком. Дыхнула – гаснет. Зажигаю, опять тянусь – задула «ненароком». Раз – и второй сосок выскочил. Напряженный уже, как и первый. Штаны у меня аж вздыбились. И что ты думаешь! Берет она мою руку с зажигалкой и, помогая, к сигарете подводит, меня чуть при этом притягивая. А вторая ее рука (я аж вздрогнул, как от удара тока) на член сверху ложится и сквозь брюки щупать его начинает.

– Ты не шу-утишь?! – у Насти аж глаза на лоб вылезли.

– Да куда уж там шутить?! Все на полном серьезе. Я аж остолбенел в шоке. Слушай! Дальше – больше. Расстегивает мне ширинку и ныряет туда своей холеной ручкой. Пробирается к члену и начинает его поглаживать. В то же время прикуривает и задувает мою трясущуюся зажигалку. Со вкусом затягивается, не спеша выпускает мне дым в лицо, наклоняется и берет в ротик. Я чуть не падаю, роняя зажигалку, хорошо хоть потухшую! Вцепился в потолок, зубы сжимаю, чтобы не застонать. А она чуть подвинула меня, чтобы шторку в бизнес-салон видеть, и отсасывает, посапывая от удовольствия. Затянется, выпустит дымок и опять заглатывает член. Вприсоску, так сказать, покуривает, – хохотнул Ян. – А мне-то на самом деле не до смеха, сама понимаешь. Стою на полусогнутых, обалдел совсем, сейчас, думаю, губу откушу себе.

– Мама родная! Представляю картинку!

– Так оно реально все и было. Вдруг легкий шум за перегородкой. В бизнес-салоне кто-то из джентльменов поднялся с кресла. Она тут же откинулась с сигаретой и, как ни в чем не бывало, журнальчик схватила. Шторки раздвигаются, и входит муженек. Так я еле успел в другую сторону развернуться. Стараясь сохранять спокойствие, спиной к нему ухожу в туалет с торчащим из ширинки колом члена. Все чинно и спокойно, полет полетом: мужчины занимаются делами, барышня читает журнальчики, стюард обслуживает. Закрываюсь, заправляю член, делаю глоток холодной воды прямо из-под крана и с каменным лицом выхожу из туалета. Так сказать, к вашим услугам, господа, извините, что пописать захотелось, больше не буду. Они о чем-то мирно беседуют, он чмокает ее в щечку (за которой только что мой член был) и, попросив ему с партнером налить коньяка, уходит за шторку. Я – за ним. Прохожу мимо, а она сзади щипает мне, между делом, попу. Только что не подпрыгнул от неожиданности. «Вот сучка!» – думаю. Принес бокалы господам, возвращаюсь к себе, пытаюсь с огромным трудом расслабиться. Получается, честно говоря, не очень.

– Еще бы!!!

– Вновь загорается лампочка вызова. Не сидеть же, скучая, барышне. Любезно извинившись, просачиваюсь мимо джентльменов с зажигалкой в руке на всякий случай. Захожу, а там – никого, пусто. Лампочка только сверху на столик с пустым бокалом светит. Подлить бы, мол, надо. Беру бутылку, наклоняюсь, а в бокале маленький красный пакетик лежит. Я чуть не поперхнулся, врубившись, что это. Презерватив в уже надорванной упаковке!

– Во, блин! – не выдержав, матюгнулась Настя.

– И я о том же! Открыв от изумления рот, беру в руки бокал и вижу боковым зрением, как шторка в хвосте качнулась. Мне аж по башке шарахнуло. Кровь от сердца так в разные стороны и ударила – в голову и в член.

Дальше можно и не рассказывать ничего.

Она в туалете уже готовая стояла, спиной ко мне, руками в стенку упершись. Юбка задрана, бюстгальтер приспущен, прогнулась, попка приподнята, ножки расставлены. Бери, не теряй время. Думал, с ума сойду, как взорвался. Зубы сжал, чтобы не хрипеть как животное, и засаживаю как можно глубже. Все сильнее и сильнее, чаще и чаще, обезумел просто от похоти. Она сама палец закусила, сдерживая стон, течет, подмахивает, сучка, насаживается на член. Через минуту-две, не больше, кончили оба. Сперва я, а через секунду – она. Причем молча, сжав зубы, в конвульсиях. Похоже, играя, ничуть не меньше меня возбудилась. Буквально сразу она меня развернула, толкнула на стульчак и вон из туалета. Сижу на унитазе обалдевший, в себя не могу прийти. Отдышался за пару минут, застегнулся, вышел – мало ли, может, босс позовет, а я тут от работы отлыниваю.

– А что она? Как она-то?! – аж заерзала от любопытства Настя.

– Догадайся с трех раз, – усмехнулся Ян и вновь глотнул вина, видно эти воспоминания подвыбили его из колеи. – Прохожу мимо – головы не повернула. Все чинно и правильно: губки подкрашены, сидит, читает журнальчик, в руке сигарета. Как будто не было ничего. Мираж.

Вот и вся моя история, – поставив пустой бокал, Ян расслаблено откинулся на спинку дивана. – Потом выяснилось, что рейс она по просьбе мужа заказывала, а значит, стюард был ее идеей. Мальчиков предпочитает, оказывается, ветеранам бизнеса.

– Да-а, «мальчик», – ошарашено-восхищенно протянула Настя. – Ну и история с тобой приключилась! Слышала, конечно, про секс в туалете. Но чтобы ТАК!

– По работе, что поделаешь, – развел руками Ян.

– И куда только профсоюзы смотрят?!

– Не говори… Хотел было обратится, да ладно, думаю. Простим на первый раз.

– Но, я надеюсь, у тебя так не на каждом рейсе?!

– Тогда бы точно в профсоюз обратился, – улыбнулся Ян.

– Смотри у меня! – грозно пригрозила ему пальчиком Настя, – и, от души посмеявшись, они продолжили свою игру.

Рассказ 28 «ДАЧНЫЙ АТТРАКЦИОН»

(Ей всегда нравилось загорать голой и, приехав на дачу, она села нагишом почитать книжку в кресло-качалку. Это увидел сосед)

Она любила иногда расслабиться на даче. После городской суеты такое было особенно приятно. Деревенская обстановка, спокойная тишина леса, щебетание птиц в тени деревьев, запахи природы… Все это и успокаивало, и давало энергию одновременно. Обычно достаточно было просто пару дней почитать книжку, валяясь в кресле-качалке, которое она любила с детства, и силы вновь наполняли ее, а накопленный стресс бесследно улетучивался.

В этот раз все складывалось особенно удачно. День выдался солнечным, а вся родня собралась ехать на аттракционы в город, она оставалась на даче одна. Ее тоже пытались агитировать на эту поездку, но она не любила все эти качели-карусели, да и глупо было уезжать с дачи в такой хороший день ради каких-то аттракционов.

Бибикнув на прощание, машина скрылась за поворотом, и приятная тишина заполнила опустевший дом.

«О, боже, как хорошо!» – сладко потянулась она и пошла за книжкой. Это был роман «Маска» Андрея Райдера, эротический и философский одновременно, именно такие книги она любила больше всего.

«А позагораю-ка я нагишом! – мелькнула у нее свежая мысль. – Уж коли никого нет, надо ловить момент». Откровенно говоря, она любила загорать голой, была у нее такая слабость, жаль, что возможность для этого представлялась редко.

Прихватив бокал розового вина со льдом, она перетащила кресло на лужайку около веранды, сбросила с себя одежду, надела темные очки и устроилась там с книжкой, подставляя ласковым лучам обнаженное тело. Ощущение райского блаженства стало наполнять его, заставляя млеть от удовольствия. Ароматы раннего лета кружили голову. Такие минуты ценишь в жизни больше всего.

Роман был волнующе-эротическим, тепло летнего солнышка приятно грело промежность, и, наслаждаясь, она пошире раздвинула ноги, подставляя себя язычкам нежных лучей. Холодное вино чуть заметно кружило голову, сладкие грезы оживали в ней вместе с героями романа; все это приятно волновало, вызывая ощущение, что и она вовлекается в водоворот интригующих страстей.

Сюжет романа стремительно разворачивался, любовь персонажей сминала влажные от пота простыни… она почувствовала себя в роли героини, забывшей о приличиях в угоду жажде похоти. Все мы порой мечтаем о таком. Еще глоток вина, голова закружилась сильнее, опустевший бокал упал на газон, и ее рука сама потянулась вниз, к набухаюшим половым губам. Палец сладко заскользил вдоль их влажной щели, подбираясь к напрягшемуся бугорку клитора, а внизу живота приятно запульсировало теплом…

Еще минуту, и она бы, наверное, кончила, но внезапно что-то стало смущать ее; ей показалось, будто на нее кто-то смотрит. Скосив прикрытые темными очками глаза, она увидела, что за ней действительно подглядывает сосед, прячущийся в густоте зарослей кустов акации. Судя по удочкам в руке, он возвращался с рыбалки, проходя по тропинке между их участками и, увидев ее, не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за обнаженной женщиной. Фигурой она обладала аппетитной, и соседа можно было понять.

Замерев было сначала в растерянности, она быстро справилась с эмоциями и сделала вид, что не видит его. Да и глупо было бы в такой ситуации дергаться, словно застуканной за «нехорошим» девочке.

Спокойно убрав от промежности руку, она закинула ногу на ногу и «продолжила невозмутимо читать книжку». Темные очки скрывали ее глаза и, похоже, ей удалось не выдать себя; бесстыдник сосед не заметил, что его застукали за подглядыванием, и теперь она также наблюдала за ним.

Жадно подсматривая за ней, он явно облизывался. Ситуация сложилась пикантная… и тут у нее мелькнула шальная мысль, ведь появилась возможность незаметно дразнить его. Она почувствовала, что эта идея возбуждает ее, видно, в ней проснулось что-то эксгибиционистское, и, расслабленно откинувшись в кресле, она вновь раздвинула ноги, открывая его взору промежность. Бедолага сосед аж высунулся из-за кустов, вытягивая шею, и она закусила губу, сдерживая смех, выдавать себя раньше времени не хотелось. Похоже, он был реально озабоченным, а впрочем, многие мужчины любят подглядывать.

Ситуация становилась все интереснее, и она почувствовала, что увлекается, а возбуждение ее растет, хоть она уже и не ласкает себя. Эта игра затягивала ее. Такое с ней приключилось впервые, она сама не ожидала от себя этого.

Еще чуть «почитав», она «задремала», уронив книжку, и еще шире раздвинула «во сне» ноги, провоцируя тем самым соседского мужчину. Со своей стороны, тот все сильнее волновался, проявляя признаки возбуждения, по-видимому, она разбудила в нем желание этими своими «дразнилками».

Все это становилось все более забавным, и она чуть заметно улыбнулась «во сне», как, вдруг, не отрывая от нее взгляда, сосед тоже полностью разделся, оставив лишь шляпу на голове. Обычная бы женщина в такой ситуации испугалась, забавного в этом было уже мало, ведь, с мужиком явно творилось неладное, он откровенно заводился. Но сосед был приличным мужчиной, и такое его поведение лишь рассмешило ее, видно, сочетание розового вина с эротическим романом сделало свое дело; она с трудом сдержала смех.

На цыпочках выйдя из-за кустов, сосед между тем потихоньку приблизился. В руке он по-прежнему держал удочки, видно, совсем одурел, бедолага, от такого ее представления. Голый, в шляпе, с болтающимся полунапрягшимся членом и удочками, он выглядел словно Чарли Чаплин в немой эротической комедии. Она вновь закусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть но, совладав с собой, продолжила игру в дразнилки, которая, впрочем, становилась все непредсказуемей, а может, ей и самой уже хотелось чего-то ТАКОГО.

Постанывая «во сне», она вновь положила на промежность руку и начала потихоньку ласкать себя пальцем, как будто ей снился эротический сон. Не отрывая от ее ладони глаз, сосед, словно загипнотизированный, подошел совсем близко, и она, протяжно вздохнув, «уронила» руку, открывая его взору свое «сокровище». Все это по-прежнему происходило с ней якобы «во сне», а он был настолько эротическим, что половые губы были уже набухшими, приоткрывая влажный вход во влагалище.

Ее возбуждение манило своим откровением, словно магнитом притягивая обалдевшего соседа. Тот судорожно облизнул пересохшие губы, а его член стал на глазах напрягаться, увеличиваясь в размерах и крепчая. Это было завораживающее зрелище набирающего силу мужского желания, она вдруг почувствовала это и задержала дыхание, ощущая, что теперь по-настоящему течет.

И сосед не выдержал, это было выше его сил; она его окончательно загипнотизировала своим желанием. Отставив в сторону удочки, он опустился на колени и стал ласкать ее между ног языком. Сначала робко чиркнув вдоль половых губ самым его кончиком, он постепенно стал делать это все смелее и активнее, увлекаясь, входя во вкус и начиная жадничать. Эта его жадность становилась все более явной, отдаваясь мелкой дрожью у нее внутри, но, сжав зубы, она упорно делала вид, что не просыпается, настолько увлекла ее развернувшаяся игра.

С каждой минутой язык становился все более сладким, а ее дыхание «во сне» учащалось; притворяться спящей было все сложнее, и она вцепилась в поручни кресла, изо всех сил стараясь сдерживаться. Вообще-то, она обожала куннилингус.

А сосед оказался мастером этого дела, кто бы знал, что такие водятся рядом. Его ласки становились все более изощренными, а язык был явно умелым, он разбудил бы им и каменную Афродиту. Все нежнее, все чувствительнее, все слаще, слаще и слаще… и когда, засосав нежным поцелуем клитор, он начал часто-часто теребить его кончиком языка, она не выдержала, желая ощутить твердость члена внутри. Протяжный стон вырвался из ее груди, и она судорожно выгнулась, поднимая согнутые в коленях ноги.

Она теперь откровенно предлагала себя, не в силах сдерживаться, она не могла больше играть роль спящей красавицы, она превратилась в похотливую, истекающую желанием самку, ее просто вывернуло наизнанку от желания; и, вскочив с колен, сосед вошел в нее. Нетерпеливо, сильно, одним мощным глубоким толчком он до упора загнал в нее стоящий колом член, видно, у него тоже не было никаких сил сдерживаться. Так резко войдя в нее, он на минуту замер, подрагивая, наверное, для него это тоже был настоящий шок.

Ощущая эту его дрожь внутри, она обхватила соседа ногами и руками, почти повиснув на его шее. Она была уже настолько разогретой, что чувствовала, что вот-вот кончит, столь возбуждающей оказалась вся эта их игра. И тогда, подняв ее, он сам сел в кресло, удерживая ее на члене, и она оказалась наездницей, насаженной на горячее седло жеребца.

Солнце палило все жарче, ароматы рая все сильней кружили голову, а поскрипывающее кресло ритмично качалось, отдаваясь сладкими толчками в ее влагалище. Этот дачный аттракцион ей невероятно нравился.

Рассказ 29 «СТРОГАЯ НАЧАЛЬНИЦА»

(Для того чтобы не быть уволенным, провинившийся менеджер позволяет своему боссу-женщине делать с собой все, что угодно)

Ему никак нельзя было потерять свою работу. НИ ЗА ЧТО! Все что угодно, только не это, но ведь проштрафился-то он серьезно. Сорвать такой выгодный контракт – это надо было умудриться! Он сам не понимал, как такое получилось, но фирма серьезно пострадала из-за него. Поэтому, когда он шел «на ковер» к начальнице, его поджилки мелко тряслись; предстояла серьезная взбучка.

Такого босса-женщину надо было еще поискать! Волчица, и только! Кого угодно сожрет, не поперхнется, таких только в фильмах про садо-мазо снимать, с шипованной плеткой. На фирме давно ходили слухи о ее жестокости, она никогда не прощала ошибок, но он решил, что вытерпит любое унижение, ведь это было единственным шансом, и выхода не было.

Войдя к ней в кабинет, он аж вспотел от страха. Похоже, она готова была убить его, выражение ее лица красноречиво свидетельствовало об этом, выражая неприкрытую ненависть.

– Виноват! Знаю, что виноват, – проскулил он, чувствуя, как дрожат поджилки под ее испепеляющим взглядом. – Только не увольняйте, прошу.

– Не увольнять?! – злобно рыкнула она. – А что делать прикажешь? Что с тобой делать, урод?!

– Все что угодно, – чуть не заплакал он. – Все! На коленях готов просить! – и он действительно грохнулся на колени, ощущая, что ноги сами подогнулись от страха.

– Что «все»?! Да тебя убить мало! Такую свинью нам подложил, гад! – продолжала размазывать его начальница.

– Христом Богом прошу! Хоть туфли готов лизать, – буквально взмолился он, хлюпая носом и уже не понимая, что несет. – Только не увольняйте…

– Ха! – злобно усмехнулась она. – Ну тогда лижи! Действительно лижи, скотина! – не вставая из-за стола, вдруг протянула начальница ногу, подхватив его мысль, и он, униженно стелясь, пополз к ней, чувствуя, что ей нравится вот так унижать его. Ей ни в коем случае нельзя было перечить.

Слава Богу, туфли были не уличные, а офисные, без явной грязи. Точнее, не туфли, а босоножки, поэтому он скорее лизал пальцы ее ног, а не обувь, ему повезло.

– Ну ладно, хватит слюнявить тут! – пнула она его с отвращением. Слава Богу, хоть не попала в лицо.

– Высеките меня! – выбравшись из-под стола, повернулся он к ней задом и нагнулся. Надо было не терять инициативу, самому подсказывая наказание.

– А и точно! Высеку! – поднялась она из-за стола, схватив подвернувшуюся под руку линейку.

Услужливо поставив ей стул посреди кабинета, он вновь наклонился, предлагая наказать себя.

– Тогда штаны снимай, засранец! Что так-то жопу подставляешь? Снимай! – скомандовала она.

Удары линейкой были чувствительными, но, сжав зубы, он терпел.

– Ремень возьмите! – выдернул он из брюк пояс. – Ремнем меня!

– Давай сюда! – и, выхватив из его руки ремень, начальница стала хлестать им по его заднице.

– Я большего заслуживаю, – приспустил он и трусы, продолжая проявлять инициативу в надежде разжалобить эту стерву. – Сильнее меня накажите. Сильнее!

Задница уже вовсю горела. Похоже, начальница вошла во вкус. Вскочив со стула, она вовсю лупцевала его ремнем. Шлепки становились все яростнее. Он уж и не рад был своей идее, закусив губу от боли.

– Гранату тебе в жопу надо бы сунуть за это! – стала оглядываться она в поисках чего-нибудь подходящего.

Он похолодел. Кто знал, что на уме у этой злобной суки, и шутит ли она. Обернувшись, он понял по выражению ее лица, что та озверела и сейчас действительно сунет ему что-нибудь в зад, садюга. Так просто ему было, похоже, не отделаться: ситуация обострялась, и надо было что-то срочно предпринимать.

– А… д..давайте… – начал со страху заикаться он. – Д…давайте… Давайте я лучше залижу вину, – пошел он ва-банк, рискуя.

– Залижешь?!.. – удивившаяся начальница даже не ожидала от него такой прыти. – Залижешь, говоришь?!.. – похоже, ему повезло, и эта идея понравилась ей. – И как?

– В прямом смысле залижу. Между ног, – вновь грохнулся на колени он. – Садитесь в кресло.

В углу кабинета стояло удобное широкое кресло, и он махнул в его сторону рукой. Сам потом удивляясь своей находчивости, он в тот момент был, похоже, в ударе, будто боролся за свою жизнь.

– А давай! Заслужил! Я как раз утром душ не успела принять. Вот и подлижешь мне задницу. – Было непонятно, серьезно говорит эта извращенка или нет, но выражение лица у нее было хищным. – Ну-ка давай сам садись в кресло! Я тебя вместо биде использую, поганца.

Придерживая сползающие штаны, поскуливая и потирая горящую попу, он просеменил к креслу. Член у него почему-то начал вставать, и, заметив это, начальница криво усмехнулась. Ничего хорошего ее усмешка не предвещала. Как бы она не вздумала оторвать ему яйца! И от этой мысли он вновь похолодел. Надо было прогибаться вовсю.