ЭВРЕОН: Пробуждение капитана

[Дата: 2847.03.15 | Запись №001 | Корабль «Эвреон»]

Сцена 1: Тишина перед бурей

Если бы кто-то сказал капитану Дмитрию Ковалёву, что конец его миссии наступит не от вражеского огня, ошибки навигатора или предательства, а от абсолютного, первозданного непонимания, он бы устало рассмеялся.

«Незнание? В космосе? В наше время?»

Но сейчас, стоя на панорамном мостике «Эвреона», он смотрел в пустоту, и ему было не до смеха.

Звёзды мерцали неправильно. Слишком спокойно. Слишком равнодушно. Будто нарисованные на дешёвом бархате.

– ARIA, полный отчёт по сектору, – голос капитана прозвучал глухо, теряясь в тишине огромного мостика.

– Сектор D-14, – мягко отозвался корабельный ИИ. В его безупречном синтезированном голосе впервые за много лет появилось едва уловимое напряжение. – Аномалий нет. Трафика нет. Навигационные маркеры отсутствуют. Плотность реликтового излучения ниже нормы на ноль целых четыре тысячных процента.

– Ни одной станции? Ни единой сигнатуры?

– Ни одной, капитан. Пространство стерильно.

Невозможно. Даже на дальних границах Империи космос никогда не бывает пустым. Вакуум – это не отсутствие всего, а лишь фон для жизни. Но здесь… здесь было ощущение, будто они смотрят в глаза чему-то древнему и безразличному. Чему-то, что было здесь до звёзд.

И оно ждало.

Сцена 2: Сигнал из ниоткуда

– Капитан, – её голос был идеально ровным, но само сообщение – криком тревоги. – Зафиксировано нарушение в структуре дальнего поля. Происхождение не определено.

Дмитрий выпрямился.

– Покажи.

На тактической голограмме в центре мостика появилась дрожащая точка света. Она не мерцала, а вибрировала, словно крошечная рана в ткани пространства.

– Спектр?

– Неопределимый. Это нечто среднее между излучением и его полным отсутствием. Сигнал, который не должен существовать.

Холод пробежал по спине капитана. Сигнал без источника. След без объекта. Как отпечаток ноги, оставленный в пустоте.

– Расстояние – одиннадцать тысяч километров, – уточнила ARIA. – Концентрация локальная, стабильная.

– Одиннадцать тысяч? Критически близко. Мы должны были…

– …да, капитан. Мы должны были зафиксировать его значительно раньше.

Если ARIA, всегда предельно точная, использовала формулировку «должны были», значит, законы физики, на которые они опирались всю жизнь, здесь давали сбой.

– Боевая тревога. Код «Янтарь».

Секунды текли тягуче. И затем пространство впереди просто сломалось.

Сцена 3: Неправильный враг

Не было ни вспышки, ни шума. Пространство впереди просто разошлось, словно занавес, открывая сцену, которой не должно было быть. Из разлома выскользнул объект.

Он был слишком правильным и слишком неправильным одновременно. Геометрия, которая менялась, стоило лишь моргнуть. Грани, острые, как бритва, но текучие, как ртуть. Материал – поглощающий свет, настолько глубокий, что взгляд скользил по нему, не находя опоры.

Это была дыра в реальности. Идеально оформленное отсутствие.

– ARIA… что это? – выдохнул кто-то из офицеров.

– Я не могу классифицировать объект, – в голосе ИИ впервые за семнадцать лет службы прозвучала растерянность. – Он не принадлежит ни одной из известных цивилизаций. Его физические параметры… флуктуируют.

Враг не отвечал на запросы. Враг не объяснял. Враг просто был. И этого было достаточно.

Внезапно он оказался ближе. Без ускорения, без гиперпрыжка. Он просто переместился, словно мысль, мгновенно преодолев разделявшее их расстояние.

– Всем кораблям, оборонительное построение «Щит»! Огонь не открывать! – голос Дмитрия разорвал оглушающую тишину мостика.

И в ту же секунду объект атаковал.

Не оружием. А самим пространством.

Сгусток искажённой реальности ударил по флагману флотилии. Не было взрыва. Не было разлома. Просто половина крейсера исчезла, будто её стёрли ластиком с чертежа.

– Он разрывает локальную метрику! – выкрикнул главный инженер.

– Капитан! – тон ARIA стал острым, как скальпель. – Локальная структура пространства нестабильна! Мы уже внутри аномалии!

Второй удар пришёлся по «Эвреону». И мир погас.

Сцена 4: Исчезновение

Дмитрий очнулся в полумраке аварийных ламп. В воздухе пахло озоном, корпус вибрировал.

– ARIA… – прохрипел он.

– Капитан. Вы в сознании. Зафиксировано смещение корабля… значительное.

Он попытался подняться. Ноги дрожали.

– Экипаж?

Долгая, страшная пауза.

– …отсутствует. Я не фиксирую ни одной биосигнатуры. Но и следов гибели тоже нет. Они… просто исчезли.

«Исчезли». Слово, от которого внутри всё холодеет.

– Нас уничтожили?

– Нет. Перенесли.

– Куда?

– В другую временную область. Далёкое прошлое.

Сердце капитана пропустило удар.

– Насколько в прошлое?

– Предварительная оценка: восемьсот двадцать два года. Судя по звёздным картам, сейчас 2025-й год по старому земному летосчислению.

Планета, которая только делает первые шаги в космос. Люди, не знающие об Империи, о войне, о враге, который стирает реальность. И «Эвреон» – корабль будущего, запертый в прошлом.

– Мы можем выбраться?

– Отрицательно. Пространственно-временной коридор схлопнулся.

Дмитрий закрыл глаза. Вокруг него дрожало само время. Он чувствовал это кожей.

– ARIA… – его голос был едва слышен. – Протокол семьдесят семь-дельта… если корабль теряет капитана…

– Я обязана найти генетически совместимого предка, – закончила за него ARIA.

– Я жив.

– Вы нестабильны, капитан. Аномалия продолжает действовать на вас. Я фиксирую нарастающее расхождение между вашим биоритмом и новой временной метрикой. Вы… исчезаете.

Дмитрий всё понял. Ему осталось очень мало. Тень горькой улыбки коснулась его губ.

– Тогда… исполняй. Запись.

– Запись идёт, капитан.

Он посмотрел прямо в объектив внутренней камеры, собирая последние силы.

«Если кто-то найдёт это… «Эвреон» не был уничтожен. Наш бой – не поражение, а столкновение с непознанным. Мы встретили врага, который не убивает. Он… забирает. Исчезнуть – не значит погибнуть. Экипаж где-то там, в другом слое реальности. Они живы… Они должны быть живы».

Его фигура начала расплываться, как плохо настроенная голограмма.

«Эвреон – не просто металл. Он – память. И ты, ARIA… ты должна найти способ их вернуть. Если я исчезну… найди моего предка. Он… он должен суметь завершить начатое».

– Теперь… твоя очередь, – измученно улыбнулся он пустоте.

В следующее мгновение капитан Дмитрий Ковалёв рассыпался в ту же серебристую пыль, что и его экипаж.

Сцена 5: Пробуждение

Корабль «Эвреон» остался один. Без капитана. Без экипажа. Без своего времени.

ARIA, военный ИИ, хранительница корабля, активировала системный протокол:

ПОИСК ГЕНЕТИЧЕСКИ СОВМЕСТИМОГО НАСЛЕДНИКА: НАЧАТ.

В логах обычной московской IT-компании, на мониторе одного системного аналитика появилось короткое, невозможное сообщение:

ПРЕДОК НАЙДЕН. ЗАПУСК ПРОТОКОЛА АКТИВАЦИИ.

Сцена 1: Тишина и код

Два часа ночи. Комнату заливал холодный, призрачный свет от тройного частокола мониторов. За окном спал погружённый в осень московский район – безмолвный, тёмный, равнодушный к бессоннице одного конкретного человека. Никита Ковалёв этого почти не замечал. Его мир сузился до мерцающих строк кода, тихого гула системного блока под столом и вязкого, почти осязаемого ощущения усталости.

Он откинулся на спинку кресла, и оно жалобно скрипнуло, нарушив ритуальную тишину. Пальцы сами собой потянулись к вискам и начали массировать их медленными, круговыми движениями. Голова гудела. Классический симптом переработки, который он научился игнорировать, как и многое другое в своей жизни.

«Просто ещё один дежурный прогон, Никит, – сказал он сам себе, хотя губы даже не шевельнулись. – Найдёшь или не найдёшь аномалию, а в восемь утра всё равно начнётся новый рабочий день».

Работа в IT-отделе крупной телеком-компании напоминала труд золотоискателя на пересохшей реке. Девяносто девять процентов времени он перелопачивал тонны информационной породы – гигабайты и терабайты системных логов, отчётов об ошибках, дампов памяти – в поисках той самой крупицы, того единственного события, которое выбивается из общей картины. Сбой в кластере, попытка несанкционированного доступа, аномальная сетевая активность… Его задача – заметить то, что пропустили автоматизированные системы.

И у него получалось. Никита обладал редким чутьём на паттерны, почти интуитивным пониманием того, как должна выглядеть здоровая система. Он видел «пульс» корпоративной сети, её дыхание, и любое отклонение от ритма вызывало у него почти физический дискомфорт.

Сегодняшняя ночь не была исключением. Автоматика безопасности пометила несколько десятков тысяч событий как «потенциально подозрительные», и теперь он вручную просеивал этот цифровой песок. Глаза, покрасневшие от напряжения, скользили по бесконечным столбцам цифр и аббревиатур. CRITICAL_ERROR, ACCESS_DENIED, TIMEOUT_EXCEPTION… Информационный шум, в котором легко утонуть.

Он сделал глоток остывшего кофе из большой кружки с логотипом «Weyland-Yutani Corp». Ирония, которую он ценил. Работать в настоящей мегакорпорации и пить из кружки с эмблемой её вымышленного злого близнеца.

«Ладно, ещё полчаса, и в кровать», – пообещал он себе, возвращая взгляд к центральному монитору. Его пальцы забегали по клавиатуре, вводя очередную команду, фильтрующую данные по новому критерию. Он искал не просто ошибки, а связи между ними. Цепочки событий, которые на первый взгляд казались случайными, но для опытного взгляда складывались в осмысленный узор.

Экран послушно выплюнул новую порцию данных. Никита подался вперёд, и на его лице проступило едва заметное выражение сосредоточенности. Вот оно. Что-то тонкое, почти невидимое. Едва уловимая асимметрия в распределении пакетов данных между двумя, казалось бы, не связанными серверными стойками. Автоматика бы такое проигнорировала. Но не он.

Он почувствовал знакомый укол профессионального азарта. Сонливость отступила. Это было то, ради чего он жертвовал сном и личной жизнью. Охота началась.

Сцена 1: Аномалия

Никита наклонился ближе к экрану, почти касаясь носом холодного стекла. Асимметрия была едва заметной, но стабильной. Словно кто-то или что-то систематически, с интервалом в несколько миллисекунд, отправляло крошечные, почти невесомые пакеты данных в обход стандартных протоколов маршрутизации. Это было похоже на попытку что-то спрятать на самом видном месте, и при этом сделать это настолько изящно и тонко, что с точки зрения обычной сетевой архитектуры это выглядело совершенно бессмысленно.

«Либо у нас завёлся гений, который развлекается, создавая бессмысленный, но при этом изящный шум, либо это артефакт оборудования», – пробормотал он, запуская серию диагностических скриптов.

Проверка физического состояния оборудования, целостности прошивок, анализ последних обновлений… Все тесты возвращались с зелёными галочками. Система была в идеальном порядке. Значит, не сбой. Значит, чьё-то намеренное действие. Но с какой целью? Попытка взлома? Слишком топорно для такого уровня изящества. Внутренний саботаж? Слишком безвредно.

Никита изолировал аномальный трафик и направил его в отдельный поток для анализа. На экране возникла визуализация: тысячи светящихся точек, образующих хаотичное, на первый взгляд, облако. Он применил несколько стандартных дешифраторов – безрезультатно. Данные выглядели как случайный шум, лишённый какого-либо смысла.

Но Никита не верил в случайности. Не в таких системах, не с таким уровнем сложности. Он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и просто смотрел на экран. Он не пытался анализировать, а просто наблюдал, позволяя своему подсознанию искать паттерны. И через несколько минут он заметил. В хаосе было скрыто движение. Точки не просто мерцали – они медленно, почти незаметно, смещались, формируя едва различимые, постоянно меняющиеся структуры.

«Твою ж…» – выдохнул он, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Это была не просто передача данных. Это было сообщение. Зашифрованное так, чтобы мимикрировать под системный шум, слиться с фоном, стать невидимым.

Он бросил все стандартные инструменты и начал писать собственный парсер на Python. Простой, грубый скрипт, который должен был не расшифровать, а просто собрать эти смещающиеся биты в единый файл. Пальцы летали над клавиатурой. Усталость исчезла, сменившись лихорадочным возбуждением.

Через десять минут скрипт был готов. Никита запустил его, и на экране побежали строки отладочной информации. Процесс шёл мучительно медленно, словно каждый бит сопротивлялся извлечению. Он встал, прошёлся по комнате, вернулся, сделал ещё глоток кофе, пытаясь унять нервную дрожь. Наконец, скрипт закончил работу. В директории появился один-единственный файл размером всего в несколько килобайт.

Никита открыл его в текстовом редакторе. На экране возникла мешанина из символов, похожая на содержимое повреждённого архива. Он уже собирался разочарованно вздохнуть, но тут его взгляд зацепился за одну строку в самом конце файла. Она была другой. Чёткой. Осмысленной.

ПРЕДОК НАЙДЕН. КОД ИДЕНТИФИКАЦИИ: КОВАЛЁВ-НИКИТА-СЕРГЕЕВИЧ. ЗАПУСК ПРОТОКОЛА АКТИВАЦИИ. КООРДИНАТЫ: 55.93723, 37.43935 ОЖИДАНИЕ: 23:59:59

Никита замер. Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто, отдаваясь гулом в ушах. Холодный пот выступил на лбу. Он перечитал строку. Снова. И снова. Каждая буква, каждое число врезалось в память, опровергая всё, что он знал о реальности.

Это было невозможно. Абсурд. Бред. Его полное имя, вплоть до отчества. Координаты, указывающие на какую-то точку в подмосковном лесу. И таймер обратного отсчёта.

«Розыгрыш, – первой мыслью пронеслось в голове. – Очень, очень сложный и чей-то злой розыгрыш».

Но кто мог это сделать? Получить доступ к защищённым серверам такого уровня, внедрить настолько хитроумный шифр, который обманул бы все автоматические системы, узнать его полное имя, вплоть до отчества… Это требовало ресурсов, которые были доступны единицам. И зачем? Чтобы напугать рядового аналитика, заставить его отправиться в подмосковный лес?

Он быстро скопировал координаты в поисковик. Карта показала лесной массив к северу от Москвы, недалеко от Долгопрудного. Ничего примечательного. Никаких объектов. Просто лес.

Его пальцы дрожали, когда он снова посмотрел на строку. ПРЕДОК НАЙДЕН. Что за предок? Что за протокол активации?

Логика, его верный, отточенный годами инструмент, кричала, что это обман. Вирус. Хитрый фишинг. Социальная инженерия высшего пилотажа. Но другая, более древняя и иррациональная часть его сознания, которую он обычно успешно подавлял, шептала совсем иное. Она шептала о возможности, о чём-то, что выходит за рамки привычного.

Она шептала, что он только что заглянул за край обыденного мира. И этот мир посмотрел на него в ответ.

Сцена 1: Борьба мотивов

Никита сидел перед монитором, не двигаясь. Таймер в сообщении отсчитывал последние часы: 23:58:42. Каждая уходящая секунда отзывалась в груди глухим, тревожным ударом.

Его аналитический разум, привыкший к порядку и логике, лихорадочно перебирал варианты.

•

Вариант А: Розыгрыш.

Самый очевидный и логичный. Кто-то из коллег с высоким уровнем доступа решил подшутить. Или хакер-одиночка, добравшийся до внутренних систем. Но масштаб… Масштаб не соответствовал шутке.

Это была работа уровня спецслужб.

•

Вариант Б: Ловушка.

Менее вероятно, но возможно. Его пытаются выманить куда-то с неизвестной целью. Шантаж? Похищение? Звучало как сценарий дешёвого боевика. Он был обычным айтишником, не носителем гостайн.

•

Вариант В: Психоз.

Он просто переутомился. Мозг, измученный бессонницей и кофеином, сам сгенерировал этот бред из обрывков системного шума.

Самый безопасный и одновременно самый пугающий вариант.

Он встал и подошёл к окну. Ночной город лежал внизу, подсвеченный редкими фонарями. Обычный мир, в котором не было места для таинственных сообщений и протоколов активации. Там, внизу, люди спали, любили, ссорились, жили своими простыми, понятными жизнями. И он был частью этого мира. До сегодняшней ночи, когда этот мир раскололся.

Он вернулся к столу и снова посмотрел на координаты. Рука сама потянулась к телефону. Он мог бы позвонить начальнику службы безопасности. Сообщить об аномалии, передать данные. Это был бы правильный, профессиональный, безопасный поступок. Он выполнил бы свой долг и спокойно пошёл спать, оставив эту головоломку другим, более компетентным людям.

Но он не двигался. Палец застыл над экраном телефона.

Но что-то внутри него противилось этому простому решению. Та самая интуиция, которая помогала ему в работе, сейчас кричала, что это нечто большее. Это не просто системная аномалия. Это аномалия в его собственной жизни. Шанс. Дверь, которая открылась на одно короткое мгновение, и закрыть её означало бы предать самого себя.

Всю свою жизнь Никита был наблюдателем. Он наблюдал за системами, за данными, за чужими ошибками. Он анализировал, делал выводы, составлял отчёты. Он был человеком, который смотрит на мир через стекло монитора, всегда на безопасном расстоянии. И вот, впервые, мир, казалось, предлагал ему не просто наблюдать, а участвовать. Войти в игру.

Страх боролся с любопытством. Здравый смысл – с иррациональной, почти животной тягой к неизвестному. Что, если это правда? Что, если там, в лесу, его действительно что-то ждёт? Что, если он проигнорирует это и всю оставшуюся жизнь будет мучиться вопросом «а что, если бы…»? Этот вопрос был страшнее любого теоретического риска.

Он вспомнил свои детские мечты о космосе, о других мирах, о великих открытиях. Мечты, которые давно были похоронены под толстым слоем быта, ипотеки и корпоративной рутины. И вот сейчас, в три часа ночи, в его маленькой, до боли знакомой квартире, эти мечты, казалось, протягивали к нему руку, зовя за собой.

Никита медленно закрыл все рабочие окна. Удалил созданный им скрипт и очистил историю команд. Затем он открыл свой личный блокнот и скопировал туда одну-единственную строку: координаты и сообщение. Он стёр все следы своей находки с корпоративных серверов. Это было грубейшим нарушением всех протоколов безопасности. Это был его первый осознанный шаг за черту, отделяющую обычную жизнь от… чего-то иного.

Решение было принято. Не логикой, не расчётом. Оно пришло из глубины, из того места, где живут детские мечты и взрослые сожаления.

Он посмотрел на таймер. 23:47:16.

Он поедет.

Он должен был узнать.

Никита выключил мониторы. Комната погрузилась в полную темноту. Но теперь эта темнота не казалась усыпляющей. Она была наполнена ожиданием. Тревожным, пугающим, но пьянящим ожиданием рассвета, который обещал изменить всё.