Курачоба

Введение в микросъёмку снов

Один сон, разбитый на маленькие кусочки. Далеко не каждую ночь они попадаются, некоторые из этих фрагментов нельзя вспомнить, а многие ещё даже не приснились, но как хочется восстановить, хотя бы отчасти этот сон.

Затылок

Человеческий затылок с тёмными, короткими и густыми волосами.

Кожи головы не видно, кроме как, в одном месте – где сухая, белая поверхность образовала небольшой круг, вроде поляны в лесу.

В центре этого круга горел огонь, чьи яркие языки пламени исполняли свой безудержный и непредсказуемый танец. Искры рассыпались в разные стороны от него, словно пытались поскорее удалиться от своего источника.

Но, несмотря на близость волос, пламя не переносилось на них, и голова также покоилась в полном спокойствии.

Однако, ветер, которого раньше не было, в сопровождении особого звука – лопающихся пузырьков, взлохматил все волосы и на мгновение костёр на открытом участке кожи разгорелся с угрожающей силой, а затем также неожиданно потух.

После того как дым от костра развеялся, стало видно, что этот кратковременный порыв ветра многое поменял.

Волосы, что были до этого чёрными, поседели все до единого, а от костра в центре затылка осталось только тёмное пятно золы.

Это чёрный круг обладал совсем другим цветом, чем волосы до своей неожиданной перемены. Темнота, такая густая, что таит в себе особую глубину, выходящую за пределы того небольшого участка кожи.

Теперь не видно ничего, даже седых волос, всё внимание устремлено к этой точке. Тот, кто смотрит на неё, движется ей навстречу и не знает, что произойдёт в момент соприкосновения.

Выход во двор

Тишина тёмного подъезда, в сумрачной атмосфере которого видно только ступени, ведущие вниз. Дверь бесшумно открывается во двор, где сейчас никого нет, лишь деревья тихо покачиваются на ветру. Их зелень сияет в вечерних лучах солнца. На покосившейся скамейке лежит несколько сухих листьев, непонятно откуда взявшихся. Кажется, что они сейчас взлетят и едва заметно подрагивают, готовые оторваться от поверхности, но затем картинка меняется.

Слева от выхода из окна первого этажа высунулась огромная голова.

Это был фиолетовый носорог, который решил перед сном посмотреть в своё окно, да так увлёкся рассматриванием деревьев, что сам не заметил, как высунулся из него. Его добрые, наивные глаза смотрели на всё вокруг, а в них, казалось, было что-то скрыто.

Послышался лёгкий шорох, это те несколько листиков полетели вверх. Маленькие ушки носорога шевельнулись на этот звук, и глаза стали безуспешно искать их.

Крохотная слеза отделилась от тёмного глаза, и тонкой струйкой поползла по серой, сухой и грубой коже. Но перед тем как сорваться вниз и упасть на клумбу с цветами, в этой крошечной зеркальной капле заметил своё отражение Человек-видевший-сны.

Поездка

Жара раскалила город до того состояния, что всё в нём, казалось, расплавилось. Дома скользили по мягкому асфальту, уклонялись от столкновения друг с другом, а все жители старались не выходить на улицу, прятались в своих маленьких квартирах и, смотрели в окна¸ на то, как автомобили тонули в пучине извивающихся потоков воздуха.

Но были те, кому такая погода была нипочём.

Презентабельного вида ящерица вынырнула из недавно образовавшегося переулка и села в свой автомобиль, что уже частично увяз в расплавленном асфальте. Однако машина смогла тронуться с места. Тонкие лапки ловко орудовали рулём, и та легко объезжала встречающиеся на пути здания.

Пустое шоссе было похоже на вышедшую из своих берегов полноводную реку, по которой шли небольшие волны, что с силой ударялись о мощное «судёнышко» с откидным верхом.

Но колёса уже не слушались поворотов руля, а потому ничего не оставалось, кроме как, отдаться испепеляющему течению и устроиться удобнее.

Ящерица откинулась в кресле и стала смотреть на синее, чистое небо, где не было и следа облаков, и властвовал огромный алый шар.

Красный, уставший от наблюдения за всем, что существует здесь, глаз.

Машину за это время уже вынесло за черту города.

Краткий визит

Людской поток в одном месте аллеи сбавлял скорость из-за того, что в воздухе на высоте нескольких метров парил человек.

С виду самый обычный студент, он смотрел куда-то вдаль и совсем не реагировал на возгласы и предложения помощи.

Вызвали спасателей, которые, прибыв на место, ничего не смогли сделать.

– Мы не можем ему помочь, – только и ответили они.

– Но почему, просто поднимитесь на лестнице своей и снимите его оттуда, – воскликнула женщина, явно выражавшая мнение всех собравшихся здесь.

– Некого снимать, – ответил главный спасатель, и через минуту никого из бригады не осталось рядом.

Паривший человек даже не моргнул за это время ни разу.

Затем он начал постепенно таять в воздухе, истончаться, словно его образ стал терять яркость. Люди поначалу даже не заметили этого, но, когда через него стало видно небо и ветви деревьев, внимание гуляющих усилилось.

А человек всё таял, и вскоре над людьми висел набор одежды, в котором едва ли можно было различить очертания человека, который всё так же следил за чем-то и не шевелился. Ещё до заката, вся фигура неожиданно сдвинулась, и самая обычная одежда упала. Но никаких следов этого странного человека не осталось в воздухе.

А ботинки исчезнувшего запутались в ветвях, так и не достигнув земли. Люди разошлись по своим делам.

Только медленно покачивающиеся ботинки на ветвях напоминали об этом случае.

Взгляд издалека

Течение выбросило человека на поверхность, и тот оказался посреди улицы. Гладь воды, стала влажным асфальтом, на котором он лежал. Отряхнувшись, он огляделся вокруг и понял, что это место ему удивительно знакомо, но в то же самое время не помнил о нём ничего.

Это был парк, рядом с которым располагалось пара зданий.

Несколько людей прошло в одно из них. Ничего не понимая, человек стал оглядываться по сторонам и пошёл на свет ближайшего здания. Но как бы быстро ни шёл, строение оставалось на месте, а сам он не приближался к нему ни на шаг.

Остановившись, он стал разглядывать окна и увидел, что в одном из них появился силуэт девушки с гитарой. Та устроилась на подоконнике, открыла окно и начала играть.

Уже было темно, а человек на улице, казавшийся лишь тёмным силуэтом на фоне асфальта, заворожённо слушал девушку. Она играла совсем тихо, а потому, чтобы хоть что-то доходило до него, ему нужно было не двигаться и практически не дышать. Словно он оказался под водой, задержав дыхание – плыл в вечерней прохладе и ловил каждый аккорд.

Он видел, что здание становится другим, происходят какие-то перемены, но не мог оторвать своего взгляда от девушки с гитарой.

В это время окна стали двигаться, причудливым образом соединяясь в то, чем здание было на самом деле.

Вновь глаз, в котором соединились разные цвета, как на старинном витраже, смотрел на путешественника из дальних краёв.

Но всё это не могло отвлечь человека, смотрящего на девушку, находившуюся в самом центре зрачка, и слушавшего самую красивую песню в своей жизни.  Ему казалось, что стоит ему отвести взгляд и всё это исчезнет, и он не сможет ничего вернуть. Испытывая эту тревогу, он продолжал смотреть.

А вокруг стала сгущаться тьма, ночь практически поглотила это место, и он сам слился с темнотой, став едва заметным для глаза-здания. Пошёл дождь, многие из прохладных капель повисали в воздухе, и с каждой секундой  пространство заполнялось водой всё больше.

В какой-то момент эти капли, слившись, перекрыли человеку обзор и полностью отделили от него здание и девушку в зрачке, чья песня практически уже не была слышна. Через прозрачную водную стену он видел, как здание и улица, и парк растворяются и теряют свои очертания. Бросившись вперёд, он был сбит и подхвачен волной, и вновь оказался в толще воды, стараясь грести вперёд туда, где предположительно осталось здание, туда, где ему было по-настоящему хорошо.

Но его сил было явно недостаточно, и вскоре он понял, что его вновь подхватило течение и никакие попытки повлиять на то, куда его выбросит в следующий раз, ему не помогут.

Вновь, как и перед прошлым перемещением, он увидел, что приближается к источнику света, который был неразличим за поверхностью воды.

Прощение

Светлое небо перед закатом, при виде которого все бросают хоть на секунду свои дела и устремляют взор ввысь.

Но в этот раз по небу плыли вовсе не те перистые облака нежно-оранжевого цвета, а облачная рука. Пять пальцев и ладонь, летели над пространством незавершённых снов и мечтаний, где на перекрёстках неразличимых ещё мыслей стояли самые разные существа и смотрели на небо.

Рука не была статичной, она менялась, шевелила пальцами, а иногда сливалась в одну бесформенную тучу, словно сжималась в кулак. Она могла вытянуть тонкий, прозрачный палец и указать на что-то, на земле. Ветер нёс эту руку навстречу горизонту, к огромному скоплению разноцветных облаков, что гигантским телом распласталось по всей линии заката.

Соприкоснувшись с этой искрящейся массой, рука затерялась в ней, предварительно разжав тучу-кулак, и встретила остальные части всеми пятью пальцами.

Кислинка

Лунный плод вышел из-за облаков.

Сегодняшняя ночь стала чуть светлее.

Животные, завидев в небе этот вкусный плод, тянули свои лапки и коготки к нему. Также поступили и люди.

Каждый из них брал этот плод, который оказывался совсем небольшим по размеру, как яблоко, но гораздо вкуснее, чем что-либо ещё. Но на небе плод-луна оставалась неизменной и всё так же ярко светила. Сколько бы раз ни пытались снять её с небесного свода, она по-прежнему была тем привычным ночным светилом, что ещё и дарило мягкую кислинку и неповторимый фруктовый вкус, которого никогда не найти на Земле.

Вот, облака надвинулись, и скоро они закроют от всех этот источник света и пропитания, но, ни для кого не секрет, что следующей ночью этот плод снова окажется на своём месте.

Одышка

Дом дышал жильцами, втягивая их в свои просторные лёгкие-внутренности по вечерам и выдыхая их утром, заспанных и недовольных жизнью. Но с некоторых пор у дома началась одышка и часть жильцов просто не выходила из его подъездов, предпочитая, оставаться внутри и проводить своё время не так, как прежде.

Дом вытравливал из себя эту заразу, днём в нём становилось нестерпимо жарко и душно, а по ночам так холодно, что уснуть было практически невозможно.

Однако ничто не помогало наладить прежний порядок вещей.

И вот, в прохладное утро, когда на траве перед домом блестела роса, а лёгкий туман коснулся даже металлической крыши здания, одышка отступила. Жильцы дома ощутили это, и сами преобразились – они увидели мир из совершенно иных окон, что прежде. Им захотелось выйти, посмотреть на те новые цвета, что ранее скрывались в привычном облике города за окном.

Распахнувшаяся дверь с шумом выпустила застоявшийся воздух и засидевшихся внутри дома людей.

Сомнения

Плотная крышка из темноты обволокла хрупкое тельце хрустального человека, готовящегося ко сну.

Он удобно устроился и, дождавшись того, что в комнате погаснет, закрыл свои глаза.

В нём не чувствовалось необходимости во сне, но он тем не менее лёг, чтобы вновь провалиться в сон и свои переживания.

В этот момент всё случилось – сомнения тяжким грузом навалились на него, да так, что каждый квадратный сантиметр его тела ощущался по-другому, словно на него высыпали кучу песка.

Открыть глаза не получалось, да и это не могло ему помочь. Что толку, если ты открыл глаза в кромешной темноте?

Ему казалось, что эта крышка саркофага над ним, что стоит только протянуть руку вперёд, и его прозрачная сущность соприкоснётся с чем-то невероятно плотным, чего ему не преодолеть. Тревога оттого что он находится в плену, стала нарастать в нём.

За этой тёмной пеленой могло таиться что угодно как хорошее, так и плохое.

Но хрустальный человек был уверен, что ничего хорошего его там не ожидает.

Ночь без сна тянулась так долго, что, казалось, целая земная жизнь прошла от того момента, как он закрыл глаза и темнота окружила его.

Мысли путались, и время от времени он проваливался в свои сновидения, где блуждал в неопределённых, абсурдных сюжетах, ничего не понимая и яростно пытаясь проснуться, но всё было напрасно.

Сны закручивались вокруг него, и он никак не мог отделаться от того ощущения, что в своей странности эти миры намного реальнее того, что происходит в его обычном мире.

Только первый луч солнца на рассвете мог разбудить его, сбросить с него это наваждение, длящееся столетия.

Наконец-то оно наступило, и через маленькое окошко проник один луч, как раз, попавший на прозрачную кожу хрустального человека.

Его нутро наполнилось всеми цветами радуги, а по комнате стали прыгать солнечные зайчики, тёмная пелена сомнений исчезла так легко, что можно было подумать, что её никогда и не было.

Хрустальные веки приподнялись и бесцветные глаза взглянули на комнату, в которой каждый предмет из скудной обстановки был известен и знаком во всех мелочах.

Крохотное окошко пропускало так мало света.

Хрустальный человек встал и направился к глухой двери, за которую он никогда в своей жизни не выходил.

Когда он не без усилия распахнул её, комната исчезла в яркой вспышке.

Листы дождя

Страницы книги перед глазами.

Читатель лежит и вдыхает свежий воздух, идущий от окна позади него. Оно открыто и слышно, как за ним шелестят ветви деревьев.

Символы на белом фоне передвигаются, меняя и без того ускользавший от внимания смысл. Все буквы немного смазаны, что не позволяет прочитать того, что написано.

Но в этот неопределённый момент появилось то, что нельзя, ни с чем спутать – позади, на улице-которой-нет начался дождь, чьи барабанящие звуки заполнили пустую комнату.

Наступил момент ясности.

С каждым ударом капли, неотделимым от всеобщей массы звуков, буква на страницы либо исчезала, либо превращалась в другой символ. Но на смену искорёженным и изменённым знакам приходили новые, словно капли дождя, падающие на ещё сухой асфальт и меняющие его облик.

Листы бумаги полностью пропитались неведомой влагой, но человек даже не попытался встать и продолжал смотреть на страницы, перелистывал их, всё так же не понимая, что на них изображено.

Шум нарастал, растворяя в себе всё – комнату, невидимое окно позади человека, его самого, эти страницы и символы на них.

Чем дольше он смотрел перед собой, тем яснее понимал, что одновременно тонет и приближается к поверхности, за тонкой пеленой которой его что-то ожидает.

Когда дождь затих, не осталось практически ничего, только старая книга с пустыми страницами лежала на том месте, где недавно был её единственный читатель.

Воришка

Зрение напряжено до предела.

Непутёвый вор, забравшийся ночью в огромный прозрачный куб, ищет то, чем можно поживиться. Это место никем не охранялось, потому что, если посмотреть при свете дня, внутри ничего не было.

Но мысль о том, что это лишь иллюзия и там находится что-то ценное, однажды посетив, не покидала этого человека.

Не найдя другого способа проникнуть в сооружение, он дождался ночи и молотком пробил себе проход внутрь.

Убедившись, что никто его не услышал, он залез внутрь.

В самом кубе он не нашёл чего-то, на первый взгляд ценного, немного мусора, какие-то бутылки и не более того.

Пнув несколько таких бутылок от злости, неудачливый воришка пошёл обратно, чтобы вылезти из куба.

Но назад дороги он не нашёл. Лаз словно испарился.

Обойдя всю поверхность куба, испуганный уже человек не обнаружил того прохода, который он сделал.

Ударив несколько раз по поверхности изнутри, понял, что эти прозрачные стены стали гораздо прочнее и теперь ему с ними не совладать.

Устроившись на нижней плоскости куба, он стал ждать наступления утра, когда люди выйдут на улицу и заметят его.

– Я ведь ничего не украл и не сломал, мне ничего не будет, – так думал он, надеясь, что его выпустят отсюда.

Но утром, вместо восхода солнца и привычных улиц около прозрачного куба, он увидел совсем не то – поля, поросшие высокой зелёной травой, медленно расходящиеся по ней волны от ветра.

И ни одного человека вокруг.

По-настоящему испуганный, воришка молотил всем, что у него есть по стенам прозрачной ловушки, в которую угодил.

Его попытки выбраться оказались тщетными, до потолка ему было не достать, стенки куба невозможно было разбить, а пол представлял собой такой же твёрдый материал, а потому и тут выхода не было.

Сам не заметив своей усталости, он свалился на кучу мусора, что находилась внутри куба.

Уставившись в стеклянный потолок, воришка провёл остаток дня за наблюдением неба – правда, в отличие от обычного, его цвет менялся в зависимости от того, через какую грань куба он смотрел на него.

Немного придя в себя и воспользовавшись тем, что сейчас не было темно, он стал рассматривать внимательнее внутреннее пространство куба и всё то, что в нём есть.

Тем, что он поначалу принял за обычный мусор, оказалось вовсе не этим – старые листы, пожелтевшие от времени, хранили на себе древние письмена, которые он не мог прочитать. Ещё там лежали различные бутылки, самых разных форм, причём в каждой из них был закрыт какой-то предмет, вроде камешка.

Все эти мелочи он осмотрел с особой тщательностью, думаю о том, как использовать их для своего спасения.

Когда он подносил очередную бутылку к уху и потрясая ею, ему послышались возгласы на улицах, окрики и шум ветра. От этого всего ему было не по себе.

Это было тем, чего он лишился – мучимый жаждой и страдающий от одиночества, ему показалось, что стоит ему открыть эту бутылку, и он вернётся на шумную улицу родного города, и продолжит свой путь как ни в чём не бывало.

Взявшись за пробку, стал откручивать её, но у него не получилось сразу, же открыть её.

Слышал щелчки и обрывки случайных фраз.

Словно профессиональный взломщик, он ловил каждый звук и медленно поворачивал крышку, надеясь услышать щелчок, который ознаменует его освобождение из этого места.

Людские голоса стали громче и в какой-то момент, он почувствовал на своём лице легчайший порыв ветра…

Щёлк…

День отъезда

На привокзальной площади, продуваемой всеми ветрами, стояли провожающие и будущие пассажиры поезда. Все они укутались в свои утеплённые пальто и, придерживая головные уборы, норовившие улететь при каждом резком порыве ветра, ходили по площади, коротая время.

В воздухе стоял аромат еды, раннего утра и тот специфический запах вокзала, поездов и скорой поездки.

Солнце взошло, но его не было видно с площади из-за высоких зданий, окружавших её. Зато было отлично видно небо, по которому плыли расцвеченные в персиковые оттенки облака.

На улице так хорошо, что многие не заходят в само здание, внутри которого темно и мрачно, и предпочитают оставаться на улице разминаясь.

Кто-то из них отправится на поезде далеко отсюда, и ему предстоит многие часы практически не двигаться и смотреть в окно на проносящийся мимо пейзаж. А другим, наоборот, предстоит вернуться домой и остаться в этом городе, в привычной обстановке обыденной жизни.

Однако и те и другие испытывают странную грусть при мысли о своей участи. Каждому немного хотелось бы поменяться местами – уезжающим остаться здесь, а провожающим – отправиться в дорогу.

Но это было лишь мимолётным наваждением, которое рассеялось, когда объявили, что скоро поезд прибудет на станцию.

Все сразу же заторопились, собирая свои сумки и выдвигаясь к путям. Провожающие потянулись туда же.

Посадка прошла быстро, все излишне суетились, хотя знали о том, что остановка продлится целых полчаса и все успеют. Такими же смазанными получились прощания, неловкие объятия и пожелания счастливого пути. Когда каждый из пассажиров зашёл в вагон и занял своё место, эта торопливость показалась им смешной.

Поезд тронулся и поспешил вперёд.

Провожающие прошли до конца перрона, махая на прощание своим родным, а затем пошли обратно на вокзал, чтобы через него пройти в город.

Выйдя на площадь, они увидели, что солнце уже высоко и цвет облаков сменился с нежно-персикового оттенка на золотистый.

Небо так и манило к себе.

Грусть после прощания отошла и забылась, новый день обещал быть хорошим, и потому настроение улучшилось. Солнце, появившееся из-за туч, коснулось своими тёплыми лучами всех, кто был на привокзальной площади.

Сонливость от раннего подъёма пропала и птицы, расстегнув свои перьевые пальто, взмахнули крыльями и взмыли вверх.

Они летели над городом, который видели тысячи раз, но в этот день он показался совсем новым местом, словно они никогда не жили здесь. Именно в этот момент грусть оттого что они не отправились в путешествие, окончательно растворилась в полёте.

Возврат

Они шли по дороге с девушкой, смотрели на изумрудный занавес над их головами и болтали обо всём на свете.

Совсем забыв себя, о собственной робкой натуре, рассказывал небылицы, на ходу, приправляя их новыми подробностями. А она смеялась и подыгрывала ему, веселясь оттого, что им так хорошо вместе. Солнечный свет мягко согревал их, а впереди показался конец этой зелёной аллеи.

Через минуту они выйдут к зданиям и пойдут по пустым улицам, а несколько солнц будут согревать их.

Блестящие строения, уходящие высоко в небо, словно пронзающие их, создают множество бликов, каждый из которых имеет форму человека. Эти солнечные человечки также ходят по городу, делают только им ведомые вещи, но при встрече с так отличающейся от них парочкой, они не замечают их и просто проходят насквозь.

Приближаясь к центральной площади этого города, юноша затосковал и перестал говорить. Он и сам не мог понять, почему, но его настроение испортилось.

Там, куда они пришли, оказалась тёмная сфера, которая парила невысоко над землёй. Ощущение, что разгадка его плохого настроения приближается, усилилось в молодом человеке. Девушка крепко держала его за руку. Эта тонкая ладонь была тем, что давало ему надежду.

Многочисленные солнца, что стояли на небосводе, резко изменили своё положение и начали стремительно двигаться.

Для двух испуганных наблюдателей они завершили путь ровно позади тёмной сферы, да так, что их больше нельзя было увидеть. Такое наложение всех солнц изменило тёмную сферу.

Она окрасилась всеми известными цветами, что плавными линиями перетекали по её поверхности. Заворожённые влюблённые смотрели на эту сферу и даже не заметили, что наступила ночь, и на небе вспыхнули звёзды.

Но именно глядя на эти линии, он понял причину своей грусти.

Чуть холодная рука, что держала его, немедленно исчезла, и он почувствовал резкий аромат цветущей черёмухи.

Он все вспомнил, рванулся вперёд, но единственное, что ему удалось сделать, так это резко подняться в своей кровати закричав.

Схватившись за голову и пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, вспоминал, что последним эпизодом из этого сна, были глаза той девушки, что испуганно смотрели на него и без слов выражали мольбу о помощи.

Окно в его комнате было открыто, и занавеска слегка шевелилась от лёгкого ночного ветерка.

Он встал, подошёл к окну и втянул в себя этот густой аромат черёмухи.

На улице никого не было, и только вдалеке горел одинокий фонарь, чей свет освещал зелёные ветви соседнего дерева.

Искренность

Шум на кухне разбудил всю семью в воскресенье.

Родители ещё несколько минут лежали в кровати, прислушиваясь, втайне надеясь на то, что им показалось и можно снова провалиться в такой желанный сон. Но нет, там гремела посуда, через который пробивался смех их дочери.

Заспанные, они открыли дверь на кухню и застыли от неожиданности. Вся она была наполнена натёртыми овощами и фруктами, покрошенными ленточками, различного цвета. Среди этих завалов лежала развалившаяся мебель.

А девочка сидела на высоком для неё стульчике и осматривала всё это великолепие и смеялась.

Родители стали расспрашивать её о том, что здесь случилось, и почему среди перетёртых овощей оказалась деревянная стружка, а на кухонном столе и стульях остались непонятные следы.

– Тёрки-улитки ползали здесь и всё это перетёрли, – таков был ответ девочки.

Она рассказала им, что очень рано проснулась и была голодна.

Тихо прокравшись на кухню, она налила себе сок и стала есть печенье, что хранилось на одной из полок, что располагалась высоковато для неё. Достав его, она забыла закрыть дверь этого шкафчика. Именно оттуда и появились улитки-тёрки.