Обречена на ведьмака

Глава 3. Карты и пророчества

Утро в доме Аны было густым, вязким, как дым от печи. Лучи солнца пробивались в окно, но свет казался тусклым, словно не решался вступать в дом, где ночью было сказано то, чего не слышали века.

Ана достала из сундука колоду карт, перевязанную красной лентой. Бумага пожелтела от времени, рисунки на ней были странные, не похожие ни на игральные карты, ни на Таро, о которых Аиша когда-то читала. Эти изображения были иными: грубые, но живые, будто сама деревня нашептала их на картон.

Аиша провела пальцами по шершавому краю.

– Они старые… очень. Откуда они у тебя?

– От бабки, – коротко ответила Ана. – Она говорила: «Не смей тасовать ради забавы. Эти карты не для игры».

Она медленно перетасовала колоду, и в комнате стало так тихо, что было слышно, как потрескивает дерево в печи.

– Ты спрашивала, зачем нас признали, – произнесла Ана. – Карты ответят.

Первая карта упала на стол. На ней была изображена Тропа в тумане – дорога, уходящая в густую серую дымку.

– Неясный путь, – сказала Ана. – Мы вступаем туда, где нет ни начала, ни конца. Всё скрыто.

Вторая карта легла рядом. На ней – Прокопчённое Солнце, закатное, едва пробивающееся сквозь облака.

– Угасание старого. Новое встаёт только тогда, когда старое умирает. Что-то уйдёт. И навсегда.

Аиша сглотнула. Пальцы дрожали, но она не отрывала взгляда от карт.

Третья сама выпала из колоды и перевернулась лицом вверх.

Изображение было пугающим: Чёрный Мужчина, фигура в длинном плаще, без лица, только глаза – холодные, как лёд, и линии тени вокруг него.

Ана нахмурилась.

– Вот он. Угроза. Сила, что придёт к нам. Он чужой, но кровь зовёт его к тебе, Аиша. Видишь знак? – она указала на тёмный след в углу карты: каплю, похожую на засохшую кровь.

– К… ко мне? – голос Аиши дрогнул. – Но почему я?

– Потому что ты вернулась, – тихо сказала Ана. – И теперь ты – ключ. Он не сможет пройти мимо тебя.

Аиша почувствовала, как холодная дрожь пробежала по её спине. Она отпрянула, но взгляд всё равно возвращался к карте. Казалось, глаза фигуры смотрят прямо на неё – живые, тяжёлые, пронзающие.

Она резко смахнула руку со стола, и чашка с отваром покатилась, расплескав жидкость. Но карта осталась лежать, и глаза Чёрного Мужчины горели всё так же.

– Я не хочу этого, – прошептала Аиша. – Пусть этого не будет…

Ана протянула руку и накрыла карту ладонью.

– Хотеть или не хотеть уже поздно. Мы спросили – нам ответили.

И в тот миг в комнате треснула свеча, стоявшая на окне, и огонёк сам собой угас, оставив за собой лёгкий дымок.

Аиша сжала губы, и впервые за всё утро ей показалось, что ночь всё ещё продолжается.

Ана убрала карты обратно в ленту, но воздух в комнате так и остался натянутым, словно струна.

– Ты должна понять, – заговорила она тише, – ведьмы в нашей деревне всегда были. Только люди об этом не говорили. Прятали. Смеялись. Но когда приходила беда – всё равно бежали к ним.

Аиша нахмурилась.

– Какая беда?

– Разная, – Ана прищурилась, будто вглядываясь в прошлое. – Когда скотина мрёт без причины. Когда в доме дети умирают один за другим. Когда мужики начинают сходить с ума, напиваются и бьют своих. Всё это – работа силы. Иногда – злой, иногда – нашей. Ведьмы держали равновесие. Они знали, как отгонять порчу, как заключать договоры с духами земли, как выкупать судьбы у смерти.

Аиша замерла, вслушиваясь.

– И ты хочешь сказать, что это всё… реально?

– А ты думаешь, деревня просто так стоит здесь, у подножия гор? – Ана усмехнулась. – Здесь перекрёсток. Тропа мёртвых проходит прямо через кладбище. И каждое поколение ведьм держало стражу. Без них всё давно бы захлестнуло.

Она достала из ящика старую тряпичную куклу – сшитую криво, с красной ниткой на шее.

– Вот это – «замок». Его делали, когда нужно было запереть смерть в доме, чтоб не забирала ещё одного.

Аиша взяла куклу в руки. Ткань была вытерта, пахла травами и дымом.

– Значит, ведьмы… защищали?

– Да. Но и платили за это. – Голос Аны стал жёстче. – У каждой брали силу. У кого-то – жизнь коротилась, у кого-то – детей не рождалось. У кого-то – сердце черствело, так, что любить не мог.

Она посмотрела прямо на Аишу.

– Поэтому в одиночку ведьма жить не может. Сила разъедает. Только вместе можно держать равновесие. Но даже тогда враг всё равно приходит.

– Какой враг? – шёпотом спросила Аиша.

Ана медленно провела пальцем по столу, оставляя влажный след от пролитого отвара.

– Мужчины. Ведьмаки. Те, что идут против нас. У них другая сила: они не берегут, а подчиняют. Сгибают людей, ломают волю. На них идут тени – и они их не гонят, а кормят. Чем больше зла вокруг, тем сильнее они становятся.

Аиша поёжилась.

– И ты думаешь, он… уже здесь?

Ана не ответила. Только снова достала колоду, коснулась верхней карты – и под пальцами будто дрогнула тень.

– Думаю, он уже знает, что мы проснулись.

Огонь в печи потрескивал, то разгораясь, то ослабевая, и от этого свет в комнате колыхался, как дыхание живого существа.

Тишина зависла тяжёлым пологом. Аиша сидела на деревянном стуле у окна, теребила в руках телефон, будто не решаясь что-то сделать.

– Мам, – наконец набрала она, приложив трубку к уху. – Да, я добралась… Нет, всё хорошо. – Она замялась, бросив взгляд на Ану. – Я пока останусь у подруги. Да, у Аны. Мы давно не виделись… Да, несколько дней. Не волнуйся.

Слушала короткие реплики в ответ, кивала сама себе и, отключившись, вздохнула.

– Мама думает, что я до сих пор та девочка, которая всё время сбегала от страшных историй. Если бы она знала…

Ана слегка улыбнулась, но в её глазах не было лёгкости.

– Пусть лучше думает именно так. Чем меньше знает – тем спокойнее ей будет.

Аиша посмотрела вокруг: дом был ухоженным, но всё в нём дышало стариной – вышитые занавески, тяжёлый дубовый стол, фотографии в потемневших рамках.

– Всё ещё чувствуется, что это бабушкин дом, – сказала она тихо. – Как будто она вышла только что и вернётся с охапкой трав.

Ана опустила взгляд.

– Этот дом и есть её память. Я его берегу… и он бережёт меня. Иногда кажется, что стены слышат всё.

Повисло молчание. За окном гулко каркнула ворона, и Аиша вздрогнула.

– Ана, скажи честно… – её голос стал тише. – Ты ведь не всё рассказала.

Ана подняла глаза, в которых отразился отблеск огня из печи.

– Не всё. Потому что не всё можно сказать словами. Но одно ты должна знать: мы не можем ждать. Сегодня – вторая ночь. Вторая ступень. Если мы не пойдём, всё сорвётся.

Аиша напряглась, ладони похолодели.

– И что будет, если мы останемся?

Ана ответила не сразу. Она встала, подошла к окну, посмотрела в темнеющий двор.

– Тогда то, что мы должны были удержать, вырвется наружу. И придёт само.

Аиша сглотнула, понимая, что ответ уже дан.

– Значит, сегодня ночью, – сказала она тихо.

Ана кивнула.

– Сегодня ночью. На кладбище.

Аиша провела пальцами по подлокотнику стула, будто собираясь с мыслями.

– Скажи, Ана… а что ещё твоя бабушка говорила? Про ведьм… и про ведьмаков?

Ана медленно повернулась от окна, села напротив, положив руки на стол. Её голос стал ниже, будто она повторяла чужие слова.

– Бабушка говорила, что ведьмаки всегда жили рядом с нами. Только если ведьмы держали равновесие, то они – наоборот. Разрушали его. Им нужны не духи земли и не память рода. Им нужна власть. Над людьми, над страхом, над смертью.

Аиша наклонилась ближе.

– И что они делали?

Ана стиснула пальцы.

– Ведьмаки шли к кладбищам, не прося разрешения. Врывались. Брали силу силой, как воры. Им не нужны были договоры, не нужны правила. Они вызывали тех, кто никогда не должен был прийти. И кормили их людским страхом.

Её голос задрожал, но она продолжила:

– Бабушка рассказывала, что один такой ведьмак жил в нашей деревне ещё до войны. Он ходил по домам и «снимал» сглаз – а потом люди начинали болеть ещё сильнее. Умирали целыми семьями. Он будто открывал дверь для смерти, и та брала кого хотела.

Аиша поёжилась, прижимая руки к груди.

– И что с ним стало?

Ана посмотрела прямо ей в глаза.

– Его никто не хоронил. Его тело нашли у кладбища, на самой границе, и оставили там. Бабушка говорила, что земля его больше не примет. Ни одна.

Огонь в печи треснул так резко, что Аиша вздрогнула.

– Понимаешь? – тихо добавила Ана. – Ведьмака нельзя назвать человеком. Это тот, кто сам себя отдаёт тьме. Чем больше боли вокруг, тем сильнее он становится. И если карты показали мужчину… значит, он уже здесь.

Аиша сжала губы, и в её голове непрошено возник образ: тёмная фигура у деревьев, чьи глаза горят в темноте.

– Ты думаешь, он придёт за нами? – спросила она почти шёпотом.

Ана подняла взгляд к потолку, будто прислушиваясь к чему-то.

– Он уже идёт.

Ана достала со старого комода холщовый мешочек, аккуратно развязала шнурок. Внутри были пучки сушёных трав, маленькая глиняная чаша и тонкая восковая свеча. Она разложила всё на столе, будто проверяла: ничего не забыто.

– Сегодня ночью, – сказала она, не поднимая глаз, – мы должны принести клятву. Зажечь свечу на старом камне, в самом сердце кладбища. Оставить подношение и не обернуться, пока не выйдем.

– А если оглянуться? – спросила Аиша, сжимая край стола.

Ана коротко глянула на неё.

– Тогда тени подумают, что ты сомневаешься. И потянут за собой.

Аиша сглотнула.

– И что мы возьмём с собой?

Ана начала укладывать вещи обратно в мешочек.

– Свечу – как свет. Чашу с отваром – как жизнь. Травы – как защиту. И самое главное… – Она вынула из кармана маленький кусок хлеба, завёрнутый в полотенце. – Подношение.

– Хлеб? – удивилась Аиша.

– Неважно, что именно. Главное – чтобы это было от сердца. Хлеб – самая простая жертва. Духи принимают его всегда.

Они собрались быстро, словно знали: чем дольше тянуть, тем тяжелее будет выйти за порог. Ана перекинула мешочек через плечо, накинула на себя тёмный платок. Аиша, не найдя ничего подходящего, закуталась в свой шарф, чувствуя себя нелепо и неуместно.

Когда они вышли на улицу, воздух был густым, вязким. Туман стелился низко, цеплялся за ноги, скрывал дорогу. Луг, ведущий к кладбищу, тянулся, будто бесконечный.

– Держи свечу, – сказала Ана, протянув её Аише. – Это твоя часть.

Аиша взяла, ладонь дрожала. Пламени ещё не было, но она уже чувствовала тепло, будто огонь дышал в воске.

Шаг за шагом они углублялись в туман. Деревня осталась позади, и теперь только шорох трав да их собственное дыхание нарушали тишину.

Аиша всё время ловила на себе чужой взгляд. Она резко оборачивалась, но позади была лишь мгла. Казалось, что из каждого куста, из каждой тени за ними наблюдают глаза.

– Ана, – выдохнула она, – ты чувствуешь?

– Чувствую, – коротко ответила та. – Не смотри в стороны. Просто иди.

Но Аиша не могла не смотреть. Ей казалось, что где-то сбоку скользнула фигура – высокая, чёрная, слишком человеческая, чтобы быть тенью. Она ускорила шаг, прижала к груди свечу.

Туман густел, и впереди наконец вырисовался силуэт кладбищенской ограды. Железо было ржавым, словно покрытым кровавыми пятнами.

Аиша прикусила губу, и сердце стучало так, будто его тоже услышит тот, кто идёт за ними.

Она знала: он рядом.

Кладбище встретило их тишиной. Старые кресты, покосившиеся ограды, надгробья, покрытые мхом. Ни единого звука – даже птицы замолчали. Аише показалось, что каждый шаг отзывается эхом, и это эхо принадлежит не её шагам.

Они дошли до середины кладбища. Туман здесь был плотнее, чем где-либо, словно собрался именно к этому месту. Старый камень возвышался над землёй, серый, потрескавшийся, и казалось, что он дышит – в трещинах блестела влага, а в углублениях сидела тьма, неподвластная свечам.

Ана выложила на камень свечу и хлеб. Лезвие ножа сверкнуло и тут же исчезло в темноте, будто её поглотили. Она первой дала свою кровь – капли упали на холодный камень и тут же впитались, словно земля ждала этого. Аиша, дрожа, повторила её жест. Кровь стекала по камню, соединяясь в тонкую красную жилу, и жилка эта будто тянулась вглубь, к сердцу земли.

Тишина вокруг становилась густой, вязкой. Ни одного звука – только тяжёлое дыхание ночи. И вдруг оно изменилось: из-под земли донёсся низкий, едва различимый шёпот. Он нарастал, как гул далёкого моря. Тысячи голосов, но ни одного слова. Звук царапал слух, проникал в кости.

Ана заговорила – её голос звучал как молитва, но каждое слово отбрасывало тень.

– Земля, что держит кости… ночь, что держит дыхание… тьма, что хранит силу… мы – твои.

Аиша повторяла, и чем дальше, тем сильнее чувствовала, что чужая сила входит в неё, давит на грудь, перекрывает воздух. Лёд словно стекал по венам, пальцы немели, в глазах темнело.

В тот миг, когда обе произнесли последнее слово, камень дрогнул. Земля вокруг него содрогнулась, будто что-то ворочалось глубоко под ними. Свеча вспыхнула – огонь ударил вверх, слишком ярко, слишком живо, и тут же… погас.

Тьма рухнула, накрыла их сразу. Только туман светился белым мёртвым светом, клубился и завихрялся вокруг. Надгробья застонали. Кресты качнулись, словно ветром, но ветра не было. И тогда Аиша услышала: шёпот из земли стал громче, слова сложились в голос.

«Новая кровь…»

Эти два слова тянулись эхом, шли из каждой щели, из каждой могилы.

Ана стиснула руку Аиши.

– Они приняли нас… – прошептала она, но в её глазах мелькнул страх.

Туман перед ними начал сгущаться, свиваться в клубок. Воздух стал вязким, как смола. Земля снова дрогнула – треснула узкая щель прямо у их ног. Оттуда вырвался холод, такой сильный, что дыхание стало паром.

И из клубов вышел он.

Высокая фигура в тёмном, почти чёрном плаще. Лицо – резкое, словно вырубленное из камня. Волосы падали на плечи густыми чёрными прядями, а глаза горели огнём углей. Он не просто шёл – он вытекал из тумана, как сама ночь, и каждый его шаг отзывался дрожью земли.

В тот миг все свечи, даже те, что остались в сумке у Аны, вспыхнули и погасли разом. Кладбище погрузилось во мрак, и только его глаза светились в темноте.

– Довольно, – сказал он. Голос разнёсся, будто говорили все надгробья разом.

Аиша едва не вскрикнула. Она чувствовала его силу, гулкую и тяжёлую, как раскат грома. Ана встала впереди, раскинув руки.

– Уходи, Эваз, – её голос дрожал, но слова звучали твёрдо. – Ты не властен над нами.

Он усмехнулся, и от этой усмешки по кладбищу прошёл холодный шорох, будто кости под землёй пошевелились.

– Не властен? – шагнул ближе. Камень застонал под его ногой, и трещина на нём расширилась. – Всё, что происходит на этой земле, принадлежит мне. Вы – мои.

Аиша не могла отвести взгляд. В груди стучало так сильно, что каждое биение отзывалось болью. И в его взгляде – тяжёлом, как сама ночь – она видела что-то, что страшило и притягивало одновременно.

Эваз приблизился к ней, так близко, что Аиша почувствовала ледяное дыхание на коже.

– Ты. Новая кровь. Ты не просто опасна этой земле… Ты опасна мне.

Слово «мне» прозвучало, как удар. В этот момент земля снова дрогнула, кресты заскрипели, а из трещин в камне поднялся пар.

Ана закричала:

– Не смотри на него! – и дёрнула Аишу за руку.

Но свеча у их ног взорвалась вспышкой, и огонь превратился в дым, который поднялся к небу.

И ночь вздрогнула, словно сама тьма встретила сопротивление.

– Вы посмели потревожить моё место, – сказал он, и каждое надгробье дрогнуло, будто в знак согласия. – Своей кровью вы позвали силу. Но вы ошиблись. Эта сила подчиняется мне.

Туман завихрился, поднялся столбами, и в каждом клубе мелькали бледные лица, пустые глазницы, искажённые рты. Голоса из-под земли слились в единый стон.

Аиша задрожала, её ноги словно приросли к земле. Она хотела крикнуть, но звук застрял в горле. Его взгляд держал её, словно цепи. В этом взгляде было всё: ярость, власть, и что-то такое, от чего внутри вспыхнул огонь, пугающий и сладкий одновременно.

Эваз протянул руку, не дотрагиваясь, но воздух между ними сжался так, что Аиша задыхалась.

– Ты, – сказал он. – Новая кровь. Ты угроза не этой земле. Ты угроза мне. И я уничтожу тебя, прежде чем ты разрушишь то, что принадлежит мне.

С этими словами земля взорвалась трещинами. Надгробья рухнули, кресты падали, будто ломались под тяжестью его воли. Туман обрушился на них волной.

– Бежим! – выкрикнула Ана и схватила Аишу за руку.

Они рванулись вперёд, спотыкаясь о корни, натыкаясь на камни. Тьма будто хватала за ноги, цепляла за подол. Холодный пар стлался по земле, и казалось, руки мёртвых тянутся из-под неё.

Аиша оглянулась. Эваз стоял среди хаоса неподвижно, словно сам центр этой бури. Его плащ колыхался, как тень, глаза горели, и он смотрел прямо на неё. В этом взгляде было обещание. И приговор.

Они вырвались за ворота кладбища, тяжело дыша. Туман остался позади, но Аиша знала: он всё ещё смотрит.

Глава 4. Ведьмак

Они ворвались в дом, захлопнув дверь так, что старая рама жалобно скрипнула. Аиша опёрлась о стену, пытаясь отдышаться. В горле стоял вкус сырости и дыма, ноги дрожали, словно земля продолжала трястись под ними.

Ана тут же метнулась к столу. Дрожащими руками вытащила колоду карт, рассыпала их по доскам, потом снова собрала и начала тасовать так судорожно, что карты выпадали из пальцев.

– Ана… – голос Аиши сорвался. – Кто он? Что это было?

Ана не ответила сразу. Она тасовала карты, шептала что-то себе под нос, будто боялась остановиться. Когда же руки её замерли, она посмотрела на Аишу – глаза блестели, щеки пылали, дыхание было рваным.

– Я знала его, – сказала она наконец. – С самого детства.

Аиша нахмурилась.

– Но ты ведь не говорила…

– Я и сама не была уверена, – Ана ударила ладонью по картам, и те разлетелись по столу. – Он всегда был другим. Сильным. Люди уважали его семью… и боялись. Его мать умерла рано. О нём ходили слухи: будто он мог разговаривать с мёртвыми, ещё ребёнком. Будто видел то, что не дано видеть живым.

Аиша села на стул, обхватила себя руками. Её дрожь не проходила.

– Ты хочешь сказать, он… ведьмак?

Ана кивнула, почти не раздумывая.

– Я подозревала. Но только теперь… теперь я уверена. – Она схватила карту с края стола, провела пальцами по выцветшему рисунку, словно хотела стереть его. – Понимаешь, ведьмак – не просто мужчина, знающий силу. Он хозяин кладбища. Его кровь связана с землёй и мёртвыми. Они служат ему.

Слова повисли в воздухе тяжёлым грузом.

– А я… – Аиша с трудом сглотнула. – Я почувствовала, что он смотрит прямо в меня. Как будто я… часть этого.

Ана резко подняла глаза.

– Вот этого я и боялась. Новая кровь всегда привлекает ведьмака. Для него ты – угроза и приманка. Он не даст тебе покоя.

Карты снова посыпались по столу. На верхней выпал знак – фигура в чёрном, с вытянутыми руками. Линии были грубыми, древними, будто выцарапанными ножом.

Ана побледнела.

– Он сам пришёл в расклад. Значит, теперь игра началась.

За окном зашуршал ветер. Где-то вдалеке протянуло, словно завыл зверь. Аиша вздрогнула и обняла себя крепче.

Аиша опустила руки на колени, стараясь унять дрожь.

– Но что ему от нас нужно? Если он такой сильный… зачем новая кровь?

Ана отвела взгляд, задумчиво перебирая красную ленту, в которую были перевязаны карты.

– Потому что свежая сила чище. Она ещё не затянута старыми клятвами, не тронута чужими заклятиями. Новая ведьма – как источник. Если он возьмёт твою силу, станет вдвое опаснее.

– А если не возьмёт? – осторожно спросила Аиша.

– Тогда ты станешь угрозой, – просто ответила Ана. – Вот почему ведьмаки никогда не терпят молодых. Они чувствуют: в новой крови спит то, что может разрушить их власть.

Аиша тяжело сглотнула. Теперь всё становилось яснее. Не случайность, не совпадение – он пришёл именно к ней.

– И как нам бороться с ним? – она подняла глаза, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но в груди всё равно жгло страхом.

Ана глубоко вдохнула, словно набираясь решимости.

– Нам нужно продолжать ритуалы. Связываться с землёй, с предками, искать их помощь. Пока мы вместе – у нас есть шанс.

За окном вновь прошумел ветер, и от скрипа ставен Аиша вздрогнула. Ей показалось, что в шуме проскользнул чей-то смешок, низкий и мрачный.

– Ты уверена, что кладбище признало нас? – спросила она почти шёпотом.

Ана кивнула.

– Да. Но оно признало и его. Кладбище всегда тянется к сильнейшему. Вот почему он уже рядом.

Аиша вцепилась пальцами в ткань юбки, пытаясь заглушить дрожь. Перед глазами всё ещё стояли его глаза, тёмные, бездонные, властные. В них не было ни страха, ни сомнений. Лишь одно – право выбирать её судьбу.

Ана коснулась её руки.

– Запомни: его сила в одиночестве. А наша – в паре. Если он придёт снова, мы должны держаться вместе. Только так.

Аиша сидела неподвижно, вслушиваясь в тишину. Казалось, что весь дом замер вместе с ними. Даже часы на стене, старые, с потрескавшимся циферблатом, перестали тикать, будто время застыло.

– Ты сказала, новая кровь сильнее, – наконец произнесла она. – Но что, если он… решит взять её силой?

Ана подняла на неё глаза. Карие, уставшие, но полные решимости.

– Тогда тебе будет очень трудно сопротивляться. Ведьмак умеет подчинять. Его сила – в словах, в взгляде, в самой тени. Но у него нет того, что есть у нас.

– Чего?

– Связи, – твёрдо сказала Ана. – Он один. Всегда один. А мы – вдвоём. Бабушка всегда говорила: пара ведьм крепче, чем самый сильный ведьмак. Но только если они доверяют друг другу полностью.

Аиша молчала, сжимая пальцы в замок. Внутри всё бунтовало: и страх, и странное, мучительное влечение, которое она не решалась назвать. Тот взгляд на кладбище – он будто врезался ей в душу, и теперь она чувствовала его рядом, даже здесь, в доме.

– А что будет, если мы… если я поддамся ему? – прошептала она, сама не понимая, зачем задаёт этот вопрос.

Ана резко обернулась.

– Даже не думай об этом. – Голос её сорвался, но в нём слышалась сталь. – Если ведьмак получит тебя, он станет непобедимым. Вся деревня окажется под его властью. И мы – тоже.

Ветер снова ударил в ставни, и на этот раз они не просто загрохотали – по дереву прошёлся отчётливый ритмичный стук. Три удара. Как будто кто-то стоял за окном и ждал, пока его впустят.

Аиша вздрогнула, сжалась на стуле.

– Ты слышала?

Ана кивнула, но не двинулась.