Элегия Последнего Человека

Жизнь была подобна вспышке, что так и не разгорелась в пылающее пламя. Я поднялась с постели, не веря своим глазам, что наблюдаю одну и ту же картину, вслушиваясь в невообразимо громкую тишину. Пытаясь вспомнить события предыдущей недели, в голове возникало необъяснимое чувство “тумана”, похожее лишь на спутанное сознание. Если моя жизнь закончена здесь, в окружении шелестящей листвы, то я никогда прежде не представляла, насколько мимолетной может быть человеческая жизнь. Туман окутывал меня с головы до ног: мне хотелось собрать собственные мысли в кучу и наконец отправиться в нескончаемый путь поиска ответов. Мой взгляд остановился на черном блокноте, аккуратно лежащем на краю письменного стола. Должно быть, пришло его время?

“Меня зовут Алиса, и мне выпал шанс оказаться последним человеком на Земле.

По моим расчетам, сегодня должно быть 3 августа. Время – 8 утра.

Во-первых, я понятия не имею, где оказалась, и как именно это произошло. В моей голове происходит путаница: лабиринт, из которого нет выхода. Вчера мне удалось зайти в чужие квартиры, и я почувствовала себя неловко, даже в отсутствии наблюдателей.

Дело в не том. Уже вторые сутки подряд я пытаюсь вспомнить, что происходило со мной накануне событий, но ничего внятного не возникает, лишь обрывки спутанных образов. Если честно, на меня это совсем не похоже. Чувствую себя “белым листом” – точно таким, по которому сейчас пишу эти строки.

Быть может, это чей-то провальный эксперимент? Спешу огорчить – он безумен, как и все происходящее вокруг. Меня словно “выкинуло” из привычной реальности, и теперь я блуждаю среди пустынных улиц, выискивая малейшие признаки жизни.

Что делать дальше? Изучать окрестности собственного города, запасаясь терпением и продуктами – в том числе. Не знаю, сколько времени меня хватит на то, чтобы выдержать отсутствие близких людей рядом. С каждой секундой пребывания на этой загадочной Земле во мне просыпается тревога, смешанная с непередаваемым страхом. Сегодня утром я испытала паническую атаку, что в очередной раз подтверждает весь ужас этого странного “эксперимента”.

Интересно, с какого момента я начну разговаривать сама с собой? Каким человеком я стану через неделю? Выберусь ли я отсюда, в конце концов?!

К сожалению или к счастью, одним негодованием проблему не решишь. Я собираюсь жить, несмотря на отсутствие видимой жизни, вопреки гнетущим обстоятельствам".

Отбросив блокнот в сторону, я подошла к окну, вглядываясь в знакомые очертания молчаливой улицы: те же кирпичные стены, избитые переулки и завывающий ветер, раскачивающий деревья. Мне вдруг вспомнился дом, в котором я провела свое детство, и это единственное, что давалось с легкостью, по сравнению с попыткой вспомнить события предыдущих дней. Я хотела погрузиться в эти давно забытые впечатления, разрисованные красным на моей незапятнанной памяти.

Мрачное утро понедельника, за окном – белоснежные деревья. Дома, как обычно, было холодно: в комнате Алисы стояла единственная электрическая батарея, работающая на полную мощность. Ей хотелось завернуться в несколько одеял, чтобы, наконец, согреться, однако она понимала, что чем дольше времени проведет в собственной комнате, тем с большей вероятностью опоздает в школу. Каждое утро Алиса просыпалась с неконтролируемым чувством тревоги. Некоторые события, произошедшие в стенах школы, хотелось оставить в прошлом. Но возможно ли стереть то, что нанесло сильнейший ущерб?

От нового дня она ожидала очередных издевательств, которые не прекращались уже несколько лет. Несмотря на заметный интерес к учебе, ей по-прежнему не хотелось возвращаться в школу и встречаться с одноклассниками.

Усилием воли она встала с кровати, и в сонном состоянии отправилась на кухню. За столом сидела её мать, которая, допивая утренний чай, посмотрела на Алису оценивающим взглядом.

– Опять не выспалась? А я говорила, что нужно ложиться вовремя. Никогда меня не слушаешь…

Алиса промолчала. Она не видела смысла в долгих разговорах, особенно утром, когда настроение было ниже плинтуса. В любом случае, её мама не переставала вести монолог на одни и те же темы:

– Не забудь взять с собой очки. Вдруг ты не увидишь, что написано на доске, или учителя не вспомнят, что у тебя проблемы со зрением. Знаешь, они совсем не интересуются другими детьми, в отличие от меня…

Она говорила так, словно никого другого рядом с ней не существовало. Всё это было похоже на разговор с самим собой, не требующего ответа. Алиса чувствовала себя приведением, слоняющимся без дела, и каждое движение давалось ей с трудом. И, что самое главное, у неё не было никакого желания брать с собой очки, ибо каждый раз, когда она надевала их, за спиной раздавались издевательские смешки. С тех пор Алиса ненавидела менять свой внешний вид, зная, что окружающие найдут, к чему придраться.

– Конечно, я возьму с собой очки, – соврала Алиса, пытаясь как можно скорее закончить разговор.

Она не хотела рассказывать о том, с каким пренебрежением к ней относились в школе. Во-первых, это заняло бы слишком много времени, а во-вторых – она ожидала услышать один и тот же ответ: “неужели нельзя дать отпор? Разве это трудно, сказать им, что с тобой так нельзя?”. Каждый раз Алисе казалось, что она переступает через себя, пытаясь ответить своим обидчикам. Её голос был тише, чем слухи за спиной, когда она произносила речь в присутствии учителей и одноклассников. Родители ожидали от неё проявления силы, но та лишь мечтала исчезнуть в знакомых стенах, не вынуждая себя отвечать на оскорбления.

Она проводила взглядом свою мать, которая торопилась на работу. В следующие несколько минут Алиса пыталась проснуться, собираясь с мыслями, вспоминая, какую домашнюю работу нужно было сделать к сегодняшним занятиям.

Пронизывающий холод на улице, казалось, ничем не отличался на атмосферы, царившей дома. Алиса дошла до школы быстрым, тревожным шагом, не переставая размышлять о предстоящей неделе. “Пожалуйста, пусть всё будет хорошо хотя бы сегодня” – думала она, прогуливаясь мимо почти разрушенных домов.

Наконец, зайдя в школу, та первым делом взглянула на себя в зеркало, которое висело рядом с раздевалкой. Она увидела исхудавшее лицо; карие глаза, темно-каштановые волосы, и пресловутый серый кардиган. Алиса носила его практически каждый день, зная, что он никогда не привлечет к себе лишнего внимания.

В классе, как всегда, было шумно. Алиса проскочила незаметно, занимая свою вторую парту. Она сидела без соседа, и в глубине души считала себя кошмаром наяву: то, с чем никогда не хотелось сталкиваться. В прошлом году Алиса сидела рядом со своим одноклассником, который, казалось бы, мечтал избавиться от неё. Он ненавидел её за каждое сказанное слово, старался высмеять и унизить. Та отвечала молчанием, боясь произнести единственное слово, зная, что любые телодвижения будут излишни. Вся череда событий, тянущаяся от начала седьмого класса, связана с бесконечными унижениями, причину которых Алиса была не в силах разгадать. Она никогда не относилась к своим одноклассникам с презрением, злостью или пассивной агрессией. Более того, в младших классах у неё были друзья, с которыми она любила проводить время вместе. Правда, иногда Алиса винила себя за чрезмерное проявление активности, высказывая всё, что она думала. Алиса не боялась высказывать свое мнение, говоря о том, что её сосед по парте “слишком криво делает оригами” или «выполняет работу не столь хорошо, как она». Однако этот период очень быстро прошел, и с каждым годом Алиса начала отдаляться не только от своих родителей, погруженных в собственные заботы, но и от одноклассников.

Это началось с первого опущенного взгляда и молчаливого согласия. Каждый из класса знал, что успеваемость Алисы ничем не отличается от оценок школьных хулиганов, которым было действительно всё равно на учебу. Алиса причисляла себя к группе “отстающих”, как определяли её учителя. Она считала, что никогда не сможет стать отличницей в связи со своими умственными способностями. “Наверное, у меня серьезные проблемы в развитии. Я захожу в класс, и каждый раз сталкиваюсь с разочарованием в себе. У меня никогда ничего не получится” – думала Алиса, когда возвращалась в школу. Классная руководительница смотрела на неё с презрением, пока та пыталась выдавить из себя хотя бы половину слова. Единственное, с чем никогда не возникало проблем, – это уроки математики. Алиса с удовольствием приходила на занятия, внимательно слушая учителя. В такие момента она на долю секунды переставала испытывать страх перед неудачей, отдаваясь любимому делу с головой.

Момент, когда мир Алисы начал разрушаться пополам, произошел накануне нового года, после школьного концерта. В конце четверти каждый из учеников сдавал дневник, чтобы получить свои итоговые оценки. Тогда Алиса чувствовала себя лучше, чем раньше, надев ярко-красное платье, не боясь осуждения со стороны других людей. Представление прошло удачно и закончилось ровно в тот момент, когда классная руководительница раздала дневники. Алиса почувствовала, как побледнело её лицо после увиденных оценок. Она боялась, что об этом узнают родители, в частности, мать, ибо отцу было всё равно.

После зимних каникул Алису пригласили в кабинет классной руководительницы. Та выглядела разочарованной. Алиса села напротив, выжидая, как учительница произнесет свою речь:

– 24 января тебе необходимо прийти в школу вместе с родителями. Это будет суббота, так что отпрашиваться с уроков тебе не нужно. Мы будем решать вопрос насчет твоей успеваемости. Если ты не собираешься исправлять оценки, то пора сообщить об этом родителям. Они ведь не знают, насколько всё плохо?

Алиса почувствовала подступающий ком в горле. Мысли казались спутанными, а слова – неразборчивыми.

– Нет, – дрожащим голосом ответила Алиса. – Не знают.

– В таком случае, они не очень обрадуются, когда узнают, что ты стираешь свои двойки ластиком, – холодным тоном произнесла учительница. – Возьмем, например, химию. Двойка за четверть – стерта, исправлена на тройку. Ты действительно думала, что я ничего не замечу?

Впервые в жизни Алиса не знала, что ответить. Её взгляд опускался всё ниже, а тон учительницы становился гораздо строже.

– Я прекрасно понимаю, что у тебя есть успехи в математике, но то, что ты сильна в решении логарифмических уравнений, не означает, что никто не будет закрывать глаза на твои двойки и тройки по остальным предметам. Я не понимаю, почему в одном деле ты выкладываешься на максимум, а в другом – показываешь худший результат? Что должно произойти, чтобы ты, наконец, проснулась?

Алиса продолжала молча выслушивать слова учительницы, виновато опуская глаза. Ей и самой хотелось бы узнать, когда это закончится. Наконец, она взяла информационное письмо, в котором должны расписаться родители и отдать классной руководительнице как подтверждение предстоящей встречи.

– Учти, что это первое и последнее предупреждение. Больше за тобой бегать никто не будет. Решай сама, как будешь выкручиваться, – отрезала учительница.

Это было последнее, что услышала Алиса. Она дрожащими руками потянула на себя ручку двери, и вышла за пределы школьного кабинета. “Родители отвернутся от меня, когда узнают правду. Я действительно стерла двойку, боясь реакции своей матери. Но здесь, как ни крути, ты оказываешься в ловушке. Если бы я изначально рассказала о своих оценках, то родители бы накричали на меня и запретили бы садиться за компьютер. Но почему моя жизнь – череда бесконечных разочарований? У меня опускаются руки, и любые попытки исправить ситуацию заканчиваются неудачей. Я просто не понимаю, получится ли у меня что-нибудь нормально хотя бы раз в жизни?” – подумала Алиса, разглядывая письмо.

С каждым днём Алиса чувствовала нарастающую тревожность, смешанную со непреодолимым страхом. Она возвращалась домой в ожидании скандала, и в бессилии отстранялась от окружающих, боясь, что те заметят её – ничтожно маленькую и ограниченную собственными установками. Алиса знала, что где-то за пределами школы есть множество возможностей; есть люди, которые не испытывают трудностей с учебой и поступают в лучшие университеты. “Видимо, я родилась в условно заданной роли. Как бы я ни пыталась, моя жизнь не меняется, но я всего лишь ребенок. Я всего лишь ребенок, которого ненавидят в школе. Моя жизнь – череда несвязанных событий, полных абсурда” – думала Алиса.

При всем ожидании острой реакции со стороны родителей, они реагировали почти без интереса, словно оценки ничего не значили для них, поэтому Алиса научилась самостоятельно справляться с переживаниями относительно учебы. В глубине души ей хотелось, чтобы рядом был взрослый человек, который мог бы помочь ей навести порядок в собственной голове, помочь выстроить дисциплину и не закрывать глаза на недочеты. Алиса никогда не чувствовала себя равнодушной в отношении учебы, однако с каждым днем она сомневалась в собственных способностях. Хаос вокруг разрушал её внутренний мир, превращая его в руины.

С каждым годом Алиса переставала верить в свои силы, откладывала важные дела на потом, отказывалась доверять собственному внутреннему голосу. Однако её искра никогда не угасала, несмотря на мрак, происходящий вокруг. Алиса верила, что её усилия, какими бы ничтожно малыми они ни были, оправдают себя в будущем.

Люди могли относиться к ней, как угодно, однако она продолжала возвращаться домой, здороваясь со своим рыжим котом, который любил проводить время на балконе, ведущем в сад. Та мрачная полоса, что не отпускала Алису с юности, продолжалась несколько лет, начиная с первого ехидного смешка; небрежно выкинутого слова, изменившего сценарий. Алиса выглядела, как всё, не имела трудностей в покупке хорошей одежды, школьных принадлежностей, а её ясному разуму можно было только позавидовать. Но в чем же проблема?

Однажды её назвали страшной, и с тех пор она пыталась доказать себе, что это – всего лишь ложь, но никогда не соглашалась по-настоящему, боясь оказаться заложницей собственных искаженных представлений. Впрочем, её не столько волновало мнение о своей внешности, сколько о своих умственных способностях. Однажды, на уроке истории, Алиса ошиблась в ответе, после чего незамедлительно услышала за своей спиной тихое “дура”. Она никогда не чувствовала себя полноценной.

И сейчас, сидя за одной партой, она с грустью наблюдала за ребятами, которые свободно общались на различные темы, не оглядываясь по сторонам, как в паранойе, знакомой Алисе с самого детства. Ей казалось, что она уже прожила свою жизнь со всеми взлётами и падениями, и единственное, что оставалось, – это поставить точку.

Спустя сорока пяти минут прозвенел звонок. Алиса поднялась с места и вышла в шумный коридор. Она подошла к доске с расписанием, а затем направилась к кабинету литературы. Вдруг, как из ниоткуда, к ней подлетела Юля – невысокая девушка, которая училась в одном классе с Алисой. С началом урока тревожные мысли Алисы растворились в потоке текста, напечатанного на страницах учебника. На неё часто поглядывали одноклассники, перешептывающиеся между собой. “Надеюсь, ничего плохого сегодня не произойдет” – подумала Алиса, стараясь отвлечься от прикованных взглядов.

– Слушай, Алиса, наш урок будет проходить в другом кабинете, – сказала Юля, указав на ближайшую дверь.

Алиса кивнула, думая, что никто, а уж тем более Юля, не станет обманывать в таких мелочах. Она открыла дверь и увидела совершенно чужой класс вместе с учителем истории, который до сих пор вёл урок. Алисе хватило несколько секунд, чтобы в ужасе закрыть дверь, и в раздражении наблюдать, как Юля вместе с Артемом смеялись над своим розыгрышем.

– Это просто шутка, – произнес Артем. – У тебя нет чувства юмора.

Ей хотелось убежать. Скрыться от чужих глаз, не выходя из комнаты несколько лет, чтобы никогда не встречаться со своими одноклассниками, среди которых был Артем – парень с пустыми, как пропасть, глазами. Он смотрел на Алису с неподдельным отвращением, пока та не находила себе места в толпе учеников школы.

Следующие несколько часов в школе прошли, словно в бреду. И хотя атмосфера в классе не отличалась дружелюбием, Алиса запомнила не сколько оскорбительные слова в свой адрес, сколько непрерывное ощущение тревожности, которое преследовало её на протяжении долгих лет, проведенных в стенах школы. Невозможно мыслить ясно, пока вокруг тебя находятся люди, мечтающих о твоем исчезновении. Алисе было трудно сконцентрироваться на учебе, особенно после бессонных ночей, проведенных в состоянии отсутствия безопасности. Её родители ссорились, дай только повод, и любые попытки загладить конфликт – тщетны.

Что бы ни происходило – Алиса не сдавалась. Она продолжала читать книги, испытывая интерес к неизведанному, погружаясь в вымышленные истории, наполненные тайной. Казалось, Алиса искала выход там, где его априори быть не должно, и, если нужно – она была готова пробить четвертую стену. Разглядывая звёзды на потолке, Алиса умела ждать, как никто другой. После долгого дня, проведенного в школе, её силы были на исходе. Она возвращалась домой, думая лишь о том, чтобы закрыть глаза, не просыпаясь до вечера. Учебный год начался пару недель назад. Алиса училась в девятом классе, зная, что однажды череда глупых розыгрышей и насмешек закончится, когда многие ребята поступят в колледж. На самом деле, Алиса не зацикливалась на окружении, однако каждое слово, сказанное в её адрес, оставляло глубокую рану, скорее не оттого, что эти высказывания неприятны, а оттого, что она не могла найти причину для унижений. “Наверное, всё дело в моем бездействии, – думала Алиса. – Я почти ни с кем не общаюсь, мой внутренний мир закрыт, и это раздражает других людей. Они ждут отдачи, однако я показываю холодное равнодушие. Вернее, они думают, что моя жизнь – это нечто безликое, смутное, как туманное облако. Им хочется меня стереть или как минимум исправить, но я не поддаюсь. Хотя, вероятно, это лишь мои догадки, не имеющие под собой существенных оснований…”

Почему я вспомнила об этом именно сейчас, сидя в пустой комнате? Вокруг – ни единой живой души, которой я бы могла рассказать обо всём, что только знаю, однако эта возможность утрачена раз и навсегда. Помню, какими прозрачными были дни, когда я возвращалась домой с усталым видом, и как изучала потолок перед сном. Все эти воспоминания из детства… Зачем они?

Оглянувшись, я заметила мрачный вид из окна: надвигалась буря. У меня не было желания покидать дом, однако сейчас, вне зависимости от времени суток и настроения, стены комнаты напоминали тюрьму.

– Прямо, как несколько лет назад, – прошептала я.

Видимо, воспоминания оказались более ясны в условиях отсутствия других людей. Неужели это единственное, что похоже на “жизнь”, поэтому я держусь за осколки прошлого, боясь отпустить? Это единственное, что дает мне почувствовать себя человеком? Но разве то, что происходит с нами сейчас, наши действия, сделанный выбор – не есть мы? Хотя, на данный момент важнее всего выдержать дни в одиночестве, считая минуты до освобождения, но буря за окном совсем не внушала надежды на счастливый финал.

Если это место – моя возможность проанализировать события своей жизни, тогда почему бы не воспользоваться ею? Хотя, знаю, это ни к чему не приведет. Многим людям не нравилось, как я ухожу в себя, сознательно блуждая по лабиринту собственных мыслей. Знаю, что они хотели увидеть меня совершенно другой – более счастливой. Они смотрели, но не видели.

Некоторые мои действия казались бесцельными. Кажется, я помню, как мечтала исчезнуть, сидя за школьной партой.

Алиса сидела практически неподвижно. Она потянулась за дневником и заметила, как её руки непроизвольно подрагивали. Каждый раз, когда Алисе было нечем себя занять, пока остальные разбегались, она перебирала вещи с места на место, реализуя свой защитный механизм.

– Ты видел, как она несколько раз заполняла дневник? Выглядит странно, – прошептал Артём, обращаясь к своему другу.

“Они всё еще думают, что я ничего не слышу” – вздохнув, подумала Алиса. Она продолжала сидеть неподвижно до тех пор, пока Артём не подошел к ней поближе.

– Знаешь, что общего между тобой и рыбой? Оба молчите, и память по 5 секунд, – в насмешливой полуулыбке произнес Артём.

За его спиной раздался издевательский смех. Алиса словно застыла, как статуя, боясь совершить опрометчивое движение. Ей было тяжело сделать вдох, а затем взглянуть на Артёма, пока тот стоял перед ней, яростно ожидая ответной реакции.

– Что и следовало ожидать, – засмеялся Артём. – Это убожество даже двух слов связать не может! Как оно вообще существует?

Около стены стояли несколько девочек, которые наблюдали за происходящим со стороны. Никто ничего не мог сделать, чтобы это прекратилось, и где-то в глубине души Алиса понимала, что, возможно, действительно является лишней.

Представление закончилось, когда прозвенел звонок на урок. Однако Артём не успокаивался, в очередной раз пробегая мимо парты Алисы.

– Нет никакой разницы между тем, есть ты, или нет, – произнес Артём, переглядываясь со своими товарищами.

Те язвительно усмехнулись, когда Алиса в очередной раз почувствовала себя пустым местом. Её казалось, что у неё украли голос, и любые попытки высказать свое мнение никогда не реализуются в жизнь. Всё, что чувствовала Алиса, – это абсолютный, парализовывающий страх. Дрожь в руках усилилась, а дыхание становилось более учащенным.

Несмотря на события, произошедшие несколько минут назад, день не закончился, и жизнь продолжит идти своим чередом. Возможно, об этом случае больше никогда не вспомнят, в отличие от Алисы, готовой слиться с белыми стенами школы. Всё, чего ей хотелось, – это вернуться домой, а затем погрузиться в сон, не воспринимая происходящее. Окружающий мир превратился для неё в клетку, перекрывающей доступ к кислороду.

Алиса возвращалась домой, чувствуя себя обессиленной, однако не переставала крутить в голове одни и те же фразы: “я не должна чувствовать слабость. Другой человек, оказавшись на моем месте, смог бы дать отпор. Но я не могу намеренно идти на конфликт, пытаясь справиться с ним не только снаружи, но и внутри. Люди не любят мой наивный взгляд, когда единичные насмешки перерастают в школьную травлю. Они хотят переделать меня так же, как и я себя”.

Каждый раз, когда Алиса приходила со школы, её встречал рыжий кот по имени Лучик. Он радостно кружился вокруг неё, словно замечая её безрадостное выражение лица, и с интересом слушал, когда Алиса рассказывала ему о событиях дня. Пару месяцев назад, в разгар лета, Алиса сидела на деревянной скамейке около своего дома, собирая венок из одуванчиков. Теплое солнце освещало сад, полный распустившихся цветов, и рыжий кот, крадущийся в кустах, вылетел на ярко-зеленую поляну. Алиса взглянула на него с улыбкой, пока тот собирался присесть рядом с ней.

– Хочешь, чтобы я рассказала тебе историю? – улыбаясь, спросила Алиса.

Лучик смотрел на неё удивительно умными глазами. Наконец, Алиса рассказала ему о том, как нарисовала весенний пейзаж, и как провела в саду несколько часов, наблюдая за плывущим облаками…

И сейчас, в атмосфере мрачных осенних дней, рыжий кот слушал Алису так же внимательно, как и прежде, словно разделяя с ней пережитый опыт. Правда иногда, с наступлением взросления, этого было недостаточно. Ощущение невысказанной боли не покидало Алису каждый раз, стоило ей перейти порог дома. Разве это возможно – чувствовать себя загнанной в угол, будучи ребенком?

За одним днем наступал следующий, как бесконечное полотно, сотканное из обрывков воспоминаний. Некоторые будни были тяжелее других: однажды, в период подготовки к экзаменам в девятом классе, Алиса перепутала время начала подготовительных занятий по русскому языку. Она пришла рано, слоняясь по пустым коридорам и боясь открыть дверь кабинета. “Что, если там, за дверью, сидят люди из другого класса? Возможно, я пожалею, если зайду, как в прошлый раз, когда меня разыграли” – подумала Алиса. В конечном счете, она вышла за пределы школы, направляясь к дому. В её голове роились мысли, от которых хотелось сбежать: “ничего страшного, если я приду позже. Мне нужно вернуться домой…”

Алиса вернулась в собственную комнату, однако спустя пару часов ей позвонила мама.

– Ты сейчас в школе? – тревожно спросила она.

– Нет.

– Мне позвонила твоя учительница по русскому языку. Она сказала, что ты не пришла на урок и не выходишь не связь.

Алиса почувствовала учащающийся ритм сердца. Никто из учителей, кроме классной руководительницы, не знал номера телефона Алисы, поэтому с ней было трудно связаться.

– Я приходила утром в школу, там никого не было, – неуверенно произнесла Алиса. – Наверное, мне нужно было зайти в кабинет. Хотя, я дергала ручку, она не открывалась…

Алиса врала, не осознавая причин своих поступков. Происходящее казалось туманным сном, в котором она пребывала несколько лет подряд.