Элегия Последнего Человека

– Мне очень неудобно, но я благодарна вам за вашу гостеприимность, – произнесла мама. – Наверное, у нас появился повод для знакомства?

– Все в порядке, – улыбнувшись, ответила женщина. – А ты, Алиса, всегда пьешь чай без сахара?

– Да, всегда, – удивленно ответила Алиса и мысленно продолжила: «разве это действительно важно сейчас?»

– Надеюсь, мы сможем увидеться в следующий раз, – перевела тему мама. – Спасибо за чай…

После долгого разговора я пришла в себя, но всё еще не верила в реальность происходящего. Я ощущала себя лишней среди вереницы событий, и вместе с тем – безумно потерянной, выброшенной на чужой берег. Мой голос не переставал дрожать. Когда Елена Михайловна отошла в другую комнату, я наклонилась к маме с едва уловимым шепотом:

– Мне нужно готовиться к сдаче школьного проекта. Времени осталось немного…

– Ну, попробуй сходить домой, правда, он наверняка закрыт, – ответила мама равнодушным тоном.

В моем кармане лежат ключи, – ответила я все тем же нервным голосом. – Открою двери, зайду в дом и постараюсь спокойно пройти в комнату.

Та кивнула. Я в легком замешательстве вышла из кухни и попрощалась с Еленой, а затем пулей выбежала во двор. Вместо того, чтобы зайти в дом, я поплелась к школьной библиотеке. Это место оставляло за собой лишь положительные воспоминания, не связанные с насилием. Ни при каких обстоятельствах мне не хотелось возвращаться туда, откуда пришлось убегать сломя голову.

Библиотека располагалась среди сада растущих деревьев, рассекающих голубое небо своими раскатистыми кронами. Я любила возвращаться в это место, полное спокойствия и долгожданной тишины. Библиотека работала строго до восьми вечера, поэтому мне приходилось успевать. Я почувствовала знакомый запах старинных книг, когда открыла дверь. У входа за столом сидела работница библиотеки – она приветливо улыбнулась мне, а затем продолжила заполнять какие-то бумаги, аккуратно разложенные по столу. Мое выражение лица было уставшим, и каждое движение давалось с трудом. В любом случае, время, проведенное вне наскучивших серых стен, казалось невероятно ценным.

Я прошлась вдоль книжных полок, с интересом разглядывая каждую из них. Мой взгляд остановился на книге с темно-зеленым переплетом, название которой было выгравировано золотистым цветом. Немедленным движением руки я достала её с полки, чтобы прочитать аннотацию. Но стоило мне пробежаться глазами по тексту, как наступило явное осознание, что эта книга – одна из немногих, которую мне бы хотелось прочесть до конца. И время шло незаметно. Я погружалась в неосязаемые миры, поражающие своей неповторимостью и отсутствием фальши. Реальный мир со всеми его невзгодами переставал существовать здесь, с этой минуты.

И теперь я держу ту же книгу в руках. Воспоминания о прошлом были подобны морским волнам, затягивающими в глубокий, темный океан. Я с большим трудом пыталась отвлечь себя и не думать о событиях, что оставили неизгладимый опечаток на собственной памяти. Стоило перелистнуть страницы книги, и мой взгляд потускнел в один миг. Я почувствовала неожиданный наплыв скуки, смешанной с неясной печалью, подобно песчаному дну, сошедшему с морского дна. И теперь любая кристально чистая вода казалась мутной.

Помню, как надо мной возвышалось темно-синее небо, украшенное бледными звёздами. Я вышла из библиотеки ближе к заходу солнца, когда мое отсутствие дома показалось бы слишком подозрительным. Вокруг знакомых очертаний улицы зажигались фонари, освещающие пустынные заснеженные дороги.

Мне удалось дойти до дома без приключений, и вскоре я заметила знакомые силуэты и машину с номером “02”, которая стояла в приусадебном участке. Видимо, моей маме пришлось вызвать милицию, чтобы прекратить выматывающий скандал. Она оживленно рассказывала о случившемся до тех пор, пока не перевела взгляд на меня. Я пыталась быть незаметной, осторожно передвигаясь к двери дома. Нет никакого смысла в очередном визите милиции – это никогда не решало проблему.

На следующий день мне предстояло проснуться в шесть утра, чтобы собраться в школу. Правда, на выполнение домашней работы не оставалось никаких сил. Я просыпалась, будучи разбитой, но внутренне надеялась на хороший день.

Каждое утро я шла по обходной дороге – той самой, где почти никто не ходит. И не случайно, ведь так гораздо безопаснее. Так я гораздо реже встречалась с одноклассниками, которые могли посмеяться надо мной без повода. Правда, иногда на этом пути могли встретиться бездомные собаки. Я шла по этой дороге каждый день, скрываясь от посторонних глаз. Помню, как сияли лучи рассветного солнца, и как тревога не переставала биться в моей груди. Что, если я проживаю свои худшие воспоминания?

Меня не отпускали прикованные взгляды и смешки, раздающиеся с последних парт. Одноклассники твердили одно и то же: “она – проблема, требующая решения”. Я помню, как пыталась решить одну из самых сложных математических задач, стоя у доски. Мои руки дрожали, а дыхание становилось тяжелым. День за днем, как вереница, исчезал в беспамятстве, и каждый раз я возвращалась домой, погружаясь в сон. Неужели в пятнадцать лет у меня было достаточно сил, чтобы справиться с травлей? Она пронизывала каждое движение моего тела, стоило зайти в школьную столовую и наткнуться на стул с покачивающейся ножкой. Зная, чем заканчиваются подобные истории, я всегда пересаживалась за другой стол, выслушивая приглушенные смешки за спиной. Возможно, учителя не видели, с какими пренебрежением ко мне относились одноклассники, однако они точно должны были заметить, как я сидела за одной партой, оглядываясь по сторонам, зная, что никто не хочет сидеть с Алисой.

Однажды я подошла к учительнице, чтобы сообщить о своем намерении принять участие в школьной олимпиаде по математике. Мой голос казался более уверенным, чем раньше:Некоторые дни проходили легче, чем остальные. Тогда я по-прежнему чувствовала интерес к учебе, в частности, к точным наукам. Математика была моей отдушиной в трудные времена, помимо рисования и чтения различной литературы. Я справлялась с задачами за считанные минуты, а затем подходила к учителю, чтобы поделиться своими успехами. Наверное, это было единственным моментом, когда мои одноклассники держали язык за зубами, в раздражении перечитывая текст из учебника.

– Если можно, то я бы хотела.

Учительница взглянула на меня с удивлением.

– В таком случае тебе придется потренироваться решать олимпиадные задачи. Готова ли ты работать больше, чем получишь?

Я не переставала задавать себе этот вопрос в течение нескольких лет. Среди пренебрежения, насмешек за спиной, скандалов в доме и отсутствия безопасности мое стремление к знаниям казалось бесконечным, поэтому, что бы ни произошло, я соглашалась на каждое приглашение об участии в олимпиаде. Я старалась дать себе шанс на реализацию собственных возможностей несмотря на возможные препятствия, что подобны надвигающемуся шторму. Но когда страх преграждал мне дорогу?

– Да, я готова.

Меня пригласили позаниматься математикой после уроков. Учительница рассказывала обо всех тонкостях олимпиады, а затем выдала сборник задач. Я решала те, на которые хватало знаний и концентрации, оставляя трудные задачи на потом. Погружение в учебу давало возможность отвлечься от всех жизненных невзгод и перевести внимание на более важные вещи, чем решение чужих проблем. Вместе с тем само стремление к знаниям выделялось контрастом на фоне видимого неблагополучия. Желание открыть книгу было сильнее внутренних конфликтов.

Наконец, после торжественно проделанной работы я покинула здание школы, чтобы вернуться домой. На улице отдавало приятной свежестью, и сама атмосфера не вызывала знакомого чувства тревоги, как прошлым вечером. И пускай события моей жизни переплетались невероятно противоречиво и неоправданно, мне никогда не приходилось жаловаться на пережитые обстоятельства. Я знала, что рано или поздно найду выход из тупика, в котором оказалась отчасти не по собственной воле; отмахнусь от необоснованных оскорблений, держа в руках стопку книг. Во мне не было разрушительной силы, но только созидательная.

Я отложила прочитанную книгу на полку. Всё, чего мне хотелось сейчас, – это покинуть здание незнакомой школы, и как можно скорее. Воспоминания словно накладывались друг на друга, вступая в противоречие. Конфликты с родителями сопровождались ранним подъемом в школу, смешками за спиной и невыученными уроками. На что была похожа моя жизнь несколько лет назад?

Больше всего меня поразила тотальность происходящего. Никогда раннее я не ощущала острого беспокойства относительно своего прошлого опыта, влияющего на события настоящего. Легкомыслие прогулок по безлюдным улицам сменилось тяжелыми воспоминаниями о детстве, которые вытесняли более светлые, воодушевляющие отрывки школьных лет. Вместе с тем меня не отпускало необъяснимое чувство утраты, но с чем же оно было связано? Вероятно, я забыла многие события, что происходили раньше, и это пугает. Моя память была похожа на темный лес, сквозь который я протискивалась с фонариком. Правда, с какой целью? И какова цена моих поисков?

Ближе к вечеру я направилась к дому, разглядывая очертания серых улиц с мыслью: “наверное, в таких условиях легко сойти с ума”. Не существует более жестокой пытки, чем безмолвие.

В отсутствие света моя комната казалась темнее, чем обычно. Я вновь зажгла свечи, расставленные по столу. На этот раз мой взгляд остановился на белом холсте, что стоял в дальнем углу. Я любила рисовать в детстве, когда пыталась отвлечься от тревожных мыслей. Правда, спустя несколько лет это дело отошло на второстепенный план, оставляя за собой лишь приятные воспоминания. Глубокая заброшенность твердила мне, что любые начинания должны оставаться в тайне. Я говорила себе: “никто не должен знать, что ты стремишься завоевать свое место под солнцем, выигрывая конкурс рисунков. Ты знаешь, что другие люди начнут удивляться этому, начиная ножи на собственные планы. Алиса должна быть наблюдателем. Она должна играть свою роль, как в последний раз, опуская взгляд всё ниже, проживая жизнь за плинтусом. Никто не знал её по-настоящему, да и она себя – в том числе…”

Воспоминания пролетели мимо меня, словно мимолетное сияние, исчезнувшее в тот же миг. Я помнила себя, потерянную среди иллюзий, созданных другими людьми. Помнила свой потухший взгляд, обращенный к небу. И пускай мой путь слишком долгий, я верю, что однажды найду выход из замкнутого круга, обретая свободу.

Должно быть, ты не догадываешься, как труден путь,

Но я все еще надеюсь на счастливый финал,

Зная, что надежда – худшее, что у нас есть.