Зеркало туманов

Отец Семён, окончательно окрепнув, стал больше бывать дома. Он начал учить Люду не просто слушать лес, а понимать его язык. Эти уроки стали её настоящей академией.

«Видишь дуб этот, с наплывом, как будто старик горбится? – водил он её рукой по шершавой коре. – Он не болеет. Он хранит память. Тут молния била, но он решил жить. Дерево с такой памятью не рубай, даже если сухое стоит. Оно страж».

Он показывал ей, где земля «просит покоя» – рыхлая, неестественно тёплая полянка, где не стоит собирать грибы, будто сама почва устала. И где таилась настоящая опасность, не волчья, а человеческая: подлая тропка браконьеров, помеченная сломанными ветками, или рыхлая, предательская почва на обрыве, маскирующаяся под крепкий дёрн.

Он видел в ней не хрупкую девочку, а наследницу – тихую, внимательную, с каким-то особым чутьём, которое иногда пугало его своей точностью. Люда расцвела в этой тихой компании отца и деревьев. Её серые глаза, всегда казавшиеся устремлёнными куда-то внутрь, теперь смотрели наружу, впитывая каждый узор на коре, каждую игру света в листве.