Приятна мне твоя прощальная краса…

                                                Посвящается моему брату

Среди множества звучащих голосов не потеряй свой собственный

ПРОЛОГ

Узкая стеклянная вставка справа от двери открывала взору абсолютно безлюдную каменную дорожку, усыпанную ворохом сухих листьев. Увиденное заставило женщину нахмуриться. Очевидно, садовнику следовало пригрозить служебным взысканием. Но уже через мгновение морщинка между бровей разгладилась: нынешний вечер принадлежал лишь хозяйке дома, и она не собиралась отравлять себе настроение мыслями о нерадивом работнике. Легко тряхнув волосами, женщина взялась рукой за прохладный бронзовый кругляш дверной ручки, дабы убедиться, что дверь действительно заперта.

Повернувшись к лестнице, особа в очередной раз залюбовалась ковром глубокого синего цвета. Он так и манил пройтись по нему, и хозяйка не стала мешкать, ведь тонюсенький шёлковый халат почти не защищал от царившего в доме холода.

Новый ковёр не делал новее древнюю лестницу, и даже невесомая поступь заставляла её немилосердно скрипеть. А громада особняка охотно подхватывала эти звуки, разнося их по ближайшим комнатам и повторяя так, что складывалось ощущение, будто это сам дом страдальчески стонет. Женщина в ответ лишь улыбнулась и ласково похлопала рукой по перилам, словно перед ней и не лестница вовсе, а старая собака, всеобщая любимица и вообще почти член семьи.

В ванной заранее нагретый обогревателем воздух позволил ощутить, как слабнут объятия приставучего озноба. «Ну ничего, совсем чуть-чуть – и отопление заработает», – успокаивала себя хозяйка, раскручивая рога помутневшего от времени крана. Под звуки льющейся воды она оглядела комнату, неизменность которой отвоёвывала с большим пылом. Было бы преступлением уничтожить винтажное очарование, хранившееся в чугунной ванне на львиных лапах и щербатой кремовой плитке, тяжеленном резном комоде тёмного дерева и высоком стрельчатом окне. К последнему она и направилась.

За стеклом расстелился сад, всё ещё сохранивший сочную травяную зелень. Яркие пятна клумб притягивали взгляд, но не от них веяло сладкой грустью. Осенняя седина с каждым днём всё сильнее запускала руку в кроны деревьев, нетерпеливо отмеряя время до прихода безрадостной серой поры. Подавив тяжкий вздох, женщина напомнила себе, что листва облетит не сию минуту, похандрить от вида голых деревьев ещё успеется. А вот вечер в одиночестве снова представится нескоро, поэтому нужно насладиться каждой его секундой.

Игриво ухмыльнувшись, особа распустила пояс и позволила халату соскользнуть на пол. Вообразив себя не меньше, чем Сальмой Хайек с тигровым питоном на шее, она начала изгибаться в оконном проёме и покачивать бёдрами под мелодию в своей голове, пока не решила, что вокруг слишком тихо. Чтобы исправить это, ей пришлось отлучиться к лежавшему на комоде смартфону.

Она с упоением танцевала, растворяясь в потоке музыки и ничуть не боясь быть замеченной кем-то по ту сторону окна, словно вместе с ней весь мир прикрыл глаза. Голые танцы оказались настолько увлекательными, что с десяток литров воды успело убежать в перелив, прежде чем купальщица бросилась закрывать кран. Удовлетворённо вздохнув, она ещё раз подумала о том, насколько это удачное решение – отослать из дома абсолютно всех людей.

Не передать словами то удовольствие, с каким женщина погрузилась в тепло наполненной ванны – с подобной задачей справится разве что невнятное мычание. Уже через минуту её мокрые пальцы вцепились в упаковку огромного бурлящего шара. Нетерпение и восторг, с которыми она высвобождала его от обёртки, делали её похожей на дитя, наконец-то добравшееся до подарка под ёлкой. Бомбочка попала в воду и с готовностью зашипела, расплываясь облачком ароматной пены.

Когда царящая вокруг тишина разорвалась пронзительным скрипом ступеней, расслабленно откинутая на полотенце голова насторожилась и велела всему телу соскользнуть ниже. Глазам, замершим над чугунным бортиком, отчаянно хотелось изобразить хладнокровие крокодильего взгляда, но удавалось лишь испуганно таращиться в направлении источника шума. Кажется, сердце переместилось и теперь оглушительно стучало где-то в голове, не позволяя толком расслышать мысли.

И всё же женщина не стала совершать ошибку всех героев ужастиков, заслышавших подозрительные звуки. Она рассудила, что крик «Кто там?» лишь раскроет её местоположение. Что ей сейчас точно не помешает, так это… телефон!

Стараясь избежать громких всплесков воды, она стала осторожно подниматься и даже поставила одну ногу на коврик, когда дверь медленно отворилась. Испуг растолкал остальные эмоции, посылая наружу отрывистый возглас, но тот был немедленно проглочен. Очевидно, хозяйка дома хотела оставаться таковой до конца. Её лицо посуровело, а ноздри гневно затрепетали, что не очень-то сочеталось с тем, как она стыдливо залезла и села обратно в ванну. Вода уже не казалась тёплой, как прежде: жидкость беспокойно колыхалась, неприятной субстанцией касаясь кожи. Всё тело мгновенно обсыпало мурашками, и не до конца понятно, отчего: из-за прохладной воды? Или сработал древний инстинкт, заставивший волосы встать торчком, чтобы в опасную минуту казаться больше?

– Какого чёрта ты тут делаешь? Я же запретила приближаться ко мне! – воскликнула купальщица, неумело подавляя дрожь в голосе.

– Да вот, понимаешь, забочусь о том, чтоб твой телефон не сел, а то без связи останешься. Знаю ведь, что тебе самой вечно не до этих мелочей, – ответил вошедший, извлекая из кармана зарядное устройство.

Настороженный взгляд голубых глаз наблюдал, как чужие руки потянулись к лежащему на комоде смартфону. Вид латексных перчаток мгновенно сменил недоумение на панику: замышлялось явно что-то недоброе.

– Убирайся! Я закричу, если ты не выйдешь! – завизжала женщина, уже не скрывая своих эмоций.

– Зачем же устраивать ненужные сцены, дорогуша? Мы оба знаем, что в доме ни души, – промурлыкал незваный гость, шагнув поближе. Подключенный к сети телефон всё ещё находился в его руке, но недолго. За фразой «Я буду скучать» последовал резкий бросок – и гаджет с плеском опустился в воду.

ГЛАВА 1

Едва разлепив веки (что само по себе далось непросто), Максим ощутил первые красноречивые признаки недоброго утра. Голова ощущалась ничем иным, как большим раскалённым камнем в банной печи, а жизнерадостный солнечный свет, лившийся из незашторенного окна, – ледяной водой, которую некто бессердечный плескал на него с жестоким намерением расколоть.

Макс со стоном сел в кровати и сжал виски руками. Попытка пошевелить пересохшим языком породила в нём подозрение о том, что в рот кто-то забрался и умер. Он отчаянно нуждался в образе еды аппетитной, чтобы запустить слюноотделение, и в то же время нейтральной, которая не вызывала бы чувства тошноты. Фантазия об истекающем соком лимоне справилась с этой задачей, и долгожданная влага смочила рот.

Прищуренные глаза бегло оглядели комнату с обстановкой дача-стайл и остановились на постели, в которой Ковалёв, оказывается, спал не один. Его бросило в холодный пот от вида могучей девицы, второй и даже третий подбородок которой не изгладил сон на спине. От очередного досадного стона Максима удержало опасение разбудить страстную нимфу с размазанной вокруг рта помадой.

Ему удалось бесшумно выскользнуть из-под одеяла и натянуть брюки. Он как раз силился отыскать свитер, когда внезапный громогласный звук заставил его подпрыгнуть и пару мгновений бестолково метаться по комнате. При оглядке на кровать пришло осознание, что это всего лишь звуковое сопровождение ЕЁ сна. С облегчением выдохнув, Ковалёв схватил с окна свитер и прокрался в коридор. К головной боли прибавился молчаливый упрёк в пьяной неразборчивости, настойчивым буравчиком впивающийся в мозг. Макс болезненно поморщился.

Путь к уборной лежал через скрипучую лестницу на первый этаж. За долгие годы владения дачей ни родители Андрея, ни он сам не то что не оснастили её тёплым туалетом, но даже не провели ремонта серьёзней косметического. Хотя Максим не единожды предлагал помощь, Андрей неизменно коротко отвечал: «Не хочу ничего менять».

– Не хочет менять он, а страдать от отсутствия элементарных удобств приходится всем вместе, – ворчал мужчина себе под нос, выйдя из дома и пробираясь сквозь сухую спутанную паклю некошенной травы.

Покосившийся деревянный туалет встретил его резким неприятным запахом, который мгновенно активировал рвотный рефлекс. Чтобы не усугублять накатившую дурноту, Максим скупо задышал сквозь стиснутые зубы. Задерживаться явно не стоило, поэтому он занялся тем, для чего пришел. Глаза привыкли к полумраку, разбавленному парой проскользнувших в щели лучей. Справа в углу, совсем близко от его головы притаился большущий паук. Он восседал в центре серой паутины, мерзко перебирая лапками. Ковалёв брезгливо отстранился, но тут произошло нечто, заставившее напрочь забыть о восьмиглазом милашке. Он почувствовал, как кто-то мягко, но настойчиво потянул его за ту часть тела, которую в эротических романах называют нефритовым жезлом.

Инстинкты сработали быстрее, чем Макс успел осознанно что-нибудь предпринять. И вот он уже отскакивает от тёмной беззубой пасти туалета, распахивает дверь спиной и валится на траву. Без преувеличения можно сказать, что в эту минуту его нервную систему испытал на прочность один из самых сильных испугов в жизни. И что же послужило тому причиной? Он нерешительно осмотрел себя ниже пояса и понял, что ночью забыл снять презерватив. Который, наполняясь, превратился в мочесборник и потянул за причинное место. В полной мере осознав своё фиаско, мужчина оказался не способен даже рассмеяться, а потому только обескураженно хрюкнул. Оставалось лишь порадоваться, что поблизости не околачивались непрошеные свидетели.

После произошедшего в уборной Максим страшился встречи тет-а-тет со своей соседкой не так сильно, как раньше. Перспектива лишения мужского достоинства и последующее чудесное спасение его взбодрили. Совершив необходимые гигиенические процедуры, он вернулся в дом. Хозяин и остальные гости всё ещё спали, но Ковалёв не мог дожидаться их пробуждения – ему нужно было ехать в офис.

Пробравшись наверх, он приоткрыл дверь нужной комнаты ровно на ту ширину, что позволяла разглядеть кровать, но оставляла незамеченным его самого. Дева, с первыми лучами солнца обернувшаяся великаншей, безмятежно спала. Максим не любил долгих прощаний, поэтому прошмыгнул внутрь, схватил рюкзак и метнулся было обратно, но внезапное «кхе-кхе» пригвоздило его к месту.

Он досадливо поморщился, но когда медленно обернулся, вместо недовольной гримасы на лице была натянута вымученная улыбка.

– О, доброе утро… эээ… Лена? – неуверенно поздоровался Макс. НеЛена скептически подняла бровь. – Лера? – ещё раз попытался мужчина.

НеЛера порывисто скрестила руки на груди и пробасила:

– Леся вообще-то. – Смягчившись, она добавила: – Ну ладно, не загоняйся так, Максик. Вчера нам было не до имён, – игриво поводя плечами, Леся обхватила ладонями свою грудь и сжала.

Ковалёву в очередной раз за это чудесное утро стало дурно. Не столько оттого, что он терпеть не мог, когда его звали Максиком, сколько потому, что одна чашечка бюстгальтера прелестницы Леси вполне способна послужить ему каской. Громко сглотнув, Макс извиняющимся тоном сообщил:

– Ночью всё было супер, милая, но сейчас мне нужно бежать – работа, сама понимаешь. На созвоне!

Он кинулся к двери и в два шага достиг её, только Леся не собиралась мириться с его бегством. Вскочив на ноги, она взревела:

– А НУ СТОЯТЬ! Как это ты собрался мне позвонить, если номера не знаешь?

Испуганно приникший к двери мужчина лихорадочно раскидывал мозгами, чтобы затем быстро выпалить:

– Ну как это не знаю, если мне Андрей дал твой номер. А теперь извини, мне в самом деле пора.

И наконец покинул злосчастную комнату, пока Леся не нашлась с ответом.

Ещё ни разу Макс так не спешил к своей машине. По его мнению, в сложившейся ситуации он имел полное право отложить жесты вежливости до лучшего момента. Ему пришлось на ходу рыскать по карманам в поисках ключей. Просмотр многочисленных фильмов ужасов твёрдо научил его тому, что нельзя оборачиваться. Ибо с каждым брошенным назад взглядом то, чего ты боишься, неумолимо приближается.

Когда дача наконец скрылась за поворотом, Ковалёв расслабился. Просёлочная дорога радовала отсутствием всяких признаков дорожного движения, поэтому он позволил себе настрочить смс для Андрея. За многие годы дружбы тот уже приноровился мягко отваживать подружек Макса. Того же мужчина ждал от приятеля и сейчас, искренне надеясь, что у Андрея вдруг не разыграется его сомнительное чувство юмора.

ГЛАВА 2

Вся спешка Макса, все усилия не превратили его автомобиль в телепорт. И порог квартиры он переступил за полтора часа до обеда. Рассудив, что если важных встреч на сегодня не назначено, то и торопиться бессмысленно, мужчина без суеты начал приводить себя в порядок.

Сигнал звонка застал его потягивающим кофе и рассеянно наблюдающим за снующими внизу прохожими. Макс достаточно пришёл в себя после вчерашнего алкогольного разнообразия, чтобы биться над дилеммой: заказать ли пиццу на дом или начать социализироваться прямо сейчас, спустившись в кафе на первом этаже?

Мимолётная дрожь коснулась его спины, пока он преодолевал те несколько шагов, что отделяли его от кухонного шкафчика, где лежал телефон. Макс твёрдо решил не отвечать на звонок, если тот окажется от неизвестного, из опасения услышать Лесю на другом конце провода. Но на экране высветилось имя «Ярослава», и он поспешил ответить.

Не позволив вставить и слова, к тому же не удостоив босса приветствием, секретарь громким шёпотом произнесла:

– Максим Сергеевич, приезжайте немедленно! У меня уже не получается её отвлекать! – и бросила трубку.

После пары неудачных попыток перезвонить мужчина тупым взглядом уставился на экран, не имея понятия, как реагировать на подобную выходку. Ярослава время от времени отмачивала всякие приколы, но редкие и безобидные. И к их числу не относилось беспокойство без крайней нужды. Поэтому Макс отодвинул подальше грёзы о большой ароматной пицце и поспешил на парковку.

Дорога до офиса растянулась из-за небольшой пробки, её сопровождал аккомпанемент пустого желудка, что определённо не улучшило настроение Максима. Он взбежал к входной двери и, несмотря на растущее раздражение, нежно протёр рукавом золотистую табличку с надписью «Детективное агентство Максима Ковалёва».

Ярослава обнаружилась на привычном месте – за громоздким столом ресепшена. Что было не как всегда, так это её явно взвинченное состояние: девушка сидела неестественно прямо, как натянутая струна, разве что характерных звуков не издавала. Зато компенсировала это непрерывным постукиванием ноги. При виде начальника она вскочила и, беспощадно сминая в руках лист бумаги, затараторила:

– Я так больше не могу! Никогда не бывало таких посетителей! Безобразие! Вы мне на валерьянку не выделяете! Если ещё раз кто-то подобный явится – я уволюсь!

Чтобы прервать этот словесный поток, Максим стукнул кулаком по столу. Жест возымел нужный эффект – Ярослава застыла, не сводя с мужчины испуганного взгляда.

– Так, Яра, я ничего не понял. Успокойся немного, сделай глоток воды и расскажи всё с толком, чувством, расстановкой.

Девушка послушно прошмыгнула за стол и отпила из кружки с изображением чёрных котов, танцующих с маракасами. Изначально Макс просил поменять кружку на более подходящую, взрослую. Однотонную, например. Но за право оставить эту кружку Яра две недели боролась путём уговоров и таки добилась своего. Отставив веселящихся котиков в сторону, она начала:

– Утром без всякого звонка явилась дама – ужасно придирчивая! – и потребовала встречи с вами. Я ей объяснила, что вы в отъезде, и предложила записаться на другой день. А она заявила, что никуда не собирается уходить. Кричала, что у нас не детективное агентство, а шарашкина контора, а вы… – Яра замялась, но Макс ободряюще взмахнул ладонью, и она продолжила: – А вас она назвала тунеядцем и балбесом.

Максим надулся от возмущения.

– Да что она себе позволяет? Даже ни разу меня не видела и сходу так «польстила». А ты почему её не осадила?! Ты ведь не так давно гордо доказывала, что твоё имя произошло от слова «ярость», – накинулся он на секретаря.

– Я говорила, что это одна из гипотез происхождения имени! И вообще, видели бы вы эту даму! Настоящая гарпия – налетела тут, выпила весь наш кофе для гостей, – с пылом принялась защищаться Ярослава. – А в том, что она вас не видела, вы ошибаетесь. Не раз упомянула, что ваша мама – её близкая подруга.

Задумчиво постучав пальцами по столу, Макс уточнил:

– Представилась? Не Марией Петровной?

– Имя назвала. Точно не Мария, а что-то такое… – девушка пощёлкала пальцами, – …цветочное. Гиацинта?

Настала очередь Максима испуганно застыть. Он чувствовал себя так, будто Ледяной Джек коснулся посохом его позвоночника.

– Георгина Витальевна?.. – пролепетал он.

– Да-да, точно! Это она.

– И куда же она подевалась?

– Я только что упомянула об исчезнувших по её милости запасах кофе. Так что она направилась на поиски кофейни. Обещала скоро быть.

Основатель агентства оживился и перестал изображать ледяное изваяние. Вместо этого он схватил ладонь вставшей напротив Яры и горячо произнёс:

– Ты должна её выпроводить!

– Но так не поступают с потенциальными клиентами.

– Я выпишу тебе премию.

– Да что вы себе позволяете! – воскликнула Яра, высвобождая руку из его хватки и скрываясь за крепостью стола. – Я больше не проведу с ней наедине дольше пяти минут. Ни за какие коврижки!

Вцепившись в волосы, Максим едва не завыл. С минуту он шагал туда-сюда по приёмной, громко топая. Вдруг глаза озарились гениальной, как ему казалось, идеей. Обернувшись к Ярославе, он радостно сообщил:

– Мы с тобой просто закроем офис и разъедемся по домам.

Девушка растерянно ойкнула. Ей ещё не доводилось видеть шефа таким… непрофессиональным что ли. Видимо, его слишком впечатлили Ярины эмоциональные выпады. Нужно срочно всё исправить.

– Послушайте, Максим Сергеевич, – приближаясь к боссу, ласково начала она, словно говорила с ребёнком, – может вам лучше в кабинет пройти? Настроитесь на нужный лад, а я вам пока чаю заварю. – Яра стала подталкивать его в верном направлении.

– Может, лучше кофе? – рассеянно попросил тот.

Секретарь провела его в кабинет и, захлопнув дверь, с облегчением вздохнула.

Привычная обстановка не особо привела Максима в чувство, он почти не видел её – перед его глазами стояло лицо Георгины Витальевны. Назвав её гарпией, Яра попала в точку – мамина подруга обладала птичьим носом с хищным вырезом ноздрей. В детстве он в полной мере ощутил на себе всю тяжесть её характера, когда маме взбрело в голову, что неплохо бы Максиму выучиться играть на фортепиано. А кто лучше всего справится с ролью учителя, если не дражайшая (строжайшая) подруга? Да и денег не возьмёт за это!

«Ещё бы она попросила денег за свои пытки! – угрюмо размышлял Макс, нервно вцепившись в подлокотники кресла. – Столько моих слёз выпила, сколько обычный человек за всю жизнь не вырабатывает».

Ему не было суждено достичь успехов в музыке ни тогда, ни сейчас. А от звука колеблющейся металлической линейки он вздрагивал до сих пор. И если раньше Георгина Витальевна смотрела на Макса брезгливо, будто на гусеницу, случайно заползшую на подол её неизменно строгого длинного платья, то после неудачного преподавательского опыта не глядела на него вовсе. Поэтому мамины нечастые посиделки с подружками на кухне он старательно обходил по дуге, даже если приходилось делать это в ущерб собственному питанию. И в нужный момент съехал из родительской квартиры с уверенностью, что больше в жизни не услышит об этой женщине. Даже в телефонном разговоре с мамой.

И уж точно не загадывал увидеть Георгину Витальевну воочию спустя полтора десятка лет. Но вот она высиживает несколько часов в приёмной его агентства. Зачем? Максим встал на ноги и начал беспокойно шагать к окну и обратно, словно хотел проложить тропу. Не стала же бы она приходить только ради того, чтобы ткнуть носом в несостоятельность его деятельности с точки зрения общественного блага. А всё почему? Потому что он так и не приноровился играть гаммы.

Да не, бред какой-то. Может, хочет чего-нибудь маме передать, гостинец какой? Но для этого проще встретиться лично. И уж точно женщина не стала бы тратить несколько часов, дожидаясь его по такому поводу. Не годится.

Макс как раз силился придумать третье «может…», когда тишину по ту сторону двери разрезал каркающий голос пожилой женщины. Пара фраз сменилась звуками шагов: твёрдая решительная поступь Георгины Витальевны соседствовала с семенящей походкой Яры. Чем ближе они раздавались, тем сильнее становился соблазн забраться под стол. Это желание достигло пика к моменту, когда костяшки Яриной руки извлекли глухой стук из дверного полотна.

Конечно, Максу удалось взять себя в руки. Прятаться он не стал, всё-таки это несолидно. Вместо этого мужчина затянул узел галстука, поправил воротник рубашки и крикнул: «Войдите!»

Заглянувшая в дверной проём Ярина голова пропищала что-то отдалённо напоминающее «У вас посетитель!» и поспешила удалиться, уступив место Георгине Витальевне. Поначалу Макс погряз в кошмарном ощущении, что та ступила на порог кабинета прямиком из его детства, чтобы подойти к столу, достать линейку и… Максим стряхнул оцепенение. Хоть женщина сохранила горделивую осанку и в целом казалась бодрой на вид, он разглядел серебро стянутых в пучок волос, морщины вокруг вечно сжатых губ и выпуклые струйки вен на руках. «Значит, время не проходит бесследно даже для таких ведьм, как она», – пронеслось в его мыслях.

Ведьма или нет, а о проявлениях элементарной вежливости забывать не стоило. Максим резво вскочил с места и протараторил:

– Здравствуйте, Георгина Витальевна! Рад вас видеть, проходите-проходите! Может, чаю выпьете?

– Здравствуй, Максим, – поздоровалась женщина, окидывая строгим взглядом окружающую обстановку. Хозяину агентства стало сильно не по себе. В таком состоянии обычно оказывается старшеклассник, пригласивший в гости более взрослых крутых товарищей, но в последний момент обнаруживший, что забыл снять со стены постеры с мультперсонажами и спрятать под покрывалом постельное бельё с машинками. Только сейчас постеры и постельное заменяли висящие в рамочках благодарности клиентов, золотая лупа на подставке и пришпиленные к пробковой доске заметки.

Наконец глаза за узкими очками сосредоточились на Максиме. Тот дёргано поправил рукава и севшим голосом снова предложил:

– Чаю?

– У меня нет времени на эти любезности, мальчик, – заявила Георгина Витальевна, присаживаясь на самый краешек стула. – Я и без того неприлично долго тебя ждала. Давай ближе к делу.

– Давайте, – согласился мужчина, падая в кресло. Он и сам хотел скорее завершить встречу, какую бы причину та не преследовала.

– Как тебе известно, у меня две дочери. Было. – От этого уточнения у Макса вытянулось лицо. – Не так давно похоронили Мариночку.

Сидящая по ту сторону стола седовласая женщина всегда была слишком стойкой для слёз. Не изменяла она себе и в этот раз, но Максим поспешил принести соболезнования.

– Ты не мог знать о нашем несчастье, потому что я запретила Галочке ставить тебя в известность. Хотела сама это сделать, ведь произошедшее с Мариной – не трагическая случайность, как утверждает полиция.

Макс начал нетерпеливо перебирать пальцами по краю стола.

– Что же с ней стряслось?

– Кто-то бросил в ванну заряжающийся телефон, пока она купалась.

Сыщик недоверчиво уставился на собеседницу с мыслью: «Это что, прикол? Начитаются старинных детективов да сомнительной достоверности статей в газетах, потом перекладывают с больной головы на здоровую. Да этой байке тыща лет, неужели в неё до сих пор верят? А ещё образованная женщина. Может, это пранк?»

Не произнося ни слова, он резко заглянул под стол. Ничего инородного там не обнаружилось, кроме собственноручно прилепленной им жвачки. Сковырнув, Макс поднёс её к носу. «Мятная», – отметил он и поспешил спрятать резинку в карман, прежде чем выпрямиться. За считанные секунды был рассмотрен периметр комнаты, даже единственное окно не осталось без внимания. Мужчина уже принялся шарить по поверхности шкафа, когда Георгина Витальевна не выдержала.

– Бога ради, прекрати этот цирк! Или ты помешался? Я активировала какой-то… этот, как его… триггер?

Максим поплёлся обратно и тяжело сел в кресло.