Хищники и динозавры

Местом обитания «молодой гвардии» стал второй домик, где Коган поселил Пашку с Андрюшей в освободившейся самой большой комнате. Еще ранней весной он как будто знал, что у них подберется такой отличный симбиоз «хищников» и «гвардии». Там они и проводили все свое свободное время. Второй дом традиционно принадлежал минчанам, их от недели к неделе приезжало все меньше и меньше. Начальнику экспедиции приходилось выслушивал их бесконечные жалобы, что «гвардейцы и хищники» совершенно не дают им спокойно спать. Почесывая лысую голову или как Йося, шутил «кучеряшки» он с заумным видом обещал, что обязательно разберется. Что сделаешь с этой молодежью? Он хорошо помнил все попытки отселить пышущих неуемной энергией и задором хищников. Сейчас «муравейник» на краю базы сиротливо глазел темными окнами. Переселить туда «молодую гвардию» было очень заманчиво, но Паша с Андрюшей не вызвали у него абсолютно никакого доверия несмотря на то, что находились бы в его непосредственной близости. «Нужно перевести вас поближе к цивилизации» – как-то задумчиво пробормотал он, забирая у гвардейцев ключи от «муравейника» в конце весны. «Ты думаешь, что симбиоз гвардии и хищников слишком опасен?» – уточнил Вознесенский: «Нужен глаз да глаз за ними» – подтвердил Коган. «А минчане люди выдержанные – это раз, послушают музыку и анекдоты – это два. В конце концов у нас суперталантливая молодежь – это три! Цыкнут на них, они хоть вовремя угомоняться! А в вагончике кто их гонять будет? Я?» «Тебя надолго не хватить! Против лома нет приема!» – подтвердил ученый муж. «Правильно! Только если нет другого лома! Так хищники говорят?» – и они оба заулыбались: «Не бойся ножа, а бойся вилки! Один удар – четыре дырки!» – продолжили они декламировать. «Не бойся вилки, бойся ложки! Один удар – протянешь ножки! А домик, по традиции отдадим студенткам из калужского техникума! Тем более они скоро прибудут!» – подытожил свое решение Коган.

Когда из открытого окна доносились песни, анекдоты и дружный смех, столпы экспедиции не раз останавливались и с удовольствием слушали их задорные звонкие голоса.

Минчане постепенно привыкли к ним и даже притихали за стенкой, услышав до боли знакомые слова «Мы лежим с тобой в маленьком гробике…» или «Смешную песенку про разное». Хищники про это прознали и старались петь их погромче. Особенно Манюне удавалась концовка «Смешной песенки»:

Комарик гнусное животное,

Он не любит к девкам приставать,

Его по морде били чайником,

Большим, зеленым, ржавым чайником,

Его по морде били чайником,

А он лишь чайник поломал…

Манюня смешно закатывала глаза, и они буквально падали со своих стульев от смеха. Ребята любили попеть эту песенку на разные голоса, каждый из них пел по заранее оговоренному сценарию свой куплет. Фросе всегда доставался куплет про бегемота : «Наверное я просто толстая» – думала она немного обиженно глядя на себя в зеркало, выбор сделали исключительно из-за ее звонкого голоса, как нельзя лучше подходящего под «бегемота», как объяснил ей все тот же Йося, совершенно не понимавшей ее комплексов по поводу фигуры и внешности. В его глазах Фрося выглядела симпатичной и волевой девушкой, с хорошим характером, с ней никогда не было скучно. Временами правда излишне серьезной и хмурой, но кто здесь не загрустит? Отец раздавал ей поручения, совершенно не обращая внимания на юный возраст. Временами Йоси казалось, что он и вовсе относиться к дочери как к вполне себе взрослому человеку. Коган тоже перенял эту манеру и Йося впервые почувствовал, что детство уходит безвозвратно. Уезжая по своим дедам, он без зазрения совести поручал ему вместе с Николаем Денисовичем, бывшим лесником, а ныне сотрудником базы общее руководство по хозяйственной части.

Ощутив первую и такую редкою победу над шуточками Андрея, Фрося стала гораздо реже слышать от него в свой адрес, что он начальник, а она дурак. Конечно, он придумывал множество других шуточек, на которые она не могла сразу среагировать, ответ как правило приходил в ее голову гораздо позже, а так как Андрей практически никогда не повторялся, то Фрося стала сосредоточиваться на карточных играх, стараясь обыграть всех и отплатить ему каким ни будь сложным заданием. Скоро он понял, что она нашла его слабое место и чуток сбавил обороты.

Суслик само собой разумеющееся немедленно присоединилась к их в работе над анализами. Ее меланхоличные движения раздражали всех гораздо больше, чем бегающая как ураган Фрося. Последняя хоть и била время от времени посуду, ни у кого из них не получалось работать без потерь, зато делала все молниеносно. «Химические медведи» ужасались такому варварскому отношению к дорогостоящей посуде, но на дочь своего начальника старались не обращать внимания.

А Суслик, как она ела не спеша и почему-то всегда чайной ложкой, так и хлебала эту жизнь. Порой казалось, что она просто спит над мензуркой или колбами, настолько медленными были ее движения. «Два зверя-ленивца висят на дереве. Через пять лет один из них подтягивается и зевает. Другой: – Слушай, ты меня своей возней раздражаешь.!» – наблюдая за ее работой резюмировала Манюня, а затем и вовсе добавила: «У нее наверное замерший мозг?» Йося отсмеявшись поинтересовался: «Какие симптомы?» «У ленивца гладкий мозг без извилин, это всем известно, а у человека содержит около девяносто миллиардов нейронов! Сечешь?» «Не особо» – встрял в разговор Серега. «Куда она дела такое уйму нейронов?»

Они сидели с Серегой за деревянным столом и играли шашки. Манюня проигрывала и спросила у него: «У нас в прайде есть два химика самоучки, начальник транспортного цеха» – она показала на Йосю стоящего у гаражей с Зайцем и Бендем: «Я промежуточное звено! А ты?» Серега задумался: «А я по минимилизации маразматизации всех членов!» Ответ ей понравился: «Точно старшенький! Опять продула! Пойдем что ли в бадминтон поиграем! Вон малахольные калужанки с УДИ приехали, а то опять в своем «муравейнике» спрячутся, мы их до вечера не увидим!»

Пашка собрался ехать в Москву. Хищники сильно удивились, что ему так срочно потребовалось закрыть командировку и открыть новую, а заодно сдать отчеты. Манюне в это раз не повезло, требовательный окрик ТВ отправляться ко сну не позволили очаровательной девочке остаться с ними до утра. На прощание она сплела ему венок из белых ромашек и водрузила на голову. Пашка стал похож на греческого философа. Она уткнулась ему в живот и пожалела скорейшего возвращения. Проводы затянулись до утренней зари, когда первые лучи солнца коснулись их лиц. Они зажигали от души, как будто прощаются не на неделю, а до конца своих дней.

Экспедиционная неделя, это не быстро и не долго, хотя именно эта почему-то показалась всем практически бесконечной, настолько много событий произошло за семь дней, да и отсутствие Пашки сказывалось на их общем настроении. Как не крути, а молодой ученый вносил в их жизнь большую толику позитива. Его каждодневные ляпы пересказывались из уст в уста и служили лучшим подтверждением неординарности его натуры.

Буквально на следующий день после отъезда Пашки, динозавры спешно организовали ночные замеры. Они резонно полагали, что при его участии у них вряд ли получиться спокойно осуществить задуманное. Он снова решит изобрести какой-нибудь новый вид исследований или прибор не поддающейся осмыслению. Йося с ними согласился и тут же рассказал анекдот: «Британские ученые изобрели прибор, с помощью которого можно легко проходить сквозь стены, и назвали изобретение дверью!» «Это ты про дырки в фильтре вспоминаешь?» – смеялся Коган. «Не только!» После затяжных дождей установилась ясная погода. Этим обстоятельством во многом объяснялась поспешность принятого решения.

Манюня пребывала в полном восторге, когда ей сказали, что она тоже поедет на Верхний пруд и сможет участвовать в ночных замерах и запрыгала аж до потолка. С раннего утра они собирали оборудование, готовили припасы и по несколько раз перепроверяли список.

В полдень, на Верхний пруд забросили лучший состав базы, то есть хищников во главе с ТВ. Исследования решили начать днем, чтобы к ночи заучить алгоритм действий. Разожгли костер, повесили котелок и чайник.

«Небо было лунявое лунявое! И на небе ярко топырщались звезды!» произнесла Манюня глядя на бескрайние россыпи звезд. В ее огромных глазах отражался весь восторг молодой души начавшей соприкасаться с вечностью. «Ведь не даром кто–то сказал: «Меня поражает звездное небо над головой и нравственный закон внутри» – не остался в долгу мудрый ученый, заметив ее неподдельный интерес к прекрасному. Восторг девочки сразу сменился задумчивым выражением лица, а Йоси и вовсе захотелось развить эту тему и только педантичная, не любящая отвлекаться по пустякам ТВ остудила их пыл удариться сейчас в философию: «Пора склянки Винклера доставать! Время без пяти минут двенадцать! Какое небо!? Какой нравственный закон!?» – указала она строго. «Зерно истины, брошенное даже вот так и как бы не в значай, рано или поздно упадет в благодатную почву» – провожая их фигуры в темноту не унимался ученый муж. «Шевелите лапками! Дармоеды!» – подгоняла их Манюня и включила фонарик.

Серега отказался участвовать в их эксперименте, его подвязали к ворошению сена приехавшие накануне минчане, а Суслика не пустила боязливая Ольга Яковлевна. Она и слышать не хотела ни о каких ночных исследованиях на пруду, пожертвовав свой фирменный фонарик. «Откупилась!» – сквозь зубы проговорила Манюня: «Мы ей это припомним!»

Ближе к двум часам ночи она благополучно заснула, Йося без зазрения совести прикорнул рядом. Он целый день наблюдал за их стараниями, особо не принимая участия в сборе данных, больше помогая по хозяйственной части. Прекрасно понимая, что утром кто-то должен остаться бодрым и вменяемым. Фрося держалась до утра и уснула уже на рассвете. К этому времени взрослые ушли на базу до собрать оборудование, что они забыли в торопливых сборах. За главного оставался Андрей, он утомленный их постоянными ночными посиделками в конце концов не выдержал и заснул в нескольких метрах от Фроси, расстелив широкий плащик. А потом и вовсе завернулся в него с головой, словно гусеница. К этому времени Йося с Манюней благополучно выспались и решили снова развести костер, покупаться и попечь на углях картошечки. Глядя на удаляющихся взрослых, Йося, как всегда, начал загадывать очередную загадку, что так любил их Серега: «Летят напильники в Африку. Манюня, почему они не долетят до дому?» Она, прекрасно понимая, что это очередной подвох просто спросила: «Почему не долетят?» «Да у них же ручек нету!» – весело закончил Йося.

Заяц затормозил прямо над Андреем, едва не раздавив его молодое тело. Незаслуженное наказание экспедиции, без зазрения совести въехал в их очерченное оборудованием и палаткой пространство. Он высунулся из окна кабины и попросил Йосю помочь выгрузить ящики и сумки: «Профессура собирал!» От такого будильника просунулся бы даже слон, Фрося даже не пошевелилась. А бедный студент напротив, увидев над собой нависший бампер грузовика спросонья не понял, что происходит и попытался лежать, не шевелясь в надежде, что Заяц сдаст хоть немножечко назад. Упрямый белорус решил подождать пока они сами освободят дорогу. Парень с трудом высвободил руки и отталкиваясь ими появился из-под чрева железного чудовища. Заяц аж присвистнул: «Тебе жить надоело? Ты зачем под грузовик лезешь?» Йося толком не успел ничего сообразить и промолвил: «Очень ленивый самоубийца, умер от старости!» Андрей в явно неадекватном состоянии попытался выпутаться из плаща и пополз дальше. Йося поймал его за ноги и стянул необъятную вещь пятьдесят шестого размера. Они оба сидели на земле, пока окрик Зайца не вернул их в действительность: «Биологические медведи» долго ждать не будут. Потом сами у них семечки выпрашивать будете!» От мыслей о еде у Андрея в животе заурчало и он помог Йосе подняться и выгрузить из грузовика остатки оборудования и кулек с пищей. Заяц газанул, обдал их едким дымом и стремительно умчался. Фрося перевернулась на другой бок, и он укрыл ее своим плащиком.

После такого весьма жесткого пробуждения он пошел умываться с твердым намерением позавтракать. Они сняли «продукцию»8, отобрали пробы воды и уселись к костру. Утреннее умиротворение дополняло пение птиц, треск костра и лежащая в ней картошка. Для всех присутствующих это стал неслыханный деликатес. Бесподобный запах костра заметно улучшил его настроение, а Манюня весьма грациозно разложила по тарелкам три зажаренных хлебушка. «Уж больно картина напоминает харчевню три Пескаря!» – не удержался Йося оглядывая сервировку. На что она мало обратила внимания и попыталась разбудит Фросю, та даже не пошевелилась. «Да оставь ты ее в покое! Даже завидно!» – Йося с улыбкой посмотрел на торчащие стройные ноги. И тут же вспомнил очередной анекдот-загадку: «Рядом с кроватью стоит и на «Б» называется?» Манюня тут же ответила: «Тумбочка!» «Сама ты тумбочка! Я же сказал на «Б»!» «Тогда ботинок!» – правильно ответил Андрей. Йося удовлетворенно кивнул и продолжил: «Правильно! А под подушкой что – то лежит и на «Ы» начинается?» Похрустывая пережаренными хлебцами и запивая горячим чайком ребята сосредоточенно думали над загадкой, ответ так и не приходил в их светлые головы. Йося не стал тянуть время и сам ответил: «Ыще ботинок!» Манюня смешно надула губки, в попытке изобразить обиду и бросила в него фантик от конфетки: «Вот всегда ты такой умный!» «Мне до твоего Папы Карло далеко!» – он пошарил палкой костер, и они пошли вместе плавать на лодке и купаться. Андрей воткнул палку возле Фроси, привязал белое полотенце и сел с ними за весла: «Это маяк для Зайца! На всякий случай!»

Случая так и не предвиделось. Заяц, как и динозавры больше к ним не приехали. Фрося проснулась к двум часам дня от боли в затекших ногах и долго не понимала который час. Рядом сидел ошалевший от жары и усталости Андрей и в полной прострации кидал мелкие камешки в воду, ощущая в животе острый приступ голода. За это время хищники успели два раза съездить базу. Утром предусмотрительные взрослые передали им велосипеды вместе с Зайцем. Они привезли им новые склянки для планктона. Фрося открыла глаза, когда они как раз собирались на базу за очередной порцией склянок. Увидев несколько картошин и поджаренный хлебушек, она от всей души отблагодарила представителей своего племени и даже поделилась с Андрюхой, зная его неуемный аппетит. «И куда в тебя столько помешается?» – не удержалась Манюня, наблюдая как он с жадностью уминает зажаренный хлеб: «Вреде такой худой! А ест как троглодит! Даже завидно!» «Он Манюня не троглодит, а продуцент!» – парировал Йося и тот подавился крошками, услышав привычный термин из Пашкина арсенала. «Продуцент?» – Манюня не поленилась, поднялась со своего места и оглядела студента со всех сторон. Он закашлялся еще сильней, и она побила его по спине. Смеясь Йося, напомнил, что продуценты способны синтезировать органическое вещество в процессе фотосинтеза. «Тогда я скорее консумент!» – окончательно пришёл в себя парень и тоже блеснул очередным научным термином: «Я же в большей степени питаюсь готовым органическим веществом живым или мертвым!» Им оставалось лишь встать и похлопать ему в ладоши: «Браво!» – от всей души пожала ему руку Манюня и сунула в руки склянки: «Заформолинить не забудь! Консумент.»

Несколько часов они с Андреем провели вдвоем на замерах. Время от времени Андрей присаживался у костра и пел своим красивым мелодичным голосом баллады. Проходящие мимо люди и вовсе думали, что отдыхает молодая парочка влюбленных. И вот уже на исходе дня появились довольные и веселые лица хищников. Они спрыгнули с велосипедов и как ни в чем не бывало позвали их искупаться. «А как же замеры!» – возмутилась Фрося, показывая на часы. «Счастливые часов не наблюдают!» – помахала ей полотенцем Манюня: «А планктон и вовсе никуда не денется! Он здесь прекрасно обитает без нас» – резонно заметила дочь биолога окунаясь в нагретую за день воду: «А вот температурный режим водоема, не устойчивый!» – переворачиваясь на спину она поманила за собой Йосю.

Они всласть накупались, успели взять пробы и развалились на полосатом пледе прогреть молодые косточки. На горизонте появился их любимый грузовик. Из кабины вылез ученый муж, а ТВ спрыгнула с кузова. Оба находились в отрешенном состоянии. Им заказали очередную научную статью о новых видах исследований. ТВ достала новые колбочки и необычные бутылочки, явно из новой микролаборатории, отметили острым взглядом юные хищницы. И оказались правы. Вознесенский пребывал неутомимым в своем научном энтузиазме и ТВ приходилось подстраиваться под его новые идеи и замыслы. Пришла еще одна ночь. Манюня, всласть насладившись звездами и красотой природного огня уснула рядом с Фросей в палатке. Сбоку от них пристроился Андрей. Ученый муж заснул рядом с кострищем. Счастливые и хорошо отдохнувшие, они проснулись около шести утра, когда сонный Йося попросил их сменить на боевом посту. Он вместе с ТВ всю ночь бдительно выполнял заранее запланированные мероприятия по изучению ночного планктона и колебаний кислорода в воде.

Андрей разжег костер, со стороны пруда донеслась прохлада, да и от зажаренного хлеба с горячим чаем никому не хотелось отказываться. Ученый муж достал из палатки гитару, и они услышали бодрые трели: «Поздно утром только сони спят, свернувшись калачом, мы встаем, лишь солнце тронет нас своим косым лучом…» Манюня не оценила столь ранний подъем и умывшись дистиллированной холодной водой попросилась покататься с Йосей на лодочке: «Заодно данные поснимаем. Совместим приятное с полезным. А вы пока чай заварите!»

Целый день они пели песни и снимали пробы воды на удивление местным жителям, приходившим или приезжавшим на пруд искупаться. Манюня с Фросей даже несколько раз объехали на велосипедах пруд, после чего обратились к динозаврам свернуть их первый выезд на круглосуточные замеры. «На нас все смотрят, как на городских сумасшедших» – резюмировала Фрося их предложение: «Я сама слышала. Не равен час, еще милицию вызовут!» Так оно и случилось. Местный участковый их узнал и попросил сместить лагерь. Лагерь они решили не трогать, а вот ближе к вечеру, накупавшиеся и загоревшие хищники начали собирать оборудование и единственную палатку, верой и правдой прослужившая им двое суток. Заяц и его грузовик прибыл вовремя. Первой в кабину погрузили гитару.

Фрося отправилась на почту получать телеграмму для Когана. В ней говорилось, что Калужский сельхозтехникум отзывает своих студентов. Он тяжело вздохнул: «Хоть картошку успели на нашем поле два раза прополоть и то хорошо, а то зимой есть нечего будет!»

В первый раз динозавр отправил на поле калужанок, Манюню, Серегу и Пашу в качестве исправительных работ. Увидев чуть ли не гектар земли они пригорюнились, а Манюня расстелила плед, достала термос и книгу О. Генри «Вождь краснокожих.» Серега присвистнул: «Ты собственную биографию изучаешь?» – и положил книгу обратно. «У Суслика отобрала, ей пока рано такие книги читать!» Он показал ей на поле, там уже одев перчатки трудились девушки и Пашка. Манюня покачала головой: «Мне велено приглядывать. Так сказал динозавр?» Он не стал спорить и отправился на поле, через какое-то время вернулся, попил чайку, и они пошли играть в бадминтон, а потом в ближайшем лесу долго собирали землянику. Часа через два они вернулись и Манюня произнесла: «Good!9» Серега с ней согласился, оглядывая как девушки лихо борются с сорняками и опять пил с ней чаек. Паша от девушек не отставал, заглаживая вину перед динозавром. К приезду Когана хищники еще раз побегали за воланчиком, поели землянику, а он нашел дерево с опятами и довольные они садилась в грузовик. Калужанки еле залезли и укоризненно смотрели на хищников. Манюня не растерялась: «Это ваш профиль, вот и тренируйтесь» – довольно перебирая грибочки заключила: «Не зря в поте лица поработали!»

Второй раз она решила не ехать и поехали калужанки с объединенными хромосомами, так Манюня окрестила брата и сестру. Суслика отпускать на прополку Ольга Яковлевна категорически отказалась. Они сидели в столовой и оглядев всех она четко промолвила: «Там же опасно!» «Чем?» – не удержался Серега, вспоминая как они лежали на пледе, пили чай и наслаждались солнцем. «Лес рядом» – выпучив глаза вещала грузная женщина. «Стесняюсь спросить, а за нашим забором что?» – он не мог успокоиться, вспоминая пень с опятами и их с Манюней неподдельную радость. Ради добычи он принес свою олимпийку, и они доверху набили ее грибами, а затем и куртку Манюни. «Это свой лес, а там чужой!» И как бы Суслик не рвалась с ними, матушка осталась непреклонна. Тут Серега не выдержал и спросил: «Ольга Яковлевна, а жить страшно?» Хищники заулыбались, предвкушая очередной шедевр. И тут она произнесла: «Я тебе больше скажу, не только страшно, но и вредно!» Смеялись даже динозавры, а она сильно обиделась, совершенно не понимая их гомерический хохот.

Вечером они сидели в штаб-квартире, и Фрося с трудом передвигаясь присела на свое законное место, тело болело все, от пяток до макушки головы. Глядя как трясутся ее натруженные руки при сдаче карт Манюня не выдержала: «Слышь, трудоголик! Я, конечно, понимаю, что это вероятно твоя врожденная черта, но ты лучше завязывай! Такая привычка до добра в жизни не доведет! Помяни мое слово!» Поле сильно заросло в следствие обильных осадков и теплых дней. Она печально покачала головой: «Учту! Перебор!» «Вот смотри лучше на нас с Йосей, у нас все в стиле танго! Правда?» – с этими словами она встала, одела вокруг талии чей-то забытый халат из химички, подала ему руку и начала напевать мотив танго «Комперсита». Он подыграл ей, и они лихо станцевали танец. «Усекла!?» – сев на место и пытаясь отдышаться она взяла в руки карты: «По воздействуй на сестру» – обратилась она к Сереге: «В тебя вроде подобную функцию не особо вложили!» В отличие от сестры он выглядел не таким уставшим. И тут в дверь постучали. «Суслик» – предсказала Манюня. И правда, дверь отворилась, и зеленая панамка с очками появилась в проеме. «Мама отпустила? Или за руку привела?» – спросила хищница, лихо отбивая взятку. Суслик давно привыкла к ее шуточкам: «Я вот сушек и шоколадку принесла» – осторожно присаживаясь на свободный стул она положила трофеи на стол. «Опять откупаешься» – разглядывала она плитку шоколада: «Учись Фрося! А ты вечно на передовой!»

Научный руководитель, как и Коган остались очень довольны их работой и пообещали дать выходной, едва в субботу вернется их главный гвардеец Жилкин. «Как известно, обещанного три года ждут» – объясняли им внезапное решение организовать внеплановый выезд. «Заодно Пашку встретим!» – привел он еще один аргумент в пользу своего решения. «Вот он обрадуется!» – не удержалась Манюня: «Пашенька, как там твоя диссертация? – Еще не закончил, но скоро начну! Ну вы и монстр! А так и не скажешь!» – оглядывая тучную фигуру ученого мужа возмущалась хищница. «Ты же можешь не ехать?!» – не удержалась ТВ. На что ей резонно ответили: «У нас тут каторга, дело добровольное! Тем более мы в Барановичи заезжать будем. А там мороженое вкусное!» У Когана поменялись планы и Пашку никто не встретил.

«Вы пробирки на железо подготовили?» «Нет!» «Вы реактивы в пробирки налили?» «Нет!» «А где сачок?» «Химические медведи» изо дня в день наблюдали за их приготовлениями. Сегодня день был особенный. Они собирались открыть «Супербольшой» круг, как окрестил его Вознесенский, так что сборы контролировал лично. «А где сачок?» – переспросил он еще раз. «Вот!» – Манюня помахала своим любимым научным аксессуаром. «А банки для гидрохимии собрали?» переспрашивал он по второму кругу. На что она не выдержала и рассказала анекдот: «У вас провалы в памяти бывают? Да что-то не припомню такого!» Все засмеялись, ученый муж парировал: «Планктон – совокупность растительных и животных организмов, живущих в воде и объединенных одним свойством!» «Это вы сейчас к чему?» – отдышался от смеха Андрюша. «Банки Винклера забыли?» «Да!» Манюня не осталась в долгу: «В вы знаете, что к планктону относятся диатомовые водоросли, отдельные бактерии, икринки рыб и ряд беспозвоночных животных?» «Ну конечно!» – подтвердил ученый муж. «А мы хищники, а не икринки рыб!» – победно помахав сачком она вышла из лаборатории.

«От винта!» – скомандовала Манюня своим верным соратникам. На рассвете они погрузились в Nysa и отправились в первый столь далекий путь. За рулем сидел лично Коган, накануне возвратившийся на базу. Он радовался перспективе заодно пополниться съестными запасами. Время карточной системы еще не пришло, до нее оставалось всего две недели. Машина завелась с трудом, на что они вынесли общий вердикт: «Нервничает! Не хочет так далеко ехать!» Самое интересное машина стала каждый раз сопротивляться столь длительным заездам, только на «Малый круг» она почти всегда ехала с удовольствием, за исключением плохой погоды. И все работающие на базе стали подозревать, что она действительно живой организм. «С душою и мозгами» – выразилась Манюня на этот раз. Выезжая из ворот, машина снова заглохла, Абрам Моисеевич открыл капот и подергал там какие-то проводки. Как он признался позже, он и сам толком не знал, что он там дергает, но Nysa завелась. Он обнял ее за капот, и машина поехала, будто и не глохла. «Нужно взять на вооружение» – удивился Коган. «Проводки дергать?» – уточнила Манюня. «Обнимашки» – улыбнулся динозавр: «Кормилица наша Нисочек!»