Крысоловка

Хм, ну, ладно. Женя взял табуретку, стоящую в углу, и поставил её справа от Зорьки. Насколько он знал, подходить к коровам следует справа. В общем, Саша была рядом, и он очень надеялся, что она не допустит кровопролития. Может, коровопролития? Копыта-то тяжёлые…или у коров не копыта, а как-то по-другому называются? В общем, сел он на стул и осторожно положил руку Зорьке на бок. Та слегка повернула голову в его сторону и почти сразу отвернулась, решив, очевидно, что он не представляет из себя интереса.

–Ты, главное, не дёргайся, не должно быть резких движений, – прокомментировала Саша, – по-тихоньку, осторожно. Хотя, что я тебя учу, ты же знаешь всё.

«Вот ты ж сука» – беззлобно подумал Женя и взял со дна ведра тряпочку. Вода оказалась тёплой, очень приятной. Смочил в воде, отжал, задумался. Надо сразу промыть или сначала за вымя подержаться? Он где-то слышал, что в этом деле всё как с женщинами. Значит, сначала подержаться. Вытянул свободную руку и легонько дотронулся до вымени. Оно было очень мягкое, но упругое, наполненное изнутри молоком. Корова не шелохнулась. В голову пришла мысль, что она тоже хочет отдать это молоко, оно ей мешает. Значит, вроде как, они за одно, и она должна его понять и простить. Он поднёс тряпочку к вымени. Протёр осторожно один сосок, потом второй. Зорька спокойно стояла на месте, отгоняя хвостом мух. «Неужели всё так просто?» – подумал было он, как вдруг почувствовал, что Зорька напряглась. Она повернула голову в его сторону, перестала жевать и резко подняла заднее копыто в нескольких сантиметрах от его лица. И посмотрела прямо в глаза. А глаза у неё были красивые: глубокие, бездонные, тёмно-коричневые, будь такие у девушки, он бы в неё влюбился. В этих глазах он на мгновение увидел, как в профессиональных кругах будут говорить о нём: «Да, нелепая смерть. Это ж надо, корова лягнула, да, насмерть! И вычислить его никак не могли за столько лет, и менты – то даже имени его не знали, и фоторобота его ведь ни одного достоверного не было составлено, а тут – бац! – и нет его. Копытом в лоб – да, позорная смерть для мужика. Земли ему пухом. И дай нам, Боже, помереть от старости или хотя бы от пули в лоб, а не как этот»

–Замри! – услышал он. Замерли, по ходу, оба – и Зорька, и он. Она так и стояла с поднятым копытом. Саша подошла к Зорьке, обняла её.

–А теперь быстро сваливай, её только не задень. А то она тебя заденет.

Пояснения Жене не понадобились, и за пару мгновений он был уже вне зоны досягаемости Зорькиного копыта. Саша одобрительно усмехнулась:

–Быстрый какой!

–Жить просто люблю. А что случилось? Мне казалось, я всё делал правильно.

–Ты тут не при чём. У Зори, похоже, царапина на соске.

–Это отчего?

–Такое бывает на выпасе. Травой порезалась. Когда доить начинают, да ещё неумело, болит.

–Так уж неумело! – возмутился Женя. Если уж на то пошло, он каждый день коров не доит, и для экспромта неплохо было.

–Не парься. Если бы не царапина, уверена, всё бы у вас сложилось. А сейчас я лучше сама.

–Пожалуйста, возражений нет.

Зорька к тому времени уже опустила ногу и спокойно продолжала работать челюстями. Саша села на табурет и принялась осматривать вымя.

–Так и есть. Но ничего, она маленькая, быстро заживёт.

–Как ты узнала, что дело именно в этом?

–Она всегда поднимает так ногу, когда у неё бывают царапинки.

–Это все коровы так делают или только эта?

–Не знаю. У меня получилось опытным путём, раньше я тоже об этом не знала.

Саша сдаивала молоко из сосков Зорьки, в том числе из раненого, а та молчала. Естественно, хозяйке она доверяла, да и Саша наверняка умела обращаться с такими ранками, делать процесс менее болезненным. Но, так или иначе, зрелище восхищало. Доить корову – дело нехитрое, если ты сельский житель, однако, тут дело не только в технике и навыке. Чувствовалось отношение к животному. Несомненно, более уважительное, чем к человеку. Он был уверен, что, причини кто-нибудь вред Зорьке, участь этого кого-то была бы не завидней участи Сашиного бывшего мужа. Саша любила Зорю не за молоко, сметану и масло, которым та её снабжала, а просто за то, что та есть, а так бывает далеко не всегда. Особенно в деревнях, где животные обычно воспринимаются лишь как еда в перспективе.

–Не пойми меня превратно, но ты могла бы сдать Зорьку на мясо?

–Даже отвечать не хочется.

–Так и думал. Я очень одобряю твоё отношение к ней, считаю, так и должно быть, вопрос этот задал из любопытства. Хотел реакцию посмотреть.

–В следующий раз думай, что говоришь, она ведь всё понимает. Ты, конечно, городской, тебе скидка, но на будущее имей в виду: во время дойки нужно говорить с коровой только о хорошем, тогда все будут счастливы, и молоко тоже хорошее получится.

Через несколько минут молоко закончилось. Саша отодвинула ведро с молоком, ещё раз промыла соски животного тёплой водой, встала и направилась к выходу. Там в углу, на стене находилась маленькая полочка – прибитая к стене доска, на которой лежали разные предметы: перчатки, тряпки, рабочие инструменты. Она взяла оттуда что-то и пошла обратно к Зорьке. Предметом в её руках при ближайшем рассмотрении оказался тюбик. Проследив Женин взгляд, Саша прокомментировала:

–Это синтомициновая мазь. После дойки намажешь, и все эти царапины, трещины и всякие бяки заживают, да, Зоря? – обратилась она уже к корове, аккуратно втирая содержимое тюбика в повреждённую область.

Кажется, корова улыбалась. По крайней мере, Женя видел так. Она развернула голову в сторону Саши, смотрела на неё своими красивыми умными глазами, продолжала периодически пережёвывать язык, а уголки рта, казалось, были несколько приподняты. Телячьи нежности. Может, и не улыбалась, но ей было приятно – это факт.

* * *

Послышался шорох. Скрип половицы. Кто-то пытался прокрасться по комнате незамеченным. Женя приоткрыл глаз. Саша в майке и трениках, с растрёпанными волосами встала с кровати. Наступив на скрипящую половицу, она замерла и обернулась в сторону Жени. Увидев внимательно смотрящий на неё приоткрытый глаз, она разочарованно опустилась с носков на всю ступню.

–Извини, не хотела тебя будить.

–Я уже проснулся, просто валяюсь.

–Но ещё очень рано.

–В самый раз. Я жаворонок.

«Корова, знала же, что пол скрипучий».

Спал Женя всегда очень чутко, ещё с детства. Но поспать любил, и никаким жаворонком сроду не был, хотя при необходимости мог просыпаться во сколько угодно или вообще не засыпать.

–Здорово, значит, тебе будет проще привыкнуть. В деревнях все жаворонки. Можешь, кстати, ещё немного полежать, пока я приготовлю завтрак.

Встав у умывальника, в проёме между стеной и печкой, Саша принялась приводить себя в порядок. Она расчесала волосы и собрала их в хвост. Умыла лицо и похлопывающими движениями нанесла на него какой-то крем. После чего поставила на газ чайник и, накинув на плечи кофту, вышла в сени, чтобы открыть дверь. Женя услышал, как она поприветствовала Дружка, как тот радостно тявкнул ей в ответ, топот собачьих лап и скрипение досок на крыльце. Саша вышла на улицу, и пёс пошёл за ней. Женя вылез из-под одеяла, одел брюки, сложил постельное бельё стопочкой и убрал раскладушку к стене.

Обычно по утрам, перед завтраком, он любил делать зарядку – выверенный временем комплекс упражнений, от стандартных школьно-физкультурных до отдельных асан йоги и боевых стоек тейквондо. В молодости подобные занятия казались ему ненужной ерундой, пустой тратой времени, потому как он и без них чувствовал себя отлично и был полон сил. С годами, особенно после тридцатипятилетнего рубежа, осознание необходимости утренней зарядки пришло само. Он, конечно, основательно тренировался несколько раз в неделю и старался не терять форму, но именно утренние пятнадцатиминутные занятия помогали его организму окончательно проснуться и получить необходимый заряд бодрости. Без них Женя просыпался, а его организм – нет. И туман из сонной головы мог прогнать разве что очень крепкий качественный кофе, и то не сразу. В данной ситуации, безусловно, грех жаловаться – жив, здоров, в тёплом доме, подумаешь – не проснулся! Но подрыгать ручками-ножками ой как хотелось, а негде… места так чудовищно мало, что есть серьёзные опасения снести случайно печку или, того и гляди, даже одну из стен. Ладно, этот вопрос вполне решаем, приоритеты пока другие.

Завтракали они яичницей, которую Саша на скорую руку приготовила на газовой плите. Получилось вполне так ничего, недурно. Но Женя приготовил бы лучше. Потому что в яичницу он добавлял сладкий болгарский перец и использовал соевый соус.

Саша собиралась уехать сразу после завтрака. Оставила ключи, объяснила, какой ключ что открывает, посоветовала по улице просто так не шататься и не светиться, поинтересовалась, нужно ли купить что-то в городе, так как сегодня она там будет.

–Газетку местную.

–Разве ты не собирался оторваться на время от городской суеты и всё такое?

–Конечно, но хоть что-нибудь почитать перед сном надо.

–Не уверена, что современные печатные издания – лучшее чтиво перед сном, – она пожала плечами, – ну, дело твоё, привезу, конечно.

«Тебе откуда знать, ценительница ты литературная? У самой ни одной книжки в доме нет, кроме старых журналов «Лиза» в туалете. Или книги здесь тоже крадут, и поэтому ты их хранишь рядом с мясом, в гараже?»

На самом деле, и ежу, наверно, ясно, что любая современная газета – это собрание официальных, заверенных различными службами, а затем и главным редактором, версий произошедших событий, которые, как правило, сильно отличаются от реальных. Однако, там-таки сообщают о громких убийствах. Просто любопытно, как обыграли СМИ его последнее дело.

–А чем ты собираешься заняться?

Женя задумался. Что бы такое безобидно-правдоподобное сочинить…

–Хотел бы посмотреть на речку за огородом.

Саша улыбнулась.

«Ведь ты не настолько дура. Почему так легко введешься? Чем эта унылая речка-говёнка может привлечь внимание уставшего от жизни предпринимателя? Ах, да, разумеется, своей природной красотой, которую не успела тронуть цивилизация!»

–Там здорово. Можешь сходить на гору, прямо за речкой, очень красивый вид оттуда. Только с клещами осторожнее, лес всё же, хоть и небольшой. Возьми в сенях болоньевый плащ.

Лес небольшой? Хм, Женя, конечно, мог ошибаться, но ему казалось, что скопление ёлочек-палочек на пригорке – лишь начало вполне себе тёмного и дремучего леса, в котором, наверняка, пропал без вести не один грибник, и даже не два. А ещё, говорят, в подобных лесах беглые зеки в землянках скрываются. Впрочем, в последнем он не был уверен.

–Но далеко заходить не советую, не дальше верхушки горы. Оттуда обратную дорогу разве что старожилы могут найти, которые эти места с детства знают. Я и сама туда не рискую соваться, – словно догадавшись, о чём подумал её новоиспечённый жилец, добавила она, – кстати, возьми с собой Дружка! Он всегда рад прогуляться.

«Это да, с собакой, конечно, проще. Только вдруг он тебе потом всё расскажет? Уж больно у вас близкие отношения…»

Иногда Женя чувствовал себя циничной язвой, по-дебильному придирающейся к каждому сказанному собеседником слову. Дотошно, планомерно, безэмоционально, вплоть до запятых, безо всякого смысла, ради тупого кретинского желания кого-нибудь морально опустить. Про себя, разумеется. Не понятно даже зачем, но такие дни иногда бывали. Это утро, без всяких сомнений, относилось к ним. Наверно, дело всё-таки в несостоявшейся зарядке. Да, определённо, надо пробежаться по лесу…

–Наверно, так я и сделаю.

Они попили чай, Саша убрала со стола, вымыла посуду и уехала. Женя закрыл дверь на древний железный засов – да, такие ещё сохранились в деревнях – и приступил к осмотру. Скорее от скуки, нежели из соображений безопасности.

Интерьер может многое поведать о владельце дома. Только не этот. Серость и бесполость, кажется, пронизывает здесь каждую половицу, каждую щель, каждый сантиметр. Окажись тут Женя ранее, ещё до знакомства с Сашей, он наверняка не смог бы определённо сказать, живёт здесь женщина или мужчина, молодой человек или дряхлая старушка. Безусловно, ясность внесла бы одежда, висящая на стенах, но это уже при детальном осмотре, а так…Кстати, об одежде. Она тоже довольно безлика: преобладают оттенки серого и синего, фасоны простые, незатейливые, преимущественно повседневная рабочая одежда. Женщина начинает увлекаться стилем «унисекс», когда с личной жизнью у неё серьёзные проблемы. По молодости Женя это чувствовал подсознательно, интуитивно, а с годами встречал всё больше и больше примеров, подтверждающих эту догадку. Удовлетворённая, сексуально состоявшаяся женщина ни за что не оденет бесформенную робу, она, даже сама того не желая, выберет наряд, может и простой по крою, но возбуждающий внимание особей противоположного пола. Например, пресловутое чёрное платье длиной до колен, но обнажающее красивые руки, или прямую горделивую осанку. Без лишних откровений, но фигура выгодно подчёркнута, а мужская фантазия уже невольно занята домысливанием отдельных деталей. Те же из них, кто предпочитает в любой ситуации вещи, хоть и качественные, но полуспортивные, повседневные, аргументируя свой выбор удобством и комфортом, на поверку оказываются неудовлетворёнными или закомплексованными дурёхами, убеждёнными в первостепенной важности своих душевных и моральных качеств. Фи, как глупо, какому мужчине они нужны – ваши моральные качества и мозги? Мозги – мужская прерогатива, а женское дело – вызывать его желание и дарить тепло. Тупые пробкообразные силиконовые дуры тоже, конечно, на любителя, но всё же женщина должна обладать в первую очередь житейской мудростью, а не отменной логикой и мешающими ей спокойно жить амбициями.

Судя по гардеробу, проблемы в Сашиной личной жизни наступили давно и надолго. Пока что Женя не нашёл даже ни одной юбки, не то, что платья. Это произошло после развода? Или уже до мужа у Саши были проблемы с мужчинами? И делать ли скидки на деревню? Всё же сельская местность вряд ли на ура воспримет глубоко декольтированное платье от кутюр. Она не уродливая, можно даже сказать симпатичная, стройная, может поддержать разговор. Откуда ж тогда ноги растут? Возможно, она скрытая феминистка. А может и явная, просто перед незнакомыми старается не афишировать. Скорее всего, кстати, так и есть: живёт одна, с мужем разошлась, детей нет, на жизнь зарабатывает, похоже, сама, да ещё и посредством личного автотранспорта…Так, хорош играть в психоаналитика, дались ему её одежда и жизнь!

В комоде на верхней полке обнаружились документы: на дом, диплом об окончании средней общеобразовательной школы, медицинская карта (познания Жени в этой области были достаточно скудны, но разве их хранят не в больницах?), ПТСка «газели» (е..ть, какая ж она у неё старая!), записные книжки со всякими фамилиями, номерами телефонов ферм, магазинов, ну и ещё много всякой ерунды – в общем, ничего интересного. Тут же валялись ручки, огрызки карандашей, степлер, канцелярские скрепки. Медицинскую карту долго изучать не пришлось – она была очень тоненькой, просто тощей, к тому же, малоинформативной: отметок о хронических заболеваниях нет, несколько записей терапевта, хирурга и гинеколога с заключениями типа «Здорова» или «Годна» (похоже, медосмотры), результаты анализов крови, мочи, кала. Ну, просто хоть в космос девицу не отправляй! Единственная ценная информация – дата рождения. Ей и правда двадцать девять лет, по гороскопу Дева. Ну, да, богатый внутренний мир, интроверсия и все дела. В самом низу, под всем этим ворохом бумаг, лежал файл с несколькими фотографиями. Саша с Дружком, Саша с мужем в свадебных костюмах, Саша с мужем у костра, Саша в обнимку с морщинистой старушкой, и Саша, лежащая спиной на вспаханных грядках с раскинутыми руками и по-детски довольной улыбкой. На всех снимках она улыбается, очень красивая у неё улыбка – ненаигранная, радостная, даже преображает заурядные в общем-то черты лица. Муж вполне обычный, невзрачный, в костюме и при галстуке выглядит прилично, а вот в спецовке у костра – ну валенок – валенком. Немного выше её ростом, крепкого телосложения, лицо простое, деревенское, но на алкаша не похож. Старушка, которую Женя мысленно окрестил не иначе как «мама», скорее всего, ею и была: уж очень у них с Сашей похожи улыбки и глаза. На фото Саша обнимает её всю, щекой прижавшись к вязаному свитеру пожилой женщины, видно, что она её очень любит, и чувство это взаимно. С Дружком они, само собой, на одной волне: Саша точно так же наклонила голову в сторону и высунула язык, как это сделал пёс. Фотография получилась необычной и позитивной, Женя улыбнулся. Снимок на грядке порадовал его больше всего. Видимо, она решила подурачиться, упав на эту грядку. В одной руке у неё была лопатка для прополки, в другой – совок. Смотрит не в объектив, а куда-то вверх и назад, запрокинув голову. Щурится от солнца, которое уже начинает садиться, счастливо улыбается, довольная. На грядке лежит несколько упавших жёлтых листьев. Удачный кадр. Женя пересмотрел фотографии ещё раз, сложил их в файл в той же последовательности, в которой они были ранее, и положил на дно полки, а сверху – все остальные документы. Вот и вся её богатая жизнь, уместившаяся в нескольких фотоснимках.

Нижнюю полку занимало нижнее бельё. Разумеется, белое и чёрное. Чёрного, кстати, всего пару комплектов. В основном белое, простое, без ажура и сеток, хлопчатобумажное, иногда белое в непонятный дебильный цветочек. Женя поморщился: такие расцветки подошли бы скорее ребёнку, девочке в пубертате, что за пошлость для взрослой женщины! Ах, ну да, дева же – гороскоп не обманешь. Закончив с бельём нижним, Женя приступил к полке с бельём постельным. В общем-то, всё в том же духе: те же деревенские мотивы, х/б-шные ткани, горошки, цветочки, белый цвет. Никакой фантазии. У задней стенки комода Женя нащупал какой-то продолговатый предмет, упругий, в пакете. Похож на моток бинта. Он подался вперёд, уперевшись щекой в край комода, и, взяв предмет, вытащил его. В пакете оказался..ого, фаллоимитатор! Вот тебе и цветочки с бабочками на пододеяльниках! Женя внимательно присмотрелся к искусственному члену. А ничего так, внушительный, солидно, да, из киберкожи, не какая-нибудь дешёвая резиновая фигня. Разъём есть. Наверно для батареек. Да, так и есть, батарейка внутри, одна, пальчиковая. Женя нажал на кнопку, и ощутил вибрацию. Нихренаськи! Член принялся тихо жужжать и извиваться в его руке, вращал сначала только залупой, а потом увеличил диаметр вращения всем корпусом. Сначала он почувствовал отвращение и чуть было не отшвырнул предмет. Но потом вдруг поймал себя на мысли, что едва сдерживается от смеха. У него в руках извивался фаллоимитатор, найденный в постельном белье девушки, у которой обнаружить его он ожидал меньше всего на свете. Вот тебе и серая, вот тебе и мышь! Эй, Друг, а не ты ли причина её развода? Собака, скандал и «не сошлись характерами» – это ведь лишь официальная версия. А вдруг ты удовлетворял её лучше, и проблема мужа отпала сама собой, особенно на фоне начавшихся личных проблем? Ух, ну просто зверюга! Всё, всё, лучше выключить, а то вдруг ещё от такого напряга батарейки сядут, как потом перед Сашей оправдываться?! Он всё же рассмеялся вслух. Да, девочка позабавила. Подмигнул вибратору, выключил, положил обратно в пакет и засунул в тот угол комода, где нашёл. Повнимательнее смотреть надо, вдруг ещё что забавное обнаружится. Но ничего похожего, к его прискорбному сожалению, больше нигде не было. А так хотелось найти плётку, наручники…так, поржать.

Женя отпер задвижку и открыл дверь, намереваясь выйти. Прямо у порога стоял Дружок и внимательно смотрел на него.

–Караулишь, что ли?

Пёс слегка вильнул хвостом.

–Гулять пойдём?

Он отступил на шаг и завилял сильнее. Взгляд при этом остался серьёзным, сосредоточенным на лице гостя. Почти все собаки знают слово «гулять», знал и этот, и, судя по реакции, очень любил это делать. Конечно, пойдёт, хоть и с малознакомым человеком, он же любит побегать на свободе. Женя протянул руку. Дружок покосился на неё, но позволил потрепать себя по голове. Потом развернулся и, довольно виляя попой, неспеша направился к выходу.

–Подожди, переоденусь, – крикнул ему вслед Женя.

* * *

Они миновали картофельное поле, заросли топинамбура и спускались вниз, к реке. Скорее, речке, возможно даже ручейку. Язык не поворачивается назвать рекой полоску воды шириной в полтора метра и глубиной в сорок-пятьдесят сантиметров. Чтобы её перейти, в принципе, даже в сапогах надобности нет, достаточно чуть-чуть разогнаться и перепрыгнуть. Или ещё проще – переступая по кочкам и камням. Течение, кстати, для таких объёмов более чем бурное, и никакого застоя воды и всякой там тины здесь и в помине нет. Вообще, надо сказать, место довольно живописное. Спускаешься с горы, внизу – маленький шустрый ручеёк, словно отгороженный от окружающего мира земляной стеной горы и зарослями с одной стороны, лужайкой и лесом – с другой. Поблизости, в нескольких метрах, растёт прекрасная во всех отношениях ива: большая, раскидистая, почтенного возраста, свешивая свои ветви, плавно покачивающиеся при порывах ветра, прямо к воде. Повсюду зелёное изобилие: к своему стыду, Женя не мог назвать ни одной породы растущих здесь деревьев и кустарников. Ну, кроме той ивы, разумеется. Но она, безусловно, была лучше всех! И воздух, воздух, свежий, прозрачный, нереальный. Да, давно он не выбирался на природу, здесь и правда здорово.

Пока Женя любовался зелёнью, Дружок встал посреди речки, погрузив в неё все четыре лапы, и с наслаждением пил воду. Когда он закончил, Женя негромко свистнул, привлекая его внимание, и перешёл на противоположный берег. Пёс послушно последовал за ним. По ту сторону реки всё было с точностью до наоборот: вместо тенистой прохлады – палящее солнце, вместо крутого неровного спуска – практически идеальная равнина, вместо зелёных зарослей – иссушенная солнцем трава, а в цветовой гамме преобладали всевозможные оттенки жёлтого.

Под ноги Жене попался сучок от дерева – свежая, средней толщины палка. Он взял её и кинул как можно дальше.

–Дружок, лови!

Пёс благодарно среагировал на эту всеобще-любимую собачью игру и помчался за палкой. Женя с улыбкой наблюдал, как тот хватает палку, разворачивается и, держа её в зубах, с довольным рыком бежит обратно. В умных глазах щенячий восторг, хвост мельтешит из стороны в сторону. Подбежав, он вытягивает вперёд морду, будто говоря: возьми, я принёс. И Женя прекрасно знает, что будет дальше. Стоит только взять палку и потянуть на себя, Дружок принимается тянуть её на себя, мотает мордой и не отдаёт добычу, при этом утробно порыкивая. Конечно, пёс хочет поиграть. Часто ли он играет с Сашей, бегает на открытой местности? Он достаточно крупная собака, с серьёзными генами (ну, хоть процентов на пятьдесят, но всё же), для него такие прогулки обязательны. Но Женя уверен, что Саша об этом знает. Как он уже успел заметить, иногда она отправляет его с пастухами на выпас, чтобы он не скучал на территории двора, на цепь никогда не садит (ни в гараже, ни в сенях ни одной сторожевой цепи найдено им не было), да это и невооружённым глазом заметно, что от собаки своей она без ума. Любовь, дружба, преданность – это лишь слова, которыми всё равно не получится описать ту степень близости, возникающую между некоторыми собаками и их хозяевами. Слово, её обозначающее, возможно, ещё не придумано, но люди, столкнувшиеся с этим отношением, обязательно поймут, о чём речь. Собачью любовь ведь тоже надо заслужить. Они верны любому хозяину, даже если он неудачник, забулдыга и алкоголик, но они поразительно, просто фантастически чувствуют характер и эмоции человека. И если человек не просто их поит, кормит, ласкает, но ещё и чувствует, уважает и ценит, тогда собачья преданность неизмерима, тогда пёс и его хозяин уже не просто друзья, а одно целое: две родственные души, понимающие друг друга без лишних слов, две сильные личности, которые пойдут вместе до конца и пожертвуют своей жизнью ради другого, если потребуется. Такие отношения невозможны между людьми, пусть и искренне любящими, это другой, более высокий уровень. Поэтому Женя прекрасно понял Сашу, заступившуюся за Дружка и едва не покалечившую супруга. Это поступок не неуравновешенной истерички с психопатическими наклонностями, а человека, познавшего собачью преданность и заступившегося за друга, замены которому ей никогда больше не найти…Разумеется, Саша всё это понимала. И, как бы Дружок сейчас не радовался и не резвился с Женей на прогулке, он всё равно чувствует исходящую от незваного гостя опасность: пусть и не сейчас, а лишь в перспективе. Придёт время, и этот весёлый, счастливый, благодарно приносящий палку пёс с наслаждением вонзится своими клыками в шею человека, который представляет собой опасность для его хозяйки. Собак чрезвычайно трудно обмануть, но ещё сложнее сломать их принципы и убеждения – это попросту невозможно. Саша, по сути своей, хоть и неплохая девочка, но в целом, обычная ограниченная баба, в глубине души считающая, что весь мир против неё, и поэтому старающаяся ни от кого не зависеть и ни к кому не привязываться. Её Жене не жаль: таких много. Какая разница, умрёт она в старости от инфаркта или в ближайшие месяцы от, например, неисправности тормозной системы в машине? Детей у неё нет, вряд ли кто-то будет по ней скорбеть, мир ничего не потеряет с её уходом, а мясо по деревне будет развозить кто-нибудь другой. Единственное огорчение – Дружок. Её любовь к нему достойна восхищения, это, пожалуй, единственное достижение за всю её унылую обывательскую жизнь. Дружок станет не просто одинок, он будет уничтожен, и игры на свежем воздухе уже никогда не вызовут в нём и тени радости. Женя с удовольствием забрал бы его с собой, но такие псы не меняют хозяев, они однолюбы. И после смерти единственного друга уже не живут, а доживают, теряя интерес ко всему, вплоть до еды, изо дня в день, из года в год приходя на одно и то же место и воют в темноте в надежде, что оттуда, из небытия, хозяин услышит их.