Хроники Весчериума: знак алого меха

Глава 1. Реалии Аргрема

Я ползла по протоптанной тропе, прижимаясь к земле, и колючки сухих кустов цеплялись за пропитанный потом и пылью мех на моих руках. В воздухе висела тишина, слишком натянутая и звенящая после вчерашней кровавой какофонии. Нужно было проверить, не затаилась ли в ранах мира хоть одна из тех тварей, что мы изгнали. Замирая на каждом шагу, я ловила малейший звук, и мои уши с пушистыми кисточками поворачивались сами собой, прочесывая пространство. Тишина. Пусто. И не учуяв больше вони тёмной энергии, которую излучали потусторонние монстры, – той самой, что встаёт комом в горле и щиплет ноздри, – решила, что можно возвращаться в лагерь.

Идя к палатке, я почувствовала, как засохшая кровь монстров стягивает кожу на лице. Отвратительный, сладковато-гнилостный запах, который не выветривается никогда. Иногда мне кажется, что это и есть истинный запах Аргрема – запах борьбы и одиночества. Особенно для таких, как я. Для женщин. Моё имя Роана, и я женщина-зверолюд, которой недавно исполнилось 40 лет – совсем ещё молодой возраст. Моя мать растила меня в соответствии со статусом защитницы и бойца, и я оправдала её ожидания. Но в тишине, оставшейся после её гибели, меня преследует один вопрос: а есть ли миры, где «оправдать ожидания» значит – полюбить и быть любимой? Где можно выбрать себе мужчину и остаться с ним навсегда, а не уйти сразу после рождения детёныша? В нашем мире – Аргреме – привязанность может обойтись очень дорого, даже к собственной матери. Что уж говорить о друзьях, товарищах или мужчинах.

Зайдя в палатку, я с наслаждением вдохнула слабый запах чистой кожи и трав, которым пахло внутри. Взяла чистую униформу из кожи лэсти – существа хоть и не хищного, но обладающего очень прочной шкурой, которую не пробить обычным ножом. Не забыла мыльный корень, пахнущий дымом и хвойной смолой, и мягкую впитывающую ткань. Выйдя, направилась к лидеру отряда, чтобы доложить о полном отсутствии живых порождений хаоса. Отчиталась я быстро и смогла наконец уйти к небольшому ручью в двух шагах от лагеря. Там часто можно было встретить моих соплеменниц, резвящихся в воде и громко болтающих о том, как они отличились в бою. Намылила волосы, и аромат костра и сосны окутал меня, прежде чем я нырнула, чтобы ополоснуть их, – благо глубина позволяла. Ледяная вода обожгла кожу, смывая не только грязь, но и остатки адреналина. Выбравшись из воды, я разложила постиранную форму на горячие на солнце камни, вытерлась привычной тканью, надела чистую одежду и села погреться на берегу, позволяя теплу проникать в окоченевшие мышцы.

Мои мысли возвращались к сегодняшнему бою, к тому моменту, когда коготь твари просвистел в сантиметре от горла. Сама не знаю зачем, я заглянула в воду, будто ища подтверждения, что я еще здесь, жива. Из дрожащей глади на меня смотрела незнакомка. Те же синие, как вечернее небо, глаза с вертикальными зрачками, но в них не было ни капли торжества победительницы. Те же алые, редкие для зверолюдей кудри, но сейчас они были просто спутанным месивом. Привлекательные формы, о которых твердят мужчины, и жилистое тело, о котором с гордостью говорят матери. А между ними – пустота. Грустная девушка смотрела на меня из отражения, и я не знала, как ее утешить.

Вдруг откуда ни возьмись со стороны лагеря прилетел камешек в воду, отчего она пошла рябью и размыла печальный образ. Я сразу узнала по запаху – тёплому, с нотками мёда и пыли – Морису, ещё когда услышала, как кто-то тихо ступает сзади. Мы сражались в одном отряде, и она была дочерью маминой подруги по сражениям, потому мы дружили с самого детства.

– Снова сидишь и думаешь о том, как было бы здорово попасть в другой мир? – Мориса уселась рядом со мной, её плечо мягко упёрлось в моё.

– Конечно, – ответила я с явной иронией в голосе, но мы обе знали, что она была права.

– Я понимаю тебя. Тоже задумывалась о том, как было бы здорово, если война с этими тварями закончилась и мы перестали бы терять своих близких так часто и так нелепо. Но, к сожалению, ничего не изменить. Так зачем тешить себя несбыточным? – Она повернулась ко мне, и в её золотых глазах плескалось неподдельное беспокойство.

– Всё хорошо. Я оставила свои мечты далеко позади и смирилась с реальностью. Не переживай, – попыталась успокоить я её, поглаживая тёплую шершавую ладонь подруги.

В отличие от меня, Мориса была похожа на среднестатистическую зверолюдку: шоколадного цвета ушки, хвост и мех; высокая; с небольшой, но упругой грудью; узкими бёдрами, но стройными мускулистыми ногами. Её глаза цвета расплавленного золота впились в мои синие, пытаясь понять, говорю ли я правду или лишь пытаюсь её успокоить. В итоге она мне поверила – или сделала вид.

– С момента смерти твоей родительницы прошло два месяца. Я знаю, что тебе тяжело, как и любому из нас это причинило бы боль. Но нужно жить дальше. Может, тебе стоит найти оплодотворителя и завести малыша? Ты никогда не мечтала о сражении и не получала удовольствия от него, как большинство из нас. Я всегда чувствовала, что твой путь далёк от того, что уготовил тебе этот мир.

Приобняв меня, она прижалась тёплым боком и лизнула мою щеку грубым, как у кошки, языком, пытаясь поддержать, как это делали матери или родственницы, утешая младшую в семье. Я обвила хвостом её талию, принимая сочувствие, чувствуя, как от этого простого жеста по телу разливается слабое тепло.

Да, я была не похожа на своих соплеменниц. Я не рвалась в бой с улюлюканьем, предвкушая битву; не получала удовольствия от убитых мной монстров; не обсуждала достижения в бою и не гордилась ими. Лишь принимала как данность то, что если не мы, бойцы-зверолюди, то наш мир падёт окончательно.

– Ты же знаешь, я вся в свою мать, – выдохнула я, глядя на воду. – Она… она любила отца до самого конца, хотя это и была глупость. Если я свяжусь с кем-то, я не смогу… Мне не выдержать разлуки. А родить дочь… и знать, что однажды я получу извещение о её гибели, как когда-то мать получила его о моём отце… Нет. – Голос у меня дрогнул, и я замолчала, сжимая пальцы.

Мориса печально выдохнула и прижалась ко мне сильнее, зная эту истину. Посидев так ещё несколько мгновений, мы молча поднялись и, захватив мою высохшую на горячих камнях форму, пошли к костру, где уже, судя по дразнящему аромату жареного мяса и дыма, готовили ужин. Присев рядом с Геллой, с которой жили в одной палатке, мы с Мор (как я часто ласково называла свою почти сестру) принялись жадно есть поджаренное мясо морха – небольшого грызуна, которого разводили в основном на мясо. Ели мы с боевыми подругами всегда вместе – для сплочения отряда.

Наевшись и запивая ужин полезным горьковатым травяным отваром, мы услышали, как командир отряда Рисса встала, чтобы сделать объявление. Все разом перестали разговаривать, и наступила та самая звенящая тишина, которую я так хорошо знала, – обычно за трапезой стоял тот ещё гомон.

– Мне нужно кое-что сказать вам, – начала она, и её голос прозвучал как удар хлыста. – По артефакту связи сообщили, что скоро прибудет отряд магов для помощи. Наконец-то наш запрос удовлетворён. – В её голосе заплясали ядовитые искры сарказма. – После того как погибли три наши сестры, они, видимо, поняли, что мы тут не в салочки играем.

Тишину вмиг разорвали взрывные обсуждения. Маги! Чужаки. Надменные существа с силой, которой мы не понимаем. Мориса тут же схватила меня за локоть, её коготки впились в кожу. Я же не могла отделаться от мысли: их появление – это спасение или новая беда?

Глава 2. Встреча с магами

Разойдясь после тревожной новости по спальным местам, я провалилась в сон, как в бездну. Бой выдался не просто сложным – он выжег душу. И потому мне приснился кто-то большой и крепкий, чьи невидимые руки обняли меня со спины, а голос, низкий и тёплый, шептал на ухо небылицы: что всё будет хорошо, что мне не нужно больше сражаться, что меня защитят и мной дорожат. Стало так спокойно и легко на душе, что я позволила себе утонуть в этом обмане, уплыв в глубь сна.

Утро встретило нас удушающей, влажной духотой, предвещавшей бурю. Даже поднять голову с подушки было подвигом. Мор сходила со мной до ручья, где мы, скрываясь за высохшим деревом, справили нужду, а после умылись ледяной водой и почистили клыки терпким зубным порошком.

– Как думаешь, среди них найдется достойный мужчина? – Подруга смотрела на меня пристально, прижав уши к голове. Её хвост нервно подёргивался, выдавая напряжение, – она не ждала ничего хорошего и заранее готовилась к разочарованию. Чтобы поддержать её, я ответила, что всё возможно, – в конце концов, её требования к партнёру были не так уж высоки: сила, чтобы дать здоровое потомство, и отсутствие откровенной глупости. Мориса отчаянно хотела детёныша, и я мысленно уже готовилась стать его тётей. Неудивительно, что большинство женщин в отряде ждали магов с нетерпением, едва прикрытым деловым спокойствием. Для многих материнство было единственным шансом обрести родное существо, которое можно будет любить без оглядки и условий.

Ближе к обеду с опушки леса донеслись быстрые, чуждые нашему лагерю шаги. Рисса позвала нас, рыкнув негромко – ровно настолько, чтобы наш чуткий слух уловил приказ. К моменту появления магов мы уже стояли в строю, испытующе вглядываясь в незнакомцев. Их было всего четверо, что при нашей двадцатке казалось каплей в море. Один из мужчин отделился от группы и направился к нашей предводительнице. Все маги были закутаны в тёмные, пыльные мантии, скрывающие и тело, и лицо. Остановившись в паре шагов от Риссы, незнакомец сбросил капюшон, и мы наконец разглядели его лицо.

Маг был среднего роста, примерно с меня. Чёрные волосы лежали небрежными прядями, будто он только что вышел из боя, черты лица – острые, высеченные резцом. Он выглядел так, будто разучился улыбаться при рождении. Его тёмные, почти чёрные глаза медленным, оценивающим взглядом обвели наш строй, на мгновение задержавшись (мне показалось, на Морисе) и вернувшись к Риссе.

– Меня зовут Ласси, я глава отряда, присланного из Руана, – его голос был ровным и глухим, без единой нотки приветливости.

– Со мной Дэрч, Халл и Мирей. – Позади него маги, чьи имена он называл, молча кивали. Он замолчал, ожидая ответа.

– Рисса, глава этого отряда, – отрезала наша предводительница, окинув его взглядом, полным скрытой угрозы.

– Ждали к ужину. Палатка для вас готова. Мориса покажет, где можно умыться. Потом обсудим расписание, чтобы под ногами не путались. Резко повернувшись, она жестом подозвала Мор. Та, стараясь сохранять деловой вид, но не в силах скрыть лёгкий взмах кончика хвоста, вышла вперёд. Я же в это время следила за главой магов: его взгляд, скользнувший по Морисе, показался мне слишком заинтересованным для простого знакомства. Впрочем, и Мор не отводила от него глаз. Когда они ушли, некоторые женщины с нескрываемым любопытством провожали их взглядами. Меня же прошиб холодный пот от взгляда другого мага – того, что представился Халлом. Он прошёл совсем рядом, и его глаза обшарили меня с ног до головы, оставив ощущение липкой слизи. Я, конечно, знала, что мой алый мех – редкость, но никогда не считала это преимуществом. Особенно сейчас. Позже, в палатке, пока я начищала до блеска свои ботинки, снаружи донёсся звук быстрых шагов. Это была Мор – она влетела внутрь, и, даже не видя меня в полумраке, безошибочно ринулась ко мне, ведомая запахом.

– Кажется, это ОН! – её шёпот был горячим и влажным у самого моего уха.

– Тот самый, от которого я хочу детей! Я отшатнулась, поражённо уставившись на неё.

– И как же ты умудрилась это понять за пять минут? – не удержалась я от сарказма.

– Он серьёзный! Не пялится на всех подряд, смотрит только на меня. Мне кажется, я ему правда понравилась, – в её голосе звенел неподдельный восторг.

– Ладно, рада, что он тебе приглянулся. Он и правда не похож на того хама, что смотрел на меня. Но не бросайся в омут с головой, – твёрдо сказала я, для пущей убедительности щипнув её за бок.

– Знаю, знаю, Ро, – она использовала домашнее прозвище, которое слышала только от матери и от меня.

– Конечно, я не буду торопиться. Но я уже уверена – он единственный, кто меня зацепил. Боялась, что вообще никого не найду, – она хихикнула, игриво подняв бровь. Усмехнувшись и пожелав ей удачи, я поправила обувь, и мы пошли на обед.

Маги сидели с нами за одним длинным столом. К счастью, нам с Морисой достались места в дальнем конце. И всё равно я чувствовала на себе тяжёлый, наглый взгляд Халла. Он был похож на ходячий стереотип о магах: русые волосы, пустые карие глаза, субтильное телосложение и выражение лица, кричавшее о том, что он считает себя даром для любой женщины. Большую часть обеда мы потратили на обсуждение новой тактики в свете прибывшего подкрепления.

Закончив есть первее всех, я, заскочив в палатку за грязной одеждой, направилась к ручью. Всю дорогу до воды я ощущала за спиной тихие, но уверенные шаги. Как будто я их не услышу? Запах этого мага – сладковатый и приторный – преследовал меня с самой встречи. Нагнувшись над водой, я принялась яростно тереть юбку, каждый мускул в теле был напряжён и готов к атаке.

– Не требуется ли такой красавице помощь? – раздался голос сзади. А я-то надеялась, что он не за мной… Наивная.

– Спасибо, но я справлюсь сама, – буркнула я, даже не оборачиваясь. Голос прозвучал максимально недружелюбно, но я и не жаждала его общества.

– Что же ты так категорична? Я думал предложить тебе помощь… иного рода, – он похабно усмехнулся, и его голос пропитался грязным намёком.

– Мне от тебя ничего не нужно. Ищи тех, кто ждёт твоей «помощи», – огрызнулась я, отбивая бешеный ритм хвостом по земле. Ухмылка сошла с его лица, сменясь злобной гримасой.

– Ну и оставайся одна, дурра! Я из жалости к тебе подошёл! – рявкнул он и, развернувшись, быстрым шагом удалился.

Я наконец выдохнула, и из груди вырвался короткий, нервный смешок. Буду только рада, маг ты недоделанный. Вернувшись в палатку, я устало повалилась на койку, и на меня накатила тяжёлая, чёрная хандра. До чего же я устала от этой жизни… Ни просвета, ни надежды впереди. Ради чего я встаю каждое утро? Задумавшись об этом, я снова не услышала шагов подруги; лишь когда её ладонь коснулась моего плеча, я вздрогнула и обернулась. Увидев её встревоженное лицо, я махнула рукой.

– Всё в порядке. Просто отказала одному наглецу, который счёл за честь переспать со мной. Лежу, кости перемываю.

Мор немного расслабилась, хотя в её глазах всё ещё читалось недоверие. Затем её выражение сменилось, и она, сияя, принялась рассказывать, что успела выведать у Ласси о его семье, работе и взглядах на жизнь. Оказалось, он был одним из тех редких мужчин, которые хотят остаться со своей избранницей навсегда и растить ребёнка вместе, будь то сын или дочь. Я искренне обрадовалась за подругу и спросила, что она планирует делать дальше.

– Я ему нравлюсь, это точно! Его запах… он меняется, когда я рядом. Гелла и Раша тоже это подтвердили. Ты же знаешь, наш нюх не обманешь, а врать мы не любим и не умеем, – сказала она, и её уши задорно дёрнулись.

– Я так за тебя рада! Буду болеть за вас. Если что случится со мной… я буду спокойна, зная, что у тебя есть семья, – сорвалось у меня с языка, и по щеке покатилась предательская слеза.

Мор в ответ зашипела и больно куснула меня за мочку уха, отчего я вскрикнула.

– Куда это ты собралась?! И с чего это я останусь одна, дурная ты женщина, Роана?!

– Прости! Я просто… Каждый бой может стать последним. А теперь мне хоть немного спокойнее за тебя, – сдалась я.

Подруга расплакалась и, прижавшись ко мне, прошептала, что со мной ничего не может случиться, что я ей как сестра, единственная семья после смерти наших матерей. Я привлекла её к себе и принялась гладить по голове, успокаивающе проводя пальцами между её ушек.

– Всё будет хорошо. Прости.

На ужин мы спустились вместе. Мор сразу устроилась рядом с Ласси, и я заметила завистливые взгляды некоторых женщин – их можно было понять. Четыре претендента на всех, и лучший из них, судя по всему, уже занят.

Многие понимали, что у магов всегда был выбор, и они избалованы вниманием. Такие, как Ласси – уважающие женщин, серьёзные, но не жестокие, и желающие создать настоящую семью, – были на вес золота и считались идеалом. Но было ясно как день – эти двое нашли друг друга с первого взгляда и теперь парили в своём собственном мире.

Неожиданно посреди ужина, когда все обсуждали новый магический артефакт, способный точно предсказывать время открытия врат, Рисса встала, требуя тишины.

– Завтра ждём прорыв, – её голос прорезал гул, как нож.

– Не такой, как раньше. Он будет сильнее и масштабнее. Если раньше мы имели дело с тремя десятками тварей, то теперь их будет больше. Но с магами у нас есть шанс. Поэтому с утра – построение и тренировка. К полудню выдвигаемся к вратам.

После этих слов в воздухе повисла гробовая тишина. Ни весёлого гомона, ни споров – лишь тяжёлое, почти осязаемое напряжение. Быстро доев, мы молча разошлись по палаткам. Завтра нас ждал трудный день. Засыпая, я ловила в себе странное, тревожное предвкушение, хотя никогда не жаждала битв. К чему бы это? Так и не поняв, я провалилась в беспокойный сон.

Глава 3. Прощай, родной мир

Проснувшись на рассвете, я сразу почувствовала пустоту. Рука потянулась на соседнюю кровать, нащупывая привычное теплое плечо Морисы, но пальцы встретили лишь холодную, смятую простыню. В палатке витал едва уловимый, чужой запах – пыльный, с примесью озона и чего-то металлического. Магия. Сердце сжалось от щемящей догадки. Она ночевала у Ласси. Горько улыбнувшись, я потянулась к своей форме. Кожа была прохладной и шершавой, пахла дымом и потом вчерашнего боя. Ну что ж, хоть одна из нас обрела кусочек счастья в этом аду.

У ручья Мориса уже умывалась, и её лицо сияло таким светом, что было больно смотреть.

– Где пропадала? – спросила я, стараясь, чтобы в голосе не дрогнула нота горечи.

– Я спала с Ласси, – выдохнула она, и её золотистые глаза утонули в счастье. Её хвост вилял с такой безудержной радостью, что казалось, вот-вот оторвется.

Видя это сияние, я почувствовала, как мои собственные уши предательски прижимаются к голове, а в горле встает ком. С силой воли, выработанной за годы сражений, я заставила их распрямиться, а губы растянулись в натянутой улыбке. «Смирись, Роана. Твое счастье – в ее счастье. Больше тебе ничего не светит, и ладно. Главное, что она, твоя единственная оставшаяся семья, теперь не одна».

За завтраком я оказалась рядом с Ласси. Пристально глядя в его темные, серьезные глаза, я тихо, но четко прошипела, чтобы не слышали другие:

– Если ты причинишь ей хоть каплю боли, я найду тебя, даже если придется прорыться через все миры. И закопаю в самом глухом, забытом богом уголке Аргрема. Понял?

Он не отвел взгляда, не смутился. Его лицо осталось невозмутимым, но в глубине глаз я увидела не вспышку гнева, а стальную уверенность.

– Беречь ее – моя единственная и добровольная обязанность, Роана. Ее семья – теперь и моя, – его голос был тихим, но каждое слово падало, как заклятие.

И в этот миг я поверила. В его взгляде была та самая преданность, которую я когда-то видела в глазах своей матери, когда та говорила об отце. Нежность, предназначенная только одной женщине во всей вселенной. Что-то щелкнуло внутри, и на душу опустилось хрупкое, но настоящее умиротворение.

Поздравив Мор сжатием руки, я пошла собирать походную сумку, укладывая вяленое мясо, черствый хлеб, кусок сыра, сверток со сменой белья и флягу с водой с автоматической точностью солдата, идущего на поле боя.

Мы выступили с рассветом. Наша тройка – я, Мориса и Раша – двигалась в привычном боевом порядке, бесшумно скользя меж высохших, скрюченных деревьев. Мы перебрасывались короткими, обрывистыми фразами, но в воздухе висело нечто большее. То самое чувство предвкушения, что мучило меня с утра, сгущалось с каждым шагом, смешиваясь с липким, тошнотворным страхом. Впервые в жизни эти две противоположности бушевали во мне с равной силой, разрывая душу на части. Я мысленно прощалась с этим лесом, с небом, с этим проклятым миром. «Хорошо, что она пристроена. Теперь мне есть за что умирать», – пронеслось в голове в тот миг, когда мы вышли на окраину огромного поля, покрытого блеклой, выжженной травой, упиравшегося в линию темного, неестественного леса.

Разведя скудный, почти ритуальный костер, мы начали последние приготовления. Я точила свой меч – верный клинок, чья рукоять залоснилась от прикосновения моих пальцев. Он был не просто оружием; он был продолжением моей руки, вместилищем памяти о десятках убитых тварей. Неподалеку Рисса, ее дочь Гелла и маги ожесточенно спорили о тактике. Халл, его лицо перекошено высокомерием, и молчаливый Мирей яростно жестикулировали, тыча пальцами в карту. Рисса, чьи двести пятьдесят шесть лет были выжжены на ее лице шрамами и пеплом сотен сражений, стояла насмерть. Ее светлые уши были прижаты к голове в немой ярости, а белый хвост с когда-то откушенной верхушкой хлестал ее по бокам, словно плеть. Еще мгновение – и чаша терпения переполнилась бы. Но тут Ласси, до этого молча наблюдавший, положил тяжелую руку на плечо Халла и что-то тихо, но властно прошипел ему прямо в ухо. Тот замолчал, его лицо залила багровая краска. Ласси развернулся к Риссе и коротко кивнул:

– Твоя правота доказана кровью, а не словами. Делаем, как говоришь.

Напряжение спало, словно перерезали струну. Уши Риссы медленно распрямились, хвост утих. Я почувствовала острое, злое удовлетворение, глядя, как Халл, сжав кулаки, с рычанием отступает в тень. И тогда воздух начал звенеть. Словно натягивалась струна, готовая лопнуть. Мех на моей спине и предплечьях встал дыбом. Мы все, до единой, почувствовали это кожей, нутром – прорыв близко. Мы затоптали костер, и пепел смешался с пылью.

Заняв позиции, мы выстроились в боевые тройки. Маги встали за нашими спинами – живой щит, чья задача была пропускать через себя боль нашего мира, выстраивать барьеры из синеватой дымки и насыщать силой наши клинки, чтобы они горели в руках. Ожидание было недолгим и мучительным. Воздух сперва задрожал, как желе, потом завизжал, разрывая барабанные перепонки. И в пятидесяти метрах от нас пространство разорвалось с оглушительным, рвущим душу хлопком.

Из кроваво-черной дыры, расползающейся, как гниющая рана, хлынули кошмарные существа. Трехметровые рептилии, покрытые слизкой, переливающейся чешуей, бежали на кривых, неестественно согнутых лапах, и запах гниющей плоти, едкий и сладкий, разъедал ноздри. Бесформенные черные тени, полметра ростом, отскакивали от земли, как брызги жидкой тьмы, – их можно было уничтожить только огнем. И были другие, безымянные уродцы, будто падший бог, помешанный на уродстве, лепил их из гнили, кошмаров и обломков костей, стараясь превзойти сам себя в каждом новом творении. Начался ад.

Я ринулась в самое пекло, и мой меч, зачарованный магией, пел в воздухе, рассекая плоть тварей с мокрым чавкающим звуком. Синеватая дымка защитных чар окутала нас, отталкивая липкие щупальца темной магии. Сверкающие огненными стрелами снаряды пронзали черных слизней, те взрывались, разбрызгивая вязкую смолу – это работал Ласси. «Маги, оказывается, стоят своего хлеба», – мелькнуло у меня в голове, пока я на бегу, как всегда, следила за Морисой и Рашей.

Мы держали строй, сдерживая натиск, работая как части одного смертоносного механизма. И вдруг из портала выползло Нечто, от чего кровь стыла в жилах. Шестиметровый горб из переплетенных мышц, покрытый шипами, сочащимися ядовитой слизью. Его голова была уродливо обтянута клочьями меха, словно содранного с живого существа, а тело покрывали гноящиеся, кровоточащие язвы. Оно двигалось на четырех мощных, как стволы деревьев, лапах, увенчанных когтями, способными распороть землю. От его появления по нашему строю пробежала судорога ужаса; послышались крики – кого-то успели ранить. И среди них – пронзительный, истеричный, животный визг. Халл.

Инстинктивно обернувшись, я увидела, как один из ящеров, воспользовавшись его паникой и попыткой бегства, вцепился в плечо мага, тряся его, как тряпку. Хоть он и был мерзавцем, но смотреть на это было жутко. Он был живым, разумным существом, пусть и ничтожным. Мы с девчонками молча переглянулись. Одного взгляда было достаточно. Пропустить это чудовище – значит подписать смертный приговор беззащитному поселению, где остались старики и дети. Рисса была на другом конце поля, отбиваясь от ящеров вместе с молчаливым Дэрчем. Увидев гиганта, она отчаянно рванулась бы к нам, но ее сдерживал плотный строй врагов. В ее глазах я прочла тот же приказ, что родился в моей душе: действовать сейчас! И тогда то странное, тревожное чувство, что не давало мне покоя все утро, вдруг кристаллизовалось в груди, превратившись в ясное, холодное, неотвратимое знание. Осознание того, что должна сделать я, и только я.