Песнь камней сквозь ложные узы

Дисклеймер

Данное произведение содержит сцены жестокого физического и психологического насилия, описания домашнего абьюза, интимного насилия в браке, психологических травм и последствий длительного страдания.

Основные триггеры и предупреждения:

• Сцены физического насилия (истязания, пытки). (1-2 главы)

• Упоминание сексуального насилия в браке, включая принуждение и унижение. (1-2 главы)

• Глубокое психологическое насилие и изоляция.

• Описание последствий травмы: ПТСР, диссоциация, нарушения питания

• Эмоциональное описание беспомощности и отчаяния жертвы

• Тема разрушенных иллюзий и потерянного детства

Главная героиня находится в ситуации длительного абьюзивного брака, где насилие стало систематическим. Читатель становится свидетелем её физических и душевных страданий, механизмов выживания и попыток найти выход из трудной ситуации.

Если темы домашнего насилия, интимного насилия или психологических травм могут вызвать у вас негативные реакции, рекомендуем проявить осторожность при чтении или отказаться от ознакомления с произведением.

Дополнение к предупреждению (спойлер):

Несмотря на тяжёлое начало и детальное исследование травмы, данная история – история прежде всего о выздоровлении, восстановлении и надежде.

Произведение завершается хэппи-эндом. Через боль и тьму главная героиня проходит путь к спасению, исцелению и обретению подлинной, здоровой любви. Её история – это история силы человеческого (и драконьего) духа, о том, как можно обрести свободу, заново научиться доверять и построить счастливую жизнь даже после глубоких ран.

В повествовании важное место занимают темы:

• Исцеления – как физического, так и эмоционального.

• Поддержки – от семьи, друзей и истинной пары.

• Любви – не как разрушительной силы, а как спасительной, исцеляющей и уважительной связи.

• Обретения внутренней силы и права на собственное счастье.

Глава 1. Лучик надежды

Сидя у окна, я смотрела вдаль и с тоской думала о родном доме. Как бы мне хотелось вернуться в детство к родителям и не знать того, что… Услышав быстрые шаги, я вся напряглась. «Идет в мою комнату? Пусть это будет служанка!» – мысленно молила я, но уже знала, что это не она. Дверь за моей спиной резко распахнулась, дракон вошёл в мои покои, и у меня под рёбрами медленно стянулся тошнотворный узел. Я не обернулась: глупо и тщетно надеялась, что если не взгляну на него, то он потеряет интерес и уйдёт.

– Леира, милая, что же ты встречаешь своего мужа спиной? – спросил этот подлец и положил тяжёлые, грубые руки на мои хрупкие плечи.

– Не успела повернуться вовремя, – бесстрастно ответила я, сидя полубоком к Гэлину.

– Как всегда неприступна и холодна, словно статуя. Как же ты сводишь меня с ума, – мерзко протянул мой якобы «горячо любимый муж», загребая при этом прядь моих платиновых волос.

От этого противные мурашки волной прошлись по мне,но я терпела. Ведь прикосновение истинной пары всегда желанно для дракона, но почему-то не для меня.

Быстро подняла глаза на Гэлина, но сразу же отвернулась к окну, пытаясь услышать шёпот гор. В нём я всегда находила утешение после многочисленных пыток ненавистного мужа. В этом шёпоте со мной словно разговаривали сами доисторические боги, а не мёртвый камень.

– Завтра ты отправишься в свой клан, подготовиться перед праздником, – вдруг раздражённо выпалил муж. – В этом твой минус как дочери главы клана. Если бы ты была обычной драконницей, не пришлось бы отпускать тебя никуда одну.

Я вспыхнула счастьем, но глубоко внутри, ничем не выдав радость от долгожданной встречи с родителями.

Пятьдесят лет я томлюсь в этой клетке. Пятьдесят лет терплю боль, насилие и унижение от собственной пары – мужа, который должен защищать, заботиться и любить, но вместо этого воспринимает меня как питомца… Нет! Хуже – как вещь, с которой можно делать что заблагорассудится. Ведь истинные узы священны, никто не вправе вмешиваться в семью. Бронзовый дракон знал это и пользовался, постоянно отнекиваясь от всех приглашений моих родителей и клана, лгал, что мы слишком увлечены путешествиями. Он прекрасно понимал: серебристые никогда не покидают свой дом из-за долга перед тайнами прародителей.

– Жаль, я не могу полететь туда вместе с тобой. – с напором сказал Гэлин, и краем глаза я заметила, как его пальцы на моём плече удлинились, кожа из смуглой стала тёмно-бронзовой, а ногти превратились в изогнутые и острые, как бритвы, когти. – Ты же понимаешь, что не можешь подвести меня неаккуратными словами, жёнушка? – он впился когтями в моё плечо, в место, свободное от чешуек, которые могли бы защитить.

Он всегда знал, как ударить больнее. Небольшие кровавые струйки скатывались по платью вниз, образуя жестокий алый узор. К подобной мелкой боли я уже давно привыкла, поэтому даже не обратила внимания.

– Конечно, осознаю это. Ты можешь рассчитывать, что всё пройдёт гладко, – дёрнула я плечом, смахнув его руку, отчего платье немного порвалось, и взгляду открылись маленькие кровоточащие ранки, которые тут же затянулись.

– Вот и отлично. В ином случае ты знаешь, что тебя ждёт.

Знаю. Я подняла взгляд прямо на него. Темнота в глазах Гэлина обещала невообразимые муки, сущность которых олицетворял мой муж. Я даже парой, любимым или своей истинной половинкой не могла его назвать, что было удивительным и странным.

Развернувшись, дракон вышел из комнаты и несдержанно хлопнул дверью. А я наконец могла расслабиться и снова попытаться вслушиваться в шёпот гор – песнь камней. Единственная ниточка, напоминающая мне, что я – драконница серебристого клана, и в замке Гэлина я одна могу услышать древний, утешающий голос прародителей, к которому я так привыкла дома. Но камень молчал: закат наступит через несколько часов, а именно на изломе дня песнь звучит чаще всего.

Пока стоит сходить к источнику,смыть с себя прикосновения бронзового и сменить испорченное платье. Взглянув в зеркало перед выходом, я с тоской окинула взглядом свою хрупкую фигурку: платиновые гладкие волосы спускались до талии; нежные, круглые черты лица ещё не утратили наивность, которую уже давно выбил из меня муж на первом году нашей совместной жизни; потухшие голубые глаза, раньше они отливали цветом самого неба и были жизнерадостными (ведь я так любила жизнь, наш мир и свою семью). Тёмно-серые длинные ресницы и брови чуть темнее цвета волос выделялись на лице, так же как и небольшие, некогда серебристые, а теперь просто серые чешуйки на висках, спускающиеся на скулы, шею и путешествующие по плечам, потом ниже по спине, опоясывающие бёдра и заканчивающиеся на голенях. Гибкое стройное тело облачено в тёмно-синее наглухо закрытое платье – такие я привыкла носить после переселения в клан бронзовых, особенно после ночей, проведённых с супругом, дабы скрыть следы насилия. Всё это являло ледяную, мёртвую красоту драконьей женщины. Закрытые платья служили мне одновременно защитой от скрываемого позора и шрамов, а также щитом от чужих прикосновений, в особенности близости одного…

Поджав губы в отвращении, грустно отвернулась, не узнавая в отражении когда-то милую и счастливую, будто светящуюся серебристыми искорками девушку из прошлого, и пошла в сторону купален.

Я торопливо шагала прямо ко входу к источникам, надеясь никого не встретить ни по пути, ни в купальнях. Успешно попав внутрь, наконец дошла до индивидуальной естественной ванны. Часто драконы мылись в общих купальнях с единственным разделением на мужские и женские. Нагота никого не смущала – это было естественное состояние, ведь в истинной ипостаси одежда нам не нужна.

Сбросив осточертевшее платье, я зашла в тёплую целебную воду, выдохнув с наслаждением во время погружения. Сидя на одном из камней, оперлась спиной на каменную стену и расслабилась. Закрыв глаза и погрузившись так, что вода закрыла всё тело начиная с шеи, я снова уплыла в свои мысли – единственное безопасное место.

А думать могла только об одном: истинная пара священна для дракона, самое счастливое и долгожданное событие. Как в прошлом было и для меня. Ведь пара только одна, и дети рождаются только в семьях, образованных истинной связью. Встретив избранника, супружеская чета определяется с кланом, в котором будет жить, и начинается долгий, волнительный процесс ухаживаний. Мужчина всеми возможными способами доказывает второй половинке, что сможет защитить её, будет заботиться как о самой настоящей драгоценности, обеспечит всем необходимым. Женщина же показывает, что сможет позаботиться о мужчине в ответ: готовит, помогает управлять кланом (если является парой главы), становится равноправным партнёром и заботится о доме, находя себе новую полезную роль в клане супруга. Встречу истинного сложно пропустить: в этот момент ты замираешь, твой дракон показывается, частично трансформируясь, и подсказывает, что перед тобой тот самый; чувство счастья и обретения покалывает всё тело; и лишь самой паре видно образование красной нити, связывающей их раз и навсегда. Что-то похожее было и со мной, с разницей в том, что я почему-то не видела нити, о которой все говорили, а мелькнувшее на миг отторжение высшей ипостаси заставило недоуменно нахмуриться. В остальном всё было как у всех. Да и тогда я была совсем молоденькой дракошкой, которой едва исполнилось тридцать лет – недавно вступила в пору зрелости. Я была наивна, мечтательна и счастлива встретить свою пару, мужчину, уготованного мне судьбой. Грусть от того, что так скоро покидаю родителей, омрачала радостную новость, но они были счастливы за меня и с готовностью приняли мой переход в другой клан. Они понимали, что мне захочется увидеть что-то новое, ведь только мой родной клан не имел права переселяться в другие и даже временно покидать его. Связанные пары, принявшие решение остаться в серебристом клане, никогда не покидали его пределов, как и их дети, пока не находили пару и не решали присоединиться к другому роду. Такова цена знаний о наших прародителях и ритуалах, передающихся из поколения в поколение в моей семье.

Сменив положение тела, я решила искупаться. Плыла по тёплой, словно молоко, воде, нежно омывавшей моё тело. Тогда, в самую первую встречу, Гэлин показался мне совершенным: выше меня на голову, с подтянутым телом. Коричневые волосы его были коротко подстрижены – характерная черта для клана бронзовых, ведь они ремесленники и кузнецы; длинные волосы мешали работе, могли запутаться, и дракон мог быть травмирован. Тёмно-карие глаза блестели, выдавая почему-то и волнение, и торжество одновременно. Коричневые чешуйки топорщились, выдавая сильные эмоции мужчины. Но когда мы прибыли в его клан, в первую же ночь он взял меня, несмотря на моё сопротивление. Было очень больно и унизительно, ведь перед этим должны были следовать месяцы, а то и годы ухаживаний. Все мои мечты и надежды были растоптаны. Муж изменился всего за одну ночь: я видела, какое наслаждение ему приносили мои крики и мольбы остановиться; как вид крови после первой близости заставлял его извергать семя, это возбуждало его ещё сильнее. Мои крики о помощи не достигли ни одного из драконов его племени, а если и достигли, то тем было всё равно на жалобные завывания совсем ещё недавно бывшей почти ребёнком драконницы. После той ночи начался мой ад. Гэлин поселил меня в отдельные покои, что было ненормально для связанных пар, ведь они стремятся к единению, тянутся друг к другу словно два кусочка магнита, становясь едиными лишь будучи вместе.

Передернувшись от воспоминаний первой ночи с супругом, от чего руки ослабли и я чуть не ушла под воду, я стала выплывать. Встав на твёрдые тёплые камни, мельком заметила, что снова похудела. Я направила тёплый воздух и высушила тело и волосы бытовой магией, которой владели все двуипостасные. Стала одеваться в привычное закрытое платье, являющее на обозрение лицо и кисти.

По пути в свои покои я встретила служанку Глиру, типичную представительницу бронзового клана, женщину с тёмно-коричневыми, с рыжими прядками, волосами и карими глазами. Будучи в возрасте умудрённой опытом матроны, она была серьёзна и надменна. Глира была моей личной служанкой и знала обо всех зверствах Гэлина, но держалась равнодушно. Именно она, встретив меня утром после первой ночи, когда мой муж ушёл в свои покои, успокаивала и убеждала, что это нормально, пары бывают разными, мужчинам иногда нравится жестокость, и чтобы я привыкала к этому, так как клан бронзовых славится своими суровыми нравами.

Зайдя в спальню, где чувствовала себя в относительной безопасности (ведь все ужасы происходили в спальне мужа или его потайном подвале), я ощутила медленно расползающийся по телу ледяной ужас лишь от одних воспоминаний и постаралась подумать о чём-нибудь другом. За мной следом зашла служанка. Прикрыв дверь, она поставила поднос с едой на столик рядом с кроватью и начала собирать вещи мне в дорогу. Я села на деревянный стул, красиво украшенный вырезанными на нём угловатыми и резкими узорами мастеров из Бронзового клана. В отличие от моего дома, где в первую очередь ценились уют, мягкие формы и воздушность, красота этого места была холодной и суровой, как и всё в этой тюрьме. Я с трудом принялась за еду. Снова заставляла себя пережёвывать хоть и вкусную пищу, но без аппетита (особенно в последние десять лет в этом дурацком «суровом клане», – едко подумала я). Я понимала, что излишняя худоба смутит родителей, но не могла себя заставить есть больше, даже ради них. За такой короткий срок сложно поправить вес. Закончив и надев маску равнодушия, я спросила Глиру, как пройдёт мой путь домой. Она недовольно посмотрела на меня и, продолжая паковать вещи, неохотно заговорила:

– Господин приставит к вам одного из подчинённых. Он полетит вместе с вами до клана серебристых, а после вернётся обратно. Через два дня он вернётся за вами и сопроводит обратно домой.

– Мне отвели всего два дня?! – внутренне вскипела я, но не подала вида и тихо уточнила. – Я думала, у меня получится погостить у родных хотя бы неделю, – недоумённо взглянула на эту неприятную женщину. Именно Глира сообщала мне обо всех новостях или распоряжениях от имени моего мужа, что в очередной раз подчёркивало странность нашей связи. Мы могли встречаться либо в постели, либо из-за срочных дел, как сегодня утром. В остальном же он полагался на служанку.

– Вы будете там лишь для проведения обязательных ритуалов на празднике. Ваш высокий статус обязывает вас присутствовать. Но дольше находиться там нет никакой необходимости. Ваш дом здесь, – твёрдо заявила она.

Новые подробности заставили меня обдумать новый план, придётся поторопиться. Чтобы служанка этого не заметила, я снова подошла к окну и посмотрела вдаль. Она знала, что это моё любимое место, единственное, что успокаивало и у которого я каждое утро и вечер сидела, прислушиваясь к голосу предков. Поэтому подозрений я вызвать не должна. В итоге даётся всего два дня на всё, а не неделя, как я рассчитывала. С учётом того, что мне предстоит вместе с родителями проводить ритуал, на подготовку к которому тоже нужно время, я осознала, что отпущенного срока катастрофически не хватает. Я планировала попасть в нашу тайную запечатанную библиотеку, доступ к которой давали лишь главам серебристого клана и их детям с рождения, которых привязывали к ней с помощью крови. Я хотела поискать книги об истинной связи, чтобы понять, можно ли её разорвать каким-то образом. Уж лучше я буду одна – до конца своих дней, и буду жить в родном клане с родителями, чем проведу остаток жизни в клане бронзовых с мужем-садистом. «Ничего, я всё успею. Я разорву этот непрерывный круг боли», – подумала я.

Глира же, закончив с вещами, быстро покинула спальню. Я услышала щелчок закрывающейся двери – никаких прощаний и пожеланий удачного пути. Ха, это было так ожидаемо. Она невзлюбила меня с самого начала, чему я была сильно удивлена, но со временем смирилась. В нашем клане все были дружелюбны друг к другу, у меня осталось там много друзей. В этом же не было ни одного.

В последний раз прислушавшись к далёкому, понятному одной мне шёпоту камней, я расслышала низкий гул, уверенным басом прошедший рядом с хребтом, который сменился нежным, свистящим перезвоном, обещающим поддержку и уверения, что всё изменится, что я смогу стать счастливой. Драконы прошлого никогда не ошибались. Иногда Гэлин напряжённо, порой даже напуганно следил за моим общением с предками. Его настороженность всегда удивляла меня. Чего он так боится? Что такого могут рассказать прародители? Ведь они не могут вмешиваться в нашу судьбу и говорить, что делать, – они посылают знаки, поддержку и осторожные советы. Следовать им или нет – решают сами драконы. Песня затихла, оставив после себя завывания ветра, они ударяли в окно снова и снова, как будто хотели, чтобы я даже не думала о побеге из этого места.

Едва солнце село, наступила тишина. Пройдя к кровати, я переоделась в ночное платье – такое же закрытое, но легче – и легла, укрывшись одеялом. Каждую ночь я с трудом засыпала, вечно мёрзла в одиночестве.

Я закрыла глаза, надеясь поскорее уснуть, ведь завтра я наконец встречусь с родными. Неожиданно всхлипнула, и крохотная слезинка скатилась по щеке. Если ничего не выйдет, я этого не переживу. Быстро стёрла её: в этом месте нельзя показывать слабость. У меня это получилось. Я заснула, так и не согревшись, в предвкушении завтрашнего дня.

Глава 2. Серебристый клан

Проснулась, как всегда, разбитой. Каждый день я встаю с кровати, и по спине пробегает холодок. Но не от утренней прохлады. Это точный, почти геометрический рисунок: от основания шеи вниз, вдоль позвоночника, и затем веером по ребрам. Будто невидимая рука провела по нему ледяным перстом, отмечая свою собственность.

Резким движением плеч я сбросила это омерзительное ощущение, но изможденность никуда не делась – все ресурсы тела сейчас уходили на залечивание остаточных шрамов после последней ночи с мужем неделю назад в его подвале. О нем я узнала спустя год после того, как перебралась в клан бронзовых – Гэлину стало мало того, что он уже делал.

«В тот раз он был особенно изощрён, превзошёл сам себя», – подумала я с плохо скрываемой злостью. Та ночь длилась бесконечно долго, когда Гэлин плетьми с металлическими зубьями истязал меня, подвешенную за руки. Вспарывая до самого мяса нежную кожу на спине, там, где серебристые чешуйки не защищали ее, он хохотал будто безумный, Гэлин упивался собственной властью надо мной. Он лихорадочно шептал, что я принадлежу ему, чтобы слушалась только его и не смела даже сопротивляться. В такие моменты мне помогало только одно: уплывать глубоко в свои мысли, отрешаясь от реальности, в воспоминания, когда я была совсем маленькой дракошей, когда родители любили и заботились обо мне. Вспоминала свое обучение и познание тайн племени, как я была воодушевлена и жаждала знаний, наблюдая за счастливыми родителями, в тайне мечтая, что когда-нибудь это случится и со мной.

Первые несколько лет я не могла справиться с болью и истошно кричала, рыдая, молила Гэлина остановиться, спрашивала, почему он так поступает с собственной парой, но он никогда не прекращал и не отвечал на мои вопросы. Это лишь сильнее заводило дракона, после чего он брал меня без какой-либо подготовки, насухую. Его плоть могла часами, как горячий поршень, ходить во мне, причиняя невообразимые страдания и унижение. Когда он заканчивал, всё его семя всегда извергалось снаружи на разорванную одежду, отчего он винил меня, не заслужившую иного обращения, ведь не смогла полностью удовлетворить его потребности. Только после тридцати пяти лет я научилась блокировать телесные ощущения, в чем помогала моя драконья суть: она звала меня вверх, в небо, ощутить полёт и свободу. Для Гэлина это выглядело так, будто он обращается с неживой куклой – молчалива, смотрит отрешенно, почти не двигается. Тогда у него перестал вставать символ его мужественности, что я злорадно комментировала, отчего он злился ещё сильнее и начинал придумывать новые способы доставить мне боль. «А мой муженёк оказался импотентом», – весело язвила я каждый раз. Без страданий своей жены он не мог почувствовать возбуждения, отчего уже пятнадцать лет я не подвергалась сексуальному насилию, но не физическому. С каждым последующим разом его жестокость всё росла, а я всё дальше улетала в небо от мужа и этого подвала, мне казалось, чаша моего терпения по кусочкам разваливается; с каждым разом куски становились всё больше, и мне начало казаться, что в очередной раз, улетев в горы мысленно, я там останусь навсегда.

Выплывая из этого жуткого марева и возвращаясь к собственной жизни, я пошла умываться и готовиться к вылету. Полной трансформации у меня не было с того момента, как я попала сюда, а ведь драконы любят полёт и чтят свою высшую ипостась, доставшуюся нам от наших предков. В груди зародилось предвкушение, движения стали дерганными. Тогда пришлось себя успокоить, чтобы моего волнения не заметили и не посчитали подозрительным. Вышла на открытую террасу, достаточно большую, чтобы вместить несколько драконов в своём истинном обличии, вместе с вещами, уже готовая к полёту. Я дождалась, пока придут муж с моим будущим надсмотрщиком – в чем я не сомневалась, без наблюдения муж меня никуда не отпустит, слишком боится, что я могу что-нибудь вытворить по пути. Усилием воли заставила напряженные мышцы расслабиться – опустила плечи, разжала стиснутые зубы, – чтобы мужчины ничего не заподозрили. Тошнотворный комок подкатил к самому горлу, словно готовый выйти наружу, – ещё чуть-чуть, и меня вырвет от еле сдерживаемой паники. «Всё будет хорошо, там родители, там дом, этот момент настал», – так успокаивая себя, ждала, когда муж уже разрешит взлетать. Улыбнувшись напоследок, Гэлин представил Торрина, мрачной фигурой возвышающегося надо мной, и ушёл. Мне уже был безразличен этот клан, муж и следящий за мной Торрин. Я начала обращение.

Растущее тело разорвало одежду, и она лоскутами упала на землю, скатилась по склону.

Я оглянулась на большое туловище ящера с крыльями; прочная серая чешуя – а когда-то искрившаяся серебром! – покрывала его полностью. Четыре лапы с острыми когтями. Длинный изящный хвост с костяными наростами на конце. Продолговатая голова имела короткие рога цвета серебра, расположенные в районе лба. Встряхнувшись, счастливо взревела, не забыв схватить сумки пастью, взлетела серебристой стрелой в небо. Ни на что больше не отвлекаясь, я почувствовала истинное блаженство; свобода ударила в голову. Неожиданно позади услышала злобное рычание – это мой провожатый нагонял меня. Придя в себя, мысленно дала себе затрещину: «Это ж надо было так облажаться!» Ничего, думаю, он понимал, почему я так отреагировала, – весь клан знал, что я не летала все это время. Сравнявшись, закатила глаза на его возмущение и стала лететь уже плавнее и не спеша. После такого старта тело ослабло, дали знать о себе едва зажившие раны, которых уже не было видно. «Гэлин всё рассчитал, гад», – мысленно обозвав мужа, удовлетворённо рыкнула.

Всё время полёта во мне горело чувство, которое я бы назвала нежностью, словно обиженный ребенок бежит к маме, чтобы та его пожалела. Я понимала, что не смогу рассказать родителям всего, даже части того, что со мной происходило в клане мужа. Сразу по прилёту в новый клан Гэлин наложил на меня внушение с помощью магии синего дракона: всё, что происходит в клане, остаётся только в нём; без разрешения мужа я не имела права распространяться о том, как жила там. В самом начале я удивилась подобному, но, доверяя своей половинке, согласилась; он объяснил это тем, что знания, которые я, возможно, получу о ремесле в их клане, бесценны, и он не хотел допустить утечки, ведь эти знания их кормят, так же как и знания моего клана не подлежали разглашению бронзовым. Тогда мне казалось, что муж подходит ко всему слишком основательно, но в итоге ему это было нужно, чтобы я ничего не рассказала родным. По плану хотела ещё посмотреть, можно ли как-то обойти этот запрет, но времени в обрез, поэтому нужно решить основную проблему со связью.

Подлетая к родному дому, уже из последних сил махала крыльями, – недоедание и травмы сказались на выносливости, отчего Торрин занервничал. Думаю, он явно хотел, чтобы я предстала перед родными в лучшем виде, иначе Гэлин его по головке не погладит. Вдруг почувствовала песню – это сами горы послали мне немного сил, неожиданно выбросив вверх резкий, но тёплый порыв ветра. Мне удалось свободно спикировать, приземлившись на краю склона. Навязанный охранник расслабился, в последний раз посмотрел и опустился на землю рядом. Сменив облик на человеческий, я схватила плащ, который всегда висел здесь, чтобы после превращения накинуть его на себя. Не хочу, чтобы родители видели сейчас моё тело. Уставилась взглядом на родных, которые уже ждали меня. Отец напряжённо, еле сдерживаясь сжимал плечо матери. Когда я её увидела, это был словно удар под дых; меня накрыло волной такого счастья, которая смыла часть той боли, что нанес мне муж. Чтобы скорее спровадить Торрина, повернула голову в его сторону и сказала: