- -
- 100%
- +
Но нет, я не должен её хотеть. Она, сука, моя обязанность. Головная боль, от которой нельзя откреститься. Не игрушка и не желание. Только, гребаный контракт. Только долг…
Я развернулся и пошел в кабинет, налил виски, и пил его большими глотками, чтобы остудить этот хаос внутри. Контроль. Только контроль. Эта девчонка – не моя слабость. Пока нет. Я должен разобраться с этим дерьмом…
***Утром за завтраком она снова пыталась делать вид, что всё под контролем. Краснела, отводила глаза, губы дрожали, но упрямо сидела за столом, как ни в чём не бывало. Я её не трогал, может быть совсем немного…
Поднялся в кабинет, не прошло и получаса, как услышал, что за окном остановилась машина. Рус приехал быстро, как и обещал. Дверь открывается, он заходит в дом, пожимаем друг другу руки
– Ну, здорово, – говорит с привычной ухмылкой, кивает в сторону гостиной.
Ева заметила нас сразу и повернула голову , сидит на диване, поджав под себя ноги, волосы чуть скользнули с плеч, смотрит в телевизор.
Рус подходит к дивану, где она сидит и протягивает ей руку
– Ну, здравствуй, Ева, – голос с явным подтекстом, губы тронула насмешка. – Я Рустам. Слышал о тебе уже больше, чем должен был.
—Здравствуйте!– она колеблется и неохотно протягивает руку.
И тут во мне что-то перемкнуло. Вижу, как Рус чуть сжимает её ладонь, как смотрит на неё – слишком оценивающе, слишком свободно. Секунда – и я уже рядом. Какого хуя он это делает?
– Руки убери, – говорю ровно, но в голосе железо.
Рус усмехается, быстро отпускает ее руку, и поднимает обе ладони в примирительном жесте, будто сдаётся.
– Всё понял, брат, – качает головой, – Держу дистанцию.
Я смотрю на него в упор, давая понять – на этом тему закроем. Потом перевожу взгляд на Еву. Она затаилась, но глаза всё равно цепкие, настороженные.
– Пошли, – говорю Русу.
Захожу в кабинет, Рустам за мной. закрывает дверь. Опускаюсь в кресло, он напротив, бросает на меня взгляд с прищуро.
—Слушай, а что на тебя нашло?– усмехается, сцепив пальцы в замок.– Она же тебе по договору жена, а ты тут уже территорию метишь, руки отдираешь…
Я не отвечаю сразу, наливаю себе виски, делаю глоток, чтобы сбить этот паршивый осадок, который остался после сцены в гостиной.
– Не твоё дело, – говорю спокойно, ставлю стакан на стол.
– Да ладно, не злись, – Рус ухмыляется, но голос становится чуть серьёзнее. – Просто наблюдение. Ты себя видел? Я тебя таким только после серьёзных драк видел, когда крышу у тебя сносило.
Я снова молчу, злюсь на себя больше, чем на него. Он, блять, прав, она – всего лишь обязательство. Бумага. Последняя воля её отца. Но с каждым её взглядом, с каждой реакцией это обязательство становится персональным адом.
Рус видит, что я не настроен развивать эту тему и переключается.
– Ладно, к делу. Накопал кое-что по нашему делу. Ситуация интересная…
Я прищуриваюсь, весь фокус тут же возвращается к сути. Всё остальное на потом.
– Говори конкретно, – бросаю.
Рус достаёт папку, кладёт её на стол, тут же раскрывает ее, начинает перебирать бумаги, фотографии, отчёты. Я смотрю внимательно, пиздец, здесь не просто слухи, здесь конкретика.
– Смотри сюда, – он тыкает пальцем в одну из распечаток. – Куликов, та еще паскуда давно мутит воду через свои конторы.
– Что конкретно?– говорю нахмурившис.
Рус скользит пальцем по документу, продолжает:
– Протаскивал “грязные” деньги. Обнал, откаты, левые сделки, фиктивные контракты – полный набор. Официально чист, по бумагам не подкопаешься, но следы есть. И, самое интересное… – он смотрит на меня с усмешкой, – сейчас этот гад готовится забрать контрольный пакет.
Я сжимаю стакан, внутри закипает всё.
– Это ещё не всё, – добавляет Рус, понижая голос. – Сливают инфу, что на Еву уже собирают компромат.
Я резко поднимаю голову:
– Что за херня?
– План простой и подлый: оформить её как “недееспособную”. Давление, якобы психическое состояние после смерти отца, нестабильность. Если прокатит – лишат доступа к управлению, её акции продадут по-тихому.
Я сжимаю кулак, так что кости хрустят:
– Эти мрази не знают, что она теперь под моей фамилией.
– Пока не знают, – кивает Рус. – Но это вопрос времени. Они в тени готовят документы, уже юристов подключили, действуют грамотно. Если ничего не предпринять – раздербанят компанию к чёртовой матери, а её втопчут в грязь. Я глубоко вдыхаю, заливая в себя остатки виски, в голове только одна мысль – эту игру я закончу на своих правилах.
– Пусть попробуют, – говорю сквозь зубы. – Эту девчонку они не тронут. Ни один. Сначала со мной справиться надо.
Рус ухмыляется, достаёт ещё бумаги:
– Вот за это я тебя и уважаю, брат. Готовь план, пока они не пошли в открытую. Времени мало.
На этом и заканчиваем наш разговор. Рус уходит, а я звоню своей охране и даю распоряжение, чтобы наведались в квартиру к Еве и привезли вещи…
15
Весь вечер я пыталась занять себя хоть чем-то – включала сериал, пролистывала ленту новостей, но мысли всё равно возвращались к Демьяну…
Этот дом давил стенами, слишком просторный, слишком холодный и слишком чужой. Я не могла сбежать, не могла вернуться к нормальной жизни… Пока…
Телефон наконец-то нашёлся среди моих вещей – Демьян его не забирал, просто я сама за него не бралась, дала себе немного времени отдохнуть от внешнего мира. Столько пропущенных, от Полины десять штук, и еще один знакомый номер, я морщусь, вспоминая – это один из партнёров папы, дядя Паша. Он пытался дозвониться несколько раз.
Сердце неприятно кольнуло – знали бы они, где я сейчас. Как всё завернулось. Телефон снова завибрировал. Полина. Я выдохнула, подняла трубку.
– Поля…
– Да ты издеваешься?! – с той стороны голос резкий, взволнованный. – Ты где пропала? Я к тебе домой ездила – пусто! Телефон твой глохнет! В универе тебя тоже нет! Ты вообще жива?
Опускаюсь на кровать, и нервно тереблю пальцами край футболки.
– Я… в порядке. Ну, насколько могу быть.
– Что значит “насколько могу быть”?! – Полина явно начинает нервничать ещё сильнее. – Что происходит? Я думала, тебя похитили ! Или…
– Никто меня не похищал, – перебиваю я, голос дрожит. – Просто… всё так быстро закрутилось.
– Ты с ума меня свела, – шипит она. – Я тебе и так, и так, а тут ещё этот… как его… из папиной компании, Павел, тоже звонил. Сказал, что до тебя не может достучаться. Я думала, что случилось что-то ужасное.
– Всё не так просто, Поля. Папа оставил завещание. И в нём…условие.
– Что? Какое условие? – перебивает она.
– Он обязал меня выйти замуж.– Всё по документам. Всё серьёзно. Мне пришлось… Он хотел меня обезопасить, а вышло…
– За кого?! – перебивает она. – Кто он? Он нормальный? Сколько ему? Как он выглядит? Он тебя не держит силой?
Я сжимаю губы, сердце снова пропускает удар.
– Его зовут Демьян. Он взрослый, очень жёсткий… сложный человек. Но выбора не было понимаешь?
– Так… а он… – Полина явно пытается вытащить из меня больше, – он хоть не какой-то псих? Не опасный?
Я отвожу взгляд на стену. Тяжело сказать. Он опасный. Но по-другому. И сам себе – моя самая большая угроза.
– Всё сложно, – тихо говорю. – Очень сложно.
Полина не унимается. Как я могу объяснить, что сама не понимаю, что со мной происходит? Что этот человек – мой “муж” – рушит мою голову одним взглядом? Что каждый его шаг рядом со мной выбивает почву из-под ног? Как признаться, что я не знаю, где страх, а где это глупое, предательское напряжение, которое сковывает живот, когда он рядом? Я не готова это обсуждать это сейчас ни с ней, ни с собой. Я слишком запуталась…
Я сжимаю телефон в руке, экран тухнет. Сил нет ни говорить, ни объяснять, ни придумывать оправдания. Мне нужно время…
Телефон в моей ладони снова загорается, номер знакомый – дядя Паша. Один из старых партнёров отца, он всегда держался рядом с нашей семьёй, вроде как “свой человек”. Я глубоко вдыхаю, собираюсь с мыслями и беру трубку:
– Алло?
– Ева, – голос строгий, но с ноткой беспокойства. – Ты где? Я места себе не нахожу, пытаюсь до тебя достучаться. Приезжал в университет, нашёл твою подругу, Полину, но она сама ничего не знает. Ты хоть понимаешь, как все на ушах стоят?
Я зажмуриваюсь, ощущение, будто узел под горлом затягивается ещё сильнее. Я уж точно сейчас не готова рассказывать правду, жаловаться, открывать всё, что происходит. Сама пока в этом болоте по уши, и не понимаю, как дышать.
– Всё в порядке, дядь Паш, – стараюсь говорить спокойно, ровно. – Я просто… уехала.
– Куда уехала? – перебивает он. – Ты хоть понимаешь, какая сейчас ситуация? Ты после смерти отца – одна из ключевых фигур в компании. Ты не можешь вот так исчезать!
Я сглатываю, совру красиво, без деталей:
– Я уехала к подруге. К её родителям, в деревню. Мне… нужно было выдохнуть, разобраться с головой. Всё это слишком навалилось – похороны, бумаги, люди, ответственность!
Пауза. Дядя Паша замолкает, будто оценивает, вру ли я. Я стараюсь дышать ровно.
– Ты точно в порядке? – наконец спрашивает он, и голос его звучит чуть мягче. – Если что – звони сразу, слышишь?
– Да, конечно, – киваю, хотя он меня не видит. – Мне просто правда нужно немного времени.
– Хорошо, но долго не пропадай, – говорит он уже более строго. – Держи меня в курсе, если что-то изменится. И подумай, Ева… ты не можешь бросать дела компании. Отец бы этого не хотел.
– Я понимаю, – выдыхаю я, хотя сама не понимаю вообще ничего.
Сбрасываю вызов, кладу телефон рядом. Сердце всё ещё колотится, головой понимаю, что лгать всегда тяжело, но по-другому пока нельзя.
После разговора с дядей Пашей внутри всё скрутилось, как будто кто-то взял и затянул узел в груди ещё крепче. Ложь липла к коже, будто грязь, которую срочно нужно смыть. Я иду в ванную быстрым шагом, не глядя по сторонам, закрываюсь, включаю воду. Горячие струи стекают по телу, но ни одна из них не способна смыть это противное чувство внутри. Всё скользкое, неприятное – враньё Полине, враньё дяде Паше, себе. Я быстро моюсь, наспех. Даже не получаю обычного облегчения от душа.
Слегка выжимаю и подсушиваю волосы, оборачиваюсь в полотенце и возвращаюсь в комнату, пытаясь хоть на секунду отключить голову.
Захожу и замираю. Прямо на моей кровати сидит Демьян. Такой спокойный, расслабленный, как будто это не моя личная территория, а его. Рядом с кроватью стоят пакеты и сумки.
Я едва делаю шаг, и его взгляд меня накрывает – тяжёлый, цепкий, словно прожигает сквозь кожу.
Я чувствую, как полотенце чуть сползает, как капли скатываются по коже, и от его взгляда становится жарче, чем от горячего душа. Он разглядывает меня долго, медленно, словно стягивает с меня ткань одним лишь взглядом. И этот взгляд… порочный, грязный, слишком откровенный, от него всё внутри дрожит.
– Привёзли твои вещи, – голос его хриплый, слишком спокойный. – Компьютер, одежду. Всё, что тебе нужно… пока ты здесь.
Я стою, как загнанная, и понимаю: он видит, как у меня перехватывает дыхание, как я цепляю полотенце, как по щекам разливается жар. И ему это нравится. Он тянет момент, словно смакуя моё смущение.
Я начинаю гореть, я злюсь на себя, но не могу это контролировать. Гулко сглатываю, дыхание сразу сбивается, лицо предательски горит огнём, от того как он смотрит на меня с этим коварным, ледяным спокойствием, зная, что я не могу скрыть смущение. И это его развлекает.
– Или ты хочешь ещё кое-что? – он склоняет голову набок, голос становится ленивым, скользким, как шелк. – Могу привезти… всё, чтобы тебе было легче… справляться.– последнее слово он тянет так, что у меня сердце заходится в бешеную пляску , и становится трудно дышать.
Он подходит ближе, медленно, и я чувствую, как тело уже выдало меня с потрохами – дыхание сбивается, внутри – жар, низ живота тянет, а про трусики я совсем молчу, они насквозь уже мокрые. Это ненормально. Я должна злиться. Должна сопротивляться. Но вместо этого… ноги предательски подкашиваются.
Демьян чуть наклоняется, его голос касается меня, как пальцы по коже:
– Расслабься, принцесса. Здесь безопасно… Но если тебе станет совсем… невыносимо – скажи. Я предусмотрительный. Всё устрою.
Я стою, обжигаемая стыдом, злостью… и этим странным, неприятно сладким жаром внутри, который только разрастается.
Он уходит, но всё тело будто дрожит, горит, колени подкашиваются, а мысли скачут, как бешеные. Нельзя… это ненормально… Но я уже вся пылаю – от стыда, от напряжения, от самой себя…
16
Я стою посреди комнаты, горящая с головы до пят, мысли путаются, как нитки в узле. Я даже не поблагодарила его… за вещи, за ноутбук. Не смогла вымолвить ни слова, злилась, кипела, смущалась… а по сути он ведь действительно привёз всё, что мне нужно. Это ужасно неловко – идти к нему после такого разговора, но совесть зудит сильнее страха.
Быстро достаю из пакетов вещи, начинаю раскладывать. Руки торопятся, потому что мысли уже уносят меня к нему. Переодеваюсь в невесомую шёлковую пижаму – коротенькие шорты, свободная рубашка, тонкая ткань приятно скользит по телу, но мне всё равно жарко – то ли от стыда, то ли от напряжения, что повисло между нами.
Смотрю на телефон – десять вечера. Интересно, он ещё дома? Или может опять уехал. Надо поблагодарить. Просто… быстро сказать “спасибо” и уйти. Выхожу из комнаты. В коридоре – тишина. Я осторожно ступаю по ковру, подхожу к его кабинету, рука сама ложится на холодную металлическую ручку.
Толкаю дверь, замираю на пороге. Кабинет. Тёмный, массивный стол, стопки бумаг, мягкий свет настольной лампы. Демьян сидит за столом. Как только я открываю дверь, он сразу поднимает глаза, цепляясь взглядом за меня, пронзая насквозь.
Тело покрывает мурашками, он смотрит медленно, внимательно, от его взгляда становится прохладно, будто ледяной воздух заполнил комнату.
– Что ты тут делаешь? – голос низкий, сдержанный, но в нём ледяной упрёк. – Я же сказал – сюда заходить нельзя.
Я ежусь, сжимаю пальцы, язык цепляется за нёбо, но всё же заставляю себя выговорить:
– Я… я пришла поблагодарить тебя… за вещи… за ноутбук.
Голос предательски дрожит, щеки снова заливает жаром. Стою перед ним в этой лёгкой пижаме, а он смотрит так, будто видит меня без неё. Демьян продолжает молча смотреть, и я уже не уверена – хорошо ли было сюда заходить вообще. Он не отвечает сразу. Просто встаёт. Медленно. Размеренно. Идёт ко мне, шаг за шагом, как хищник.
Я застываю на месте, горло пересыхает. Пижама кажется слишком лёгкой, слишком тонкой под его взглядом.
Он останавливается близко, настолько, что чувствую его запах – терпкий, чуть с табачным оттенком… Этот запах меня с ума сводит.
Его рука медленно поднимается, кончики пальцев едва касаются моего подбородка, и от этого невинного движения по позвоночнику пробегает ток.
– Ты знаешь, что делают с девочками, которые не слушаются? – его голос хриплый, низкий, тяжёлый, будто обволакивает меня, как ядовитый дым.
Я сглатываю, язык будто прилипает к нёбу. В груди будто кто-то бьёт кулаком изнутри. Я знаю, что должна отступить, но ноги приросли к полу.
– Демьян… я… – его имя срывается с губ. Первый раз. Оно звучит так интимно, будто я впустила его слишком глубоко, туда, куда нельзя.
Он замирает. Его лицо резко меняется. Взгляд темнеет, черты становятся грубее, словно он на грани. В нём вспыхивает что-то дикое, опасное.
Я понимаю, что творю. Как я выгляжу: волосы влажные, шёлк пижамы облегает кожу, ноги обнажены, дыхание сбивается… Я вся – один сплошной сигнал опасности и возбуждения, а он это чувствует и считывает каждую дрожь, каждый взгляд.
Его пальцы держат меня за подбородок, но этого едва-едва хватает, чтобы не раствориться в нём. В животе всё тянет предательским узлом, между бёдер становится влажно, так, что я чувствую собственное возбуждение, и это ещё больше смущает.Он наклоняется, голос хриплый, опасный, проникает прямо под кожу.
– Ты играешь с огнём, принцесса… В следующий раз твоё “спасибо” может звучать иначе…
Я закусываю губу , внутри всё пульсирует, колени подкашиваются. Он смотрит на меня, будто уже раздел, будто владеет каждым кусочком моей слабости.
И вдруг его пальцы отпускают меня. Он делает шаг назад, но глаза по-прежнему цепляют, тянут будто силки.
– Беги отсюда, пока я не передумал, – его голос хриплый, уже едва сдержанный.
Я разворачиваюсь, сердце колотится так, что в ушах стоит гул. Ноги будто ватные, но я ухожу… хотя внутри всё горит, дрожит, пульсирует между ног, а его слова не дают покоя.
Выхожу из кабинета и будто обратно в холодный душ попадаю. Стены, коридор – всё размытое, как сквозь пар. Сердце колотится так, будто марафон пробежала. Господи… что это вообще было? Что он творит со мной?
Опираюсь о стену, пытаюсь отдышаться, но легче не становится. В животе тугой узел, ладони дрожат, а между ног – жара и предательская влага, от которой хочется провалиться под землю.
Я не должна так реагировать. Это… это неправильно. Он мне угрожает, он играет со мной, он – чужой, взрослый, опасный. Но моё тело плевать хотело на это. Оно пульсирует, дрожит, хочет… и от этого становится страшно. Страшно от того, что он видит мою слабость. Страшно, что я поддаюсь. Страшно, что мне это нравится.
Блин, я что, совсем поехала?
Никогда такого не было. Парни максимум за руку держали, я сама себя изучала, трогала, доводила до пика… Но это? Это что-то из другой вселенной. Тут сердце прыгает, мысли путаются, коленки ватные… и жар стекает вниз живота, оставляя мокрые следы стыда. Страшно потеряться рядом с ним. Растечься под его руками, под его властью, и забыть, кто я такая.
Надо собраться и взять себя в руки, не дрожать каждый раз, как он рядом. Да плевать, что его голос садит меня в лужу одним намёком. Я ещё докажу, что умею держать удар. Или хотя бы научусь…
***
Блять, держусь из последних сил. Только она вышла – а у меня башка кипит, как чайник, и член стоит каменный.
Пришла, сука, «спасибо» сказать. Поблагодарила, блять, а у меня теперь кровь кипит, стояк так давит, что джинсы трещат.
В этих шортиках, в этой прозрачной пижамке…Сама того не понимает – ходячая провокация. Блять, ну вот какого хуя она так выглядит? Маленькая, горячая, после душа, волосы ещё влажные, глаза огромные – как у потерявшегося котёнка. И вся эта невинность только сильнее сводит с ума.
Держусь из последних сил, потому как знаю, что нельзя. Она моя головная боль, моя ответственность, долги, бумажки, Стрельников, этот весь грёбаный цирк с акциями и акционерами. А в голове только одно – как бы прижать её к стене, как бы заставить стонать, чтобы выкрикивала мое имя. Послать нахуй эти правила, нахуй эти границы. Все к черту…Вспоминаю, как увидел её впервые – на похоронах отца. Стоит – губы дрожат, глаза красные, мокрые, а в них – страх и злость вперемешку. Тогда я подумал, что девочка сломается. Такая маленькая, хрупкая, вся потерянная. Но ни хера. Эта мелкая упрямица смотрит так, что хочется выбить из неё это упрямство… по-взрослому.
Теперь смотрю – и понимаю: чем больше дёргается, тем сильнее меня к ней тянет. А она наверное и не замечает, как сама нарывается. С каждым шагом, с каждым взглядом, с каждым невинным словом. Блять, держусь, как могу. Потому что если ещё раз зайдёт сюда после душа, такая горячая, волосы мокрые, кожа светится, глаза честные, губы все покусанные – я могу не выдержать.
А когда она меня по имени выдохнула… Блять, как будто молотом по башке приложило. Так сладко и невинно мое имя еще никто не произносил, а она сказала и всё конец, нахрен. Сердце ёкнуло, дыхание сбилось, будто кто-то кувалдой в грудь зарядил. Хуже всего – я не уверен, что это она осознанно делает. Не понимает даже, что подкидывает дровишек в костёр.
А я тут держусь, как могу, кулаки сжал, чтобы не сорваться, а она меня по имени тянет – и всё, кровь вниз ушла, в штанах дубовый стояк.
Сорвусь. Разобью к чёртовой матери все эти рамки. Хреново, что она – не просто девочка, а целая, грёбаная проблема. Но чёрт, как же она манит…
17
Спала плохо. Точнее, почти не спала вообще. Похоже, эта дурацкая ситуация в кабинете выбила меня из колеи сильнее, чем я себе призналась. В голове снова и снова крутятся его слова, его взгляд, как он подошёл… Чёрт, хватит, Ева, соберись.Спускаюсь на кухню, тётя Валя уже накрыла стол, как всегда вовремя. Запах кофе и тостов хоть немного возвращает в реальность. Сажусь за стол, сил особо нет, но надо хоть что-то поесть.
– А где Демьян? – спрашиваю, стараясь сделать голос равнодушным.
Тётя Валя, не поднимая глаз, спокойно отвечает:
– Уже уехал. С утра весь на нервах, как всегда вообщем .
Я киваю, делаю вид, что ничего не значит для меня эта информация. Хотя внутри как будто что-то сжалось – странно, вроде сама не хотела его видеть, но ощущение пустоты после его ухода почему-то есть.
Побыстрее доедаю завтрак, поднимаюсь к себе в комнату, достаю ноутбук. Пора возвращаться к учёбе, хоть как-то отвлечься. На экране куча писем, пропущенные задания, сообщения от одногруппников – разбирать всё это сложно, когда мысли скачут, как бешеные.Сижу, вчитываюсь, пытаюсь сосредоточиться, как вдруг телефон вибрирует. Смотрю на экран – незнакомый номер. Брови автоматически хмурятся, но я открываю СМС.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.