Пансионат «Айвотер»

Глава 8. Цена красоты

– Постой, Хадсен, притормози хоть на минутку! Какие еще, нахрен, лошади? И снизь децибелы, ночь на дворе.

Чтобы не тревожить уже уснувшую Эстер, Дилан вышел в коридор, а оттуда – на общий балкон, где местные работники устроили курилку. Сейчас, однако, там никого не было, и, пользуясь такой возможностью, парень вытянулся на вынесенной наружу кушетке в полный рост.

Нола на том конце линии еще раз подробно пересказала ему их новую версию – о том, что у Ларисы Флоранс был сообщник, который помог ей перебраться через ограду пансионата, и о том, что до Мидвэя она добралась верхом.

– У тебя же есть знакомые на ипподроме, так? – закончила свой вдохновленный и немного сбивчивый монолог девушка.

– Местный инструктор мечтает получить для меня официальный запрет на приближение к его лошадям, но в целом да, есть пара ниточек, за которые можно подергать, – отозвался Дилан. – И дай угадаю, в связи с этим у тебя есть ма-а-аленькая просьба.

– Есть, – ничуть не смутилась Нола. – Узнай, брали ли Флорансы лошадей в ноябре 1983-го. Мало ли, вдруг остались какие-то записи на этот счет. Больше никак эту версию не проверить, сам понимаешь.

– Даже не знаю, будет ли у меня в моем плотном графике время, чтобы этим заняться, – с притворным сомнением протянул парень, где-то в глубине души надеясь, что подруга начнет его упрашивать – или, чем черт ни шутит, предложит какую-то компенсацию за его старания. Замолвить за него словечко перед ее несговорчивой красавицей сестрой, например.

– Постарайся, пожалуйста, мне больше некого попросить. Я бы, конечно, могла сама съездить туда на следующей неделе вместе с новой группой, но я же там никого не знаю. И даже примерно не представляю, к кому обратиться со всеми этими вопросами…

– Ладно, я понял, – кивнул Дилан, добродушно усмехнувшись: Нола как всегда была где-то на своей волне, с которой ее было так просто на грешную землю не сдернуть, и намеков не улавливала. – Попробую что-нибудь узнать, но чуда не жди, ладно? В те времена все реестры и прочее были бумажными, и я не уверен, что ипподром оцифровывал свои архивы. Я бы на их месте точно не стал, – помолчав, добавил он.

– Ну, за спрос не бьют в нос, так? – с неуместным пока, на его взгляд, оптимизмом проговорила девушка. – В любом случае, спасибо тебе большое. И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Хадсен.

Сбросив звонок и положив телефон себе под бок, Дилан скрестил руки под головой и устремил взгляд к покачивающимся в вышине сосновым кронам. Он не мог не признать, что энтузиазм Нолы был по-своему заразительным. Вот, казалось бы, еще пару дней назад ему не было ровным счетом никакого дела до судьбы Ларисы Флоранс, а сейчас мысль о том, что придется потратить личное время на то, чтобы покопаться в этом деле и проверить появившуюся версию, вовсе не вызывала у него досады или отторжения.

В то, что им все-таки удастся раскрыть тайну сорокалетней давности, парень, конечно же, не верил, но в некоторых случаях сам процесс был намного важнее результата. И конкретно этот, похоже, был одним из таких.

Дилан в принципе был не из тех людей, кто обстоятельно и всерьез продумывал планы на будущее или ставил конкретные цели. Все его детство этим вместо него занимались родители: сперва следили, какие книжки он читает и какие фильмы смотрит, потом решали, на какие школьные секции он будет ходить и какие дополнительные предметы посещать, а затем выбрали и оплатили ему университет. И пока они жили вместе, список его контактов в мессенджерах и соцсетях проверялся с завидной регулярностью и для матери было совершенно в порядке вещей набрать какому-нибудь Брайану Джонсу из его телефонной книги, чтобы убедиться, что это действительно его одноклассник, а не дилер или кто-то похуже.

Конечно, как только у него появилась такая возможность, Дилан завел сперва второй телефон, а следом и второй аккаунт в соцсетях, который с тех пор так и не переименовал по-нормальному. Научился мгновенно сворачивать лишние окна и открывать благопристойные, заранее заготовленные вкладки на своем ноутбуке, когда слышал, как поворачивается ручка двери в его комнату – стучать или тем более спрашивать разрешения войти у них в семье было не принято. Всегда имел про запас несколько вариантов приемлемых объяснений, где он был и почему задержался, а также людей, которые при необходимости могли легко и без предупреждения подтвердить любое его алиби.

В итоге, отучившись четыре года на факультете международных отношений, который в свое время закончил и его отец, Дилан официально счел себя свободным от всяких обязательств перед родителями и пустился в свободное плавание. Потратил все выданные ему на первое время деньги на машину, а после принялся колесить по стране, подрабатывая то тут, то там, но нигде не задерживаясь надолго. Родителям звонил раз в несколько месяцев, и только чтобы поздравить с очередным праздником, а еще до сих пор покрывался неприятными колкими мурашками всякий раз, когда в комнату, где он в тот или иной момент жил, кто-то посторонний входил без спроса. И терпеть не мог, когда кто-то пытался его проверять или контролировать. А потому и теперь надеялся, что Ноле не придет в голову спрашивать с него выполнения ее просьбы при каждом удобном и неудобном случае: это гарантированно испортило бы из отношения.

Вернув на кухню очередную стопку опустевших тарелок со шведского стола и сгрузив их в мойку, Дилан заметил, как одна из работниц составляет на поднос несколько блюд из особого меню:

– М-м-м, выглядит вкусно, – не преминул сунуть туда нос парень. – Это кому? Мистер Николз опять ногу подвернул?

– Нет, – смешливо фыркнула та. – Это в 3F.

– 3F? – удивился он, тут же затормозив. – Серьезно?

– А что такое? – завершив сервировку стаканом с апельсиновым соком, она еще раз пробежалась глазами по распечатанному заказу, чтобы сверить все позиции.

– У меня подруга живет в этом номере, – пояснил он. – Давай я сам ей отнесу.

По сути, парень даже не соврал, пусть и знал наверняка, что завтрак в номер заказала точно не Нола – девушка прямо сейчас с необычайно сосредоточенным видом макала маленькие жареные сосиски в растекшийся по ее тарелке желток яичницы. На глаза подруге Дилан, правда, решил пока не попадаться, потому что, естественно, на ипподром в такую рань еще не звонил.

– Ну если хочешь, – меж тем пожала плечами работница кухни, явно не имея ничего против того, чтобы избавиться от тяжелого подноса. – И если у тебя других дел нет.

– Можешь вместо меня разложить продукты на шведском столе, – подмигнул ей парень, забирая драгоценную ношу из ее рук.

Девушка коротко рассмеялась, решив, видимо, что, поменявшись с ней обязанностями, он просто увильнул от более нудного занятия, но спорить не стала, а сам Дилан направился к лифтам. Пока ждал один из них, добавил к тарелкам и стакану с соком небольшую вазочку с цветами, которую свистнул тут же со столика рядом. Цветы, что удивительно, были свежие – видимо, кто-то из горничных счел, что они смотрятся симпатичнее искусственных.

«Тем более, раз свежие, – мелькнуло в тот момент в голове у парня. – Не пропадать же добру. Тут бы они просто завяли без дела, а так послужат благой цели».

Благой цели также послужило зеркало, возле которого, временно поставив поднос на ближайший подоконник, Дилан растопыренной пятерней пригладил волосы, убедившись, что степень их лохматости еще подходит под определение гранжа, а не выглядит так, будто он просто лег спать с мокрой головой. После чего, подмигнув собственному отражению, он снова взял чужой завтрак в руки и постучал в дверь.

Пару секунд в номере 3F было тихо, но потом оттуда донеслись легкие торопливые шаги и звук открываемого замка.

– Обслуживание номеров, мисс, – просиял широкой улыбкой парень, когда дверь чуть приоткрылась.

Изящно очерченные брови Стейси резко взмыли вверх, а ее лицо приобрело совершенно очаровательное, на взгляд Дилана, выражение – то ли испуганное, то ли смущенное, то ли все сразу. Однако длилось это замешательство недолго – девушка почти сразу взяла себя в руки и, нахмурившись, недовольно уточнила:

– Ты что, меня преследуешь?

– Ну, я бы сформулировал немного иначе: я пользуюсь каждой подвернувшейся возможностью с тобой повидаться, – выразительно качнув головой, поправил ее он. – И иногда, каюсь, создаю эти возможности сам. Куда поставить поднос?

Девушка помедлила несколько секунд, будто решала, стоит ли пускать парня в номер и какой опасностью это может обернуться, но потом все-таки сдалась:

– На тумбочку, вон туда. – Она кивком указала на нужное место и даже посторонилась, но голос ее ничуть не потеплел.

Дилана это не смутило, и он послушно прошел внутрь, краем глаза цепляя висящий на сушилке в углу комнаты купальник. Однако кому именно из сестер он принадлежал, парень уверен не был, поэтому присматриваться не стал. В остальном же номер был необыкновенно чистый, почти вылизанный, словно тут только что побывали горничные. Впрочем, судя по не убранной еще косметичке и нескольким валяющимся на кровати топикам и футболкам, дело было в другом.

– Собираешься снимать свой завтрак? – уточнил парень, поставив поднос на тумбочку и снова повернувшись к Стейси лицом.

– Вообще-то, это не твое дело, – отозвалась та, недовольно сдвинув брови. А потом, переведя взгляд на оставленную им еду, добавила: – И цветы свои забери.

– Да ладно, они будут отлично смотреться в кадре, – фыркнул тот, выразительно поигрывая бровями. – Можешь вставить один за ухо. Тебе очень пойдет.

Глаза девушки недобро полыхнули, и на секунду ему показалось, что она сейчас схватит эту несчастную вазу и вышвырнет в окно. И, возможно, он и сам потом полетит следом. Но отчего-то этот возникший в его голове образ Дилана даже повеселил.

– Если ты надеялся произвести впечатление, то официально сообщаю: у тебя не вышло, – меж тем сухо проговорила Стейси. – И передай своему начальству, чтобы в следующий раз мне мою еду приносили, как и раньше, работники кухни.

– Ну вот, а я так надеялся получить пять звезд за обслуживание, – печально надул губы он. – А четыре? Сойдемся на трех с половиной, и я даже не скажу горничным, кто из гостей стырил их вазу с цветами.

На мгновение ему показалось, что она сейчас улыбнется, но вместо этого девушка сложила руки на груди, словно отгораживаясь от него, и, не скрывая сарказма, уточнила:

– Три с половиной? Серьезно? Тебя можно так дешево купить? – Девушка издевательски усмехнулась. – Тогда давай я напишу большущий отзыв о том, что ты буквально революция в мире сервиса. Лучшая обслуга тысячелетия. Победитель конкурса Коридорный Галактики! Даже не так – что родители буквально подгадывали момент моего зачатия, чтобы попасть в тот самый день, когда ты дотащишь мои чемоданы до номера! Сойдет? – И, сделав небольшую паузу, видимо, для того, чтобы дать ему оценить масштабы своей щедрости, она резко помрачнела и добавила: – А потом ты отвалишь от меня раз и навсегда.

– Смотри-ка, по нарастающей идем, – отметил Дилан, ухмыльнувшись. – Сперва ты предлагала мне отвалить после твоего «спасибо», теперь после большущего и, признаюсь, вдохновляюще красочного отзыва. Пожалуй, стоит дождаться, пока ты предложишь мне Самую Большую Благодарность из всех, что есть у тебя в запасе, и тогда я, так и быть, обдумаю твое предложение. Но… – Уже направившись к двери и окинув ее долгим выразительным взглядом, он остановился: – Может так статься, что к тому моменту тебе самой уже не захочется, чтобы я отвалил. – И, многозначительно подмигнув ей, парень вышел в коридор.

Захлопнувшаяся за ним дверь чудом не отвесила ему подзатыльник, и отмечая, с какой силой Стейси впечатала створку в косяк, парень снова не сдержал удовлетворенной улыбки: он вызывал у девушки неизменно бурные реакции, которые та совершенно напрасно пыталась скрыть и замаскировать под нарочитое равнодушие.

Так было всегда – женщины, которых он ставил своей целью завоевать, могли сколько угодно воротить нос, строить из себя недоступность и надменно поджимать губы, но рано или поздно он брал их измором. Потому что – и в этом Дилан был глубоко убежден – по сути своей он был отличным парнем: умеющим слушать, заботливым, в меру забавным, а главное, не скучным. Его ничуть не пугало, когда девушка набивала себе цену, если сам он был морально готов платить за то, что получит в итоге. В некотором роде такая гонка с препятствиями даже делала полученный приз слаще.

Так что Дилан четко решил застолбить за собой право носить еду в номер 3F, причем желательно в обход Эстер. Потому что, как ни крути, эти пусть и совсем короткие моменты давали ему отличную возможность не только общаться со Стейси регулярно, но и делать это под совершенно благовидным предлогом, избегая необходимость каждый раз выдумывать новый повод для их «случайной» встречи.

Парень даже придумал пару отличных аргументов для кухонных работников, почему это должен быть именно он, но там, к его удивлению, никто лишних вопросов задавать не стал. То ли потому, что девушка, с которой он говорил утром, уже успела всем рассказать, что у парня есть знакомые среди гостей, то ли никому в целом не было дела до его намерений и мотивации.

Так что, пометив себе примерное время, когда Стейси заказывает еду, Дилан принялся неторопливо прикидывать, чем еще можно было бы ее удивить или рассмешить в следующий раз. Потому что на данный момент ему было уже совершенно очевидно, что путь к сердцу этой неприступной гордячки лежит через ее улыбку. В конце концов, у всех были свои слабые места, так?

– Алло, Эмили? Не разбудил? – Пусть даже он специально дождался вполне приемлемых в рамках делового этикета десяти утра, уточнить все же было не лишним.

– Нет, – вполне бодро отозвалась девушка на том конце линии. – Что-то случилось?

– Не то чтобы. Просто воспользовался подвернувшейся возможностью услышать твой голос и зарядиться хорошим настроением на весь день вперед, – отозвался Дилан, специально улыбнувшись, чтобы это было слышно по его интонациям.

– Серьезно? – Эмили явно смутилась и наверняка даже покраснела. – Я… я тоже очень рада тебя слышать. А что за… подвернувшаяся возможность?

Еще только набирая ей, парень размышлял о том, как же преподнести всю эту ситуацию. Посвящать Эмили в детали расследования не хотелось – девушка и без того виртуозно умела приседать ему на уши, а если у нее будет для этого более веский повод, чем необъяснимая потребность делиться всеми деталями своего быта и личной жизни, то еженедельные поездки до ипподрома и обратно превратятся в настоящие испытание на прочность. Поэтому Дилан, добавив в голос как можно больше скуки и недовольства, пояснил:

– Меня тут запрягли в помощь одному занудному типу разбирать старые накладные. Их недавно целыми коробками из подвала подняли, и половина тамошних бумажек старше меня вдвое. И часть из них – это всякие документы, связанные с вашим ипподромом. Собственно, звоню узнать, сохранились ли у вас архивы, чтобы мы могли свериться.

Несколько секунд в трубке царила озадаченная тишина, но потом Эмили все же неуверенно сообщила:

– Не знаю, конечно, насчет всего периода сотрудничества, но года два назад мы с девчонками разбирали какие-то документы. Правда, там в основном были просто всякие… реестры и учетные книги. Сколько лошадей куплено, сколько продано, кому и на сколько их давали напрокат.

– Вот именно это меня и интересует, – подтвердил Дилан, мгновенно оживившись. – А конкретно восьмидесятые, когда хозяева пансионата арендовали у вас лошадей в личное пользование. Есть подозрение, что деньги на это дело они брали прямиком из кассы «Айвотера», из-за чего дебет с кредитом в итоговых документах ни черта не бьется, и все это нужно хозяйке пансионата еще вчера… Короче, можешь уточнить у своих, сохранились ли у них документы за тот период? – Помолчав и чувствуя, что его собеседница колеблется, он добавил мягче и проникновеннее: – Ты единственная, кого я могу попросить о помощи, не пускаясь в долгое бюрократическое плавание с официальными запросами, Эм.

– Странно, конечно, что они именно на тебя это повесили, – неуверенно заметила та еще пару секунд спустя.

– Думаешь, я в восторге? – страдальчески вздохнул он. – Я вообще на эту бумажную возню не подписывался, но Эстер завела свою обычную пластинку про то, что им рабочих рук не хватает и все дела.

– И попросила тебя? – Теперь парень явственно различил ревнивые нотки в ее интонациях. Конечно, Эмили не могла знать наверняка об их с Эстер отношениях, потому что никогда не видела их вместе. Но, возможно, до нее долетали слухи – или при взгляде на красивую и умную, а еще невероятно сексапильную блондинку, с которой парень уже много недель виделся и общался каждый день, ее чуткое женское сердце само делало правильные выводы.