Без тебя

Обращение

Дорогой читатель!

Перед тобой – вторая книга цикла «Когда ты рядом».

Чтобы в полной мере прочувствовать историю и глубже узнать героев, советую начать с первой части – «Только мы». Её легко найти у меня в профиле.

Эта история о том, как любовь способна разрушать стены, которые мы годами возводили вокруг себя… и о том, что рядом с нужным человеком можно решиться даже на невозможное.

Я искренне надеюсь, что герои станут тебе близкими, а их чувства найдут отклик в твоём сердце.

Спасибо, что выбираешь мои книги.

Приятного прочтения ♥

С любовью,

Анна Шатц

ПЛЕЙ-ЛИСТ

Cigarettes After Sex – Apocalypse

aloneintokyo – Nightfall

The Neighbourhood – Daddy Issues

Gibran Alcocer, Anya Nami – Idea 22

Laurent Dury – Flutterings

Charli XCX – party 4 u

Anya Nami – Wake Me Up

Lana Del Rey – Carmen

Глава 1. Мэлон.

2 года назад.

– Мэлон, тебе нужно пойти туда обязательно!, – голос мамы звучал сквозь закрытую дверь моей комнаты, словно сквозь толщу воды, глухо, но настойчиво. Я уткнулась лицом в подушку и сделала вид, что меня здесь нет.

– Солнышко, мы тебя любим. Мы желаем тебе всего самого наилучшего, – добавил папа, и его бархатный тон лишь усилил раздражение.

Я медленно выдохнула, чувствуя, как в груди копится что-то вязкое, липкое. Еще одна дурацкая встреча. Еще один вечер, когда мне придется улыбаться, слушать чужие слова и делать вид, что я – часть этого. До конца школы оставалось чуть больше года. И тогда… тогда начнется настоящая, живая свобода. Пока же – только роли, только чужие сценарии.

– Хорошо, – произнесла я так спокойно, будто согласие не вырвали у меня клещами.

– Вот и отлично!, – мама распахнула дверь и впорхнула в комнату, как слишком яркая птица в слишком тесную клетку, – Мы купили тебе новое платье. Оно будет чудесно смотреться с твоими серыми глазами и белыми волосами. Ты похожа на ангела, – она положила платье на ровать, и ее улыбка была почти болезненно сияющей, – И надень те серые каблуки.

Она исчезла так же быстро, как появилась, оставив в воздухе запах ее духов и ощущение, что у меня украли еще один кусочек жизни.

Я подошла к зеркалу. Белые волосы спадали чуть ниже лопаток. Серые глаза смотрели слишком серьезно для моих лет. Пухлые губы, точеная фигура – словно картинка из журнала. Может, мама и была права: снаружи я действительно выглядела как что-то божественное. Только внутри все было иначе. Внутри я напоминала не ангела, а демона, падшего, уставшего от чужих ожиданий и приказов.

Я провела пальцами по отражению и почти улыбнулась. Почти.

Я ненавидела эти званые ужины, которыми так гордились мои родители. Пару раз в месяц – их обязанность, но почему-то всегда и моя. Один и тот же сценарий: три отеля, два ресторана, одинаково роскошные и одинаково безжизненные. Там встречались инвесторы, их жены, их дети. Они поднимали бокалы за новые сделки, рассказывали друг другу о своих успехах, мерялись фамилиями и цифрами на счетах.

Дети были частью их парада тщеславия – словно новые игрушки, выставленные на витрину.

Каждый раз, когда я смотрела на это, меня выворачивало изнутри.

Я знала, что родители любят меня. Знала до дрожи, до боли. Но их любовь душила, как шелковый шарф, затянутый слишком туго на горле. Я жила в золотой клетке – красивой, сияющей, и такой же беспощадной. Мои дни были расписаны: ужины, выставки, спектакли, встречи с детьми их друзей. Все самое лучшее, что может дать Сиэтл. Все то, от чего меня тошнило.

Хотя сам город я любила. Сиэтл жил в шуме волн, в парках, в набережных, где ветер приносил запах соли и мокрых досок. Когда удавалось вырваться – а это было редким чудом – я бежала именно туда. С кофе в руках, в наушниках, среди людей, которые проходили мимо и не знали, кто я. Там, на лавочке, подальше от толпы, я впервые чувствовала себя настоящей.

Но сегодня… сегодня был не тот день. Сегодня я должна была предстать на благотворительном балу. Бал, который устраивали мои родители.

Я оставила белые локоны свободно спадать на плечи. Платье – белоснежное, идеально сидящее, словно сотканное из их ожиданий. Серебряные босоножки. Немного туши на ресницах.

Я посмотрела на отражение в зеркале и едва узнала себя.

Ангел. Совершенный. Хрупкий.

И все, чего хотел этот ангел – сбежать.

Подъезжая к Four Seasons, я набрала в грудь воздуха, как будто собиралась нырнуть под воду. Сердце билось гулко и неровно. Меня уже подташнивало – возможно, от голода, возможно, от мысли о десятках лиц, которые будут смотреть, оценивать, судить.

Машина плавно остановилась у входа. Водитель – безупречно вежливый, почти близкий – открыл дверь, подставив ладонь.

Родители уже приехали. На папе – черный костюм с бабочкой, строгая линия плеч, волосы уложены назад, будто каждая прядь подчинялась его власти. На маме – платье, сшитое специально для этого вечера, дорогая ткань ложилась мягкими складками, а шпильки цвета розового золота придавали ей вид статуи, вырезанной из мрамора. Их улыбки, короткие и механические, длились не дольше секунды – и тут же исчезли, сменившись привычной маской. Они даже не задержались, просто повернулись и пошли внутрь, словно я была их тенью, а не дочерью.

– Спасибо, – тихо произнесла я, обращаясь к Стивену.

Стивен. Ему было двадцать четыре. Шесть лет разницы. Его карие глаза умели быть одновременно строгими и мягкими. Вечно мускулистый, вечно подтянутый, и – чертовски опасный в своих намеках на свободу. Он пах кожей, теплом и чем-то остро-мужским, что резало мои нервы острее любых каблуков.

Я знала: могла бы позлить родителей и закрутить с ним роман. Легкий, мимолетный, почти вызывающий. Но это стоило бы ему работы, а значит – моей единственной защиты. Потому что только Стивен прикрывал меня от всего этого театра. Остальные охранники и прислуга была частью системы, частью стен моей клетки. Он – единственный, кто понимал.

– Все будет хорошо, – сказал он, сжимая мою руку чуть крепче, чем следовало. Его голос звучал как клятва, – Если что, ты знаешь: я рядом.

Я подняла взгляд и задержалась в его глаза чуть дольше, чем было безопасно. Секунда. Может, две. Достаточно, чтобы сердце сделало лишний удар.

Я улыбнулась. Почти невинно.

И развернулась к дверям отеля, которые распахивались передо мной, словно пасть зверя.

Я шагнула внутрь.

Все уже были в сборе. Официанты скользили между людьми, как тени, поднося шампанское и канапе. В воздухе витал запах дорогих духов, перемешанный с легким ароматов вина и лака для волос. Гул голосов стоял ровный, размеренный, словно саундтрек к фильму о чужой жизни.

Я знала: ближайший час родители меня не тронут. Поэтому, прихватив бокал шампанского с подноса, я растворилась в толпе, и, будто невидимая, исчезла за углом.

Каждый сантиметр этого здания был мне знаком с четырнадцати лет. Я знала, куда отступить, где спрятаться, в каких коридорах камеры “слепы”. Знала, как дышать, чтобы меня не услышали.

На втором пролете я стянула каблуки. Голые ступни соприкасались с ковром, и это ощущение было куда более реальным, чем весь этот бал. Каблуки я сжала в руку, как оружие, и пошла дальше.

Балкон. Моя территория. Мой воздух. Мой способ не сойти с ума.

Я толкнула тяжелую дверь в викторианском стиле и замерла.

Сегодня он не был пуст.

Впервые за четыре года он не был пуст.

Я ощутила, как во мне растет злость. Это место было моим убежищем. Моим единственным островком тишины. И вдруг – вторжение.

Он стоял у перил. Высокий, в темно-синем костюме, идеально сидящем на широких плечах. В руке – сигарета. Красный Marlboro. Дым плавно растворился в вечернем воздухе. Его волосы – русые, с темным отливом, собранные прядями назад.

Я сделала еще шаг, и дверь за моей спиной гулко хлопнула.

Он обернулся.

И тогда я увидела его глаза.

Зеленые. Но не просто зеленые. Цвета весенней листвы, влажной травы, глубокого озера на рассвете. В них переливались десятки оттенков. Живые, острые, настоящие.

Наши взгляды встретились.

– Какой прекрасный вечер, – сказал он, едва наклонив голову вбок и делая еще одну затяжку.

– Считаешь?, – я подошла ближе, – Был бы прекрасным, если бы тебя тут не было.

Мы замолчали на секунду. Если взглядом можно было бы сжечь – он уже поджег бы всю деревянную перилу.

– Я тебе помешал?, – его улыбка была тихой, как лезвие, – Кажется, это ты ввалилась сюда без стука.

– Разве?, – я хлопнула глазами, выдавая уродливую маску невинности, – Не видела, что там висит табличка.

Уголки его губ дрогнули. Он сделал еще одну затяжку и протянул мне зажженную сигарету.

– Нет, благодарю. Не планирую умирать до тридцати лет, – ответила я, отталкивая ее легким, чуть вызывающим тоном.

Он рассмеялся – тихо, неожиданно тепло.

– Бутылка шампанского в твоих руках говорит об обратном.

Я взглядом провела по бутылке, сжавшейся в моей ладони, и ощутила, как внутри вспыхивает раздражение: он нарушил мой план – мой ритуал. Ужасный вечер, балкон, шампанское, мероприятие. Так все было прописано в моей голове.

– Интересно. У тебя явно был план на этот вечер. И что в нем предполагается: побег, драматичная сцена или – что более вероятно – тихая депрессия под огнями Four Seasons?

Я хотела ответить остро, но слова застряли где-то между горлом и правдой. Лучше было улыбнуться, как учили, и сказать что-то нейтральное. Вместо этого я поставила каблуки на пол, пожалела о них и вдруг почувствовала вес босых ступней – реальность, всегда такая предательски ощутимая.

– Тихая депрессия звучит слишком по-взрослому для меня, – пробормотала я, стараясь вернуть привычную ироничную дистанцию, – А ты кто, собственно? У тебя ведь есть имя, кроме “парень в синем костюме и с сигаретой”?

– Мне пора, – сказал он, туша окурок в пепельницу, которая всегда стояла здесь, словно тихий страж.

– Отлично, – ответила я, ставя бутылку шампанского на стол, и повернулась к нему лицом, – Была рада познакомиться… как тебя там зовут, пока не знаю.

Он посмотрел на меня еще раз. Его улыбка была легкой, но оставляла после себя странное тепло, словно след на коже после солнечного луча. Затем он двинулся к двери, не спеша, с той же уверенностью, с какой держал сигарету.

– Увидимся!, – сказал он.

Я устроилась в кресле, наблюдая, как он исчезает за дверью, и воскликнула:

– О, не думаю!

Тишина балкона обволокла меня, как мягкое одеяло. Бутылка шампанского на столе, легкий запах табака, пустой балкон и зеленые глаза – все это казалось странно настоящим на фоне искусственного бала этажом ниже.

Я прижала руки к коленям, пытаясь вернуть себе привычное равновесие. Внутри все еще бурлило: раздражение, любопытство, напряжение. И где-то там, в этом смешении эмоций, впервые за вечер появилось ощущение, что выбор – за мной.

Выбор между клеткой и… неизвестностью.

Наши дни.

Утро не задалось. Сегодня определенно был не мой день. Вместо привычной пары по четвергам нам назначили семинар от профессора Блэнкет – она преподавала философию. Не сказать, что я обожала этот предмет, но и ненавидеть его тоже не могла.

Выйдя на улицу, я написала Софи:

“Привет. Сегодня все в силе вечером?”

Сегодня был не просто вечер. Это был наш вечер. Мы собирались отправиться в бар – девочками.

На дворе стояла идеальная майская погода. Солнце грело кожу, воздух был сладким от цветов, птицы пели свою утреннюю симфонию, а студенты радостно спешили куда-то по своим делам. Все дышало свободой, и я позволила себе улыбнуться. Через пару недель – долгожданная поездка в Калифорнию. Пляж, море, маленький домик. И там не будет его.

Майкл Хилл. Дьявол в обличье человека. Он одновременно раздражал, злил и пробуждал любопытство.

Я пыталась забыть ту ночь. Поверьте, я действительно пыталась. В Томе не хватило страсти, в Алексе – поцелуев, которые для меня были обязательной частью секса. И вообще, я не просила их встречаться со мной. Верно? Верно. Так что хотя бы выкладывайтесь полностью.

С Майклом было иначе. Меня тянуло к нему, но это вовсе не означало, что я ринулась бы к нему в постель при первой возможности. Я умела держаться и избегать его. Пока.

Пройдя привычную аллею, я заметила Джордана, которые шел мне навстречу.

– Мэлон!, – прокричал он, подбегая и обхватив меня в объятьях, – Привет!

Он начал кружить меня прямо на аллее. Студенты проходили мимо, переглядывались, думая, что мы очередная влюбленная пара. Но все было немного иначе.

– Привет, – сказала я, когда он поставил меня на землю, – Всю прошлую неделю тебя не видела, красавчик.

– О, парень твоей подружки не дает мне выдохнуть, – засмеялся он, приобняв меня, – Сначала Дилан нас на поле мучил, заставляя тренироваться каждый день утром и вечером, потом ему в голову пришла гениальная идея снять не просто дом, а огромный пентхаус в Калифорнии для наших каникул.

Я рассмеялась. Джордан с Диланом былом лучшими друзьями, хотя Дилан порой был настоящим кошмаром.

– Значит, Софи сегодня свободна, – улыбнулась я, – Мы устраиваем девичник.

– И без меня?, – вытащил он губу, как маленький ребенок, который чего-то требует.

– Именно, – щелкнула я его по носу, – Но я помню про нашу ночь ужасов… и, возможно, захвачу с собой что-нибудь вкусное.

– Отлично. В этот раз фильмы выбираю я, – щелкнул он мне в ответ пальцем по носу.

– Хорошо!, – я рассмеялась, – Джордан, мне уже пора, сегодня у нас перестановка в парах, семинар по философии ждет.

Он уже хотел развернуться, когда остановился.

– Мэлон?, – он посмотрел на меня задумчиво, но с улыбкой.

– М?, – я остановилась, глядя на него.

Он улыбнулся, легко и уверенно:

– Ничего, удачи на семинаре!

Я помахала ему и направилась к главному корпусу. Студенты уже стекались к аудитории. До начала семинара оставалось три минуты. В аудитории все места были заняты, кроме одного. Я двинулась к нему – и тут же остановилась как вкопанная.

Ну уж нет.

Он повернул голову в мою сторону. Наши глаза встретились: его зеленые и мои серые. Майкл Хилл сидел рядом с единственным свободным местом в этой чертовой аудитории.

Я собиралась развернуться, но он наклонил голову, оценивающе глядя на меня. Это было его фирменное “начинаем игру” выражение лица.

Я собрала себя в кулак, выпрямилась, продвинулась вперед, извиняясь перед студентами, которых случайно задела сумкой, и села рядом с ним.

– Какая встреча, – сказал он, крутя ручку в руках.

– Я тоже тебя не рада видеть, дорогой, – ответила я, доставая ноутбук.

Он секунду смотрел на меня, а затем перевел взгляд на телефон, быстро печатая что-то своими длинными пальцами.

Я перевела взгляд на преподавателя, которая только что вошла в аудиторию. Женщина средних лет, больше любившая рассказывать о собственной жизни, чем о философии.

– Друзья, – сказала она, оглядывая аудиторию, – Сегодня у нас будет не просто семинар. Вы будете работать парами. Ваш сосед – человек слева от вас.

Я задержала дыхание. Все вокруг начали шептаться, переглядываться, смеяться. У меня внутри все похолодело. Поворачивать голову было невозможно. Полная катастрофа.

– Кажется, мы соседи, – прозвучал тихий голос слева.

Я подняла взгляд вверх, как будто молила кого-то о помощи.

– Мисс Блэнкет, можно ли мне поменяться соседом?, – подняла я руку, стараясь звучать вежливо, но с легким оттенком паники.

– Дорогая, все уже заняты, а это работа по парам, – ответила она, безапелляционно, – К сожалению, ничего изменить нельзя.

Я глубоко вздохнула и повернулась к Майклу.

– Ладно, – сказала я, сдерживая раздражение, – Теперь мы пара.

Его взгляд задержался на моих губах на долю секунды, затем плавно скользнул по лицу, пока не остановился на глазах. Зеленые, как весеннее озеро.

– Прекрасно, – ответил он спокойно, – Буду рад быть твоим партнером.

Если бы у нас была хоть какая-то сверхспособность, я бы прямо сейчас взорвала всю аудиторию вместе с ним. Это было ужасно. Я старалась держаться от него подальше. Не разговаривать. Держать дистанцию. Он раздражал меня. Боже, просто ужас.

Преподаватель раздала нам листки с заданиями. Нам предстояло задавать друг другу вопросы из этих листков и отвечать так, как, по нашему мнению, ответили бы великие философы. Хуже и не придумаешь.

– Я начну первая, – сказала я, беря лист в руки, – Первый вопрос… Ты всегда был таким мудаком? Или это возрастное?

Девочки спереди повернулись, удивленно глядя на нас. Сначала их взгляды скользнули по мне, а затем задержались на Майкле. Все знали, кто он. Я еле сдержала смех.

– Ты уверена, что там есть такой вопрос, дорогая?, – сказал он, прожигая меня взглядом.

– О, конечно, – ответила я, кладя руку поверх его. Я всегда так делала, чтобы вывести парня из равновесия.

Но сейчас происходило что-то другое.

По всему телу прошел разряд, будто ток пробежал сквозь мою руку. Я задержала дыхание. Наши глаза встретились. Доля секунды – и я резко оторвала руку, словно обожженная.

Серые глаза смотрели на зеленые, и что-то внутри меня дрогнуло. Я не знала, раздражение это, любопытство или… что-то еще, чего я не планировала испытывать рядом с ним.

– Отличное начало, – пробормотал он, улыбаясь так, будто знал, что уже выиграл первый раунд в этой маленькой игре.

В течение следующего часа мы задавали друг другу вопросы, записывали ответы в ноутбук и фиксировали все, чтобы потом сдать профессору. Иногда наши руки случайно касались друг друга, и по затылку пробегал холодок, заставляя волосы вставать дыбом. Мне это чувство не нравилось – слишком острое, слишком неприятное.

Когда мы закончили с последним вопросом, я закрыла ноутбук и убрала его в сумку. Майкл все оставшееся время сидел, уткнувшись в телефон, с кем-то общаясь.

Мой взгляд случайно упал на экран. Твою мать. Полностью обнаженная девушка, фото на весь экран.

– Фу, – не удержалась я, вставая из-за стола.

Он лишь поднял на меня взгляд, спокойный и немного вызывающий.

– Хочешь снова оказаться на ее месте, Мэлон?, – сказал он задумчиво, не отводя глаз.

– Никогда, дорогой, – ответила я твердо, – Я лучше останусь старой девой, у которой последний секс был в девятнадцать, чем снова лягу с тобой в кровать. Или просто буду рядом, – я подарила ему одну из самых красивых своих улыбок и, не дожидаясь реакции, направилась к выходу из аудитории.

Выйдя в коридор, я резко выдохнула, будто сдерживала дыхание все это время. Сердце еще колотилось слишком быстро – ненавижу, когда Майкл доводит меня до такого состояния. Как родители.

Я тут же достала телефон и набрала Джордану:

“Ты знал и не сказал мне!”

Ответ пришел через пару секунд:

“Прости, крошка, но ты бы взбесилась тогда раньше времени. Не злись”.

Как бы я ни старалась, но злиться на Джордана у меня не получалось. Когда Софи переехала к Дилану, он стал для меня чем-то вроде брата. Кино, бары, фильмы по ночам у меня к комнате – все это стало моим маленьким миром.

Я невольно улыбнулась, вспомнив его фейл пару недель назад: он пытался подцепить девушку, а та оказалась пятнадцатилетней. Джордан тогда сказал, что “подождет ее” – смешнее шутки я еще не слышала. Это точно было не про него.

Телефон снова завибрировал. Сообщение от Софи. Она должны была сидеть на паре по экономике, но вместо этого писала мне:

“Конечно! Это же наш вечер! Встретимся в 8 на нашем месте?”

Я улыбнулась. Наше место – клуб Camellia. Полчаса от кампуса, но оно всегда стоило дороги.

“До встречи, целую”, – быстро напечатала я и убрала телефон.

Впереди оставались еще две пары.

Я бросила последний взгляд на коридор, ведущей к аудитории, где остался Майкл, и сжала зубы. Хоть убей – сегодня я собиралась выкинуть его из головы.

Спустя четыре часа я уже собиралась на встречу с Софи. На часах было начало седьмого, мне нужно было выходить через час, а я все еще крутилась перед зеркалом, не зная, в чем пойти.

На улице было достаточно тепло, чтобы надеть каблуки. Вечера становились по-настоящему летними – в воздухе пахло чем-то сладким, почти медовым. За это я и любила этот город: мягкий климат, теплые закаты, легкий ветер, который трепал волосы и напоминал, что жизнь не сводится к клетке с золотыми стенами.

Я достала из шкафа черное облегающее платье, которое идеально подчеркивало каждый изгиб моей фигуры, и черные босоножки на высоком каблуке. На шею легло мое любимое колье с маленьким бриллиантом – подарок отца пару лет назад. Я нарочно выбрала его: что-то в этой драгоценности связывало меня с прошлым, но сегодня оно выглядело дерзко, почти вызывающе.

Смоки айс сделал взгляд тяжелее, глубже, а красная помада добавила смелости, которой мне порой не хватало. Волосы я оставила распущенными – длинные белые пряди падали на плечи, контрастируя с черным платьем.

В зеркале на меня смотрела совсем не так девочка, которую знали родители. Эта девушка могла пойти в клуб, танцевать до утра, смеяться, пить, целоваться с незнакомцем, и никому не нужно было об этом знать.

Если бы мама увидела меня сейчас, у нее, наверное, случился бы припадок. Но именно это и было прекрасно.

Я была собой.

Отправив Софи сообщение, что выхожу, я вызвала такси.

Водитель – молодой человек в идеально сидящем черном костюме – вышел и открыл для меня дверь. Его взгляд на секунду задержался на мне, словно оценивая образ, и уголки губ дрогнули.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал он, протягивая мне руку.

– Спасибо, – ответила я, даря ему одну из своих самых красивых улыбок.

Машина мягко тронулась, унося меня сквозь вечерний город. За окном проплывали дома, кафе, неоновые вывески ресторанов, парочки у витрин, студенты, громко смеющиеся и спешащие куда-то. Жизнь кипела, и в этой стремительной реке я ощущала себя частью чего-то настоящего, свободного.

Спустя двадцать минут такси остановилось у клуба. Camellia сияла изумрудным фасадом, переливаясь огнями. Внутри уже слышалась музыка – низкие басы били сквозь стены, подгоняя ритм сердца.

У входа как всегда уверенная и сияющая, меня ждала Софи. Юбка и топ в тон вывески клуба, черные каблуки, волосы слегка волной. Она выглядела, как всегда, безупречно.

– Мэлон!, – крикнула она, размахивая руками.

Мы обнялись крепко, как будто не виделись целую вечность.

– Какая ты красотка, – сказала я, чуть отстраняясь.

– Кто бы говорил!, – улыбнулась она и потащила меня внутрь.

Два охранника лениво проверили паспорта, и мы оказались в мире, где все кипело: танцпол уже частично был заполнен, девушки смеялись и двигались в ритм с парнями, в воздухе смешались запахи алкоголя, парфюма и сигарет.

У бара, подсвеченного мягким неоном, стояла Эмма – наша сокурсница, подрабатывающая здесь. Увидев нас, она радостно вскинула руку.

– Девчонки! Сегодня отрываемся?

– Да!, – крикнула я сквозь музыку, – Нам по три шота текилы с лаймом и солью!

Софи повернула голову ко мне и подняла брови, многозначительно усмехнувшись. Ее взгляд говорил: “Сегодня ты явно настроена на что-то большее, чем просто девичник.”

Спустя десять минут я уже тянула Софи за руку на танцпол. Клуб заметно ожил – людей стало в два раза больше, хотя было только начало девятого.

Мы смеялись, кружили, танцевали так, будто мир за пределами клуба перестал существовать. Бас бил прямо в грудь, и я чувствовала, как каждая клетка тела двигается в ритм музыки. Софи подпевала треку, громко и фальшиво, и я вместе с ней – потому что именно в такие моменты можно было позволить себе быть нелепой, смешной, настоящей.

На секунду я закрыла глаза. Все вокруг растворилось – огни, толпа, даже Софи рядом. Осталась только музыка, сладкий запах коктейлей в воздухе и ощущения свободы. Такой же, как на набережной в Сиэтле, когда я сбегала от всего и садилась на лавочку с кофе. Только здесь эта свобода была громче, ярче, пьянящей.

Мы танцевали, потом возвращались к бару, смеясь и переговариваясь. Я чувствовала, как тело приятно вибрирует от алкоголя и музыки. Парень за стойкой, лет двадцати пяти, делал глоток виски и слишком внимательно следил за мной. Его взгляд был прямым, оценивающим, немного ленивым, как будто он точно знал, чего хочет.