Ашара. Начало
- -
- 100%
- +
Состроив в окно таверны рожицу, Кайра задорно поскакала в глубь жилого квартала. Часы только-только пробили вторую половину дня – то, что по старой традиции назвали третьим караулом – и времени была ещё уйма.
Торговая площадь с её многолюдьем и суетой осталась позади.
Кайра шла теперь по тенистой улочке. Слева и справа тянулись двухэтажные дома из жёлтого известняка, облицованные выцветшей, местами облупившейся мозаикой. Кружевные края матерчатых тентов, спасающих горожан от жаркого солнца, покачивались в тёплых потоках, и привязанные к ним обереги – латунные трубки и подвески из стекла и разноцветных камешков – наполняли воздух мелодичным перезвоном.
На перекрёстках то и дело встречались небольшие фонтаны, обрамлённые пышными цветочными кустами. Там царило оживление: под чутким надзором мамок да нянек плескались в воде голопузые малыши, и бродили весёлые загорелые лоточники, торгующие самыми лучшими, по их словам, засахаренными фруктами по самым низким, опять-таки с их слов, ценам.
Хоть её голопузое детство и прошло, любовь к сладостям никуда не делась, и когда Кайра вошла в квартал общественных купален, в её животе лежало три порции, из которых только одна была честно куплена. Спроси девчонку кто: «Ну, как дела?» – она воскликнула бы: «Прекрасно!»
Потолкавшись развлечения ради в изнывающей от жары толпе у входа в купальни, Кайра направилась к небольшой ротонде, что пряталась в жалкой тени деревьев, чахлых и, стараниями ребятни, до коры ободранных. Там, окружённые колоннами, стояли на коленях три Дарующие жизнь девы, и из лодочек их ладоней стекали струйки воды.
Ротонда – островок прохлады в океане раскалённых камней – была пуста. Немного удивившись, ибо солнце пекло так, будто завтра восходить не собиралось, девчонка решила, что это хороший знак: преследовавшее её с утра невезение поотстало.
Усевшись, скрестив ноги, на бортик фонтана, Кайра выудила из-за пазухи красочно вышитый кошель – увы, не совсем удачно позаимствованный у богато одетого иноземца на торговой площади – и вытряхнула содержимое. Монет в кучке, к разочарованию девчонки, оказалось немного: они тут же исчезли в её левом ботинке. На мозаичном бортике осталась лежать россыпь дымчатых пластинок неправильной формы. Кайра, закусив губу, задумчиво уставилась на них, покрутила одну в руках, потерла обслюнявленным пальцем, посмотрела на просвет… И в конце концов с лёгким сожалением смахнула мусор в фонтан.
В этот самый момент глаза ей закрыли чьи-то ледяные, несмотря на жару, ладошки.
– Ай! – взвизгнула Кайра, соскользнув от неожиданности в воду. – Алья? Пусти, холодно же!
Девочка с ледяными ладошками, заливисто смеясь, пыталась помочь брыкающейся Кайре вылезти из чаши фонтана…
Алью на самом деле звали Алиссиана.
Это имя дал ей, младшей дочери знатного рода, верховный жрец культа Сияющих лун, чтимого там, где она родилась. Этим именем называли девочку любящие мать и отец, а также двенадцать её старших братьев и сестёр. Оно же было бы выбито на храмовой стене среди множества имен избранных, удостоенных высочайшей чести быть принесёнными в дар Покровителям ночи. Но, к счастью для маленькой Алиссианы, старшие дети семьи уже решили, кто встанет пред ликами божеств. И это была не она.
Её старший брат тайно вывез девочку из дворца в Руины изгнанных, где меж камней и сорной травы стояла каменная арка. То, что, как Алья узнала позднее, называлось Вратами.
«Врата, – много дней спустя сказал учитель естествознания господин Вел, – есть нить миров, связующая их в единое целое, в Ожерелье Хааша. Каждые Врата имеют свой Узор, что сложен из очерёдности Первоначал, число которым – девять. Тех, благословенных, кто знает очерёдность, Врата ведут к их цели, других же они ведут к погибели…»
Старший брат Алиссианы ни о Вратах, ни о составляющих их Узоры очерёдностях Первоначал ничего не знал. Это знание, если оно и было доступно населявшему те места народцу, утерялось, вероятно, вскоре после того, как легли в руины окружавшие Врата строения.
Он знал, однако, что преступники, предпочевшие смерти изгнание, выбрав девять знаков из начертанных на пилонах, уходили в ничто и уже не возвращались. И он выбрал девять знаков, и когда в пролёте арки разверзлась пустота, толкнул туда сестрёнку…
Но то ли Сияющие луны, озарявшие, по преданиям, как царство земное, так и царство покоя, не желали личной встречи с маленькой Алиссианой, то ли её хранило нечто куда более могущественное, чем кучка вымышленных божков одного из народцев, населяющих миры Хааша…
Как бы то ни было, из всех возможных комбинаций, большинство из которых привели бы девочку к смерти, её брат выбрал очерёдность Первоначал, что складывались в Узор Врат цитадели Дорен Джана.
Выбравшись из фонтана, Кайра, воспылав жаждой мести, принялась ловить льющуюся из мозаичных ладоней воду и брызгаться в Алью.
– Прекрати! – весело кричала та, уворачиваясь. – Ты намочишь книжки!
Алья и Кайра были лучшими подружками. Нет, даже не так – Алья и Кайра были самыми-пресамыми лучшими подружками не только в Дорен Джане, но и во всём мире Ода! Где-то в других мирах Ожерелья, возможно, и были более лучшие подружки, но за мир Изначальный девчонки ручались. Обе приютские, они жили в одной комнате, спали на соседних кроватях, сидели бок о бок в столовой, вместе шалили и, будучи пойманными, что случалось не так уж и часто, вместе за шалости расплачивались.
Алья – худенькая, голубоглазая девочка с выгоревшими на солнце до белизны волосами, сплетёнными в положенную воспитанницам косу, рассудительная и боязливая, была немного младше.
Кайра – тощий, ершистый подросток, темноглазая и с карамельного цвета кудряшками, которые она собственноручно обрезала так коротко, что едва хватало собрать два куцых хвостика, была старше подружки и выше на целую голову.
Ещё у Кайры была мать. Конечно, у Альи тоже была мама, но она, оставшись лишь в воспоминаниях, являла собой пахнущий цветами образ в розовом платье, целующий маленькую Алиссиану в лобик перед сном. Мать Кайры же была реальна. Девчонка никогда не знала, где та находится сейчас: зарабатывая на жизнь древнейшим ремеслом и немного воровством, её родительница кочевала по Ожерелью в поисках то ли лучшей доли, то ли лёгких денег.
Время от времени, однако, она объявлялась на пороге приюта, и тогда Кайра, негодующе фыркая, сбегала и пряталась по окрестным кустам и подвалам, пока незваная гостья не уходила.
Там они и познакомились.
Подвал старой оранжереи был сырым и заплесневелым. Само здание развалилось задолго до рождения девчонок, и из ажурных сводов некогда остеклённого потолка выглядывали макушки иноземных деревьев, а раз в три кувшина – кувшинами в Дорене отмеряли дни сезона – нездешние цветы, следуя природному циклу родной земли, цвели, фиолетовыми брызгами расплескавшись в местной луговой траве.
Воспитанникам под страхом сурового наказания воспрещалось приближаться к развалинам и уж тем более спускаться вниз. У каждой из девчонок, конечно, была хорошая причина ослушаться.
Алья, тогда ещё младшая воспитанница, запоем прочитав все книги из приютской библиотеки, прознала, что после прошлого пожара спасённые вещи, включая стопки фолиантов, сложили под старой оранжереей. Сложили их про запас, но запасы обгоревшего, пропахшего дымом хлама так никому и не понадобились, оставшись лежать во тьме полусгнившими кучами. И Алья, послушная Алья, дрожа от страха при мысли, что её застукают воспитательницы, спустилась под землю в надежде поживиться парочкой чудом уцелевших томов.
Кайра же, не испытывающая никакого интереса к книгам вообще, а к старым и подавно, пряталась там в один из визитов матери.
И девчонки, такие разные, не могли не подружиться.
Ещё немного подурачившись, Кайра торжественно объявила, что Алью прощает, добавив, что за бесценные книжки та может не опасаться.
Хоть в последнем у девочки и были сомнения – трепетным отношением к школьным учебникам Кайра не славилась – они не помешали Алье с воскликом «Наконец-то ты вернулась!» повиснуть на шее у подружки.
– Угадай, что этой ночью случилось?.. – затараторила было девочка, но Кайра её перебила: – Я первая! – и, скорчив загадочную физиономию, вытащила из-за пазухи замызганную тряпицу с чем-то завёрнутым.
– Ой! Это?.. Ты его нашла? – недоверчиво потянулась Алья к свёртку. Кайра, шустро спрятав тряпицу обратно, громко зашикала, отчаянно замахав руками, мол: «не здесь!».
Девочка, зажав себе рот ладошками, уставилась на подружку блестящими от восторга глазами. Хватило её терпения ненадолго…
– Расскажи мне всё-всё-все! – напрочь позабыв о своём, выпалила Алья. И немедленно пожалела.
– Полдня! – воскликнула Кайра возмущённо, потащив подружку прочь от фонтана – их тайного места встречи. – Я убила полдня на поиски! Тамиль, этот… этот… этот осёл самоуверенный, сказал, – тут она издевательски передразнила некого явно хорошо знакомого им обеим Тамиля, – как окажешься в… – понизив голос, девчонка таинственно прошептала, – ну, ты знаешь где, – а затем продолжила с прежней интонацией, – иди в квартал Висельников, там все знают часовщика дядьку Роша! Спроси любого – не ошибёшься! – и тебе ткнут пальцем в нужную дверь!
– Висельников? – удивилась Алья. Тамиль – девочка была в этом почти уверена – называл его иначе.
– Ну да, квартал Висельников! – уверенно повторила Кайра. – Ты что, не слушала? Ха! Я в поисках этого проклятого часовщика – чтоб ему в небо провалиться! – все ноги стёрла! И посмотри на мой ботинок! Он развалился! – запрыгав на левой ноге, девчонка предъявила правый башмак, неряшливо обмотанный бечёвкой. – А когда я часовую лавку нашла, её хозяин мне сказал, что он, конечно, не уверен, но если ему не изменяет память, то среди его племянников никакого Тамиля не водится!.. Ну и рожа была у того часовщика, – припомнив, доверительно сообщила Кайра, – будто твари пустынные подрали. Сверху донизу в чёрных шрамах – жуть! Так вот, – снова вскинулась девчонка, – этот осёл всё перепутал! А может… не перепутал, а нарочно наврал!
Алья начала подозревать, что Тамиль в злоключениях её лучшей подружки виновен не был. Она собралась вступиться, но Кайра, уже совершенно убеждённая, что её обманули, с напором продолжила:
– Ну наверняка наврал! Он же мне поначалу не хотел говорить, где его дядька живёт! Убеждал их с братом дождаться! Всякие глупости болтал, что заблужусь я, или что меня, голодранку, на порог не пустят. А когда отговорок не осталось – ну точно наврал! Вот я ему задам!
Задохнувшись от возмущения, Кайра была вынуждена умолкнуть, а переведя дыхание, заговорила спокойнее:
– В общем, я у часовщика этого спросила, – нет ли у него совершенно случайно… ну ты знаешь чего. Зря я что ли утро на поиски убила? А он спросил у меня, знаю ли я модель? Пф-ф-ф! – девчонка громко фыркнула. – Я сказала, что понятия не имею, что такое модель. Тогда он попросил меня показать размер. Для порядка попросил, по роже видно было! Я и показала, – Кайра развела ладони так, чтобы уместилась средняя миска, – и он сказал, что у него совершенно случайно есть! Что вот этот, – она ткнула пальцем в спрятанный за пазухой свёрток, – этот подойдет. Совершенно точно подойдет. А если не подойдет, он, так уж и быть, обменяет.
Кайра снова фыркнула, на этот раз в безуспешной попытке сдуть со лба мокрую прядку, и угрожающее добавила:
– Если не подойдет, то Тамиль и отправится менять. Заодно и познакомится со своим дя-я-дькой!
Промчавшись ещё с пару десятков шагов, она резко остановилась. По левую руку, зажатая между стенами домов, петляя, уходила от купален круто вверх узкая каменная лестница. Каждое утро буднего дня воспитанники шумными стайками спускались по ней в город на учёбу и работы, а вечером поднимались обратно в приют.
– Кайра, а как ты думаешь, братья уже вернулись? – робко спросила Алья. – Тамиль ведь говорил, что… ой!
Кайра сверкнула глазами, многозначительно потрясла ногой в перемотанном башмаке, и, ничего не сказав, резво поскакала по ступеням. Умничка Алья, догадавшись, что пока подружка не остынет, стоит избегать имён, начинающихся на всякие сомнительные буквы, вроде буквы «Т», благоразумно умолкла и поспешила следом.
На полпути подружки нырнули в неприметную арку, оказавшись во внутреннем дворике, где, стараясь не попасться на глаза хозяйкам, вдоволь поплутали в лабиринте цветастых юбок и безразмерных панталон.
Затем протиснулись в известную лишь им да ещё сотне воспитанников дырку в заборе, продрались сквозь колючие кусты и, наконец, почесываясь и зализывая царапины, вышли к Вратам, что вели к приюту.
Глава 2
Ода – гранёная бусина чёрного стекла в Ожерелье Хааша (также известна как мир Изначальный).
Земля Приюта для беспризорных детей при цитадели Дорен Джан.
Некоторое время спустя…
В народе эти Врата называли слепыми.
Дуга их арки не была отмечена Узором, а пилоны не несли на себе знаки Первоначал. Настежь распахнутые, связывали они цитадель Дорен Джан с землёй приюта.
Девчонки шагнули в расплескавшееся в арке ничто, и залитые жарким послеполуденным солнцем улочки города скрылись из виду. Теперь они шли по узкой, вымощенной крупными булыжниками дорожке, уводящей от Врат. Слева и справа на неё наползали замшелые стволы деревьев. Темнело. В мелком, заросшем тиной и кувшинками пруду неподалёку, куда приютские мальчишки ходили охотиться на водяных змей, протяжно квакали лягушки.
– Почему так темно? – недоуменно спросила Кайра, оглядываясь.
– Угадай! – воскликнула Алья, и девчонка, тут же догадавшись, ликующе объявила: – Ха! А я знаю, почему! Давай, говори, сколько?
– Господин Шаль сказал, что радужная сфера сдвинулась на две фаланги пальца, – ответила Алья и добавила: – Господин Шаль сказал: «Ничего не страшного. Это всего лишь радужная сфера».
– Пф-ф-ф, она вечно ёрзает! – подтвердила Кайра.
– А представь, если бы это была резная? – продолжила, замирая от ужаса, Алья, – Ты когда-нибудь о таком слышала?
– Не-а, – беззаботно пожала плечами девчонка. – Получается… за эту ночь ты стала старше на одну ночь… и ещё на три часа… или э-э-э… пять?.. Терпеть ненавижу арифметику!
Как и все обитатели мира Изначального, Кайра знала, что времени доверять нельзя. Если в других мирах Ожерелья – тех, что называют Безупречными, и в которых живут люди, конечно же, – оно течёт плавно и размеренно, то в Великих пустынях Оды всё по-другому: время здесь то ускоряется, то замедляется, то закручивается, как вихри Незримо идущих, то поворачивает вспять…
Как и все, она знала о Гармониях – загадочных механизмах, способных в некоторой степени усмирять его бушующий поток. Самые большие, из сотен вложенных сфер, полусфер, колец и шестерёнок, стояли в основаниях цитаделей. Те, что поменьше – в каждом человеческом поселение. Без них жизнь в Великих пустынях попросту не представлялась возможной. И всё же иногда возмущения времени были так сильны, что механизмы, не в силах им противостоять, поддавались хаосу… Это называли Сдвижками.
Гармония центральной залы главного здания приюта была крошечной: всего три вложенные сферы. Внутренняя, наименьшая, казалась вырезанной из тонкой кости, и её так и назвали: резная. Резную сферу вмещала в себя полусфера из чёрного камня, которую в свою очередь окружала сфера радужная – сплетённая из тонких, переливающихся нитей.
Сдвижка радужной сферы означала, по сути, что время на земле приюта, безумно ускорившись, скакнуло вперёд, за короткое мгновение преодолев сразу несколько часов. Ни цитадель Дорен Джан с её гигантскими Гармониями, ни Катор Эда, где Кайре посчастливилось провести утро в поисках дядьки Тамиля, судя по всему, не пострадали.
Впрочем, господин Шаль, директор приюта, говорил правду: ёрзала радужная сфера с завидной регулярностью. Сколько раз Кайра была свидетельницей – не сосчитать! А ведь Алья попала в приют раньше неё.
И всё же эта увлекательнейшая тема заняла, хоть и на короткий срок, как умы, так и – куда больше! – языки подружек.
Чем дальше девчонки уходили от арки Врат, тем меньше камней оставалось в дорожке, пока наконец она не превратилась в вытоптанную тропинку, петляющую между покрытыми густым мхом стволами.
Уже совсем стемнело, и голубоватые кристаллы, свисающие с веток в плетеных корзинах, горели тусклым холодным пламенем, превращая лес в таинственное, населённое сказочными созданиями место.
Господин Шаль, чьей инициативой и была замена стародавних масляных фонарей светоносными кристаллами, полагал, что это послужит двум целям: во-первых, обеспечению какой-никакой пожарной безопасности; во-вторых, развитию воображения воспитанников.
Нельзя не признать, что обе цели были достигнуты, хоть одна, вероятно, не совсем так, как представлял себе господин директор. Приютский фольклор обогатился историями о Полуночных хватателях – жутких существах с мертвенно-бледной кожей, кривыми когтями на суставчатых конечностях и несколькими рядами острых как лезвия зубов, что приманивают по ночам неосторожных детей светом своих голубых фонарей. Младшие, да и некоторые старшие воспитанники, теперь наотрез отказывались покидать приют после наступления темноты. А также, раз уж о том зашёл разговор, спать без одеяла возле открытых окон, спать возле открытых окон и порой вообще спать…
Впрочем, нововведение, добавив детям пару-тройку дополнительных нервных расстройств, привело к сокращению числа эпизодов уличного травматизма, чем господин Шаль был весьма доволен.
Кайра же, спроси её кто, имела на этот счёт иное мнение. Споткнувшись о торчащий корень, незамеченный ею в призрачном свете, она зашипела от досады, упомянув почитаемую в этих краях богиню Иман с её тридцатью тремя карами, кристаллы и, особенно многословно, господина директора.
В налетевшем порыве холодного ночного ветра плетёные корзины словно бы насмешливо качнулись, и Кайра, не успевшая до конца высохнуть после купания в фонтане, застучала зубами и прибавила шагу. Алья, опасаясь отстать, вприпрыжку бежала за подружкой. Огни главного здания уже виднелись сквозь листву.
– Кайра? – позвала из-за спины Алья. – Приют – земля Оды. Так говорят, да? А Ода – это «бусина Ожерелья, что сделана из стекла, по цвету черна и грани имеет». Так написано в учебнике по естествознанию, да? – и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Как ты думаешь, где мы в ней?
– Понятия не имею! – пожала плечами Кайра. Размышлять над сложными вопросами она ненавидела так же сильно, как её младшая подружка любила ими задаваться. – Где-то! Да какая разница? Ты же не веришь, что мы взаправду находимся в бусине? В это только дубинноголовый Сауль всерьёз верит и… – продолжила она, призадумавшись, – и некоторые учителя… и, пожалуй, весь остальной Дорен. Ну хорошо, это дремучее место… Но ты же не веришь? Во всю чепуху про бусины и Ожерелье, которое держит в руках всемогущий или вроде того Хааш?
– Конечно же нет, – ответила умничка Алья. – Но если вообразить, что наш мир – настоящая бусина, как ты думаешь…
– Я о таких глупостях не думаю! – воскликнула Кайра.
Лес, озаренный призрачным светом кристаллов, остался позади. Теперь девчонки поднимались по пологим каменным ступеням, ведущим к главному зданию приюта, что стояло на невысоком холме. Здесь горели хорошо знакомые масляные фонари.
– Кайра? – не унималась девочка. – А ты помнишь тропу в лесу за куполом старой оранжереи? Мы шли за солнцем целый день, никуда не сворачивая, – только ягод покушать! – и вечером снова оказались у купола.
– Ага, – беспечно согласилась Кайра, – помню. Тут сложно заблудиться. И что?
– Приют с Дореном ведь в одной бусине, – напомнила Алья, – но попасть в город можно только через Врата. А без них хоть куда иди – вернёшься обратно. Вот что!
Кайра вздохнула и с неохотой наморщила лоб. Над вопросом взаимного расположения частей Оды она никогда не задумывалась. Ей хватало прикладного знания: в приют ведут Южные Врата; в соседнюю цитадель Катор Эда – Жёлтые; а через те, что стоят на площади Трех безумных консулов и которые зовут зрячими, можно попасть куда угодно – если тебе известны Первоначала этого «где угодно», конечно.
– Я думаю, – продолжила Алья, – в стекле бусины есть пузырьки воздуха, и приют находится в одном из них, – тут девочка погрустнела. – У нас сегодня был урок естествознания, и я спросила господина учителя…
Догадавшись, что произошло дальше, Кайра расхохоталась.
– Да, – печально вздохнула Алья, – господин учитель очень сердился. Он сказал, что наша бусина безупречна, и никаких пузырьков в ней быть не может, а подобные рассуждения – ересь… – после этих слов она совсем сникла. – И написал записку господину директору…
– Подумаешь! – воскликнула Кайра, вдоволь насмеявшись. – Кто у вас ведет естествознание? Господин Вел?
Алья понуро кивнула и, кажется, даже хлюпнула носом. От её весёлого настроения не осталось и следа.
– Пф-ф-ф! Он постоянно пишет записки, но чтобы господин директор за них наказывал – ни разу не слышала! Мне он написал, наверное, штук сто или даже двести! – обняв подружку, начала воодушевленно перечислять Кайра: – За непослушание, конечно! За сон на занятии. За прогул занятия. За срыв занятия. За красную ленту в волосах, вместо положенной по четвертым дням белой, – тут девчонка втянула щеки и подняла вверх указательный палец, подражая господину учителю, – что есть непочтение к божественной сущности Благой Уль-Уль. О-о-о, сколько записок он написал за непочтение! Горы! Покруче Фиолетовых! Ну и по мелочам там, за невыученный урок или за змей… Хотя нет, – задумчиво добавила она, – за змей мне здорово влетело.
– За змей? – удивленно переспросила Алья.
– Да неважно. Змеи они и есть змеи. Ползают, шипят, кусаются… – отмахнулась Кайра и добавила: – Когда мы найдём… ну, ты знаешь что, нам будет совершенно не обязательно возвращаться в эту дыру… в Дорен Джан – чтоб ему в небо провалиться! – да и в Оду тоже. Мы отправимся в цивилизованное место! С электричеством и канализацией, и, может даже, летающими машинами! И мы подыщем тебе хорошую школу. Где учат настоящим вещам, а не всякой чепухе про Ожерелье и его бусины!
И умничка Алья, повеселев, мечтательно вздохнула.
Ступени закончились площадью с выложенными светлой и темной плиткой орнаментами, вышарканными, но всё ещё различимыми.
Ярко светилось правое крыло здания: там располагалась новая оранжерея. Левое крыло со спальнями тоже светилось, и, в отличие от безлюдных помещений справа, – горячо любимое господином директором цветоводство, увы, представлялось подопечным унылой повинностью – в его окнах мелькали тени.
Из-за путаницы со временем, к которой всегда приводили Сдвижки сфер, до школы сегодня дошли немногие – а может, и вовсе одна Алья. В списке добродетелей этого не слишком-то технологически развитого мира учёность маячила в са́мом конце, и приютские воспитатели старались не переусердствовать её насаждая.
– Кстати, – спохватилась Кайра, – кто-нибудь заметил моё отсутствие?
Цитадель Катор Эда, Белый Катор, стоявшая в Великих пустынях чуть ли не под боком у Дорен Джана, имела с ним временну́ю разницу в половину суток. Виной были всё те же возмущения времени. Поэтому Кайра, рассчитывая очутиться у соседей рано утром, отправилась к Вратам сразу после вчерашних занятий. Заглянуть в приют, чтобы помозолить глаза воспитательницам, ей не пришло в голову.
– Ой, точно! – воскликнула Алья и торопливо зашептала: – Госпожа Руж спрашивала о тебе прошлым вечером. Я сказала, что ты пошла в лазарет…
– В лазарет? – удивлённо перебила Кайра. – Зачем бы мне туда понадобилось? Пф-ф-ф! Соврала бы что-нибудь правдоподобное! Скажем, э-э-э… – девчонка призадумалась, но лишь на мгновение: фантазия у неё работала отменно, – скажем, что я ни с того ни с сего растаяла в воздухе… Ха! Услышь об этом кухарка, она тут же схватила бы половник и встала в караул у шкафа с вареньем – никак я объявлюсь там!
Алья неловко замялась. Впрочем, Кайра, за выдумыванием для себя занимательных неприятностей взамен банальной хвори, смущения подружки не заметила.
– Или, скажем, – с воодушевлением вещала она, – что я покрылась перьями, начала кудахтать по-куриному и убежала э-э-э… улетела э-э-э… упрыгала в лес! Накануне инспекции! Да меня бы всем приютом искали! Господин Шаль лично бы каждому пню поклонился! А то попадусь я на глаза кому-нибудь из господ инспекторов, а прачка потом руки сотрёт, портки отстирывая! Или… или… или что меня утащили эти, как их там? Полуночные хвататели? – девчонка приумолкла, а потом задумчиво продолжила: – Хотя нет, тогда мою кровать просто-напросто отдали бы кому-нибудь ещё…
С этими словами Кайра бросила взгляд на горящие окна – туда, где, по представлению девчонки, и стояла её кровать. В одном из жёлтых прямоугольников она, к своему неудовольствию, заметила высокий и худощавый силуэт госпожи управительницы приюта.