Ашара. Начало

– Ну, что соврала, то соврала, – заключила Кайра и энергично потянула подружку в заросли высоких кустов. – Воспользуемся сегодня, пожалуй, дальним входом. Могу поклясться, почтеннейшая госпожа Руж утрудила себя заглянуть в больничку – убедиться, что я там не появлялась… И пока она о том не позабудет, на глаза ей нам лучше не попадаться!

Подружки продрались – второй раз за день! – сквозь колючки. Спустились в полуподвальное помещение, битком набитое ветхими кроватями, шкафами, разбитыми зеркалами и прочим хламом, повидавшим не одно поколение воспитанников.

Потом по узкой винтовой лестнице поднялись на четвертый этаж и, по счастливой случайности ни с кем не столкнувшись, проскользнули к своей двери.

Алье нравилась их спальня.

Хоть и предназначалась она для старших воспитанниц, в число которых девочка ещё не входила, Кайре удалось упросить госпожу управительницу сделать исключение.

Как именно ей это удалось, для всего приюта оставалось загадкой. То ли у строгой управительницы в отрочестве тоже имелась самая-пресамая лучшая подружка, и госпожа Руж вошла в положение. То ли, что было гораздо более вероятно, ей до головной боли надоела настырная Кайра, поджидавшая управительницу с успевшей опостылеть той просьбой в самых неожиданных местах… Как бы то ни было, Алья оказалась на четвёртом этаже.

В просторном помещении с белёными стенами и сводчатым потолком стояли четыре кровати из тёмного дерева. На их когда-то покрытых лаком, но давно облупившихся спинках искусно вырезанные длиннохвостые птицы прятались в переплетениях растений, усыпанных крупными цветами. Глиняные горшки в пообтрепавшейся соломенной оплётке свисали из-под потолка. В них тоже могли быть цветы, если бы уход не доверили воспитанницам. На подоконнике же, потрескавшемся и вытертом множеством детских локтей, в клетке жила парочка птичек, встречавших и провожавших день переливчатыми трелями. Их, мелких и сереньких, ничуть не похожих на тех, что важно оглядывали комнату со спинок кроватей, любили и берегли.

Масляных ламп в спальнях воспитанников не было. Господин Шаль серьёзно подходил к обеспечению пожарной безопасности: при нём приют не горел ещё ни разу. Вместо них на прикроватных тумбочках в стеклянных сосудах мерцали светоносные кристаллы – теплого жёлтого цвета. Их тусклый свет, впрочем, не помешал Кайре заметить досадное изменение.

– Кто это? – ткнула она пальцем.

На кровати под окном, спрятав лицо в коленках, сидела совсем маленькая девочка. Когда хлопнула, закрывшись за спинами подружек, дверь, она даже не вздрогнула.

– Это новенькая, – тихонько пояснила Алья.

– Ага, – кивнула Кайра. – И что она тут делает?

– Кто-то притащил расцарапку, – вздохнула девочка, – и младшие с вечера дружно чешутся. Заболели все, кроме неё, вот её и отселили. Госпожа Руж сказала: «чтобы под ногами не мешалась».

– Ага-а-а, – протянула Кайра. – А куда подевались близняшки?

– Расцарапка, – напомнила Алья, легонько пошкрябав себя в качестве демонстрации по бокам. – Они тоже чешутся, только в лазарете – ужасно обеим поплохело.

– Как они умудрились? – искренне возмутилась Кайра. – Этой гадостью только малявки болеют! Чумазые, всё подряд в рот тянущие!..

Алья смущённо хихикнула.

– Так вот почему ты госпоже Руж про лазарет соврала! – догадалась Кайра. – Пф-ф-ф, она тебе наверняка ни капельки не поверила! Стала бы я этой дрянью болеть! Я руки мою! Э-э-э… иногда. И… и… и пол не облизываю – никогда! Ну не поверила же?

Алья, покраснев, шустро спряталась с головой в тумбочку. Ей вдруг срочно понадобилось разложить принесённые учебники.

– Да не-е-е, не поверила, – махнула рукой Кайра и вернулась взглядом к ребёнку. – Эй ты, новенькая, как тебя зовут?

– Она не разговаривает, – глухо отозвалась Алья.

– Что, совсем? – удивилась, скорее для вида, девчонка.

Алья снова что-то сказала в тумбочку. Что именно – Кайра не разобрала, а потому, пожав плечами: «Она, наверное, нашего языка не знает. Ну подумаешь, случается…», принялась за свои дела.

Стянув лёгкий, скрывающий от палящего солнца голову и – что гораздо более важно! – от любопытных глаз физиономию, платок и скинув ботинки, девчонка быстро переоделась из подпоясанной рубахи и штанов в мышиного цвета платье, куцее и неудобное. Вещи, ещё влажные, Кайра бросила кучей, мол: «и так отлично высохнут!»

Затем, изрядно попыхтев, она выволокла из-под кровати платяной сундук. Неведомыми путями попавший в приют, короб из прочного дерева был для любой из воспитанниц, не исключая и Кайру, совершенно неподъёмным. Отыскав среди барахла потрёпанную шкатулку, девчонка захлопнула обитую жестью крышку и устроилась сверху.

– Госпожа Руж привела её вчера вечером, – примостилась рядом, горячо зашептав подружке в ухо, Алья, – уложила спать и убежала. Только новенькая не спала, а полночи у окна простояла. А потом села на кровать и с тех пор сидит – тихо-тихо… Только плачет иногда.

Услышав это, Кайра горестно вздохнула. Второй этаж, где жили младшие дети, наверняка пробудет в карантине дней десять, не меньше. А значит, им, старшим, придётся всё это время делить комнату с хнычущей малявкой. Было отчего начать вздыхать!

– Знает она наш язык или нет – загадка, – Алья, горя желанием поделиться новостями, огорчения подружки не заметила. – Но… она совсем не разговаривает. Совсем-совсем! Я думаю, причина кое в чём другом, – таинственно добавила девочка.

– Да-а-а? – невольно заинтересовалась Кайра.

– Её нашли за кордоном Незабудок, представляешь? – затараторила Алья. – Бродила там одна-одинешенька, в саже, как из огня вышла. Только на ней самой – ни царапины…

– Кордон Незабудок? – перебила подружку Кайра. – В смысле, э-э-э… цветочков голубеньких? Первый раз о таком слышу! – и, фыркнув, добавила: – Дурацкое название! Он что, на клумбе под окном?

– Он в дальних пустынях! – воскликнула во весь голос Алья. – Сорок восьмой по счёту, вот ты о нём и не слышала! – и, зажав себе рот ладошкой, оглянулась на ребёнка.

Кайра, оглохнув на одно ухо, оглянулась следом. Фигурка у окна даже не пошевелилась.

– Я тоже не слышала, – призналась Алья, – до вчерашнего вечера. А когда полистала «Хроники цитаделей» – во-о-он ту красную книжку, которой ты окно подпираешь – оказалось, что это пограничный кордон цитадели Арая Веда. Той самой!

Кайра сосредоточенно дёргала себя за мочку уха – авось слух вернётся? Название ей ровным счётом ни о чём не говорило. Вероятно, потому, что исторический фолиант, с риском – если уж не для жизни, так быть отруганной воспитательницами, – добытый Альей из-под старой оранжереи, девчонка по его прямому назначению ни разу не использовала.

– Как, ты не знаешь? – верно истолковала молчание Алья. – Янтарная Арая! Она исчезла – вместе со всеми, без следа! А потом появилась, только не на своём месте, а у самых Фиолетовых гор. Ворота распахнуты, знамёна висят… – девочка округлила глаза, – но говорят, что если внутрь зайти, обратно уже не выйдешь, представляешь?

– Жуть, – без тени испуга дёрнула плечами Кайра. – Фиолетовые горы – это жуть какая даль.

– Я думаю… – снова потянувшись к уху подружки, начавшей с чего-то сопротивляться, зашептала Алья, – я думаю, новенькая, видела то, что должно оставаться в пустынях, потому и молчит – от страха! Ой!.. Я бы точно дар речи потеряла!

– Кто её там нашёл? – недоверчиво хмыкнула Кайра. – Могу поклясться, не порождения пустынь притащили малявку в приют!

– Я не знаю! – воскликнула Алья и, оправдываясь, добавила: – Всё это я случайно услышала, честно-пречестно! А потом… – она огорчённо вздохнула, – потом появилась нянечка, и мне пришлось убегать от воспитательской…

Сплетни сплетнями, но у подружек имелось и занятие поважнее.

– А теперь показывай! – нетерпеливо захлопала в ладошки Алья.

Кайра, в стенах их спальни уверенная, что никто не подглядывает – да и кому тут было подглядывать? Не онемевшей же малявке! – гордо развернула уже знакомый свёрток. На замызганном клочке ткани, в котором при ближайшем рассмотрении угадывался носовой платок, лежал небольшой железный ключ. Подружки, едва не стукнувшись лбами, склонились над ним.

– Это ключик, – слегка разочаровано сказала Алья.

– Ну да, – подтвердила Кайра. – А ты чего ожидала?

– Ключика, – подавила вздох Алья. – Только я не думала, что он обычный… Ой, я не то хотела сказать! – быстро поправилась она, догадавшись, что Кайра до последней капли крови – чужой, разумеется! – готова отстаивать право ключа выглядеть как ключ: – Это самый необычный в целом Ожерелье ключик! Честно-пречестно! – и уставилась на подружку.

«Хватаем шкатулку и бежим в Дорен! – читалось на лице девочки. – Прямо сейчас! Расскажем братьям о находке… если они вернулись, конечно же…»

Кайра в ответ мастерски изобразила непонимание. Обратно в город она не собиралась. Сбитые в закоулках Катор Эда ноги вопили: «прогулок на сегодня достаточно!» К тому же девчонка всё ещё злилась на Тамиля – младшего из двух сыновей главного погонщика караванов Дорена, их с Альей хорошего друга и по совместительству осла самоуверенного. Того самого Тамиля, который – без сомнения, нарочно! – дал ей неверный адрес дядьки-часовщика и лишил башмака единственной пары обуви.

«Пусть он помучается в неведении», – решила Кайра про себя. Самим им мучиться в неведении было бы, конечно, глупо. – Могу поклясться, – сказала она вслух, – что караван братьев задержался! Пф-ф-ф! Караваны то и дело задерживаются! – и хитро прищурилась. – Знаешь что? Ключ-то у нас! Давай попробуем – сами! – подходит он к шкатулке или нет?

– Так будет нечестно! Мы обещали… – запротестовала Алья, но Кайра, замахала руками. – Да помню я, помню! Только братья наверняка ещё в пустынях, а ключ – вот! – и добавила: – Разве тебе нисколечко не интересно?

О-о-о, это была чудовищная провокация!

– Интересно! – горячо воскликнула Алья. – Очень-преочень! – и с отчаянием повторила: – Кайра, мы ведь обещали!..

– Подумаешь! – отмахнулась девчонка, но тут же, сообразив, что ляпнула глупость, поправилась: – В смысле, э-э-э… мы, конечно, обещали дождаться их возвращения… Но вдруг часовщик перепутал, и ключ не подойдёт? Тогда попытка и не в счёт!

Алья заколебалась. Она была порядочной, но, увы, очень любопытной девочкой. Впрочем, такое, казалось бы, положительное качество, как порядочность тоже зачастую предваряет восклицание «увы». Увы!

– Караван отца братьев всегда приходил день в день, – попыталась возразить Алья. – Я думаю, они уже вернулись в Дорен…

С этим было сложно поспорить, вот Кайра и не стала.

– Ну, даже если и так, – сказала она, – встретиться у нас получится только утром. Уходить в город после заката воспитанникам строго воспрещается! Мы, конечно, могли бы сбежать тайком… – притворно задумалась девчонка. – Но вдруг нас застукают? Скажем, госпожа Руж?

Алья заколебалась сильнее. Ситуация по-настоящему была ужасной! Девочке ясно виделось, как лучи восходящего солнца озаряют её хладное тело… До утра она – никаких сомнений! – тысячу раз умрёт от любопытства. Избежать печальной участи можно было одним способом из двух. Нарушив либо данное братьям слово, либо установленные взрослыми правила… Борьба любопытства с порядочностью причиняла бедняжке почти физические страдания.

– Стемнело ведь из-за Сдвижки! – воскликнула она наконец. – И только у нас. В Дорене ранний вечер.

– Ха! Вот так и скажешь госпоже Руж! – уверенно ответила Кайра.

Сама девчонка не боялась ни строгой управительницы, ни уж тем более мягкосердечного господина директора, да и правила виделись ей скорее рекомендациями. Младшая подружка, напротив, к глупым указам и запретам относилась со всей серьёзностью, и Кайра считала упущением этим не воспользоваться.

– А если Сауль с Там… с братом узнают? – вздохнув, спросила Алья. Любопытство побеждало, и всё, что оставалось его соперникам – это выторговать приемлемые условия капитуляции.

– Откуда они узнают, если не от нас? – воскликнула Кайра. – А мы им не скажем! Ну давай, соглашайся!

Алья призадумалась… и согласилась.

Кайра, ликуя в душе, стянула с шеи плетёную верёвочку, на которой болтался бронзовый цилиндрик. Был он размером с её большой палец, полый внутри, испещрённый едва видимыми глазу бороздками снаружи. Концы верёвочки пропущенные сквозь полость в его сердцевине, связывал крепкий узел.

Девчонка называла его «кулончик». Он был единственным украшением, которое она носила, и единственной ценностью, которой обладала.

Калхун, где жили они тогда с матерью, не был родным домом Кайры.

Это была ещё одна паршивая дыра из длинной их череды, в которой девчонке удалось побывать за недолгую свою жизнь.

На планете, чьё название не имело ни малейшего шанса задержаться в её памяти, добывали редкий минерал, образующийся в топях болот, что буро-зелёной лентой тянулись вдоль экватора. Из разбросанных среди трясин поселений копателей Калхун был, пожалуй, самым крупным.

Иногда поздней ночью маленькой Кайре удавалось тайком пробраться на технический этаж их жилой башни. Сверху из щели западного окна во тьме бескрайних болот можно было разглядеть цепочки огоньков – там днем и ночью трудились копатели. В восточном же окне, на возвышенности, ослепительно ярко светились стартовые площадки космопорта: оттуда с ревом, заставлявшим дрожать хлипкие стены, взлетали и уносились прочь грузовые корабли.

В тот день – Кайра хорошо это помнила – она как обычно пряталась в шкафу, пока её очередной новый отчим с бандой приятелей отмечал окончание погрузки. Тогда она впервые услышала о бронзовом цилиндрике, а потом и увидела его, украдкой выглянув в щель между створками. Отчим, хвастаясь безделушкой, пьяно говорил о сокровище, путь к которому записан на ней, и его собутыльники пьяно ликовали.

Потом были крики и стрельба, и маленькая Кайра слышала, что её отчим тоже кричал и, наверное, тоже стрелял. А потом – этот момент как-то выскользнул из памяти девочки – они все вдруг пропали. Лишь бронзовый цилиндрик остался лежать на столе среди бутылок дешёвой выпивки и вонючих окурков сигарет.

Отчим не вернулся в тот день домой. Не вернулся он и на следующий день. И вскоре мать Кайры, собрав их нехитрые пожитки, увела дочь к Вратам.

Потом были другие места, обычно такие же отвратительные, как и Калхун. Засыпая в своей постели, когда она оказывалась достаточно удачлива, чтобы такую иметь, или, что случалось гораздо чаще, в своём углу на тряпье, маленькая Кайра думала о сокровище бронзового цилиндрика.

О том, как было бы здорово его добыть.

Зубами и ногтями Кайра распустила тугой узел верёвочки.

Между тем Алья, повертев в руках шкатулку, – тут перевязанную бечёвкой, там неряшливо склеенную – откинула крышку и заглянула внутрь. В хитросплетении пружинок и шестерёнок ясно угадывалось продолговатое, по размерам цилиндрика, ложе.

Девчонки с Тамилем и Саулем знали, что шкатулка была непростой. Стали бы они иначе тратить время и скудные сбережения, собирая её, буквально, по частям? Нет, шкатулка была непростой – она умела говорить! Говорила хлипкая коробочка голосами, записанными на поверхностях бронзовых цилиндриков. Во всяком случае, по заверению торговца, сбывшего им шкатулку в состоянии хлама – и, вдобавок, с недостающими деталями. Заводной ключ, добытый такими хлопотами в Катор Эда, был последней из них.

– Дай сюда, – буркнула Кайра, посасывая палец. Узел сопротивлялся до последнего, и она чуть не лишилась ногтя.

Получив от сгорающей от нетерпения Альи шкатулку, девчонка вложила цилиндрик и опустила крышку. Затем поискала замочную скважину, примерилась к ней ключом и…

Щёлк! – Железный ключик подошёл.

Любопытная Алья тут же позабыла о своих моральных терзаниях, а у Кайры, к её удивлению, задрожали руки. О том, чтобы отложить шкатулку, не могло быть и речи – и девчонка решительно повернула заводной ключ. Один раз, другой и ещё пару десятков раз – и разжала пальцы, отпуская его.

Затаив дыхание, девчонки глядели на шкатулку. Целую вечность, не меньше, ничего не происходило. А потом вдруг закрутились шестерёнки, и из механических недр её донёсся голос… Он, тихий и невнятный, принадлежавший ребёнку, совсем маленькому мальчику, рассказывал, вероятно, как достичь сокровища.

На языке, которого ни одна из девчонок не знала.

Завод закончился, и в комнате повисла тишина.

– Я ничего не поняла, – призналась Алья. – А ты?

Кайра озадачено молчала: такого она не ожидала! Девчонка была уверена, что запись сделана на языке копателей Калхуна. Иначе как бы отчим узнал о содержимом? Но маленький мальчик, чей голос был записан на бронзовом цилиндрике, лепетал на чужом, неизвестном ей наречии.

– Чтоб мне в небо провалиться! – вскочив, заметалась Кайра по комнате.

– Может быть братья что-нибудь разберут, – утешающе предположила Алья. Надежды на то, впрочем, не было никакой.

– Да они ни разу в жизни не выбирались дальше соседних цитаделей! – воскликнула Кайра. – А там все говорят по-наш…

Тут она осеклась. Маленькая девочка, прежде уткнувшаяся лицом в коленки, теперь не отрываясь смотрела на подружек. Жёлтые отблески огней дрожали в её огромных, на пол лица, тёмных глазах.

– Дай сюда, – задумчиво, что случалось нечасто, повторила Кайра, потянувшись к шкатулке.

Затем она присела на краешек кровати ребёнка. У безымянной маленькой девочки, найденной за сорок восьмым кордоном, была нетронутая загаром кожа и, собранные в два потешных хвостика, светлые волосики. Глаза же её не были тёмными, как показалось сперва Кайре – они, словно иноземные цветы, что распускались у старой оранжереи, имели удивительный фиолетовый оттенок.

– Эй, новенькая, – помахала Кайра шкатулкой, – ты эту штуку понимаешь?

– Она не разговаривает, – напомнила Алья. – Оставь её в покое.

Кайра снова призадумалась. История, вероятно трагичная, скрывавшаяся за коротким «она не разговаривает», девчонку не интересовала – трагичных историй имелось и у неё самой – и увещевания подружки пропали втуне. Малявка понимала – девчонка была в этом почти уверена! – речь, записанную на кулончике. Оставалось лишь придумать, как выудить из неё услышанное… и Кайра не была бы собой, если бы не придумала.

Бросившись к школьной сумке Альи, девчонка мгновенно перевернула её вверх дном. Под протестующий вопль подбежавшей хозяйки, пару раз встряхнула – к облегчению последней, над кроватью. Из сумки выскользнули узкие полоски бумаги, пара карандашей, глиняные поделки… аспидная дощечка с грифелем на верёвочке плюхнулась на одеяло последней. Схватив её, Кайра метнулась обратно к маленькой девочке.

– Нарисуй! – наспех взвела она пружинку шкатулки и отпустила ключ…

– Отстань от неё! – воскликнула Алья, собирая разбросанные учебные принадлежности. – Она тебя не понимает! – и тихонько добавила: – И не трогай мои вещи, пожалуйста…

Но тут, к изумлению их обеих, маленькая девочка взяла грифель в кулачок и неловко накорябала на чёрной дощечке сначала круг с точкой в нём, а следом одну над другой две волнистые линии…

– Это же Первоначала! Смотри, Алья! Совсем, как на Вратах на площади Консулов! – торжествующе запрыгала по комнате Кайра, увлекая за собой подружку. – Ну конечно! А что там ещё могло быть?

На каком бы языке ни говорил маленький мальчик, чей голос тончайшими бороздками обвивал поверхность кулончика Кайры, маленькая девочка с фиолетовыми глазами его понимала.

Считаясь частью Дорена, приют жил по времени башенных часов главной торговой площади города.

Поэтому, несмотря на стоящую за окнами ночь, в коридорах не прекращался шум. Воспитатели и воспитанники, притворяясь, будто на улице ранний вечер, занимались обычными вечерними делами: бегали по комнатам, хлопали дверьми, громко разговаривали, ругались, смеялись…

Вопрос, можно ли воспитанникам уходить в город после захода солнца, оставался открытым, но Алья начала подозревать, что её подружка слегка преувеличила размах вероятных последствий.

Конечно, теперь это было неважно. Девчонки единогласно, хоть и под энергичным напором Кайры, решили, что воспользоваться так удачно сложившейся ситуацией нужно без промедления: маленькая девочка, неожиданно очутившаяся в их комнате, могла из неё и пропасть. Иногда детей усыновляли или, куда реже, удочеряли. «Кто знает, – повторяла Кайра, – вдруг счастливые родители хнычущей малявки уже поднимаются по лестнице!»

Погрустневшую Алью – ведь когда они заявятся к братьям с аспидной дощечкой, украшенной Первоначалами, станет ясно, что обещаний подружки не держат! – Кайра приободрила.

«Да Тамиль с Саулем только обрадуются! – уверенно заявила она и в ответ на непонимающий взгляд Альи пояснила: – Им не придётся возиться с ребёнком! Мы сделаем самую сложную часть работы!»

Девочка, подумав, с доводом подружки согласилась.

Вскоре на аспидной дощечке появились девять Первоначал.

Составляли они Узор Врат земли, где было спрятано сокровище… Во всяком случае, так подружки поначалу думали. Однако девятый знак был нарисован, а шкатулка, хоть и замедляясь, продолжала играть. Маленькая девочка снова взялась за грифель…

– Десятое? – удивлённо взглянула на подружку Алья.

Маленькая девочка, разобравшись, как работает механизм, взвела пружинку и накорябала одиннадцатый знак.

– Это могут быть Узоры двух разных Врат, – пожала плечами Кайра. – Не отвлекай малявку. Посмотрим, что дальше.

А дальше запели в своей клетке птички… Кайра шикнула на них. Потом шикнула ещё раз, но те не умолкали. За их жизнерадостными трелями голоса, звучащего из недр шкатулки, было совсем не слышно.

– Глупенькие, – заулыбалась Алья. – Из-за неразберихи со временем в их маленьких головках, наверное, всё перепуталось. Они больше не знают, когда спать, а когда петь!

Зашипев от раздражения, Кайра сдёрнула со спинки кровати полотенце и подбежала к подоконнику – завесить клетку. Она не рассчитывала всерьёз угомонить птичек, но попытаться стоило.

За окном девчонка заметила троих, уверенным шагом направляющихся к главному входу. Двое визитёров были облачены в кольчуги с гербом внутренней стражи, хорошо различимым даже в тусклом свете фонарей, и Кайра забеспокоилась. «Не из-за пустяка ли на торговой площади они здесь?» – подумалось ей.

Взгляды на воровство или, как называли его в приюте – заимствование, были у девчонок диаметрально противоположными. В любое другое время Кайра, считавшая стянутую с лотка сладость или, скажем, вытащенный у растяпы кошель сущей мелочью, не стала бы огорчать упоминанием свою честную подружку. Но ситуация требовала немедленных действий, и Кайре пришлось-таки поделиться.

Всплеснув руками, Алья выскочила в коридор. Вернулась она быстро и, притворив дверь, сбивчиво зашептала:

– Они говорят, кто-то обокрал посла!.. Зачем ты обокрала посла?

– Почему сразу я? – по привычке возмутилась Кайра, но, сообразив, что отпираться глупо, перешла прямиком к оправданиям. – Откуда мне было знать, что это посол! Он выглядел как нормальный человек! И вообще, лучше скажи, что там происходит?

– Господин директор повёл их в свой кабинет, – дрожащим голоском ответила Алья. – Ой, Кайра… что же нам делать?

Господин Шаль обладал некой парадоксальной уверенностью, что его воспитанники – через одного мелкие воришки, жулики и хулиганы – неплохие, в общем-то, дети.

Когда кольчуги с белым петухом на кроваво-красном в очередной раз объявлялись на пороге приюта, он приглашал их владельцев войти, поил чаем и пытался убедить в том же. Удивительно, но зачастую это срабатывало. Стража вежливо раскланивалась, придерживая болтающиеся у пояса дубинки, благодарила за угощение и уходила. Признательные же воспитанники, уплетая следующим утром завтрак, усердно пропускали мимо ушей скучные наставления о важности хорошего поведения.

«На этот раз чаепития может оказаться недостаточно», – подозревала Кайра, а потому воскликнула, не задумываясь: – Первоначала! – отсутствие привычки задумываться и лежало в истоке многих бед девчонки. – Мы теперь знаем Первоначала, а значит… – подмигнула она испуганной подружке, – ну же? Можем отправиться за сокровищем прямо сейчас! А когда найдём, возвращаться в приют не станем. Глупая стража… ха! Да пусть хоть каждый день сюда ходит! До самого Поправления Ожерелья!

– Если это правда Узоры двух разных Врат, – скороговоркой зашептала Алья, хватая дощечку, – тут не хватает знаков… Целых семи! Как мы их узнаем?

– Легко! – дёрнула плечами Кайра. – Возьмём малявку с собой.

– М-мы… – начала заикаться бедняжка Алья, – мы не можем её взять!

– Почему нет? – делано удивилась Кайра. – «А правда, – осенило вдруг её, – почему нет?» – и девчонка, в восторге от собственной сообразительности, продолжила: – Смотри, малявка объявилась в пустынях. И никому не известно, откуда она, а то бы давно отправили обратно! Совсем никому… кроме нас!