Solum

– Блин, сахара нет, – выругался я, осматривая кухонный шкаф, – черт. Идти что ли?

Костян, что-то стал напевать себе под нос, как бы показывая своё безразличие к происходящему, типа не его это дело и все такое.

– Последишь? – обратился я к Костяну, – пойду в магазин схожу. Тебе надо чего?

– Неа, – ответил он. – Хотя, пива возьми, а то Ганж проснётся, ну, сам понимаешь.

На всякий случай газ на плите я убавил, чтоб вода медленнее закипала, потому, как Костян про мою просьбу мог и забыть, а все переделывать у меня желания не было. К этому времени, он уже нашёл какую-то коробку с диском и, лёжа на диване, разбирался в настройках меню DVD плеера.

«Нет, точно забудет», – подумал я и полностью погасил конфорку.

Пройдя к себе в комнату, я обнаружил, что кровать аккуратно заправлена, а подушки находятся на своих местах. Не мог этого не отметить. Достав из громоздкого комода, доставшегося мне от прабабушки, футболку с прикольной надписью «Criminal 00», я натянул её на себя, взял ключи от квартиры, деньги и достал мобильник, посмотрев на экран которого, увидел пропущенный звонок.

Звонил Санчес, вчера ещё около полуночи. Я набрал его номер, однако абонент оказался отключённым. Бросив мобильник обратно в ящик, я закрыл его и вышел в коридор. В прихожей нацепил на босые ноги черные замшевые кеды «Lacoste», выскочил на лестничную площадку, хлопнув дверью.

В парадной было довольно прохладно, но тонкий запах сырости, присущий всем домам старого фонда, отбивал любое желание наслаждаться этим, поэтому вниз, я полетел через ступеньку, дабы быстрее добраться до выхода на спасительную улицу.

Сам дом был 1906 года постройки, высокие потолки и, в принципе, нормальный метраж квартир, подъезды, конечно, оставляли желать лучшего, зато не было прямого выхода в подвал, что не могло не радовать.

Прямо перед выходом, у почтовых ящиков на первом этаже, я увидел среднего роста мужчину, но довольно крупного телосложения, который как раз в них и ковырялся. Одет он был не совсем по погоде, что-то вроде тёмного цвета толстовки с капюшоном, накинутую сверху жилетку – разгрузку с карманами и черные армейские ботинки с заправленными в них армейскими брюками с карманами по бокам.

Глянув в мою сторону, он резко развернулся к двери и, направившись к выходу из парадной, быстро открыл её и скрылся на улице.

Слегка удивлённый, я подошёл к почтовым ящикам и обнаружил, что замок моего, где был написан номер квартиры, моей квартиры номер 15, был вскрыт, причём каким-то предметом, явно неподходящим для замков такого типа, чем-то вроде ножа, либо широкой отвёртки. Я поднял уже бесполезную дверцу ящика и глянул внутрь – ничего.

Выскочив на улицу, я стал крутить головой в разные стороны, пытаясь определить пути отхода этого мужика в надежде догнать, но, увы, улица была пуста.

«Ну, где же ты?», – про себя выругался я, – «где же?», – перешёл на другую сторону, зашёл за соседний двухэтажный дом, огляделся, никого.

«Странно как», – снова удивился я, – «совсем никого».

Однако с удивлением пришло и новое, непривычное, но знакомое чувство. Чувство, когда за тобой кто—то наблюдает, кто – то следит. Чувство похожее на паранойю, но и в то же время, не паранойя вовсе. Чувство того невидимого и пугающего одновременно.

Вернувшись к двери парадной, я непонятно зачем глянул на дверь и, почти сразу, краем глаза уловил движение со стороны Боровой.

Повернул голову, пригляделся, движение повторилось, но снова где-то сбоку, справа. Снова повернулся – ничего.

– Я схожу с ума, – теперь нахлынуло странное, но незнакомое чувство, похожее на чувство тревоги и апатии одновременно, – так, хватит, такое бывает с перепоя, – как мог, я пытался себя успокоить. – Сделай глубокий вдох. – Не скажу, что мне полегчало, но стало немного комфортней.

Чувство исчезло.

Пропало.

Медленным размеренным шагом, все ещё улавливая фантомные движения вокруг, но, стараясь не обращать на них внимания, я направился к магазину, который находился в нескольких десятках метров от моего дома. С каждым шагом я делал глубокий вдох и выдох, вдох и выдох, понемногу успокаивался и стал отходить от этой странной, казалось бы, обыденной ситуации, однако остаточное чувство тревоги вернулось вновь.

Тревожило глубоко внутри.

Глубоко внутри меня.

Только оно.

Чувство тревоги.

Издалека, через мутное стекло входной двери магазина, я разглядел силуэт девушки, сидевшей за кассой рядом со входом. Автоматические двери открылись. Я вошёл внутрь.

«Ну вот, а ты нервничал», – снова успокоил я себя.

Девушка, точнее девушка – кассир, была мне не знакома, видимо новенькая, на меня никакого внимания не обратила, просто тупо смотрела на прилавок с бытовой химией, расположенный напротив кассовой зоны, разглядывая там, возможно, новый для неё товар, в изобилии стоявший на полках, а я, пройдя мимо, взял корзинку и направился вглубь магазина.

Как ни странно, я был единственным покупателем, во всяком случае, никого более я не увидел. Продавцов за другими прилавками тоже не было, не было также и работников зала, вечно снующих туда – сюда со своими задачами и проблемами.

Пройдясь среди стеллажей с алкоголем, я взял пару «Tuborg» в бутылках, пару «Kronenbourg» Костяну и несколько бутылок «Newcastle», которое очень любит Ганж, первый раз, насколько я помню, попробовавший его в Калининграде году в 2003, когда уезжал туда по работе. Все это я бросил в корзинку, обошёл холодильник, взял сахар и, бросив туда же, направился к кассам, где девушка, так же тупо, пялилась на стиральные порошки и средства для мытья посуды.

Выставив товар, я взглянул на неё, но кассирша, не поворачивая головы, медленно стала проводить покупки через считывающее штрих – коды устройство, которое издавало пикающие монотонные звуки.

Пик – бутылка отправилась в другую корзину, предназначенную для купленного товара. Пик – ещё одна. Пик… пик… пик… мне казалось, что это продолжается вечность.

– Вы стоите? – раздался у меня за спиной голос.

Голос, от которого я вздрогнул.

Обернувшись, я увидел пожилую, но с довольно приятными чертами лица черноволосую, невысокого роста, женщину, с разноцветным платком на голове. По виду она была похожа на цыганку, но весьма опрятную, совсем не такую, которые ходят по Московскому вокзалу и разводят людей на деньги своим мнимым гаданием, всякой чепухой про многодетство и больных родственников. Она стояла с полной корзинкой разнообразных товаров, от хлеба, до каких-то непонятных шурупов и отвёрток, хотя, я готов бы поклясться, в магазине кроме меня никого не было.

– Молодой человек, вы стоите? – протяжно повторила вопрос, глядя мне прямо в глаза, женщина.

Эти глаза. Две черные точки, которые, казалось, буравят меня насквозь, залезая в самую душу, в самое нутро моего сознания, прожигают…

…глаза. В них, вперемешку, я увидел злобу и умиротворение, власть и покорность, обожание и ненависть, интерес и страх. Не знаю, почему мне так показалось, но ощутил я это в буквальном смысле.

– Д – д – да, – заикаясь, ответил я.

Ни с того ни с сего я почувствовал, как у меня стали потеть ладони и взмокла спина. Почувствовал, как по ней, от лопаток до поясницы, спустилась, холодной струйкой, капелька пота, оставляя мокрую неприятную полоску. Снова появилось то странное чувство, чувство необъяснимой тревоги и, возможно, даже страха, но какого – то странного. Совсем непохожего на обычный страх. Руки затряслись. Беспокойство возрастало. Убрать свои глаза от ее гипнотического взора мне не удавалось. Всё вокруг потемнело, прилавки, касса, девушка – кассир, попросту исчезли.

Исчезло всё. Всё, кроме двух глаз цыганки, которые впились в меня и продолжали прожигать, сверлить. Мысли стали путаться. Что-то невидимое со всех сторон сжимало, держало тисками моё тело. Тело и душу. Душу и сознание…

…прекратилось всё также внезапно, как и началось. Цыганка отвернулась от меня.

– Я за вами буду, – спокойно сказала она и стала разглядывать свои покупки в корзине, что-то бормоча себе под нос.

– Триста девяносто три рубля четыре копейки, – теперь ко мне обращалась девушка – кассир.

– А? – растерялся я.

– Триста девяносто три рубля четыре копейки, – голос звучал более раздражённо.

Медленно, предательски трясущимися руками, я достал из кармана пятьсот рублей, протянул их кассирше, которая, в свою очередь, протянула мне сдачу, взяв которую, я схватил корзину и отошёл к стойке.

Достав со дна полиэтиленовый пакет, не оборачиваясь, чтобы снова ни встретиться глазами с незнакомкой, я быстро переложил все внутрь и пулей выскочил на улицу, где скорым шагом направился к своему дому.

«Ну ты чего? – состояние было необъяснимое, – что с тобой?»

На полпути к подъезду я обернулся, но, сквозь стекла автоматических дверей, разглядел лишь силуэт девушки.

Лишь один силуэт.

Лишь одной девушки.

Лишь одной только девушки – кассира.

– Бред какой-то, – протянул я, и заспешил дальше. Плевать я хотел на запах сырости, цыганку, кассира, да и на магазин – домой. Домой и точка.

У двери в парадную, я остановился и стал искать ключи по карманам. Нашёл, стал доставать, как вдруг, снова почувствовал на себе взгляд. Взгляд все тех же глаз, все тех же черных, лезущих в твое нутро и выворачивающих на изнанку черных, как бездна, глаз.

Обернувшись, я увидел ту самую женщину, ту самую незнакомку, ту самую цыганку. Она спокойно стояла на противоположной стороне улицы с корзинкой в руках, и смотрела в мою сторону.

– Аккуратней молодой человек, – от этих слов я выронил ключи на землю. – Времена сейчас не спокойные, – прошептала она и, повернувшись, засеменила в сторону Лиговки.

По мере того, как она удалялась, чувство тревоги уходила из моего сознания, уходила и то странное, непривычное чувство, а его место медленно сменяло спокойствие, хотя тоже немного странное, вперемешку с чем – то другим и, можно ли было назвать то чувство спокойствием? Словно вынули что – то внутри, украли. Лишили чего – то важного, без которого жизнь и не жизнь вовсе, без которого ты, будто, стёрт, высушен.

Так, я простоял около пятнадцати минут, в странном одиночестве, не физическом, но моральном, как в пустоте, первые минуты нахождения в которой, смотрел в спину удаляющееся женщины – цыганки, и чувствовал, просто почему-то чувствовал, что эта встреча не случайная, что эта встреча не последняя.

Я поднял ключи, открыл дверь таблеткой домофона и зашёл в парадную.

Медленно, шаркая ногами по-старому, протёртому до мутного блеска, мраморному полу, я поднимался домой. Снова и снова пытаясь осмыслить все произошедшее, пытаясь найти объяснение этой ситуации. Но пришёл лишь к одному выводу, только одно я решил для себя твёрдо. Никому ничего не рассказывать, во всяком случае, пока.

Войдя в квартиру, я сразу почувствовал приятный запах еды. Скинув кеды, я бросил ключи на полку у зеркала в прихожей, нацепил домашние «Crocs» и, забавно шлёпая, потопал по коридору, а дойдя до кухни, увидел, что за плитой, в том же самом, моем, халате, с полотенцем на голове, стоит Юля, а предусмотрительно выключенный мной картофель спокойно кипит на медленном огне. Девушка, ловко орудуя кухонным ножом, резала, хотя нет – шинковала овощи.

– Ловко, – произнёс я и, подойдя к холодильнику, стал разбирать пакет.

– Я тут немного помочь решила, – произнесла она, потупив взгляд и слегка краснея.

– Да, я вижу. Спасибо, – я улыбнулся, Юля улыбнулась в ответ.

«У неё чертовски красивая улыбка», – отметил я.

Меня поразило, с каким спокойствием она разговаривает, двигается, с каким спокойствием она, в принципе, относится к происходящему. Как будто она дома. А мы. А мы, как будто знакомы, знакомы, давным-давно, причём настолько близко, что инцидент в моей комнате, по ходу, был уже исчерпан и полностью забыт.

Да, в тот момент у меня промелькнула такая мысль.

Промелькнула.

На диване, без изменений, с наполовину закрытыми глазами, в полусонном состоянии лежал Костян и пялился в телевизор, смотря какое – то очередное кино про зомби, всемирную эпидемию, смертельный вирус, апокалипсис и так далее.

Я протянул ему бутылку пива, он лениво взял её, открыл, повернув крышку, и также лениво отпил несколько глотков.

– Слушай, я, конечно, ничего не хочу сказать, но как ты здесь оказалась? – спросил я девушку, прислонившись к столешнице, – пива?

– Нет спасибо, я не очень отношусь к алкоголю, – Юля глубоко вздохнула, – скорее всего также, как и ты, а ты, как я поняла, не помнишь ни фигу, – она улыбнулась, – поэтому мой ответ ничем тебя не удивит, – она ловко смахнула овощи с разделочной доски в салатницу, – в общем, сложно все.

– В смысле? – не понял я.

– Есть некоторые вещи, которые я не могу объяснить, во всяком случае, сейчас, – я нахмурился, – но то, что я сейчас нахожусь здесь, с одной стороны хорошо, но есть и другая сторона, которая, возможно, ни тебе, ни твоим друзьям не очень понравится, – она вздохнула, – Антон, давай позже, я безумно устала и проголодалась. Я обещаю, что все расскажу, но чуть позже.

– Как скажешь, – я поднёс бутылку пива к Юле, а она в свою очередь «чокнулась» со мной своим кулачком, маленьким и костлявым, но достаточно крепким.

Проснулся Ганж.

Все это поняли по неравномерному топоту босых ног, доносящемуся из коридора. По всей видимости, его шатало из стороны в сторону, что сказывалось на неуверенной походке. Не произнося ни слова, заспанный, взъерошенный, в сильно помятых шортах «DC» и футболке – поло с непонятным иероглифом на плече, Саня прошлёпал мимо дивана с Костей и меня с Юлей. МЫ вдвоём проводили его глазами.

Он подошёл к холодильнику и, достав оттуда бутылку своего любимого пива «Newcastle», словно зная, что она там, сразу осушил её, следом достал вторую и проделал с ней то же самое, а когда наступила очередь третьей бутылки, он повернулся к девушке:

– Доброе утро, но кто ты? – в оригинальности ему было не занимать.

– Юля, – тихо ответила девушка.

– Ганж, – в своём репертуаре, протянул ей руку и слегка склонил голову набок.

– Очень приятно, – было видно, что девушка засмущалась, но свою руку, все же, протянула в ответ.

– Угумс, – произнёс Ганж, уже теряя всякий интерес к её персоне, и направляясь к дивану.

– Ну что, алкаш! Живой? – хохотнул Саша, обращаясь к Косте.

– Да пипец, – ответил Костя и добавил, – доброе утро, чувак, давай располагайся, – он чуть двинулся в сторону, скорее из уважения, хотя место хватало обоим.

Саня плюхнулся рядом и вот, теперь уже вдвоём, они, мои друзья, спокойно пили пиво и так же спокойно пялились в телек, периодически комментируя происходящее на экране.

– Продолжим? – обратился я к Юле.

– Слушай, а с мясом что? – глядя на столешницу спросила она.

Ни слова не говоря, я достал из холодильника ещё одну бутылку «Tuborg», поставил её рядом с мясом и овощами, и протянул руку девушке. Юля, ловко перекинув нож рукояткой в мою сторону и, держа его лезвие в своей ладони, протянула его мне, а сама, взяв другой, более мелкий стала проверять готовность картошки в кастрюле.

– Намути, пожалуйста, сыр с грибами, – обратился я к девушке, скорее больше смущаясь от происходящего, чем оттого, что мне что-либо было от неё нужно.

– А, – Юля, по всей видимости, поняла моё смущение, – я поняла, – она улыбнулась, взяла тёрку и сделала все, как я просил.

Спустя, примерно час, мы, все вместе, сидели за столом и ели приготовленную мной и новой подругой, еду. Она была довольно хозяйственной. Расставила тарелки, стаканы, разложила вилки, салфетки, короче полностью взяла на себя ответственность за сервировку стола. Я же, в свою очередь, разложил по ним, приготовленные нами кулинарные творения. Косте, Ганжу, Юле, себе. Достал оставшееся пиво из холодильника, разлил по стаканам, Юле налил минеральной воды, присел на стул. Неловкая тишина на несколько секунд нависла над столом, но затем Саня взял стакан с пивом, поднял его и произнёс:

– Ну, за знакомство.

Все как один, в ответ подняли свои, дружно чокаясь, затем отпили понемногу и приступили к еде.

– Гульнули, блин, – снова произнёс Саня, – ничего не скажешь.

– Ничего не скажешь, потому что ничего не помнишь, – добавил Костян.

– Точно, – сказал Ганж и запихал в рот огромный кусок картошки.

– А мне всякая хрень снилась, почему-то, – произнёс Костян, глядя на меня. – Лес. Сидим мы компанией, только лиц ни у кого не видно, вроде бухаем, вроде нет, не понятно, скорее – всего, бухаем, потом кто-то уходит куда-то, короче бредятина всякая, – он глянул на свой золотой кроссовок, – главное «педали»1 на месте.

После его слов я, внезапно, почувствовал тонкий запах костра и хвои. Перед глазами раскинулось огромное, уходящее далеко за горизонт озеро, отражающийся в нем, ломаными бликами, закат, абсолютно одинаковый, ровный лес.

Люди у костра, незнакомые, много, весёлые, шумные, дружные. На мгновение, я оказался там, с ними, с этой весёлой, жизнерадостной компанией. Их, казалось, не заботили мирские дела, казалось, что они были предоставлены сами себе, сами себе хозяева. Для них есть только те, кто рядом, те, кому они доверяют, те, кого любят, ценят…

Но продлилось это лишь мгновение и, моргнув, я снова оказался на кухне своей квартиры. Что это было за видение, что за озеро, лес, люди у костра. Возможно возвращение памяти, возможно просто мечта или просто желание.

– Ты чего? – спросил меня Ганж.

– Да так, – отрываясь от видения, ответил я, ковыряясь в тарелке, – призадумался что-то, залип.

– Ты это брось. Короче. Давай за все хорошее, – Саня снова поднял, но уже бутылку пива, призывая всех сделать то же самое. Я, снова последовал его примеру, затем Костян. Юля подняла стакан минеральной воды. По кухне снова разлетелся звон, дружно встретившихся, наполненных у кого полностью у кого наполовину, бокалов, и бутылок, которые также дружно разошлись обратно, после чего каждый, снова отпив из своего, вернулся к еде.

– Ты на цыганку похожа, – вдруг произнёс Ганж, и от этого меня передёрнуло. Я поперхнулся, и стал громко откашливаться. Девушка с недоумением смотрела на меня, а Костян, недолго думая, со всей силы заехал мне ладонью по спине, в район лопаток, где обычно постукивают, именно постукивают, а не хреначат со всей дури, когда человек чем-то давится и начинает сдавленно кашлять. К дискомфорту в горле ещё добавилась жгучая боль в спине, и сто процентов, от Костяновской ладони там остался отпечаток его, хреновой, пятерни.

– Ты не первый, кто мне это говорит, – спокойно, продолжая жевать, ответила Юля.

Перед моими глазами, сразу возник силуэт той пожилой незнакомки, той цыганки из магазина, её глаза снова, как будто, смотрели на меня, проедая насквозь. По спине опять побежали мурашки, начали подступать страх и тревога, вокруг все стало темнеть.

– Тоха, ты чего, – недоумевающее, глядя на меня, спросил Саня, – тебе хреново, что – ли. Ты бледный какой-то.

– Просто подавился, сейчас пройдёт, – ответил я, и сделал внушительный глоток пива из стакана, но это особо не помогло.

– Всё нормально? – положив свою руку на мою, спросила Юля.

От её прикосновения, стало легче, кашель утих, а к щекам начал подступать румянец.

– Да, нормально спасибо, – глядя на девушку, ответил я, смущённо.

Она смотрела на меня, с каким – то подозрением, словно изучая, слегка прищурив глаза, затем убрала руку, но я готов был поклясться, что от её прикосновения ещё некоторое время чувствовалось тепло, которое, вскоре, разошлось по всему телу.

– Спасибо, все нормально, – сказал я, – просто подавился.

– Как скажешь, – Юля продолжала смотреть на меня, – как скажешь.

Остаток обеда общение проходило на отвлечённые темы, изредка Костян с Ганжем выдавали всякие смешные перлы, по поводу всего вокруг, что только попадалось им на глаза. К единому мнению и выводам о наших похождениях мы не пришли, поэтому оставили все как есть. Как говорит один мой хороший друг, – ноги целы, руки целы, значит всё отлично. Я старался не встречаться с Юлей взглядом, а она старалась не так пристально и, порой вызывающе, смотреть на меня. Через некоторое время мои смущения прошли, и все снова встало на свои места. Только вот где-то глубоко внутри меня, видимо, остатки тревоги все равно постоянно пытались сопоставить, расставить по полочкам, все то, что произошло со мной, да и с парнями тоже, за столь короткий период времени. Многому, я до сих пор не нашёл разумного объяснения, многого я просто не понимал, многого я просто не хотел понимать.

– Слушай, а как ты сюда попала? – вдруг спросил Ганж.

– Антону я уже говорила и скажу теперь тебе, – она уставилась в тарелку, – хрен его знает, не помню ничего, – Юля многозначительно посмотрела на меня, ожидая поддержки.

Я утвердительно кивнул.

– Та же борода, – Ганж утвердительно махнул в её сторону вилкой. – Ничегошеньки не помню. Хотя помню, какой-то клуб. Помню перепалку с охраной. Там один ещё, то ли в респираторе, то ли в маске какой-то. Короче, херня какая – то. Может, приснилось. Знаешь, примешь иногда чего не того, – он подмигнул мне, – и не различаешь сон, не сон. Странно как-то, – на мгновение Саня посерьёзнел, – но бывало и не такое, там пиво есть ещё, а? – добавил он.

– Неа. Идите теперь сами, я ходил уже, – вставил я, и, поднимаясь из-за стола, стал собирать бутылки и пустые стаканы с остатками пены.

– Я помогу, – подскочила девушка и начала собирать тарелки с другой стороны стола, – не против? – добавила она.

Я посмотрел на неё, снова встретился глазами, улыбнулся и утвердительно кивнул головой.

– Ладно, мы с Костяном за пивом, а вы тут разбирайтесь сами, – услышал я за спиной голос Ганжа, затем, какую-то шутку, ржач обоих друзей. Костян двинулся к окну. Подняв с пола свой кроссовок, он поправил подтяжки и потопал к выходу.

– О, точняк, заодно и покурю на улице, – произнёс Саня, – хоть машинку не потерял, – он хлопнул по карману шорт, – только почти весь табак на полу остался, – он глянул на меня, но я кивнул, что все в порядке, – окей, – добавил он и удалился.

Девушка, мельком взглянув на меня, улыбнулась и, как – будто опомнившись, потупила взгляд, продолжая собирать посуду. Я заметил, как она покраснела, и снов улыбнулся, но она этого не увидела.

В коридоре зазвенели ключи, затем хлопнула входная дверь, после чего раздался удаляющийся хохот на лестнице, который спустя некоторое время зазвенел на улице. Я мыл посуду, а Юля подавала мне тарелки и, получая в ответ мытые, ставила их на полку-сушилку.

– Хорошие они. Весёлые, – сказала она, – в смысле, друзья твои.

– Мда, это уж точно, не соскучишься, – искренне ответил ей я.

– Давно знакомы? – снова спросила девушка.

– Лет с десяти, наверное, со школы, учились вместе. Сначала с Ганжем в одной, потом с Костяном в другой, – пояснил я.

– А ты один тут живёшь? – Юля сменила тему.

– Ага, один.

– Совсем? – теперь я понял, к чему она клонит.

– Совсем, – успокоил я её.

– Ничего, если я ещё на одну ночь останусь, – Юля посмотрела на меня своими замечательными глазами.

– Запросто. Моя кровать в твоём распоряжении, тем более что ты её уже облюбовала, – ответил я улыбаясь. Скрывать не буду, я был рад, что она об этом спросила.

Девушка с облегчением вздохнула, и, как – будто, стала тщательнее вытирать тарелки полотенцем и бережнее расставлять их по полкам.

– Спасибо.

Я снова посмотрел на девушку, она была довольна, и меня это радовало.

– Тоохааа! – услышал я за окном крик Ганжа.

– ТООХААА! – теперь Ганж и Костян кричали хором.

– Аааа? – высунувшись на улицу, спросил я.

– А ты где пиво покупал? – проорал Ганж, держа в руках машинку для самокруток, которую постоянно таскал с собой.

– Вон на углу магазин, ты что забыл, что – ли, – ответил я, и озадаченно взглянул на Юлю. Она пожала плечами.

– Тоха. Он, вообще-то, закрыт. Там табличка висит, типа ремонт и все такое. Мешки какие-то внутри, полки всякие, пылища, – теперь уже орал снизу Костян, засунув руки под подтяжки и весело отсвечивая на солнце золотыми кедами «ADIDAS».

Я снова уставился на девушку, которая уже подошла к окну и, стоя рядом, смущённо слушала, что говорят мне парни. Переведя взгляд вниз и, пытаясь не показывать, внезапно возникшего, чувства удивления, я произнёс:

– На «Лиговке» магазин ещё есть, и ларёк.

– Окей, – ответил Ганж и, запихивая табак в машинку, толкнул Костяна плечом, после чего оба поплелись к Лиговскому проспекту. В это время Саня уже раскуривал папиросу, а машинка вернулась обратно в карман его шорт «DC».

Я проводил их глазами.

– Ты чем-то обеспокоен? – послышался голос Юли.

– Да так. Просто. Пиво я же в этом магазине покупал. Я же не сумасшедший. Точно в этом.