ХРОНИКИ ПОСЛЕДНИХ СТАНЦИЙ

– Никто не знает, что это на самом деле. – Он взглянул ей в глаза и в его глазах она увидела страх, не тот страх, который бывает у людей перед другими людьми, нет. А тот, доисторический, глубинный страх, который появляется в людях от необъяснимых и мистических причин. – Кто-то говорит, что это предвестники катастроф, или несчастий. Мы не знаем толком, но знаем, что они были не за долго до Большой войны, перед тем как всё рухнуло. Они были перед падением станции «Южный вокзал», и как будто знают, что произойдет наперед. Да, это звучит странно, но по данным, которые у нас есть, это единственное объяснение этому. – Он сделал маленький глоток чая и уставился в пол.

– А что еще странного было? – Майя положила голову ему на плечо и погладила его по голове.

– Второе, конечно же та тварь. Никогда не забуду ее морду – ужасную, мерзкую, вонючую физиономию. У меня от ее вида тогда холодок пробежал по спине. Фу, не хочу вспоминать! – скривившись сказал Вася.

– Ну, ну, это уже позади. Сейчас всё хорошо, мы тут, вдвоём. – сказала Майя. Она нежно поцеловала его.

– Но самое странное для меня было то, что дрезина Цитадели в тот день, не проходила через нашу станцию, но каким-то мистическим образом оказалась на станциях Конфедерации. А это невозможно. Мы всегда, всегда были промежуточной станцией между зелеными и конфедератами. И я, как начальник караула, должен был выяснить больше информации, но это попросту вылетело у меня из головы.

– А что мешает сейчас разузнать об этом? Ты уважаемый человек здесь, не думаю, что тебе достанется за это. – сказала, слегка улыбаясь, жена.

– Время упущено. И сейчас не лучшее время для признания своих ошибок. В верхах поговаривают о возможной, новой войне. И Лимб, вроде бы, должен сыграть не последнюю роль в ней… – он не успел договорить как из глаз его ненаглядной жены потекли слёзы.

– Опять война? Зачем? Почему? С кем? – она всхлипывала. – Зачем? Зачем?

– Я, я не знаю, это может быть еще не точно. Может быть, мы что-то придумаем, ну не знаю… Может ничего и не произойдет… Я сказал лишь «возможно».

– Эти козлы в верхах хотят истребить всех, кроме себя! Что бы им было больше места, больше еды, воды… – она уткнулась в его грудь и плакала еще долго, вспоминая как будучи маленькой, потеряла родителей в междуусобной войне станций, какой ужас она пережила, как голодала днями, как начали сыпаться зубы из-за отсутствия еды, как она несколько дней была в плену Триумвирата, как её там хотели оставить в качестве ублажительницы… Жуткие воспоминания детства всплыли в воспоминаниях и тёмными огнями увели ее внимание в прошлое, от которого ей стало невыносимо горько.

Они так сидели и горевали, какое-то время. Но Вася всё думал о том, как дрезина цитадели могла попасть в Конфедерацию, без прохождения их станции? Долго рассуждая на эту тему, он пришел к заключению, что скорее всего эта дрезина прошла днем, или несколькими днями ранее и лишь нужно проверить караульный журнал и убедиться в этом. Но до его ближайшей караульной смены еще почти месяц. Но он упустил одну маленькую деталь – в пропускном листе той дрезины, вообще не стояли какие-либо печати Лимба. Василий забыл про это, а тот листик где-то потерялся в суматохе того дня. Остаётся просто ждать подтверждения своих умозаключений, он не мог вне караула расхаживать по караулке и просматривать бумаги, это было б слишком подозрительно. Они еще долго сидели обнявшись, каждый думал о своём, но общее направление мыслей было негативным, возможная война призрачным туманом заполняла их сознания.

…

На самой глубокой станции Харьковского метрополитена, некогда «Пушкинской», а теперь «Ярослава Мудрого», было очень многолюдно. Бесконечная вереница дрезин со всех станций синей линии, из Лимба так же было большое количество прибывающих. Прибывали в основном начальники станций, их помощники, исполняющие обязанности начальников станций и их охрана. Такого шествия не видели живущие там никогда. Новый союз, новые лозунги, новые пламенные речи, новые надежды, новый виток истории метро – слухи быстро плодятся среди людей. Великий Союз Лимба и Салтовской коллаборации, новая сила метро, новая искра надежды. Удивленные лица жителей Лимба и салтовчан были с начала рады этому, оптимистично думая о возможных глобальных изменениях в лучшую сторону, путем консолидаций общих усилий, путем внедрений каких-то старых, довоенных технологий. Новые идеи, новые перспективы, новая жизнь – так рассуждали многие после этой сходки. В первое время оптимизм брал верх, над пессимизмом – людям нужны надежды. Пусть даже иллюзорные, пусть даже в такое время и в таких условиях. Вся синяя ветка «Салтовской Коллаборации», а также станции «Лимба», были охвачены ликованием, но не долго, из-за последующих вскоре за этим событиями. Люди судачили о перспективах, один перебивал другого, спорили до посинения, миллионы возможных хороших идей были озвучены, многие воспряли духом, многие стали еще усердней трудиться, никто не ждал подвоха от своих лидеров. Великие дела будут решаться на собрании, да, пусть будет сначала тяжело, но мы пройдем этот путь, мы справимся, мы сможем! Так рассуждали обычные жители нового союза. К сожалению, простые люли хотят простых и обыденных вещей, но люди власти – хотят больше власти, контроля и повиновения масс, а иногда чего-то хуже. Скудное население не могло допустить и мысли о плохих замыслах их руководителей. Но, как позже стало ясно, никто из начальников станций и не собирался вести диалоги об улучшении положения дел, условий жизни, ставить перед собой высокие цели, или внедрять какие-либо инновации. Повестка дня была проста – война с Цитаделью. Причем все руководители станций были заранее предупреждены, через секретные каналы синей ветки, о грядущей повестке дня. Дух возможной войны витал в воздухе метро давно. Его медленно, но уверенно продвигали в массы уже около года. Сначала были челноки с синих станций, как глашатаи несли с собой эту смуту. Позже все синие станции установили тщательный досмотр всех прибывающих к ним, под предлогом возможных диверсий и дополнительной безопасности, а другие станции и мелкие альянсы подхватили это. А потом пошло-поехало, люди сами начали всех подозревать, массовые доносы друг на друга полились рекой. Больше недоверия, больше сомнений в ближнем, больше разделения на правых и несогласных, правильно мыслящих и нет, согласных с новыми реалиями и несогласных. Хоть и никаких видимых предпосылок для опасности со стороны Цитадели не было, мнения людей легко меняются в случае многоходовых пропаганд. Так вкратце обстояли дела на синей ветке.

Похожими методами поступали с соседями. Среди населения Лимба внедряли мысли об угрозе войны, и необходимости объединения с правильными станциями, в один мощнейший союз. Над этим также сначала работали агенты синих, прикидываясь торговцами. В умы людей, медленно, поэтапно, сеяли желание истреблять себе подобных. Сначала это не давало никаких особых результатов, но позже появились всходы. Кто-то был впечатлён псевдолозунгами, кого-то заставляли под давлением принимать этот курс, кто-то поддался внушению окружающих и общим настроениям масс, кто-то просто хотел объединения людей перед лицом общего врага. Хотя если посидеть и подумать, ни о каких врагах и речи быть не могло. Еще относительно недавно населения всех этих станций с восторгом и гордостью, конечно же не без зависти в сердцах, обсуждало реальное величие союза станций зелёной ветки. Что как всем живущим повезло в том, что зелёные могут своими знаниями и упорством вернуть жизнь в стены метро, а может и за её пределы. Какие они молодцы во всех своих начинаниях и как они снисходительны и добры по отношению к другим. Как каждый, или почти каждый, хотел бы иметь заветный паспорт Цитадели и быть её гражданином. Но, систематическое очернение и лживые инсинуации о зелёных, переформировало мнение о них, в головах населения двух альянсов. Латентное желание обычного люда ворваться на станции зеленых и потреблять все их блага, присутствовало давно, но сейчас это было раздуто еще больше.

Жадность и коррумпированность начальников станций Лимба, так же играла на руку синим. Из-за своей разобщенности они не представляли особой угрозы синим, как оказалось, да и вообще кому-либо. Ведь Лимб не они создавали, а их предшественники, которые были умнее, хитрее, образованнее, в общем люди старого мира. Сейчас же это просто говорящие головы, обременённые властью и не более. Некогда Лимб задумывался как сердце метро, как великое содружество станций, готовое взять на себя роль арбитра всего метро.

Темные были тогда времена. Разрозненные станции не хотели идти на компромиссы. Люди, жившие на них, были озлобленными, тьма жила в их сердцах, ведь события, загнавшие их под землю, были так свежи в памяти. Каждый кто по счастливой случайности оказался в метро в тот роковой день, утратил всё в один миг – смысл существования, семьи, друзей и все остальные радости прошлой жизни. Но были и те, кто не побоялся стать лицом к лицу новой, ужасной реальности. Первые союзы были лишь объединениями людей между собой. Они начали называться орденами, кланами, их в ту пору было много и разных названий было не счесть. Одним из них был орден «Уния», считался самым сильным и крайне организованным. Его основатели, тринадцать человек, которые поклялись в верности остаткам выживших и цели их были высоки. Они верили, что всё еще можно со временем вернуться на поверхность и начать всё с нуля. Они первые начали выходить из метро ради добычи необходимых тогда вещей, рискуя своим здоровьем. Они первые начали вести переговоры с другими станциями. Их воля была не сгибаема. Их грела мысль о том, что, если им удалось выжить, значит так должно быть, значит это испытание уготованное судьбой для человечества и его нужно пройти гордо, скрепя сердце. Эта мысль придавала им сил и грела души. Этот жар видели и другие, и со временем всё больше людей примыкало к ним. Многие начинали понимать, что только в единстве сила, что только объединение принесет относительное благо. Годы ушли на создание, укрепление и развитие союза. Это был первый альянс станций на то время, такого масштаба. Из ордена это всё переросло в то, что сейчас мы называем «Лимб». Эти тринадцать приняли на себя обязанности управления строящимся союзом, они стали первыми главами станций. Так проходили года, Лимб креп и принимал под своё крыло всё новые станции, не огнём и мечом, а путём дипломатии и убеждения. Всё шло относительно хорошо, пока не началась не безызвестная Война станций. Она унесла с собой много народу, в том числе и тринадцать основателей Лимба. Они участвовали в сражениях наравне с обычными людьми. Да, стойкости, смелости и идейности у них было не занимать. Сейчас такое не встретишь, не те уж времена. Их гибель стала трагедией для всех. После их смерти Лимб больше не расширялся. Места глав были заняты не такими рьяными и идейными людьми как те и Лимб потихоньку начал стагнировать, а потом и регрессировать изнутри. В память об основателях, каждый год, Лимб отмечает праздник Уния, который приходится на тринадцатое апреля. Былое величие утрачено, былая слава померкла, былые надежды рассыпались в прах. Теперь слабые вершат судьбы остатков выживших на станциях Лимба.

Всего на съезд прибыло около ста человек: четырнадцать начальников станций, трое исполняющие обязанности начальников станций, десять помощников, остальные были охраной.

Встреча проводилась в комнате начальника станции, за большим овальным столом. Все медленно рассаживались по местам, поочередно приветствуя друг друга, похлопывая по плечу давних приятелей. А ведь так и есть, они все старые приятели, всем им давно за шестьдесят, а то и более, которые в строгих рукавицах держали салтовскую линию, кроме трех новеньких, которые были исполняющими обязанности с недавнего времени.

Шум, гам, смех, табачный дым, всё перемешалось в комнате. Из ниоткуда на столе появились несколько литровых бутылок ирландского виски – довоенные запасы. Глаза многих ожили от увиденного. Кто-то крикнул:

– Ну, Мышко, вмиешь здывуваты!

– Из личных сбережений! – ответил, улыбаясь, Мышко. – Всё для вас, братья!

Мышко – это имя начальника принимающей станции, его полное имя было Адамчук Михаил Владимирович, прозвище – Адам, для близких друзей. Адам сидел во главе стола и разливал виски по стаканам рядом сидящих. На против него, с другой стороны стола, сидел Борзый – Борзенко Игорь Сергеевич, начальник станции Академика Барабашова, он же инициатор встречи. Он был негласным главой «Салтовской коллаборации» – союза синей линии метрополитена. Своей властью он обязан рынку с одноименным названием и расположенным непосредственно над его станцией, некогда процветавшему и второму по площади в Европе. В народе его называли Барабан. Так вот, близкое расположение рынка сделало его таким влиятельным человеком, ведь всё что было на рынке, постепенно перекочевало в метро, а там было, если не всё, то почти всё. Впоследствии это всё продавалось по всему метрополитену, а барыши со всех товаров шли через него. Впоследствии огромные накопления за годы торговли со всем метро и тёмные подковровые игры, вывели его в лидеры синих. Слева от Борзого сидел его давний товарищ и сподвижник по фамилии Винниченко, прозвище Винни, правая рука Борзого. Дальше, по часовой стрелке сидели: Гриб, бывший военный и любитель алкоголя – станция «Дружба Народов»; Корчинский, мелкий мужичонка, во всем поддерживающий Борзого – станция «Натальи Ужвий», конечная станция, за которой бескрайние выжженные земли; Ляшенко, бывший владелец павильонов на рынке «Барабашово» – станция «Академика Павлова»; Медведчук, молодой парень, относительно недавно переселившийся с матерью на синюю ветку – исполняющий обязанности станции «Героев Труда»; Никитюк, так же молод и известен многим из-за своего доброго характера – исполняющий обязанности станции «Студенческая»; Пономаренко – станция «Киевская» и Адам – на этом салтовские закончились. Слева от Адама сидели представители станций Лимба: Рыбак – станция «Университет»; Саенко – станция «Архитектора Бекетова»; Тигипко – станция «Защитников Украины»; Устименко – исполняющий обязанности станции «Метростроителей»; Федяк – станция «Спортивная»; Харченко – станция «Проспект Гагарина»; Царенко – станция «Площадь Конституции»; Черновол – станция «Исторический музей»; Шпак – станция «Цирк». Позади них сидели некоторые помощники.

Борзый встал, поднял стакан и повел свою речь: – Друзья мои, спасибо, что откликнулись на мой призыв. Давно я затевал эту встречу. Многое обсуждал в каждым из вас по отдельности. Многих из вас убеждал при личных встречах. Сейчас же, я вас попросил собраться тут не из-за мелких наших несчастий, таких как голод, жажда, мутанты, да и вообще отсутствие нормальной жизни. – Хотя он и дня не голодал за всё время нахождения в метро. – Нет! Я собрал вас перед лицом глобальной проблемы. Проблемы уровня всего метрополитена. Эта проблема назрела не сразу, а за последние десятилетия и приобрела немыслимые размеры, в моём понимании. Мы не можем больше заниматься нашими привычными делами! Мы не можем жить прежней жизнью! В неё постоянно суют нос эти псевдоученые, псевдосветилы, псевдолюди! Мы потеряли возможность спокойно жить, так сказать! Некоторые аспекты нашей свами жизни более не контролируются нами. Я постоянно чувствую их невидимое присутствие, я говорю о Цитадели! Они пытаются наложить свои грязные лапы на наши независимые альянсы. Они хотят диктовать всему метро свои правила жизни. А разве мы не свободны принятии решений?! Разве мы не вольны в своей жизни? Кто им да такое право? Кто?

Лёгкий шепот пробежал по комнате. Борзый осмотрел лица сидящих и продолжил: – Мы долго терпели их выходки! Их пренебрежительное отношение к остальному народу метрополитена! Их бесконечные опыты и эксперименты! Они себя отгородили от всех и купаются в благах старых технологий, при этом ни с кем не делясь ними. Почему они себе это позволили, кто дал им право безраздельно использовать то, что осталось для всех? Кем они себя возомнили? Богами метро? Неет, братки, нет, они не боги! Они всего лишь зажравшиеся людишки! – пена слетала с его искривленных губ. Он был в ярости, частое явление. – Я не позволю больше вмешиваться в наши жизни, я не позволю больше сидеть им на всех доступных благах! Этих паразитов необходимо выжечь огнем и мечом из стен нашего метрополитена! – он залпом осушил стакан. – Гордый союз великого Лимба и синей ветви, может слиться в один сокрушающий кулак правосудия! Кто сможет устоять перед такой мощью? Да мы сможем весь метрополитен объединить под своими знаменами! Мы новая сила метро! Мы вернем себе утраченное и украденное! За новый союз! – Гробовая тишина повисла в комнате, она длилась несколько мгновений, а потом Адам медленно начал аплодировать, за ним последовал Винни, потом нехотя все остальные. Многие знали, что за несогласие с Борзым, можно крепко поплатиться, поэтому больше из-за страха за свою шкуру большинство поддерживало его. Лимбу эта война вообще не на руку, их станции первые попадут под раздачу. А раздача будет, только идиоты хотели б вести войну с Цитаделью. Встал Никитюк. Борзый поддержал его:

– Молодым дорогу! Что хотел сказать, или предложить? Не бойся, здесь все свои.

– Да я и не боюсь. Просто хочу для себя уточнить некоторые детали.

– Конечно, валяй! – не очень дружелюбно сказал Адам.

– Я не так давно управляю вверенной мне станцией. Я молод в сравнении с другими начальниками станций и не так мудр, как они. – Все утвердительно, с легкими улыбками мнимого превосходства, покачали головами. – Я не участвовал в войнах станций прежде – я был мал. Но я помню тот ужас, которых охватывал всех жителей метро, мои родители бежали на салтовскую линию, для возможного спасения. Ими управлял простой интерес – выживание. Так неужели вы хотите начать войну с самым сильным оппонентом в метро? Неужели нет других методов урегулирования споров? Спасибо. – Он сел.

– Сразу видно – молодое поколение, пороху не нюхавшего. – вставая со стула, засмеялся Борзый. – Ты недавно стал исполняющим обязанности начальника станции, за свою преданность делам станции и его народа. По сути, народ тебя сам выбрал в свои руководители. И я не стал этому противиться. Знаешь почему? – Никитюк покрутил головой. – Есть старая поговорка – держи друга близко, а врага еще ближе. – Все в недоумении смотрели то на Борзенко, то на молодого Никитюка.

– Да, я давно за тобой наблюдал. К сожалению не все люди преданы тебе, поэтому я в курсе твоих дел с Цитаделью. – на секунду гробовая тишина повисла в комнате – Вот яркий пример того как нами пытаются манипулировать! – сказал Борзый. – Как нас за дураков держат! Как раскачивают и без того хрупкое равновесие! Теперь все здесь знают, что ты не из наших. Что ты засланный казачок зеленых. А выявленного врага, как известно, нужно держать в поле зрения, до определенного момента. Наблюдая за тобой, мы выявили некоторые твои контакты. Из-за твоей неосторожности, тем самым того не подозревая, помог ликвидировать целую группу шпионов Цитадели. Мы знаем, что ты сливал инфу через определенную сеть агентов, вот только взять главного кукловода не получилось – пропал куда-то, не пришел на условленную встречу. Наверное, эта шкура почувствовала неладное и залегла на дно, пока всё не устаканится. Да, как руководитель ты был хорош, не спорю. Но как синий коллаборант, нет, слишком много в тебе зеленого. – Он засунул руку во внутренний карман его куртки и достал оттуда ПМ. Став сзади Никитюка, он продолжил, – Я всегда знал, что цитадель постоянно забрасывает к нам своих агентов, но чтоб они становились у руля станций, такое впервые. – Он поднял пистолет и упер его в голову Никитюка, – последние слова, пожелания? – Слёзы потекли по щекам парня. Он выровнялся и сказал:

– Не дайте войне начаться… – бах, выстрел. Мозги разлетелись на присутствующих, многие подскочили от испуга, кого-то вырвало прямо на пол.

– Как я говорил, они засунули свой нос даже сюда! – ставя на предохранитель и убирая пистолет, сказал Борзый. – Шпионы везде! Куда не плюнь! Он был шпионом Цитадели! Вдумайтесь, как далеко они зашли в своих происках. Может на вверенных вам станциях также бродят это отребье? Мы не можем более терпеть это! – он обвел взглядом сидящих.

Многие не хотели больше здесь находиться, смесь запаха крови, табачного дыма, алкогольных паров и пороховых газов витал в комнате. Но авторитет Борзого и страх перед ним и его людьми, как будто пригвоздил всех к стульям.

– Есть ли желающие выступить? – поинтересовался Борзенко.

– Да, я. Не пойму только, как вы это хотите провернуть? – спросил Медведчук.