- -
- 100%
- +
– Зря стараетесь, весь перечень для поступления можно получить в канцелярии в печатном виде.
Но работа была уже почти сделана, а где канцелярия – было неизвестно, да и страшно было спрашивать о ее местонахождении.
По дороге домой Кукша думал, что, пожалуй, не следует ничего рассказывать родителям о грубости отца Питирима. Это может поколебать их и без того слабую веру, и ещё ухудшит их отношение к церкви. Но чувства его переполняли, и Кукша не мог не передать хотя бы основную суть произошедшего, тем более что всё равно следовало как-то объяснить его неудачу. Родители за сына крайне огорчились и даже возмутились.
– Вот так, – говорили отец и мать в один голос, – эти священники ходят в церковь как простые люди на работу, но, в отличие от простых, ещё и не любят эту работу… А ты-то воображал, что они там все святые, нам расписывал, какие хорошие люди в церкви, и вот – пожалуйста, получил. Так что, конец? Причащаться уже не идешь?
– Почему? Иду. Никакой Питирим не сможет изменить моего решения – иначе что бы это за вера во мне была?! Свои грехи на исповеди я не побоюсь сказать любому священнику; но только вот если я буду поступать в семинарию, то не исключено, что Питирим не даст мне рекомендацию.
– Да что ты так прилепился к этому Питириму? – уже негодовал на Кукшу отец, – я тебя ведь предупреждал, что видел его раньше и он мне не очень-то нравился. Правда, и другие, пожалуй, не лучше… Вообще ерунду вы выдумали с Владом. Шли бы как все нормальные люди утром и исповедоваться, и причащаться, и не возникло бы никаких эксцессов. Зачем тебе вообще понадобилось исповедоваться вечером? Потому что первый раз? Потому что хочется подольше пообщаться со священником? А ты не думал, что он может тебе сказать что-нибудь такое, что тебе будет тяжело исполнить? Например, велит тебе поститься, молиться, ходить на службы так часто, как ты ещё не можешь?
– А ты ещё и в семинарию собрался?! – сказала мать. – Мало тебе что ли сегодняшнего вечера? В семинарии не такого ещё отношения хлебнёшь!
Но Кукша, несмотря ни на что, был твёрд в решении идти к Питириму в четверг.
Пока не наступил следующий день, среда, 12 марта.
Глава 4. Третий день Великого поста
После почти бессонной ночи Кукша поехал к первой паре в институт. Там он ничего не делал, а только думал о предстоящей новой встрече с Питиримом, который уже казался Кукше настоящим чудовищем. Отсидев всего полторы пары, Кукша поехал домой, и, не в силах дожидаться вечера, решил позвонить Владу – вдруг тот окажется дома, – чтобы поделиться своим печальным, если не сказать плачевным, состоянием, и спросить, как он себя чувствует после вчерашнего. Влад действительно был дома, но сказал, что ему некогда разговаривать. Также он сухо сообщил, что пост он утром прервал, и что к Питириму в Виноградник он не пойдет, причем не только в четверг, а вообще никогда, пойдет же в другую церковь, но вряд ли в ближайшее время. Кукша сказал, что не перестанет поститься, пока не исповедуется и не причастится, на что в ответ услышал лишь холодное «как хочешь».
– Это моё последнее слово, – в заключение сказал Влад. – Все твои попытки переубедить меня ни к чему не приведут, так что даже не пытайся. Пока.
Кукша в недоумении положил трубку. Ему было странно и неприятно, что Влад не удостоил его даже коротким объяснением своего решения. Также он вдруг осознал, что Влад был его последней поддержкой в предстоящем походе в церковь, и вот, этой поддержки в один миг не стало. В отчаянии, переменявшемся унынием, Кукша проболтался остаток дня в институте. Живот его болел от однообразной постной пищи, голова плохо соображала, мир вокруг казался разрушенным навсегда. Кукша понял, что не может идти к Питириму, не хватает на это душевных сил, с Владом ещё смог бы, а один – нет. При этом ему было жаль пятидневного поста, который должен был увенчаться исповедью и причастием: не зря же он страдал столько, и мучил свой живот! До субботы ждать казалось ему просто нереально долго, и он принял решение идти в четверг в другую церковь, вместо Виноградника. И поскольку последний раз ему понравилось в Лавре, то он решил идти в четверг Лавру, часам к четырем.
Вечером Кукша снова позвонил Владу, чтобы потребовать от него на сей раз четких и полных ответов на утренние вопросы и поинтересоваться дальнейшими планами его действий по воцерковлению и поступлению в семинарию. Мама Влада по телефону ответила, что ее сын ещё не вернулся из института, и пообещала, что он перезвонит.
Около 10 часов вечера позвонил Влад. Он был суров и раздражителен ещё больше, чем утром, но на сей раз был готов высказаться по всем вопросам. Первым делом Влад заявил, что в провале вчерашней попытки исповедоваться полностью виноват Кукша: он плохо договорился с Питиримом ещё в свой первый приход к нему насчет времени, или просто не понял, что сказал ему тогда Питирим. Вчера же, в разговоре с Питиримом, Кукша вел себя совершенно неподобающим образом, из-за чего переговоры с Питиримом, приняв скандальный характер, сделали просто невозможным приход в четверг.
– А всё это по причине полного отсутствия в тебе смирения, Кукша, – говорил Влад. – И это особенно выражается в твоем тоне. Ты вообще себя слышишь? КАК ты разговариваешь с людьми?! Даже самые невинные и обыкновенные фразы у тебя превращаются в грубые. И происходит это всегда, не только при общении с Питиримом. Например, когда ты сегодня звонил, и взяла трубку мама, ей твой тон тоже не понравился, так не понравился, что она даже мне об этом сказала. Что уж говорить о Питириме, которого просто не мог не разозлить твой тон. И вообще, ты не умеешь беседовать с посторонними людьми. И если тебе даже удается подбирать нужные слова, то своим тоном ты портишь всё сказанное.
– А как же ты-то столько лет выдерживаешь мой жуткий тон? – спросил Кукша.
– Я привык.
– И что прикажешь мне теперь делать?
– Меняй тон или молчи.
– Нет уж. Молчать, когда я хочу говорить, я не буду. А тон переменить не могу, потому что не слышу в нем тех изъянов, которые услышал ты. Да и вообще не понимаю, чем плох мой тон, а коль скоро я этого не понимаю, то чисто физически не способен его переменить.
– Ну, тебе же хуже.
Узнав о планах Кукши идти в Александро-Невскую лавру, Влад сказал, что Кукша волен, конечно, поступать, как ему вздумается, но:
– … пока не переменишь тона и не обретешь смирения, лучше не ходи никуда, а то получится повторение истории с Питиримом.
Кукша совершенно упал духом после этого разговора. Он уже не понимал, что ему делать. Не будет ли, действительно, ошибкой идти завтра в лавру? Но не тон окажется помехой, он вообще не помеха: нормальный священник попросту обязан вынести любой тон любого прихожанина, а помехой будет сломанный внутренний настрой, душевная усталость, маловерие, уныние. С таким настроем разве ходят на исповедь, да ещё и в первый раз?
Кукша решил прибегнуть к своему крайнему средству – бросить жребий. Он только однажды бросал его, по какому-то на тот момент очень важному вопросу, и относился к этому весьма серьезно, полагая, что случая не существует, ибо всё в руках Божиих и ни один волос без Его воли не падает с головы человека. Достоин ли он был получить ответ от Самого Бога через жребий? Кукша не мог думать об этом. Слишком он почувствовал себя загнанным в угол, слишком отчаянным казалось ему его положение.
В качестве жребия у Кукши были заготовлены две круглые фишки из картона. На одной стороне первой фишки было написано «Да», на другой было пусто, на второй фишке с одной стороны было написано «Нет», на второй так же пусто. Он сел за письменный стол и написал на клочке бумаги:
«Да + пусто = идти на исповедь в ближайшие дни»
«Нет + пусто = ждать настроя или иного толчка»
«Да + Нет = идти после дальнейшей подготовки»
«Пусто + пусто = молчание Бога»
Прикрыв дверь в свою комнату, помолившись перед иконами, впервые в жизни поцеловав их, Кукша закрыл глаза и бросил фишки за спину. Выпало «Да» и «Нет».
Кукша выдохнул: что ж, надо ещё готовиться. Как же он этого не понимал – ведь он совершенно не готов! Но есть и плюсы: не надо ни завтра, ни в ближайшее время идти ни к Питириму, ни в лавру, и пост можно прервать.
– Мам! – закричал Кукша, выйдя из своей комнаты, – а колбаса у нас дома есть?
Глава 5. Отец Григорий
Прошел год. «Дальнейшая подготовка» Кукши все шла и не заканчивалась, и не было видно ей конца. Весь этот год он не показывал носа в церковь. Только продолжал читать святых отцов и учил наизусть молитвы, необходимые для поступления в семинарию.
Влад через месяц после описанных событий действительно сходил в другую церковь, на Волковском кладбище, исповедался там и причастился. Он любил все дела доводить до конца и ни с чем не затягивать. Рассказывая о своей первой исповеди Кукше, он говорил, что даже плакал там от переполнявших его чувств. Звал последовать его примеру, хвалил исповедовавшего его священника.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.