История раскрывалась перед ней не как книга, а как поле боя. Пелена веков спадала, обнажая пульс эпохи. Где-то далеко гремели барабаны, лязгали пики, раздавался топот конницы. А впереди, в дымке приближающегося дня, её ждал человек с тяжёлым взглядом, изломанной судьбой и мечтой, которую она одна могла спасти.

Полтава ждала.

Глава 6: Пыль Дорог и Зов Петра

Парадоксальная волна – тёплый холод – обволокла Валерию, вышибая воздух из лёгких. Пространство сжалось, разорвалось, а потом земля под ногами ударила – плотная, тяжёлая, настоящая. Тишина. Лишь шелест осеннего ветра в ушах, пахнущего дымом, прелью и далёкой водой.

Она открыла глаза. XXI век исчез. Перед ней, под низким небом, дышал Воронеж столетия прошлого. Деревянные избы с почерневшими стенами. Телеги, вязнущие в грязи. Люди в кафтанах и сарафанах, с лицами, в которых светился вековой опыт. Воздух гудел от жизни: скрип телег, собачий лай, далёкий топор. Здесь пахло стружкой, дегтем, хлебом и потом.

Переодевшись в простое платье, с сумкой за плечами, она влилась в эту жизнь, как в реку. Невидимая. Не чужая, но не своя. Камуфляж работал.

Но внутри всё звенело тревогой. Пётр далеко – под Полтавой, в другом веке. А здесь – тысячи вёрст до него. Леса, тракты, опасности, время.

Гостиница "У Якоря" – тесный чулан с топчаном, тазом, крюком для свечи. Еда груба, но сытна. Каша, сало, квас. Старик-хозяин Аким взял плату молча. Но на вопрос о дорогах хмуро ответил:

– Нынче путники не доходят. То мост снесло, то обоз пропал. Люди исчезают. Говорят, нечисть. Берегися, матушка.

Слова его были просты, но в них сквозила правда. Путь был битвой.

На рынке Валерия купила сушёное мясо, мёд, овёс, сушёные ягоды, травы. На постоялом дворе нашла кобылу – гнедую, с острым взглядом. Ирта. Неказистая, но крепкая. – Норовиста, – сказал конюх. – Не всякому дастся. – Справимся, – ответила Валерия.

Старуха-знахарка в лавке выдала бинты, кору ивы, масло пихтовое. – Простыла? – буркнула. – Что-то вроде того, – уклонилась Валерия. В её рюкзаке скрывались антибиотики, солнечные панели и арбалет.

По ночам она прятала батареи на подоконнике. Днём читала карты, сводки, сверяла себя со временем. Утром бегала по берегу, метала болты, скакала на Ирте. Становилась частью времени.

И однажды, в сумерках, в овраге, на тропе – трое. Тени. Цепь. Нож. Жадные глаза.

– Куда одна? —

Она не ответила. Рука в кармане. Капсула. Щелчок. Вспышка. Один закашлялся и упал. Другие отпрянули.

– Ведьма?.. —

Она стояла прямо.

– В следующий раз не стану щадить.

Они исчезли. Она осталась.

Позже – хутор. Усадьба Кавелина. Дом с книгами, чернилами. Молодёжь. Студенты. Город будущего.

– А вы кто такая, что чертежи понимаете? Архитектор?

– Консультант… по будущему, – с тенью улыбки.

Они не понимали, но слушали. Она видела в их запале – мечту. Надежду. Энергию мира, который только вылупляется.

Ночью, в темноте, она записывала всё. Песни, рецепты, схемы. Бумага хранила время. Бумага не садится.

Каждое утро дорога становилась трудней. Но внутренняя тишина росла. Уверенность. Правильность пути.

Петербург был впереди. И Пётр. Он ждал. И она шла.

Глава 7 Пыль веков и дыхание земли

– Ну что, Ирта, снова вперёд? – Валерия коснулась уха лошади, и та чуть повернула голову, словно в ответ.

Рассвет был тусклым, неохотным. Не свет, а его обещание – едва различимый серебристый отблеск над горизонтом. Земля ещё хранила ночную прохладу, листья блестели росой, и тишина казалась плотной, как шерстяное одеяло.

Путь на север не был дорогой. Это была тропа сквозь ткань времени – рытвины памяти, кряжи быта, холмы забвения. Валерия шла не просто из Воронежа в Петербург. Она шла из одного века в другой.

Шаг, вздох, взгляд по сторонам. Её поход был ритмом. Почти молитвой.

Деревни встречались редко. Люди – ещё реже. Но каждый взгляд, каждый жест говорил: чужая. Не враждебно, но отчуждённо. Она говорила их языком, ела их хлеб, спала под их крышами. Но оставалась иным.

– А что ж ты одна-то, милая? Мужа, что ли, потеряла? – спрашивала бабка у печи, наливая ей щей.

Валерия лишь кивала. Пусть думают, как хотят. Истина бы испугала.

Овраг. Лес. Тропа.

Сначала – тени. Потом – шаги. Трое. Один с цепью, другой с ножом. Глаза – не от ума, а от голода.

– Слышь, мать, чего одна по лесу шастаешь?

Она не ответила. Рука легла в карман. Капсула. Щелчок. Вспышка. Один рухнул, давясь и хрипя. Остальные попятились.

– Ведьма…

– Запомните: я вас пощадила.

Молчание. Потом – треск кустов. Исчезли. Она осталась. Сердце билось, как барабан. Но страх не пророс.

Поздно вечером – усадьба. Кавелин хутор. Дом, как школа: облупленные стены, книги в стопках, запах чернил.

Хозяин – седовласый странник с глазами поэта. В доме – студенты. Живые, голодные до идей.

– На север, к Неве, – говорил один, размахивая ложкой. – Там город растёт. Мы его лепим!

– А вы кто? Архитектор?

Она улыбнулась:

– Консультант по будущему.

Смеялись. Кто понял, кто нет. Но слушали. Показывали схемы, просили совета. Она видела: в их руках – надежда.

Поздней ночью, под одеялом, она записывала всё: диалоги, травы, чертежи, обрывки песен. Бумага дышала временем. Бумага не ломается.

Той же ночью – сон. Или не сон. Полтава.

Мрак. Дым. Кричат раненые. Пушки грохочут, рвут воздух. Над всем – гудение. Как зов.

Она стоит в эпицентре, пыль на губах, гарь в лёгких. Сквозь клубы дыма – Пётр. Усталый, окровавленный. И рядом – шведские пики. Шаги. Последний рубеж.

Он поворачивается. Смотрит прямо на неё. Без слов. Но взгляд – как команда.

«Скоро».

Она проснулась с колотящимся сердцем. В комнате – темно и тихо. Но она знала: это было не просто предупреждение. Это был сигнал.

День за днём путь становился вязче. Грязь, дождь, холод. Но внутренний компас бил точно. Я иду правильно, убеждала она себя. Не по дороге. По вектору.

Где-то там, в тумане и болотах, Петербург поднимался, как камень из воды. Там – молоты, там – воли, там – Пётр.

Его образ становился ближе. Не кумир. Не идол. Человек. Грозный, уставший, упрямый. Но настоящий. И он ждал.

Очередное утро. Серое небо. Мокрая трава. Валерия в седле.

Плащ её колыхался, как флаг невидимой армии – одинокой, но решимой. Путь продолжался. И теперь она знала: эта дорога ведёт не просто в столицу. Она ведёт в судьбу.

Глава 8. Где вершится судьба

Месяц в дороге. Грязь, холод, бессонные ночи, сырой хлеб и жёсткая солома под боком – всё это отложилось на теле, но не коснулось духа. Валерия шла вперёд, как будто сама земля вела её – вперёд, к точке, где пересекаются времена.

И вот, когда на горизонте выросли тёмные силуэты петербургских башен, у неё перехватило дыхание. Сердце сжалось от чего-то древнего и большого. Она вернулась. Вернулась туда, где принимаются решения, от которых дрожит континент.

Ветер гнал по набережным острые капли инея, срывал с крыш ледяные лепестки и носил по каналам пар, будто город сам выдыхал напряжение. Петербург был ещё молод – дерзкий подросток среди старых европейских столиц. Но уже тогда чувствовалось: он хочет стать Вечным. Даже в утренние сумерки слышался звон молотов, скрип блоков, хруст опилок под ногами. Пахло свежеструганным деревом, мокрой известью и амбицией.

Она надела тёмно-синее платье – строгое, с серебряной вышивкой по краю рукавов. Не для того, чтобы произвести впечатление, а чтобы соответствовать. Волосы стянула в узел, поверх накинула шаль, хранившую тепло дороги и запах сухой лаванды.

«Ты не странница. Ты – гость времени», – напомнила себе и шагнула через внутреннюю черту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Купить и скачать всю книгу

<12