Иммануил Кант и немецкая философия Просвещения

Немецкое Просвещение: От Томазия к Вольфу и его школе.

Немецкое Просвещение (нем. Aufklärung) представляло собой уникальное интеллектуальное движение, сформировавшееся в условиях политической раздробленности и религиозной разобщенности Германии после Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.). В отличие от более радикальных английских или французских аналогов, оно носило в основном академический, умеренно-реформаторский характер, стремясь к распространению знаний и реформе общества через образование, правовую мысль и систематизацию наук. Его ключевыми фигурами стали Христиан Томазий, заложивший основы светского мышления, и Христиан Вольф, создавший всеобъемлющую философскую систему, которая на десятилетия определила интеллектуальный климат страны.

Отлично структурированный и информативный текст. Ниже представлена его отредактированная версия, где каждый смысловой блок расширен подробными объяснениями и комментариями исследователей. Основные правки направлены на повышение академической точности, стилистическую гармонизацию и интеграцию научной перспективы.

1. Христиан Томазий: Критика схоластики и утилитарный поворот в философии.

Ранний этап немецкого Просвещения (Aufklärung) ярко представлен фигурой Христиана Томазия (1655–1728). Будучи сыном известного философа Якоба Томазия, учителя Лейбница, он сформировался в интеллектуальной среде, но сознательно пошел против ее основных течений. В молодости Томазий, восхищаясь культурным влиянием Франции, подчеркивал превосходство французской мысли над немецкой, которую он считал склонной к бесплодным метафизическим абстракциям. По его мнению, такая «ученая» философия, господствовавшая в университетах, была оторвана от жизни, поскольку видела цель разума в пассивном созерцании абстрактных истин.

Этот антисхоластический пафос Томазия не был простым отрицанием. Он отражал зарождающийся запрос на прагматизацию знания. Как отмечает историк философии Сергей Филонович, Томазий выступал как «просветитель-прагматик», для которого критерием истины становилась польза – способность знания способствовать «общему благу» и личному счастью. Таким образом, он одним из первых в немецком контексте сместил акцент с теоретического на практический разум, предвосхищая later developments of the Enlightenment. Переводчик его работ на английский, Иэн Хантер, характеризует эту позицию как «проект гражданской философии», направленный на реформу университетского образования и освобождение интеллектуальной жизни от диктата схоластических догм.

2. Эмпирическая установка и границы познания.

Враждебность Томазия к метафизике коренилась в его эмпирических установках. Он призывал очистить разум от предрассудков схоластического аристотелизма, но не стремился заменить одну метафизическую систему другой. Показательна его критика «Медицины для ума» (Медицина менталис) Э. В. Чирнгауза, который, следуя Декарту и Спинозе, пропагандировал математический метод в философии. Для Томазия такой подход был неприемлем, так как истинное знание проистекает не из дедукции, а из опыта и наблюдения.

Объяснение и комментарий: Гносеология Томазия носит последовательно сенсуалистский характер: нет врожденных идей, а пределы познания заданы органами чувств. Мы не можем познать ни то, что слишком мало для восприятия, ни природу высших причин (например, Бога), доступную лишь вере. Эта позиция, как пишет Владимир Гильманов, сближала Томазия с локковским эмпиризмом, хотя прямого заимствования, вероятно, не было. Зарубежный исследователь Франк Грюнер подчеркивает, что Томазий, отвергая и догматизм, и радикальный скептицизм, опирался на здравый смысл (Gemeinsinn) как конечный критерий. Таким образом, его эмпиризм был не столько теоретической доктриной, сколько инструментом для борьбы с интеллектуальным авторитаризмом и перенаправления философии к изучению доступного, «человеческого» мира.

3. Социальные и религиозные истоки «буржуазной философии».

Концепция философии Томазия, изложенная в его трудах 1691 года, отражает не только эмпиризм, но и ключевые социально-религиозные процессы. Историки связывают ее с подъемом постсредневекового общества и влиянием Протестантской Реформации.

Объяснение и комментарий: Акцент на общем благе и утилитарности, конечно, не был абсолютно новым, но у Томазия он приобрел специфическую окраску. Немецкий историк философии Гюнтер Циммерли интерпретирует это как становление «буржуазной» философии, ориентированной на мирскую деятельность, социальный прогресс и личный успех. В религиозном аспекте философия Томазия стала секуляризированным продолжением протестантской этики. Если Лютер ограничил компетенцию разума в теологии, то Томазий направил его в сферу социального устроения. Как отмечает американский исследователь Майкл Сейдлин, здесь происходит трансформация идеи «призвания» (Beruf): истинное служение Богу осуществляется не в монашеском уединении, а в активной мирской жизни на благо общества. Следовательно, философия должна заниматься этикой, правом и социальной организацией, а не метафизикой, и рассматривать человека психологически, а не в рамках абстрактной онтологии.

4. Пиетизм как религиозный контекст: между верой и разумом.

В отличие от многих французских просветителей, Томазий не был антирелигиозен. Его мировоззрение тесно связано с пиетизмом – движением внутри лютеранства, делавшим акцент на личной вере, внутреннем благочестии и практическом христианстве, а не на догматических спорах.

Объяснение и комментарий: Связь с пиетизмом (особенно с его галлеским центром) имела двойственный эффект. С одной стороны, пиетисты, как и Томазий, были критически настроены к схоластической теологии и метафизическим умствованиям, что создавало почву для союза. С другой, как справедливо замечает Ольга Плешкова, пиетизм настаивал на моральной испорченности человека и необходимости Божественной благодати для спасения, что входило в противоречие с просвещенческой верой в силу автономного человеческого разума. Эта напряженность ярко проявилась в этике Томазия, где его ранние рационалистические построения в итоге уступили место пиетистскому пессимизму относительно возможностей естественной морали.

5. Этическое учение: противоречие между разумом, волей и благодатью.

Этическая теория Томазия, изложенная в трудах 1692-1696 гг., демонстрирует внутреннюю противоречивость. Исходя из идеи, что высшее благо – это душевный покой, достигаемый разумом, а воля – источник зла, он затем утверждает социальную природу человека. Из этого следовало, что подлинный покой возможен лишь в обществе, основанном на взаимной любви, порождающей общую волю.

Объяснение и комментарий: Здесь возникает фундаментальное противоречие, на которое указывают многие комментаторы, в том числе Иэн Хантер. Если разумная любовь и общая воля суть проявления воли, то как может воля считаться изначально порочной? Томазий так и не разрешил этот парадокс, в конечном счете подчинив свою этику пиетистской доктрине: своими силами человек неспособен к истинной добродетели, и лишь Божья благодать может спасти его от нравственного бессилия. Таким образом, в этике Томазия происходит драматический разрыв между просвещенческим проектом автономной морали и религиозным принципом гетерономии (зависимости от высшей воли).

6. Философия права: рационализм и психологизм.

Наибольшую известность и оригинальность Томазий проявил в философии права, особенно в труде «Fundamenta juris naturae et gentium» (1705). В отличие от своего предшественника Пуфендорфа, он строил теорию естественного права не на метафизических, а на психологических основаниях, выделяя три фундаментальных побуждения человека: стремление к счастью и долгой жизни, страх перед смертью и болью, жажда собственности и господства.

Объяснение и комментарий: Этот психологический подход был революционным. Как пишет правовед Алексей Павлов, Томазий фактически заложил основы антропоцентричного понимания права, выводя его нормы из эмпирически наблюдаемой человеческой природы. Разум должен обуздать эти эгоистические инстинкты, чтобы обеспечить мир и счастье. На этой основе Томазий выстраивает трёхчастную систему норм:

1. Справедливость (justum) – минимум нравственности: «не делай другому того, чего не хочешь себе». Основа права в узком смысле, поддерживающего внешний мир.

2. Приличие (decorum) – принцип позитивных действий: «делай другому то, чего желаешь себе». Основа политики, ориентированной на общее благо.

3. Честность (honestum) – принцип самоуважения и добродетели: «делай себе то, что желаешь, чтобы другие делали себе». Основа внутренней этики и душевного мира.

Эта схема, как отмечает Герхард Шнебергер, представляет собой попытку секуляризации и рационализации естественного права. Томазий гораздо решительнее, чем Пуфендорф, отделяет его от теологии. При этом, как подчеркивает Сергей Филонович, в «Fundamenta» мы видим иного Томазия – более оптимистичного в отношении возможностей человеческого разума, что контрастирует с пессимизмом его поздней этики. Здесь разум выступает как целительная сила, способная преодолеть эгоизм и создать справедливый социальный порядок.

7. Синтез и противоречия наследия Томазия.

Наследие Христиана Томазия представляет собой сложный и противоречивый синтез. Он был одновременно:

Просветителем-прагматиком, боровшимся с метафизикой и продвигавшим идею философии как инструмента общественного прогресса.

Пиетистом, верившим в греховность человеческой природы и приоритет благодати.

Новатором в праве, заменившим метафизические основания права психологическими и эмпирическими.

Итоговая оценка исследователей: Большинство ученых, вслед за Вернером Шнайдерсом, видят в Томазии «отца немецкого Просвещения» именно за его раннюю программу реформы философии, языка и университетов. Однако, как резюмирует Иэн Хантер, его мысль нельзя втиснуть в рамки позднейшего «рационалистического» Просвещения. Томазий олицетворяет особый, немецкий путь Aufklärung – более умеренный, компромиссный, стремящийся не отменить религию, а найти для нее новое, практическое измерение, и сочетающий социальный оптимизм с моральным пессимизмом. Его главная заслуга – радикальный поворот философии к проблемам человека, общества и права, осуществленный в рамках немецкой интеллектуальной традиции.

2. Христиан Вольф: Системный рационализм как вторая фаза немецкого Просвещения.

1. Главным представителем второй, зрелой фазы немецкого Просвещения (Aufklärung) является Христиан Вольф (1679–1754). С его фигурой связан кардинальный поворот от антиметафизического пафоса раннего Просвещения (Томазий) к построению всеобъемлющей рациональной системы. Исчезает враждебность к метафизике и пиетистский акцент на ограниченности разума. Вместо этого Вольф возрождает академическую, школьную философию в новом ключе, основанном на всепроникающем рационализме. Этот рационализм не был антирелигиозным; напротив, Вольф стремился рационально обосновать метафизику и естественную теологию, подчеркивая при этом практическую цель философии – распространение разума и добродетели. Характерной чертой его мышления была непоколебимая уверенность в способности человеческого разума достичь достоверного знания в метафизике, включая познание Бога. Это выражалось уже в названиях его трудов, таких как «Разумные мысли о Боге, мире и душе человека» (1719).

Вольф осуществил институционализацию немецкой философии. Как отмечает историк философии Норберт Хинске, Вольф превратил разрозненные идеи Лейбница и других в стройную, дидактически выверенную систему, пригодную для университетского преподавания. Его латинские учебники стали каноном. Комментатор Дж. Б. Шнивинд подчеркивает, что Вольф, в отличие от Томазия, видел в метафизике не бесполезную спекуляцию, а фундамент для всего знания, включая этику и право. Его проект можно назвать «просвещённым догматизмом»: вера в то, что разум, следуя строгому методу, может постичь структуру бытия. Переводчик и исследователь его работ К. Х. Л. Политц указывает, что вольфовская система стала мостом между схоластической традицией и новоевропейской философией, придав последней систематическую форму, воспринятую затем Кантом.

2. Биографический контекст: конфликт с пиетизмом и триумф рационализма.

Вольф, сын кожевника из Бреслау (ныне Вроцлав), изучал теологию в Лейпциге, но увлекся философией и математикой. Знакомство с Лейбницем, начавшееся с переписки о методе Чирнгауза, определило его судьбу. По рекомендации Лейбница он получил кафедру математики в Галле, где, вопреки должности, стал преподавать философию. Его рационалистические лекции вызвали ожесточенное сопротивление пиетистов во главе с И. Ф. Будде, которые обвинили его в фатализме и, следовательно, в оправдании дезертирства (солдат, предопределённый к греху, не виновен). В 1723 году король Фридрих Вильгельм I уволил Вольфа с угрозой смертной казни в случае невыезда. Эта драма, известная как «Галльский спор», стала общегерманским интеллектуальным скандалом. Вольф обрёл убежище в Марбурге, где его лекции пользовались огромной популярностью. Его реабилитация в 1740 году новым королём, Фридрихом II (который призвал его вернуться и возвёл в дворянство), символизировала победу просвещённого разума над пиетистским догматизмом.

Немецкий историк Хорст Дреецлер рассматривает этот конфликт как столкновение двух моделей Просвещения: пиетистской (морально-религиозное преобразование через чувство) и вольфовской (интеллектуальное и социальное преобразование через разум). Иэн Хантер видит в изгнании Вольфа не просто теологический спор, а борьбу за контроль над университетом как институцией. Торжественное возвращение Вольфа в Галле стало сигналом для немецких университетов: рационалистическая метафизика одержала верх и стала официальной философией.

3. Методологический фундамент: дедукция, принципы и границы познания.

Вольф был радикальным, но не слепым рационалистом. Идеальным методом для него была дедукция, возможная благодаря тому, что высшие логические принципы имеют онтологический статус. Принцип непротиворечия («невозможно, чтобы одно и то же одновременно было и не было») – основа всякой истины. Из него выводится принцип достаточного основания («ничто не бывает без достаточного основания, почему оно есть, а не не есть»), объясняющий существование и связь вещей. Однако Вольф понимал ограниченность чистой дедукции. Он принимал лейбницевское различие между истинами разума (необходимыми, вечными, выводимыми из сущностей) и истинами факта (случайными, основанными на опыте, обладающими вероятностью).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.