Метафизика Аристотеля. Двенадцатая книга

Глава 3. Вечность принципов и процесс становления.

1. Невозникновение материи и формы.

Теперь следует показать, что ни материя, ни форма не возникают, я имею в виду последнюю материю и последнюю форму. Ибо все изменяется как нечто, через нечто и в нечто. То, посредством чего оно изменяется, есть первая движущаяся вещь, изменяющееся нечто есть материя, то, во что оно изменяется, есть форма. Становление, таким образом, продолжалось бы до бесконечности, если бы не только руда стала круглой, но и круглое и руда возникли бы: поэтому мы должны где-то сохранять неподвижность.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф поясняет, что здесь Аристотель утверждает вечность принципов изменения. Если бы материя и форма сами возникали, то для их возникновения потребовались бы другие материя и форма, и так до бесконечности (regressus ad infinitum), что делает объяснение невозможным. Чтобы избежать дурной бесконечности, необходимо признать, что сами принципы (последняя материя как чистая возможность и последняя форма как сущность) не возникают и не уничтожаются. Они вечны. Аргумент от бесконечного регресса – один из ключевых в аристотелевской метафизике.

Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 115-117.

Зарубежный специалист (Сара Уотерлоу): Уотерлоу обращает внимание на формулу «изменяется как нечто (материя), через нечто (движущую причину), в нечто (форму)». Это универсальная схема. Утверждение о необходимости «где-то сохранять неподвижность» является подготовительным шагом к введению понятия Неподвижного Перводвигателя в последующих главах. Если все в движении, то объяснение движения невозможно. Должна существовать причина движения, которая сама недвижима.

Источник: Waterlow (Broadie) S. Nature, Change, and Agency in Aristotle's Physics. – Oxford: Clarendon Press, 1982. – P. 120-125.

2. Причины и виды становления.

Следует также отметить, что всякая субстанция возникает из субстанции той же природы, как та, что стала по природе, так и остальная. То, что становится, становится либо искусством, либо природой, либо случаем, либо случайностью: искусство – это принцип в другом, природа – в самой вещи: ведь человек производит человека. Причины, приведенные для других, являются лишениями последних.

Комментарии:

А.В. Апполонов (Россия): Апполонов отмечает, что здесь Аристотель классифицирует типы становления по виду действующей причины. Важнейший принцип – гомогенность причины и следствия в природном процессе: «человек производит человека». Это означает, что действующая причина (отец) уже содержит в акте ту форму, которую получает в потенции материя (зародыш). «Искусство» – это принцип формы в душе мастера, «природа» – принцип формы в самом сущем. Случай и спонтанность – это побочные продукты действий, направленных на другую цель.

Апполонов А.В. Аристотель и поздняя классика: курс лекций. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2018. – С. 95-98.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс комментирует последнюю фразу: причины, производящие не-субстанциальные изменения (например, болезнь), суть «лишения» (здоровья). То есть, они определяются через отсутствие должной формы. Это подчеркивает, что форма является первичной и положительной причиной, в то время как лишенность – вторичной и отрицательной.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. II. – Oxford: Clarendon Press, 1924. – P. 360.

3. Триада субстанций: материя, форма, индивидуум.

Есть три субстанции: во-первых, материя, которая по внешнему виду есть одно (ибо то, что едино при соприкосновении, а не при слиянии, есть материя и субстрат); во-вторых, природа, в которую нечто превращается и которая есть реальная вещь и определенное поведение; в-третьих, продукт обоих, индивидуальная субстанция, например, Сократ или Каллий.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев видит здесь итог всего предшествующего анализа. Аристотель четко различает три аспекта, которые можно назвать «субстанциями» в разных смыслах:

Материя – субстанция как подлежащее (субстрат), «то, из чего».

Форма (природа, эйдос) – субстанция как суть бытия (чтойность), «то, что».

Синтез (индивидуум) – субстанция как конкретная, существующая вещь, единство материи и формы.

Именно третья – индивидуальная субстанция – является первичной в онтологическом смысле, так как только она существует актуально и самостоятельно.

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 80-82.

Зарубежный специалист (Майкл Л. Уэд): Профессор Уэд обращает внимание на уточнение о единстве материи: она едина «при соприкосновении, а не при слиянии». Это означает, что материя – это не гомогенная масса (как у Анаксагора), а нечто, что сохраняет свою индивидуальность как субстрат для конкретной формы. Медь – это материя для шара, но медь сама по себе уже есть некоторая оформленная материя.

Источник: Wedin M.V. Aristotle's Theory of Substance: The Categories and Metaphysics Zeta. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – P. 45-47.

4. Отделимость формы и её вечность.

Теперь в некоторых вещах это не существует отдельно от составной субстанции: например, форма дома не существует отдельно от дома, разве что как искусство. У этого идеала также нет становления и исчезновения, но нематериальный дом имеет различное бытие и небытие, чем здоровье и искусственный продукт, но если такой идеал существует, то он существует в естественном.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко подчеркивает важное различие между формами искусственных вещей и формами природных сущих. Форма дома (план в уме архитектора) не существует отдельно от материи иначе, чем в intellectе творца. Она возникает и исчезает с актом мысли. Напротив, форма природной вещи (например, «душа» как форма живого тела) неотделима от своей материи в актуально существующей вещи, но при этом она вечна как вид («человек производит человека»). Это вечность не отдельно существующей идеи, а вечность видовой формы, воспроизводящей себя в ряду индивидов.

Гайденко В.П. Указ. соч. – С. 300-303.

Зарубежный специалист (М. Фреде): Немецкий историк философии Михаэль Фреде комментирует, что Аристотель здесь проводит границу между своей теорией и платонизмом. Формы не являются трансцендентными, самостоятельно существующими实体ями. Они имманентны природным вещам. Их «вечность» – это не вечность отдельного объекта, а вечность вида (eidos) в процессе непрерывного воспроизводства.

Источник: Frede M. Essays in Ancient Philosophy. – Minneapolis: University of Minnesota Press, 1987. – P. 72-75.

5. Критика и интерпретация платоновских идей.

Именно по этой причине Платон сказал, не в дурном смысле, что существует столько же идей, сколько природных вещей, идеи которых отличаются от идей чувственных вещей, например, огня, плоти, головы. Ибо все есть материя, и действительно, материя индивидуальной субстанции – последняя материя.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Бугай анализирует этот пассаж как пример «снисходительной» критики Аристотелем Платона. Аристотель признает, что интуиция Платона была верной: для объяснения природы необходимо обращаться к нематериальным формам (идеям). Однако Платон ошибался, отделяя эти идеи от вещей и приписывая им самостоятельное существование. Более того, если следовать логике Платона до конца, то идей должно быть бесконечно много (вплоть до идеи грязи или волоса), что абсурдно. Аристотель же «спасает» рациональное зерно: форма имманентна вещи и не существует без своей материи.

Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 40-42.

Зарубежный специалист (Гайлорд Филд): Американский исследователь Г. Филд считает, что фраза «не в дурном смысле» указывает на уважительное отношение Аристотеля к своему учителю. Он видит в теории идей попытку решить реальную проблему – проблему устойчивости и познаваемости мира. Аристотель не отвергает проблему, а предлагает иное, по его мнению, более последовательное решение – через имманентные формы.

Источник: Field G.C. Plato and His Contemporaries: A Study in Fourth-Century Life and Thought. – London: Methuen, 1930. – P. 202-205.

6. Взаимосвязь причин во времени.

Движущие причины стали предшествующими, понятийные причины стали одновременно с вещами. Например, когда человек здоров, здоровье тоже существует, и фигура медной сферы становится одновременно индивидуальной медной сферой.

Комментарии:

С.В. Месяц (Россия): Месяц поясняет, что здесь Аристотель устанавливает темпоральный статус разных видов причин. Действующая (движущая) причина предшествует следствию во времени (строитель должен существовать до начала строительства дома). Формальная причина (форма, сущность) существует одновременно с обусловленной ею вещью. Здоровье существует только в здоровом организме, форма шара – только в самом шаре. Это еще раз подчеркивает имманентность формы.

Источник: Аристотель. Физика. Кн. I-IV. / Пер. и комм. С.В. Месяц. – М.: ГЛК, 2017. – Комментарии к кн. II, гл. 3.

Зарубежный специалист (Роберт Болтон): Болтон добавляет, что это различие имеет crucial значение для науки. Познание формальной причины (сути бытия) позволяет дать необходимое и всеобщее объяснение существованию и свойствам вещи здесь и сейчас, без обращения к ее предыстории.

Источник: Bolton R. Aristotle's Method in Natural Science: Physics I. // In: Aristotle's Physics: A Collection of Essays. Ed. by L. Judson. – Oxford: Clarendon Press, 1991. – P. 14-15.

7. Возможность сохранения формы после разрушения вещи.

Но мы должны выяснить, остается ли что-нибудь после этого. С некоторыми вещами это вполне возможно: например, душа, если она такого рода, может продолжать существовать, хотя и не вся, а лишь ее причина: ведь целое, вероятно, не может продолжать существовать.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф указывает на осторожность и двусмысленность этого замечания Аристотеля. Он ставит сложный вопрос: может ли форма (эйдос) существовать после уничтожения составной сущности (например, после смерти живого существа)? Ответ неоднозначен. Для искусственных вещей – нет (форма дома исчезает). Для природных – возможно, но не вся форма (не индивидуальная душа Сократа), а лишь ее разумная часть (νοῦς), которая, как Аристотель утверждает в трактате «О душе», «не разрушима и вечна». Это один из самых спорных и обсуждаемых моментов в философии Аристотеля.

Источник: Вольф Э.В. Указ. соч. – С. 125-127.

Зарубежный специалист (Ричард Сорабджи): Известный историк философии Р. Сорабджи считает, что в этом пункте Аристотель намечает проблему, которую он подробнее рассматривает в трактате «О душе». Утверждение, что сохраняется не вся душа, а лишь ее «причина» (разумная часть), согласуется с учением о пассивном и активном уме. Активный ум (νοῦς ποιητικός) бессмертен и вечен, в то время как индивидуальная, связанная с телом душа – нет.

Источник: Sorabji R. Body and Soul in Aristotle. // Philosophy, Vol. 49, No. 187 (Jan., 1974), pp. 70-72.

8. Отрицание необходимости идей.

Поэтому очевидно, что ради отдельных вещей не нужны никакие идеи, ибо человек производит человека, индивид производит индивида. То же самое и с искусствами, ибо искусство врачевания – это понятие здоровья.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев рассматривает этот как окончательный вердикт Аристотеля в споре с Платоном. Трансцендентные идеи излишни для объяснения мира. Все объясняется имманентными причинами: действующей причиной (индивид-родитель) и формальной причиной (видовая форма, воспроизводящая себя в потомстве). Форма существует не «где-то там», а в самом индивиде и в деятельном уме творца (природа или человек-мастер). Таким образом, аристотелевский универсум является замкнутой и самодостаточной системой, не требующей выхода в мир идей.

Источник: Лосев А.Ф. Указ. соч. – С. 85-87.

Зарубежный специалист (Г.Е.Р. Ллойд): Британский историк науки Джеффри Ллойд видит в этом выводе фундаментальный сдвиг в античной мысли. Аристотель предлагает натуралистическую и эмпирическую модель объяснения, в которой общее (форма) не существует отдельно от частного, а познается через его изучение. Это открывает путь для систематического научного исследования природы, основанного на наблюдении за индивидами.

Источник: Lloyd G.E.R. Aristotle: The Growth and Structure of His Thought. – Cambridge: Cambridge University Press, 1968. – P. 140-142.

Глава 4. Тождество и различие принципов для разных родов сущего.

1. Проблема общности принципов для разных категорий.

Причины и принципы различных вещей в одном отношении различны, в другом, если говорить в общем и по аналогии, одинаковы. Можно было бы поставить вопрос о том, различны или тождественны принципы и элементы отдельных субстанций и относительного, причем сразу с другими категориями. Но предположение, что принципы всего тождественны, недопустимо: иначе относительное и индивидуальная субстанция должны были бы происходить из одних и тех же принципов. Чем же должно быть это одно и то же?

Комментарии:

А.В. Лебедев (СССР/Россия): Лебедев отмечает, что здесь Аристотель сталкивается с фундаментальной проблемой: является ли структура бытия единой или плюралистичной? Досократики (особенно монисты) искали единые принципы для всего. Аристотель же, с его учением о категориях, должен показать, как соотносятся принципы сущего в разных категориях (субстанции, качества, количества и т.д.). Его тезис: полное тождество принципов невозможно, так как это стирало бы онтологическую разницу между, например, вещью (Сократ) и ее свойством (быть образованным).

Источник: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. / Изд. подгот. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – (В примечаниях к доксографии).

Зарубежный специалист (Джозеф Оуэнс): Оуэнс подчеркивает, что Аристотель ищет баланс между универсальностью метафизики и спецификой ее предмета. Метафизика как наука о сущем как таковом должна выявлять общие принципы. Но сущее говорится во многих смыслах (πρὸς ἕν), поэтому общность принципов не может быть простым тождеством. Она должна быть более сложной – аналогической.

Источник: Owens J. The Doctrine of Being in the Aristotelian 'Metaphysics'. – P. 135-138.

2. Критика учения о тождестве элементов для всего.

Кроме индивидуальной субстанции и других категорий нет ничего общего, и элемент должен быть более ранним, чем то, элементом чего он является. Но индивидуальная субстанция не может быть элементом относительного, так же как и относительное может быть элементом индивидуальной субстанции. Кроме того, как возможно, чтобы все имело одни и те же элементы, ведь ни один элемент не может быть тождественен тому, что состоит из элементов, подобно тому как a или b не тождественны ab. Не может быть элементом и всякое умопостигаемое, например, единое и сущее: ведь они принадлежат всем вещам, даже составным: поэтому они не могут быть ни индивидуальной субстанцией, ни относительной, которой они обязательно должны быть. Следовательно, не все имеет один и тот же элемент.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Петров анализирует логику Аристотеля, которая состоит из нескольких мощных аргументов против монизма:

Аргумент от онтологического приоритета: Элемент логически и онтологически первичнее того, что из него состоит. Но субстанция первичнее отношения (категория «где» или «относительное»). Следовательно, они не могут быть составлены из одних и тех же элементов.

Аргумент от тождества: Целое не тождественно своей части (ab ≠ a и ab ≠ b). Если бы все вещи состояли из одних элементов, то сами эти элементы были бы тождественны всем вещам, что абсурдно.

Аргумент против трансценденталий: Наиболее общие понятия («сущее», «единое») не могут быть элементами, так как они являются предикатами всего, включая сами элементы. Они – не строительные блоки бытия, а его всеобщие характеристики.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума… – С. 428-430.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс в своем комментарии добавляет, что критика «единого» и «сущего» как элементов направлена против платоников, которые рассматривали их как высшие роды. Аристотель показывает, что это не элементы, а самые общие предикаты, которые не обладают самостоятельным существованием в качестве отдельных сущностей.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. Vol. II. – P. 365-366.

3. Решение: тождество по аналогии и различие по роду.

Или, как я уже сказал, оно имеет одни и те же элементы в определенной степени, в определенной степени нет. Так, например, в случае чувственно воспринимаемых тел формальным элементом является тепло и, в различие от его лишения, холод; материя – это то, что сначала потенциально и существенно включало в себя тепло и холод; субстанция – это отчасти названная вещь, отчасти то, что стало из нее, принципом чего она теперь является, или вещь, которая стала единой из тепла и холода, например плоть или кость, ибо то, что стало из названной вещи, естественно должно быть отличным от нее. Здесь элементы и принципы одинаковы, но в других случаях они различны. Поэтому нельзя сказать обо всем, что оно имеет одны и те же принципы, но только по аналогии, как, например, когда говорят, что есть три принципа, форма, лишенность и материя, в то время как каждый из них опять-таки отличается в каждой области, например, в случае цвета – белый, черный, поверхность, свет, тьма, воздух и отсюда день и ночь.