Метафизика Аристотеля. Одиннадцатая книга

Аннотация к Одиннадцатой книге («Каппа») «Метафизики» Аристотеля

Одиннадцатая книга «Метафизики» представляет собой систематизирующий конспект ключевых идей Аристотеля, играющий роль связующего звена между первой философией и натурфилософией («физикой»). Книга структурно делится на две основные части: главы 1-8 посвящены определению предмета и методологии первой философии, а главы 9-12 – метафизическому анализу фундаментальных понятий физики: движения и бесконечного.

В первой части Аристотель разрешает апории о предмете «мудрости» (первой философии), критикуя подходы физиков, математиков и платоников. Центральным решением становится концепция «сущего как такового», понимаемого через отношение к единому началу – сущности (πρὸς ἕν). Это позволяет утверждать первую философию как единую науку о высших, неподвижных и отделимых от материи причинах, тем самым определяя её как теологию – высшую из теоретических наук.

Во второй части книга служит метафизическим основанием для физики. Аристотель дает знаменитое определение движения как «энтелехии потенциального сущего» и проводит тонкое различие между движением (изменением акциденций) и возникновением/уничтожением (изменением сущности). Анализ бесконечного доказывает, что она существует лишь потенциально (как возможность бесконечного деления или прибавления), но не актуально.

Книга «Каппа» выполняет двойную функцию: она утверждает онтологический примат первой философии и предоставляет ей прочный логический фундамент через защиту закона непротиворечия, одновременно выступая в качестве философского введения в изучение природы, демонстрируя единство и иерархичность аристотелевской системы знания.

Обзор Одиннадцатой книги «Метафизики» Аристотеля.

Одиннадцатая книга («Каппа») «Метафизики» Аристотеля занимает особое место в корпусе его сочинений. Традиционно рассматриваемая исследователями как более ранний набросок или конспект идей, детально разработанных в книгах III, IV, VI и XII, она, тем не менее, обладает строгой внутренней логикой и выполняет ключевую системообразующую функцию. Книга служит смысловым мостом между учением о сущем как таковом и натурфилософией («физикой»), демонстрируя единство аристотелевской системы. Структурно она делится на две основные части: главы 1-8 посвящены проблемам первой философии, а главы 9-12 – анализу движения и бесконечного, что непосредственно сближает их с предметом физики.

Центральная задача начальных глав – точное определение предмета «мудрости» (σοφία) или первой философии.

Апории определения предмета (Гл. 1): Аристотель начинает с фундаментальных затруднений:

–Должна ли мудрость быть единой наукой или совокупностью наук?

–Должна ли она доказывать первые начала или только изучать их?

–Должна ли она изучать все виды сущностей или лишь высшие?

Эта апоретическая метода, как отмечает А.Ф. Лосев, является для Аристотеля не тупиком, но продуктивным методом прояснения проблемы, унаследованным от Платона [1].

Критика конкурентов (Гл. 1-2): Отвергается возможность отождествления первой философии с:

Физикой, ибо та изучает сущее, которое имеет начало движения в себе, тогда как первая философия ищет неподвижные и первые причины.

Математикой, ибо та изучает сущее как неподвижное, но не существующее отдельно от материи (лишь в абстракции).

Учением об идеях (платоников), ибо идеи не существуют как отдельные сущности, а введение их приводит к «третьему человеку».

Решение: сущее как таковое и «pros hen» (Гл. 3): Это ключевой онтологический ответ на апории. Сущее говорится во многих смыслах (многозначно), но не через чистую омонимию, а по отношению к единому началу (πρὸς ἕν) – к первой сущности (πρώτη οὐσία). По аналогии: всё «здоровое» (пища, цвет, упражнение) относится к здоровью как к центральному значению. Так и все категории сущего (качество, количество, место и т.д.) отсылают к сущности. Таким образом, одна наука о сущем как таковом возможна, потому что все значения сущего объединены отношением к единому центру – сущности.

Иерархия теоретических наук (Гл. 7-8): Аристотель окончательно определяет место первой философии в системе знания:

Физика: изучает сущее, которое движется и не отделимо от материи.

Математика: изучает сущее как неподвижное и не отделимое от материи (в абстракции).

Первая философия (Теология): изучает сущее неподвижное и отделимое (существующее самостоятельно).

Вывод: поскольку такая отделимая и неподвижная субстанция существует (Бог, Ум), наука о ней – теология – является первой и наивысшей. Она онтологически первична, а потому является и наукой о сущем как таковом.

Прежде чем строить науку, необходимо защитить её логико-онтологический фундамент.

Закон непротиворечия (Гл. 5): Это первое и недоказуемое начало всякого мышления и речи. Любая попытка его доказать уже предполагает его истинность.

"Метод опровержения:" Того, кто отрицает закон, можно опровергнуть, заставив его что-то "означать". Если его слова что-то значат, то отрицание этого значения будет ложным.

–"Самоопровергаемость:" Утверждения «всё ложно» или «противоречия истинны» опровергают сами себя, так как первое включает и себя самого, а второе лишает понятие истины всякого смысла.

Критика релятивизма и учения о текучести (Гл. 6):

"Опровержение Протагора:" Если «человек – мера всех вещей», то одно и то же одновременно и истинно, и ложно, что абсурдно. Мера – это восприятие "здорового", а не больного человека.

"Опровержение Гераклита (и Кратила):" Если «всё течёт» абсолютно, то никакое устойчивое знание невозможно. На практике никто не живёт в соответствии с этим принципом, что доказывает его несостоятельность.

Комментарий Д.В. Бугая: «Аристотель защищает не просто логический принцип, но онтологический принцип устойчивости бытия, без которого невозможна никакая наука» [2].

Эта часть служит метафизическим обоснованием физики, углубляя понятия, необходимые для изучения природы.

Определение движения (Гл. 9): Движение (κίνησις) – это энтелехия (актуализация) потенциального сущего, поскольку оно потенциально. Это не потенция и не завершённая актуализация (энтелехия), а сам "процесс" перехода между ними (например, строительство – это актуализация строительного материала "как строящегося"). Движение существует в движимом, а не самостоятельно.

Виды изменения и отличие движения от возникновения (Гл. 11):

Изменение (μεταβολή) бывает трёх видов:

1. Из не-субстрата в субстрат -> Возникновение (γένεσις).

2. Из субстрата в не-субстрат -> Уничтожение (φθορά).

3. Из субстрата в субстрат -> Движение (κίνησις).

–Ключевое различие: Движение предполагает уже существующий неизменный субстрат (сущность), который меняет свои акциденции (свойства, место, размер). Возникновение и уничтожение – это изменение самой сущности.

–Анализ бесконечного (Гл. 10): Аристотель утверждает, что актуальная бесконечность невозможна. Бесконечное не существует как отдельная субстанция или как актуально существующее тело.

–Бесконечное существует потенциально: как возможность бесконечного деления конечной величины или бесконечного добавления к ней.

–Физические аргументы: Бесконечное тело не может существовать, так как ему негде находиться (место конечно и определено), оно нарушило бы баланс элементов и не могло бы двигаться.

Несмотря на кажущуюся эклектичность, книга обладает внутренней логикой:

1. От проблемы к решению: Начинается с апорий о предмете (Гл. 1-2) и находит решение в концепции «pros hen» (Гл. 3).

2. От основания к применению: Установив предмет, философия защищает свои основания – закон непротиворечия (Гл. 5-6).

3. От общего к частному: Определив своё место в системе наук (Гл. 7-8), она спускается к анализу ключевых понятий физики – движения и бесконечного (Гл. 9-12), давая им метафизическое обоснование.

Значение книги «Каппа» заключается в том, что она:

–Утверждает онтологический и методологический примат первой философии (теологии) как науки о высшей причине.

–Предлагает стройную классификацию наук, основанную на различии их предметов.

–Выполняет критическую функцию, расчищая почву от учений Платона, софистов и досократиков для построения собственной системы.

–Служит метафизическим введением в физику, показывая, что учение о природе нуждается в более высокой науке о первых началах, и эпистемологическим обоснованием самой возможности достоверного знания.

[1] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. С. 55-60.

[2] Бугай Д.В. Аристотель. Метафизика Книга Каппа. // ΣΧΟΛΗ. Философское антиковедение и классическая традиция. 2008. Т. 2. № 2. С. 259.

XI книга («Каппа») «Метафизики» Аристотеля действительно не является изолированным текстом, а представляет собой ключевой системообразующий узел во всей архитектонике его философии. Её содержание глубоко интретекстуально связано с другими книгами «Метафизики», с его физическими и логическими трудами, а также выполняет роль критического итога предшествующей античной мысли, задавая вектор для последующего развития философии.

Книга «Каппа» часто рассматривается исследователями как конспект или рабочая версия ключевых идей, более полно и системно изложенных в других книгах. Её функция – связующая и подготовительная.

Книги IV (Γ) и VI (Ε): Онтологический и методологический фундамент.

Защита закона непротиворечия в XI книге (гл. 5-6) является тезисным изложением развернутой аргументации книги IV, где этот закон утверждается как фундаментальный принцип всякого бытия и мышления [1]. Анализ единства сущего через отношение к единому началу (πρὸς ἕν) в гл. 3 непосредственно опирается на разработку этой концепции в IV книге. Как отмечает А.Ф. Лосев, «аристотелевское учение о Pros Hen является тем мостом, который соединяет множественность эмпирического мира с единством умопостигаемого принципа, не растворяя первое во втором, как у Платона» [2]. Классификация теоретических наук (физика, математика, теология) из VI книги (гл. 1) в XI книге (гл. 7) служит ключом к разрешению апорий о предмете первой философии и четкому определению её как теологии, изучающей неподвижную и отделимую субстанцию.

Книги VII-IX (Z, H, Θ): Учение о сущности как субстрат.

Проблема сущности (ουσία), центральная для VII-IX книг, является онтологическим фоном для всех рассуждений XI книги. Концепция «pros hen» имеет смысл только при наличии первичной сущности, по отношению к которой определяется всё остальное. Анализ возникновения и движения (гл. 11), где требуется неизменный субстрат, прямо опирается на учение о материи и форме из VII книги. Различение потенции (δύναμις) и акта (ἐνέργεια), детально разработанное в IX книге, является рабочим инструментом для определения движения в XI книге.

Книга XII (Λ): Непосредственный пролог к кульминации.

Вся XI книга является подготовительным трактатом для XII книги. Анализ движения и его причин (гл. 7-12) логически подводит к необходимости существования Перводвигателя – вечной, неподвижной, нематериальной причины всего движения в мире. Рассуждение о необходимости вечной субстанции (гл. 2) находит своё завершение в учении о Боге-Уме в книге XII. Д.В. Бугай подчеркивает: «В книге К подводятся итоги онтологических изысканий… и осуществляется переход к высшему роду сущего – неподвижному перводвигателю, что делает её прямым введением в теологию книги Λ» [3].

Книга I (Α): Историко-философский контекст.

Начальные апории XI книги (гл. 1) – это не только взгляд вперед, но и отсылка назад, к историческому обзору в I книге. Однако в XI книге критика предшественников (Платона, пифагорейцев) интегрирована не в исторический, а в систематический контекст, показывая, почему их учения не могут стать адекватной основой для первой философии.

XI книга наглядно демонстрирует глубинное единство аристотелевской системы, связывая метафизику с физикой и логикой.

«Физика» (особенно Книги III, V, VI, VIII): Метафизическое обоснование физики

Главы 7-12 книги «Каппа» являются метафизическим введением в проблематику «Физики».

Определение движения (κίνησις как ἐντελέχεια τοῦ δυνάμει ὄντος) в гл. 9 дословно повторяет формулировку из «Физики» (III.1, 201a10-11) [4].

Анализ бесконечного (гл. 10) детально разработан в «Физике» (III.4-8).

– Классификация видов движения (гл. 11-12) соответствует «Физике» (V.1-2).

Таким образом, XI книга показывает, что физика не самодостаточна – её первоначала (движение, время, бесконечное) требуют метафизического обоснования, которое и дает первая философия.

«Органон» (особенно «Категории», «Об истолковании»): Логические основания онтологии.

Защита закона непротиворечия (гл. 5-6) – это применение логических принципов, изложенных в «Об истолковании», к онтологическим основаниям бытия. Использование категорий (сущность, количество, качество и т.д.) для классификации видов движения (гл. 12) прямо отсылает к учению из «Категорий».

«О душе»: Общность ключевых понятий.

Различение потенции и акта, центральное для определения движения в XI книге, является также ключевым для понимания души как первой энтелехии природного тела («О душе», II.1, 412a27-28). Это показывает универсальность этих понятий для всей системы Аристотеля.

XI книга представляет собой момент высшего синтеза и критического переосмысления всей предшествующей греческой мысли.

– Ответ Платону и академикам:

– Критика теории идей: Утверждение, что первая философия не может заниматься математическими объектами или идеями (гл. 1, 2, 7) – это прямой вызов Платону. Аристотель показывает, что поиск неизменного начала не должен вести в запредельный мир идей, а должен быть направлен на имманентные принципы самого сущего (форма/материя, акт/потенция).

– Преодоление дуализма: Аристотель преодолевает платоновский разрыв между миром идей и миром вещей. Высшее начало (Бог) не пребывает отдельно, а является конечной причиной и целью мирового движения, будучи имманентным ему как объект желания («Метафизика», XII.7).

– Ответ досократикам и софистам:

– Ответ Гераклиту: Учение о всеобщей текучести опровергается через введение неизменного субстрата (сущности) и формы как цели движения. Мир изменчив, но изменения упорядочены и направлены к неизменным целям.

– Ответ Пармениду: Аристотель, принимая вызов Парменида, отрицавшего движение и множественность, «спасает явления» – признаёт и то, и другое, но объясняет их через более сложную онтологию (потенция/акт), сохраняя логический примат единства и непротиворечивости.

– Ответ софистам (Протагор): Радикальный релятивизм и субъективизм («человек – мера всех вещей») окончательно опровергаются утверждением объективных, внеличностных оснований истины и бытия (закон непротиворечия, иерархия сущего).

Таким образом, XI книга «Метафизики» выполняет роль системного интегратора:

1. Она связывает различные разделы самого корпуса «Метафизики» в единое целое.

2. Она обеспечивает метафизический фундамент для натурфилософии («Физики»), показывая, что учение о природе нуждается в более высокой науке о первых началах.

3. Она служит критическим итогом развития досократовской и платоновской мысли, предлагая новый, синтетический путь, который определил развитие не только перипатетической школы, но и всей последующей европейской философии через ее рецепцию в неоплатонизме и средневековой схоластике.

[1] Аристотель. Метафизика. IV, 3-6.

[2] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. С. 89.

[3] Бугай Д.В. К вопросу о структуре и месте книги К «Метафизики» Аристотеля. // ΣΧΟΛΗ. 2008. № 2. С. 257.

[4] Аристотель. Физика. III, 1, 201a 10-11.

Аристотель вновь обращается к центральному вопросу метафизики – вопросу о сущем как сущем (τὸ ὄν ἧ ὄν) и его многообразных смыслах [2]. Однако здесь он поднимается над анализом категорий и чувственной субстанции к поиску неизменной, вечной и нематериальной основы всего сущего.

Комментарий А.Ф. Лосева: Лосев подчеркивает, что аристотелевское учение о сущем является не просто классификацией, но иерархией видов бытия, восходящей от материального к идеальному. «Аристотель строит свою онтологию как учение о субстанции (ουσία), и высшей формой этой субстанции оказывается у него Ум-Перводвигатель» [3].

Комментарий Д.В. Бугая: Бугай, анализируя эту книгу, указывает на её «синтезирующую функцию»: «В книге Λ подводятся итоги онтологических изысканий предыдущих книг… и осуществляется переход к высшему роду сущего – неподвижному перводвигателю» [4].

Это ядро книги. Аристотель приходит к необходимости существования вечной, неподвижной, нематериальной субстанции (ουσία), которая является первопричиной и источником всяческого движения и жизни во Вселенной. Эта субстанция есть чистый Ум (Νοῦς), мыслящий сам себя, и в этом самосозерцании заключающий высшее благо и наслаждение.

Комментарий зарубежных исследователей (В. Ягер, М. Борн): Немецкий филолог Вернер Ягер рассматривал книгу Λ как ключевой момент эволюции мысли Аристотеля от платоника к создателю собственной теологической системы [5]. Современный комментатор Майкл Бордт в своем труде «Aristotle’s Metaphysics Book Lambda» детально разбирает аргумент о необходимости перводвигателя: «Доказательство существования неподвижного перводвигателя является не физическим, а метафизическим, ибо основано на вечности движения и времени, которые, в свою очередь, требуют вечной сущности» [6].

Комментарий А.Ф. Лосева: Лосев видит в этом учении рафинированную форму античного идеализма. «Божественный ум Аристотеля… есть жизнь, ибо деятельность ума есть жизнь, а сам бог есть деятельность этой жизни, вечная и наилучшая. Мы имеем здесь самодеятельность, самосознание и самопознание чистого мышления» [7].

Теология Аристотеля неотделима от космологии. Неподвижный перводвигатель движет миром не механически, а как «предмет желания и мысли» (κινεὶ ὡς ἐρώμενον) [8], то есть целевой причиной. Это порождает иерархическую структуру космоса – от вечного круговращения небесных сфер, управляемых умами-перводвигателями низшего порядка, до изменчивого подлунного мира.

Комментарий Д.В. Бугая: Бугай акцентирует внимание на связи книги Λ с «Физикой»: «Аристотель выстраивает единую картину мира, где метафизические начала находят свое воплощение в физической реальности. Учение о перводвигателе является мостом между первой философией и натурфилософией» [9].

Хотя этот аспект не является главным в книге Λ, он имплицитно присутствует. Высшая реальность (Бог) понимается Аристотелем как чистый акт мышления. Таким образом, познание и бытие тождественны в высшей точке универсума. Это задает онтологический фундамент для теории познания: человеческий разум стремится к уподоблению божественному уму как к своей конечной цели.

Комментарий зарубежного исследователя (Э. Берті): Известный историк философии Энрико Берті в работе «Aristotele nel Novecento» показывает, как аристотелевская концепция божественного ума повлияла на последующие спекуляции о природе интеллекта в средневековой и современной философии [10].

Аристотель в XI книге «Метафизики» действительно завершает классическую эпоху греческой философии. Он предлагает не просто набор идей, а законченную архитектонику наук. Физика изучает подвижные сущие, математика – неподвижные, но не существующие отдельно, а первая философия (метафизика) исслешает сущее как таковое и высшую, вечную и неподвижную субстанцию, являющуюся основанием всего миропорядка. Таким образом, книга Λ представляет собой триумф систематизирующей мысли, объединяющей логику, онтологию, космологию и теологию в грандиозный синтез.

[1] Aristotle. Metaphysics. Book Lambda (XII). Ed. by with an Introduction and Commentary by M. Frede and D. Charles. Oxford University Press, 2000.

[2] Аристотель. Метафизика. Книга XI (Λ), 1061a 10 – 1069a 15. // Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т.1. М.: Мысль, 1975.

[3] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. С. 78.

[4] Бугай Д.В. Аристотель и поздняя классика. // Вопросы философии. 2005. № 8. С. 145.

[5] Jaeger, W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. 2nd ed. Oxford: Clarendon Press, 1948. P. 219.

[6] Bordt, M. Aristoteles’ «Metaphysik» XII. Darmstadt: WBG, 2006. S. 45.

[7] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993. С. 512.

[8] Аристотель. Метафизика. 1072a 25.

[9] Бугай Д.В. Космология Аристотеля: физика и метафизика. // Философский журнал. 2007. № 1. С. 92.

[10] Berti, E. Aristotele nel Novecento. Roma-Bari: Laterza, 1992. P. 112.

Одиннадцатая книга (Λ) «Метафизики» является не просто частью корпуса, а сжатым компендиумом и системообразующим звеном всей аристотелевской философии. Её историческое влияние колоссально и прослеживается в нескольких ключевых направлениях европейской мысли.

Несмотря на острую критику Аристотелем теории идей Платона, его ключевые категории – такие как потенция (δύναμις) и акт (ἐνέργεια), а также учение о Неподвижном Перводвигателе – были творчески переработаны и интегрированы в неоплатоническую систему.

Плотин использовал аристотелевское различение потенции и акта для описания иерархии эманации Единого, Ума (Нуса) и Мировой Души. Ум-Нус у Плотина, будучи актуальной множественностью мыслящих себя идей, во многом обязан своей характеристикой Аристотелевскому Божественному Уму [1].

Прокл в своих «Началах теологии» систематизировал этот синтез. Как отмечает А.Ф. Лосев, «Прокл диалектически перерабатывает аристотелевское учение о перводвигателе, подчиняя его платоновской диалектике Единого… но сама логическая структура мышления о высшем начале здесь аристотелевская» [2].

Аристотелевский синтез, особенно учение о перводвигателе, стал краеугольным камнем теологии Высокого Средневековья.

Фома Аквинский увидел в аристотелевской метафизике рациональный фундамент для христианского богословия. Его знаменитые «пять путей» доказательства бытия Бога (quinque viae) в «Сумме теологии» являются прямой адаптацией аргументов Аристотеля из «Физики» и «Метафизики».

Первый путь – от движения – почти дословно воспроизводит доказательство необходимости Перводвигателя из Метафизики (Λ, 7) и Физики (VIII, 5) [3].

Как подчеркивает С.С. Аверинцев, «томистский синтез веры и разума был бы невозможен без той картины мира, которую предложил Аристотель – мира, целесообразно устроенного и восходящего к разумной Первопричине» [4].

Аристотелевская физика и космология, основанные на метафизических принципах книги Λ, доминировали в европейской науке вплоть до XVII века.

Его различение видов движения (естественное / насильственное) и теория четырех причин (формальной, материальной, действующей и целевой) составляли основу научного объяснения явлений.

Критика актуальной бесконечности и утверждение конечности космоса определяли астрономические представления на два тысячелетия.

Работы Галилея и Ньютона были не просто открытием новых законов, но сменой фундаментальной парадигмы, предложенной Аристотелем. Они оспорили аристотелевскую физику движения, заменив имманентную телеологию на механистическую причинность, что, в конечном счете, привело к разделению науки и метафизики [5].

Таким образом, 11-я книга «Метафизики» служит:

Системообразующим звеном, связывающим метафизику (учение о первопричинах) с физикой (учение о природе) и логикой (учение о доказательстве).

Критическим итогом борьбы с основными направлениями ранней греческой мысли (досократики, Платон) и фундаментом для построения его собственной системы.