- -
- 100%
- +
3. Временнóй уровень (Бибихин) – это модус этого осуществления. Dasein есть временность, оно эк-статично, оно есть постоянное трансцендирование себя к своим возможностям, укоренённое в конечности.
4. Социально-этический уровень (Арендт/Сартр) – это контекст и imperative этого осуществления. Dasein всегда уже находится с другими, и его проект свободы разворачивается в пространстве взаимной ответственности и потенциального конфликта. Здесь его бытие становится политическим.
5. Практико-аскетический уровень (Хоружий) – это техника этого осуществления. Подлинность не дана, она достигается через работу над собой, через «решимость», требующую усилия и мужества.
6. Критическое измерение (Адорно) – это необходимая самокоррекция всей конструкции. Оно напоминает, что любое онтологическое построение должно постоянно сверяться с конкретно-исторической реальностью страдания и отчуждения, дабы не стать идеологическим инструментом их оправдания.
Заброшенное в мир и к другим, практически вовлечённое Присутствие, которое, будучи ориентированным на свою конечную возможность-к-смерти, обретает (или теряет) себя в актах свободного проекта, требующего аскезы и ответственности перед лицом Другого, – и всё это при постоянной угрозе соскальзывания в неподлинность как индивидуального бегства, так и социальной мистификации.Таким образом, Единый Феномен Dasein – это напряжённое, динамическое целое: Его целостность – не в спокойной гармонии, а в удерживании этого напряжения. Реконструировать Dasein – значит увидеть эту сложную архитектонику и признать право каждого измерения на голос в этом непрекращающемся споре.
Ключевые следствия такого прочтения Dasein.Реконструкция Dasein как единого феномена, синтезирующая приведенные интерпретации, кардинально меняет понимание всей структуры и цели Раздела II «Присутствие и временность» в «Бытии и времени».
Вместо линейного изложения это становится единым, герменевтическим кругом, где каждая часть освещает целое. Вот ключевые следствия такого прочтения:
1. Временность – не объект анализа, а само основание целостности Dasein
· Классическое прочтение: Временность (Zeitlichkeit) представляется как некая «вещь» или «структура», которую Хайдеггер «обнаруживает» в конце анализа и затем описывает её экстазы (будущее, прошлое, настоящее).
· Следствие: Временность – это не вывод, а изначальное основание всего проекта. Анализ заботы, бытия-к-смерти, совести и вины – это не шаги к открытию временности, а феноменальные демонстрации того, как временность уже всегда себя проявляет в самом бытии Dasein.
o По Бибихину: Временность – это не то, что есть у Dasein, а то, чем оно является. «Бытие-к-смерти» – это не моральный императив, а онтологическое раскрытие первичности будущего как экстаза, в котором Dasein проецирует себя на свои возможности.
o По Сартру: «Радикальная свобода» – это прямое следствие этой временности: Dasein как проект постоянно «опережает» себя, оно есть то, чем оно еще не стало.
2. Бытие-к-смерти и решимость – не этические категории, а онтологические условия возможности смысла
· Классическое прочтение: Часто интерпретируется как мрачный призыв к «подлинности» через осознание смертности, почти как стоическая или экзистенциалистская этика.
· Следствие: Смерть – это не культурный или биологический факт, а самая что ни на есть собственная, неустранимая и непревосходимая возможность Dasein. Её экзистенциально-онтологический смысл – замкнуть целостность Dasein. Только будучи-к-концу Dasein может быть понято как целое (в отличие от просто наличной вещи, целостность которой дана сразу).
o Это делает возможным смысл (Sinn) как таковой. Смысл у Хайдеггера – это «понятноеupon-что», на основании чего нечто становится понятным. Таким «upon-чем» для самого бытия Dasein и является временность. Без горизонта конечности любое проектирование и понимание теряло бы свою структуру, расплывалось бы в дурной бесконечности.
o Решимость (Entschlossenheit) – это не героизм, а феноменологическое название для «открытости» (Erschlossenheit) Dasein, основанной на временности. Это способ, каким Dasein, приняв свою конечность, становится «просветом» (Бибихин), в котором мир и его собственное бытие являются в их значении.
3. Критика Адорно получает онтологическое обоснование, но и встречает онтологический ответ.
· Следствие: Адорно прав, видя в анализе Хайдеггера уход от конкретики. Но этот «уход» – не ошибка, а методологический принцип. Хайдеггер сознательно проводит онтологическую дифференцию: он исследует не «сущее» (конкретные социальные условия), а бытие этого сущего (условия возможности любого социального бытия вообще – временность).
o Однако из этого следует, что хайдеггеровский анализ не может и не должен заменять собой социальную критику. Он описывает трансцендентальные условия, которые делают возможным как подлинное, так и неподлинное существование в любом обществе. Проблема «Man» («Они») – это не проблема буржуазного общества 1920-х годов, а онтологическая характеристика самого способа бытия Dasein как Mitsein (со-бытия).
o Таким образом, хайдеггеровский анализ ставит предел любой социальной утопии: полностью преодолеть отчуждение и неподлинность невозможно, так как они коренятся в самой структуре Dasein. Но он же и указывает на постоянную возможность индивидуального экзистенциального поворота (решимости).
4. Параллель Хоружего показывает: Второй раздел – это руководство по «онтологической аскезе»
· Следствие: Если Dasein – это «Присутствие» как просвет бытия (Бибихин), то весь Раздел II можно читать как инструкцию по «очищению» этого просвета.
o Повседневность, падение в «They» – это «замутнение» просвета.
o Голос совести, ужас – это зов к его очищению.
o Бытие-к-смерти – это осознание его конечных границ.
o Решимость – это достижение состояния максимальной ясности и открытости, где бытие может являться с минимальными искажениями.
o В этом свете хайдеггеровский проект сближается с духовными практиками (как показывает Хоружий), где цель – не приобретение нового знания, а преобразование самого способа существования познающего.
5. Временность истории и духа получает новое прочтение
· Классическое прочтение: Заключительные параграфы о историчности (Geschichtlichkeit) и мировом времени кажутся порой отдельным, не совсем связанным приложением.
· Следствие: Это – кульминация и демонстрация мощи всей концепции. Хайдеггер показывает, что все производные понятия истории, судьбы, наследования и даже «объективного» времени мира коренятся в изначальной временности Dasein.
o Историчность – это не свойство цивилизаций, а способ бытия Dasein, которое, будучи брошенным (прошлое), проецирует себя (будущее) на основе унаследованных, но выбранных возможностей. Судьба (Schicksal) народа – это не мистика, а совместная историчность многих Dasein в их со-бытии.
o Общепринятое время (часослов, календарь) раскрывается как обезличенная, уровненная временность – способ, каким Dasein в повседневности считает себя и свое время, убегая от собственной конечности.
Наш итоговый вывод:Прочтение Dasein как единого феномена превращает «Присутствие и временность» из последовательности глав в единый разворачивающийся аргумент:
Кульминация: Временность является онтологическим основанием не только индивидуального существования, но и истории, духа и самого понятия времени как такового.Исходный пункт: Dasein как вопрошающее бытие. Проблема: Его кажущаяся фрагментарность и неподлинность. Ключ к решению: Поиск целостности через бытие-к-смерти. Открытие: Целостность основана на временности. Демонстрация: Вся экзистенциальная структура Dasein (забота, совесть, решимость) есть модус временности. Таким образом, временность оказывается не темой Второго раздела, а его героем, который присутствовал незримо с самого начала, и всё пронизывает собой, связывая онтологию, экзистенциальный анализ и философию истории в грандиозное целое.
§ 45. Итог подготовительного фундаментального анализа Dasein и задача изначальной экзистенциальной интерпретации этого сущего.Что было получено в ходе подготовительного анализа Dasein и что остается искомым?
Что мы обрели? Мы обнаружили основную конституцию исследуемого сущего – Бытие-в-мире. Его сущностные структуры центрируются в открытости (Erschlossenheit). Целостность этого структурного целого раскрылась как забота (Sorge). В ней заключено бытие Dasein. Анализ этого бытия руководствовался тем, что было предварительно определено как сущность Dasein – экзистенция. Этот термин в формальном указании означает: Dasein есть понимающая возможность бытия (Seinkönnen), для которой в её бытии важно это самое бытие. Сущее, которое так существует, – это всегда я сам. Проработка феномена заботы дала взгляд на конкретную конституцию экзистенции, то есть на её изначальную связь с фактичностью (Faktizität) и заброшенностью (Verfallen) Dasein.
Что мы ищем? Ответ на вопрос о смысле бытия вообще. И прежде всего – возможность радикальной проработки этого основного вопроса всей онтологии. Выявление горизонта, в рамках которого нечто like бытие вообще становится понятным, равнозначно прояснению возможности понимания бытия как такового, которое само принадлежит к конституции сущего, именуемого Dasein. Однако понимание бытия как сущностный момент бытия Dasein можно радикально прояснить лишь в том случае, если это сущее, чьим бытием оно является, изначально интерпретировано в нём самом в отношении его бытия.
Можем ли мы считать онтологическую характеристику Dasein как заботы изначальной интерпретацией? По какому критерию следует оценивать экзистенциальную аналитику Dasein на её изначальность? Что вообще означает изначальность онтологической интерпретации?
Онтологическое исследование – это возможный вид интерпретации (Auslegung), которая характеризуется как проработка и присвоение понимания. Всякая интерпретация имеет свою пред-структуру: свой задел (Vorhabe – то, что мы уже "имеем в виду"), свой взор (Vorsicht – угол зрения, перспективу) и свой концептуальный проект (Vorgriff – понятия, которыми мы схватываем явление). Чтобы интерпретация стала эксплицитной задачей исследования, вся эта структура, именуемая герменевтической ситуацией, должна быть заранее прояснена и обоснована в фундаментальном опыте "предмета" раскрытия.
Изначальная онтологическая интерпретация требует не просто какой угодно феноменально обоснованной герменевтической ситуации. Она должна expressly удостовериться, что захватила в свой "задел" (Vorhabe) целое тематического сущего. Также недостаточно лишь феноменально обоснованного предварительного наброска бытия этого сущего. "Взор" (Vorsicht) на бытие должен схватывать его в отношении единства принадлежащих ему и возможных структурных моментов. Только тогда вопрос о смысле единства целостности бытия всего сущего может быть поставлен и ответ на него может быть обретен с феноменальной достоверностью.
Соответствовала ли наша прошлая аналитика таким требованиям? Вела ли нас наша герменевтическая ситуация к требуемой фундаментальной онтологией изначальности? Можем ли мы, отталкиваясь от полученного результата ("бытие Dasein есть забота"), продвинуться к вопросу об изначальном единстве этого структурного целого?
· Взор (Vorsicht) был неполон: Мы определяли идею экзистенции как понимающую возможность бытия. Но эта возможность бытия свободна для подлинности (Eigentlichkeit) или неподлинности (Uneigentlichkeit). Наша предыдущая интерпретация, исходившая из усредненной повседневности (durchschnittliche Alltäglichkeit), ограничивалась анализом безразличного или неподлинного существования. Хотя мы и достигли конкретного определения экзистенциальности, онтологическая характеристика конституции экзистенции осталась с существенным изъяном. Пока экзистенциальная структура подлинной возможности бытия не включена в идею экзистенции, нашему "взору" не хватает изначальности.
· Задел (Vorhabe) был неполон: Можем ли мы утверждать, что, начиная с повседневности, мы захватили целое Dasein – это сущее от его "начала" до его "конца"? Повседневность – это как раз бытие "между" рождением и смертью. Но если сущностью Dasein является экзистенция (то есть его бытие всегда впереди себя), то Dasein, пока оно существует, всегда еще не что-то. Сущее, чья сущность заключается в экзистенции, по своей сути сопротивляется возможности схватить его как целое сущее. Таким образом, наша герменевтическая ситуация не только не захватила целое сущее, но и становится сомнительным, возможно ли это вообще.
Вывод: Предшествующая экзистенциальная аналитика Dasein не может претендовать на изначальность. В "заделе" у нас было лишь неподлинное бытие Dasein, и притом как не-целое.
Новая задача: Чтобы интерпретация бытия Dasein как фундамента для проработки основного вопроса онтологии стала изначальной, она должна предварительно вывести бытие Dasein на свет в его возможной подлинности и целостности.
Это означает: необходимо поставить вопрос о том, как это сущее может быть целым. В бытии Dasein, пока оно есть, всегда есть что-то "еще не", то, чем оно может и станет. К этому "незавершенному" принадлежит и само "окончание" – смерть. Это "окончание", принадлежащее к возможности бытия (экзистенции), ограничивает и определяет всякую возможную целостность Dasein.
· Чтобы адекватно феноменально обсудить возможную целостность, нам нужен онтологически адекватный, то есть экзистенциальный, понятие смерти.
· Смерть, как она есть для Dasein, раскрывается только в экзистенциале (existenziell) – в бытии-к-смерти (Sein zum Tode). Экзистенциальная структура этого бытия-к-смерти оказывается онтологической конституцией возможности-бытия-целым Dasein.
· Таким образом, целое экзистирующее Dasein можно захватить в экзистенциальный "задел". Но может ли Dasein вообще существовать подлинно и цельно?
· Свидетельство о подлинной возможности бытия дает нам совесть (Gewissen). Её экзистенциальная интерпретация приводит к insight, что подлинная возможность бытия Dasein заключается в воле-иметь-совесть (Gewissen-haben-wollen).
· Эта экзистенциальная возможность, по своему смыслу бытия, тяготеет к экзистенциальной определенности через бытие-к-смерти.
Ключевой итог: С выявлением подлинной возможности-бытия-целым Dasein, экзистенциальная аналитика удостоверяется в конституции изначального бытия Dasein. И эта подлинная возможность-бытия-целым проявляется как модус заботы. Тем самым обретается феноменально адекватная основа для изначальной интерпретации смысла бытия Dasein.
Финальный прорыв: Изначальным онтологическим основанием экзистенциальности Dasein является временность (Zeitlichkeit). Расчлененная структурная целостность бытия Dasein как заботы впервые становится экзистенциально понятной именно из временности.
Дальнейший путь анализа таков: все ранее обретенные структуры Dasein должны быть "обратным ходом" проинтерпретированы на предмет их временного смысла.
· Повседневность раскрывается как модус временности.
· Из временности становится понятно, почему Dasein в основе своего бытия исторично (geschichtlich) и может формировать историю (Historie).
· Поскольку Dasein "пользуется" временем и "считается" со временем, временность Dasein образует исчисление времени (Zeitrechnung). Переживаемая в нем "время" – это ближайший феноменальный аспект временности, из которого вырастает обыденное, вульгарное понимание времени, развившееся в традиционное понятие времени.
· Выяснение происхождения этого времени, "в котором" встречается внутримирное сущее, готовит понимание для еще более изначального проявления временности. В ней коренится понимание бытия, конститутивное для бытия Dasein. И проект смысла бытия вообще может осуществляться в горизонте времени.
Трактовка и контекст для читателя.
Вся экзистенциальная структура Dasein (забота, совесть, решимость) есть модус временности. § 45 – это мост, который подводит итог первому разделу ("Подготовительный фундаментальный анализ Dasein") и задает программу всего второго раздела ("Dasein и временность").
1. Проблема целостности и подлинности: Хайдеггер показывает, что анализ повседневного, "неподлинного" Dasein (который доминировал в первом разделе) принципиально неполон. Dasein нельзя понять до конца, пока мы не схватим его как целое (от рождения до смерти) и в его подлинном модусе существования (когда оно осознает свою конечность и берет на себя ответственность за свое бытие). Без этого забота остается формальной структурой.
2. Смерть как экзистенциал: Решение проблемы целостности – не в том, чтобы посмотреть на труп, а в том, чтобы понять смерть как способ бытия Dasein. Бытие-к-смерти – это не прекращение существования, а осознание своей радикальной конечности как конститутивной возможности. Это осознание "вырывает" Dasein из безличности "Man" и делает возможным подлинное существование.
3. Иерархия понятий для читателя:
o Забота (Sorge) – это онтологическая структура бытия Dasein как такового (единство экзистенциальности, фактичности и заброшенности).
o Бытие-к-смерти и Воля-иметь-совесть – это экзистенциальные модусы, в которых забота проявляется подлинным образом.
o Временность (Zeitlichkeit) – это смысл бытия заботы. Это то, что делает саму заботу возможной и понятной. Это не "время часов", а изначальное, экстатическо-горизонтальное строение самого Dasein как "вне-себя-в-себе-бытия" (будущее-прошлое-настоящее). Все структуры Dasein коренятся в временности.
4. Цель второго раздела: Показать, что временность – это основа:
o Повседневности (как неподлинный модус: забвение времени, поглощенность настоящим).
o Историчности (Dasein как историчное существо, чье бытие есть "событие").
o Обыденного понятия времени (которое производно от изначальной временности).
Библиографические источники для углубленного изученияОтечественные специалисты:
1. В. В. Бибихин: Его перевод "Бытия и времени" и особенно лекционный курс "Дело Хайдеггера" являются классикой русскоязычной хайдеггерианы. Бибихин блестяще объясняет сложные места, включая проблему временности.
2. М. Хайдеггер "Время и бытие" (и другие работы позднего периода): Показывают эволюцию его мысли о времени.
3. П. П. Гайденко: Её работы по истории философии ("Время. Длительность. Вечность", "Прорыв к трансцендентному") содержат глубокие анализы Хайдеггера в контексте европейской метафизики.
4. А. Г. Черняков: "Онтология времени" – сложная, но фундаментальная работа, где Хайдеггеру уделено центральное место.
5. С. А. Коначева: Современный исследователь, работы которой ("Бытие и ничто", "Событие и вещь") expertly трактуют Хайдеггера, в т.ч. и проблему времени.
Зарубежные специалисты (классика):
1. William J. Richardson, S.J. "Heidegger: Through Phenomenology to Thought" – одна из самых авторитетных книг о Хайдеггере, одобренная им самим. Подробно разбирает переход от Dasein к временности.
2. Hubert L. Dreyfus: "Being-in-the-World: A Commentary on Heidegger's Being and Time, Division I" – культовая книга, разбирающая первый раздел. Для второго раздела можно смотреть его лекции.
3. Stephen Mulhall: "Heidegger and Being and Time" (Routledge Philosophy GuideBooks) – отличное введение, краткое и ясное.
4. Francois Raffoul & David Pettigrew (eds.): "Heidegger and Practical Philosophy" – сборник статей, где рассматривается связь подлинности, решимости и временности.
5. Friedrich-Wilhelm von Herrmann: "Hermeneutics and Reflection: Heidegger and Husserl on the Concept of Phenomenology" – фон Херрманн был ассистентом и первым издателем Хайдеггера, его комментарии максимально близки к авторскому замыслу.
Диалог: Голос самого Хайдеггера(После паузы, последовавшей за синтезом, в просвете возникает иная фигура мысли. Не та, что пишет «Бытие и время», но более поздняя).
Хайдеггер (обращаясь ко всем): Вы говорите о Dasein. Вы говорите верно, но… недостаточно изначально (anfänglich). Вы вслед за мной молодым ищете ответ в устройстве человеческого присутствия. Но сам вопрос – вопрос о смысле Бытия – остаётся в тени ваших споров.
Адорно: Вот! Я же говорил! Он уводит в абстракцию!
Хайдеггер: Нет, господин Адорно. Вы требуете говорить о конкретном страдании – и вы правы в своём требовании. Но неправы в том, что видите в онтологии бегство. Вы ищете причину страдания в экономике, в идеологии – и находите. Но разве сам горизонт, в котором несправедливость является как несправедливость, а вещь – как всего лишь товар, – разве этот горизонт не есть дело самого Бытия? Техника (Gestell), которая ставит всё на учёт и в наличие, – это не заговор капиталистов, это судьба Бытия (Geschick des Seins), забвение его истины как события (Ereignis).
Бибихин: Значит, «Вот» – это не свойство человека, а место, которое человек призван хранить для события истины Бытия?
Хайдеггер: Именно так. Человек – пастух Бытия, а не его господин. Dasein – это то, через что Бытие «даёт» себя, но и скрывается. Ваше «Присутствие» верно, Владимир Вениаминович, но его надо слышать как «При-сутствие» – стояние в просвете истины Бытия.
Маяцкий: Но это стояние – динамично. Это не статика.
Хайдеггер: Совершенно. Это «стояние» есть вхождение в Ereignis – событие-при-своение. Бытие присваивает человека для того, чтобы через него осуществляться. Время – не линия и не поток, о котором я говорил в связи с Temporality Dasein. Время-пространство (Zeit-Raum) – это про-странение, которое само Бытие даёт для своего просвечивания.
Дрейфус: Но как тогда быть с миром молотков и знаков? С моим «being-in-the-world»?
Хайдеггер: Мирность мира, о которой я тогда говорил, – это первый шаг от субъект-объектного отношения к месту обитания человека. Но теперь я скажу иначе: вещь – не подручное (Zuhandenes) и не наличное (Vorhandenes). Вещь собирает мир. Кувшин собирает в себе дар вина, небо, землю, смертных и богов. Ваша практическая вовлечённость – лишь отзвук этого изначального собирания-вещи-мира.
Арендт: А политика? Со-бытие? Публичная сфера? Разве это не то самое «между», где человек обретает себя?
Хайдеггер: «Они» (das Man) – это, конечно, неподлинность. Но и подлинное Mitsein… Оно возможно не в политике в её современном смысле, которая есть лишь часть той же техники. Оно возможно лишь там, где люди, прислушиваясь к голосу Бытия, становятся соседями по судьбе, обитателями одной местности духа. Мыслитель не может предписать, как должна выглядеть эта общность. Он может лишь подготовить для неё место, расчистив его от метафизических предрассудков.
Сартр: Но свобода! Выбор! Ответственность! Вы отрицаете их?
Хайдеггер: Ваш экзистенциализм, господин Сартр, читает мои работы как антропологию. Вы ставите человека в центр. Но вопрос не в том, свободен ли человек. Вопрос в том: что такое свобода? Я бы сказал сейчас: свобода – это отпущенность на открытость потаённого, позволение Бытию быть. Это не свойство воли человека, а дар Бытия. Ваша «ответственность» тогда – это ответ на зов Бытия, а не проекция себя на ничто.
Хоружий: Тогда наша «практика себя», работа над собой – это и есть настройка на этот зов? Подобно тому как в исихазме ум собирается в сердце для слышания Бога?
Хайдеггер: (После паузы). Мыслитель не молится. Но он делает нечто схожее: он внимает. Его «аскеза» – это аскеза мышления, отказ от расхожих мнений, готовность к удивлению. Мысль – это благодарность, ответ на дар Бытия.
Адорно: И всё же… эта онтологизация истории, судьбы Бытия… Она обезоруживает. Если всё – судьба Бытия, то какой смысл бороться с конкретным злом?
Хайдеггер: Мысль ничего не делает. Она ничего не производит. Она не может предотвратить гибель Освенцима. Но она может помыслить, что такое техника, приведшая к нему. Не действие, но осмысляющее вопрошание – её удел. Возможно, из этого вопрошания однажды произрастёт иное действие. Но мысль не может его гарантировать. Её задача – быть готовой к приходу нового Бога.
Ключевые библиографические источники для углублённого изучения (Дополнение к предыдущему списку)Основные тексты самого Хайдеггера (кроме "Бытия и времени"):
1. «Кант и проблема метафизики» – ключ к пониманию связи между временностью и трансценденцией.
2. «Введение в метафизику» – мощное развёртывание вопроса о Бытии и ничто.
3. «Доклады и статьи» (например, сборник «Пути к не проторенной дороге») – содержит ключевые тексты позднего Хайдеггера: «Вещь», «Вопрос о технике», «Искусство и пространство», «Строить, жить, мыслить».
4. «Ницше» (в 2-х томах) – гигантский труд, где Хайдеггер прорабатывает свою позицию через диалог с Ницше, что критически важно для понимания его поздней мысли.
5. «На пути к языку» – центральный текст для понимания «поворота» и роли языка как «дома бытия».
8. Ахутин, А.В. «Поворотные времена» – содержит глубокие статьи о Хайдеггере и его диалоге с античностью.Отечественные исследователи (дополнение): 6. Хайдеггер, М. «Цолликоновские семинары» – уникальный текст, где Хайдеггер практически разъясняет психиатрам свои ключевые понятия (Dasein, бытие-в-мире, забота) в диалоге, очень доступно. 7. Михайлов, И.А. «Ранний Хайдеггер: между феноменологией и философией жизни» – блестящий анализ генезиса мысли Хайдеггера. 13. Peter Trawny. «Heidegger and the Myth of a Jewish World Conspiracy» – сложная, но важная работа, критически анализирующая связь его мысли с политическими заблуждениями (т.н. «Чёрные тетради»).Зарубежные исследователи (дополнение): 9. Richard Polt. «Heidegger: An Introduction» – одно из лучших кратких введений, охватывающее все периоды. 10. Mark A. Wrathall. «How to Read Heidegger» – отлично разбирает ключевые мотивы его мысли. 11. Julian Young. «Heidegger's Philosophy of Art» и «Heidegger's Later Philosophy» – очень ясные и глубокие работы. 12. Michael Inwood. «Heidegger: A Very Short Introduction» – гениально сжатое и точное введение из знаменитой оксфордской серии. 15. William McNeill. «The Glance of the Eye: Heidegger, Aristotle, and the Ends of Theory» – прекрасное исследование о связи времени, восприятия и практики у Хайдеггера.Для углублённого изучения временности: 14. David Farrell Krell. «Daimon Life: Heidegger and Life-Philosophy» – сложный, но фундаментальный разбор понятий времени, жизни и смерти у Хайдеггера. Этот список предоставляет путь от первоисточников через авторитетные комментарии к специализированным исследованиям, позволяя глубоко погрузиться в многослойную мысль Хайдеггера.