Всё будет хорошо

Я машинально посмотрела на асфальт. Там, где недавно растекалось вишнёвое пятно, теперь расплывалось новое. Тёмное, неправильное, будто поставленное кистью нетрезвого художника. И как ни странно, оно снова напоминало мне кракозябрика. Того самого. Только в этот раз у него появилось что-то вроде крыльев.

– Прекрасно, – пробормотала я. – Кракозябрик эволюционировал. Следующий шаг – говорящий кракозябрик?

Но смех застрял в горле.

Глава 10. Соседка

Дома попыталась отвлечься от всего пережитого: заварила чай, достала банку варенья. Капля вишнёвого цвета весело скатилась с ложки и снова, чёрт возьми, получился кракозябрик. На этот раз с длинным носом. Я фыркнула: «Ну привет, Буратино». Смех помог ровно на три секунды. Внутри всё равно сидело неприятное чувство, будто кто-то подталкивает меня в спину.

От звонка в дверь я дёрнулась так, что чуть не опрокинула чашку.

– Да иду я, иду! – пробормотала я, хотя никто, кроме стены, этого не слышал.

За дверью оказался сосед с верхнего этажа, в руках у него было ведро и тряпка.

– Простите, у вас воду не отключали? – спросил он подозрительно, – У меня в ванной что-то странное творится.

– Нет, – а сама подумала: странности сегодня словно специально повсюду выскакивают. И если я начну их игнорировать, они сами меня найдут.

Видимо, пора что-то делать.

Я взяла из запасов банку малинового варенья и отправилась к Варваре Павловне. Вроде бы узнать про отключение воды, а на самом деле… я знала, что старушка хранит в памяти куда больше, чем делает вид.

Дверь открылась со скрипом, пахнуло сушёными травами и кошками.

– О, Ангелиночка! – обрадовалась соседка. – Проходи, проходи. Варенье принесла? Ай, молодец!

Мы сели за стол. Она сразу принялась жаловаться на колени, на цены в магазине, на соседского кота. Я слушала и ждала.

– Ты ведь девочкой-то особенной была, – вдруг сказала она между делом, – твоё рождение сопровождалось не только аистами… были и люди.

Я насторожилась.

– Люди? – переспросила я.

Варвара Павловна улыбнулась.

– Ну… всякие.

– Варвара Павловна, скажите честно. Кто был рядом тогда? Кто видел? – я подалась вперёд, не скрывая напряжения.

Она поёрзала на стуле, замялась. До этого болтала без остановки, а теперь язык вдруг связало.

– Не стоит, деточка. Старое-то зачем ворошить?

Я не выдержала:

– Это связано со мной, правда?

Она перекрестилась так резко, будто отгоняла невидимую тень.

– Не всё тебе нужно знать, девочка. Не всё.

Я хотела задать ещё один вопрос, но в этот момент соседка вдруг вскинула голову и посмотрела в окно. В её глазах мелькнул испуг. Быстрый, как вспышка.

– Уже поздно, – пробормотала она, отводя взгляд. – Ступай домой.

Она поднялась и начала суетливо убирать чашки, уронив одну в раковину. Шум был явно лишним, будто она пыталась заглушить собственное молчание.

Я вышла от неё в сумерках. Моя тревога только крепла. Словно Варвара Павловна знала больше, чем позволила себе сказать. Её молчание звучало громче любых слов.

Глава 11. Первое расследование

Моё происхождение действительно было окутано тайной. Но эта тайна воспринималась как что-то само собой разумеющееся. В детстве я не ставила целью узнать, кто мои настоящие родители. Мне и так было хорошо быть единственной и любимой дочерью.

Всё. Хватит кружить вокруг да около, пора копнуть в собственное прошлое.

Я залезла на стремянку и достала запретную картонную коробку, которую мама с папой старались не замечать. Видимо, подразумевалось, что она станет невидимкой. Коробка пылилась там с тех пор, как я себя помнила, и, похоже, никто к ней не прикасался годами.

Внутри россыпь фотографий, пожелтевшие открытки, квитанции с печатями, и вдруг тонкий конверт без марки, на котором стояла только дата: 25 августа. Без года. Без имени.

Я открыла. Внутри лежала записка, написанная чётким, почти каллиграфическим почерком: «Аист принесет не просто дитя. Берегите. Когда придет время, узнаете, почему».

Перечитала трижды, пытаясь уловить хоть намёк на шутку. Но почерк был слишком серьёзен, слишком не похож на наши семейные безобидные игры. На дне коробки я нашла ещё одно: старую чёрно-белую фотографию. На ней молодая женщина с прямыми густыми волосами и странным кулоном в форме ключа. Она стояла у пруда, а рядом силуэт аиста, будто случайно попавший в кадр.

– Кто ты? – шепнула я фотографии.

Ответа, разумеется, не последовало. Но внутри зашевелилось то самое ощущение, что меня снова подталкивают. Не к варенью или трамваю, а к чему-то большему.

Вечером я решилась. Родители сидели за чаем, папа, как обычно, выбирал из печенья самое вкусное с шоколадной крошкой, а мама перебирала новости на планшете.

– Мам, пап, – я положила фотографию на стол так, будто ставлю шах королю. – Кто эта женщина?

Мама на секунду застыла. Я впервые видела её такой растерянной. Первым делом она поправила скатерть. Классика жанра. Если разговор серьёзный, нужно срочно ровнять углы. Папа смотрел на печенье, словно ждал, что оно подскажет правильный ответ.

– Где ты это нашла? – наконец спросила она, хотя по лицу было видно: знала, что рано или поздно отвечать придётся.

– В коробке. Там ещё записка. – Я постучала пальцем по столу. – «Аист принесет не просто дитя». Вы знали, да?

Папа кашлянул, но промолчал. Мама же медленно убрала планшет и взяла фотографию в руки.

– Мы думали, у тебя будет время. Что успеем подготовить тебя.

– Время? – я нервно усмехнулась. – Время на что? На то, чтобы привыкнуть к кракозябрикам на асфальте? Или к тому, что аисты переговариваются со мной, как с подругой? Подготовить к чему? – я почти закричала.

Папа виновато положил печенье в вазочку, как школьник, которого застукали с телефоном на уроке.

– Ангелина, – мама смотрела мне прямо в глаза, – у тебя есть прошлое, о котором мы мало знаем сами.

– То есть, вы хотели сказать, что меня реально принес аист? Или это всё метафора? – я скрестила руки.

Мама смотрела на меня, глаза чуть блеснули.

– Иногда метафоры становятся слишком буквальными.

– Почему именно аисты? Почему меня они принесли? – я уставилась на чашку чая, делая вид, что вопрос совершенно обыденный.

Мама вздохнула.

– Дочка, мы столько лет ждали тебя… Когда увидели в гнезде, даже не сомневались, что это знак.

– Но вы же не удивились? – я прищурилась.

Отец кашлянул и поставил чашку на блюдце чуть громче, чем нужно.

– Удивились. Ещё как. Особенно когда… – он осёкся.

– Когда что? – я навострила уши.

Мама бросила на него сердитый взгляд.

– Не стоит.

– Стоит, – настаивала я.

Отец помолчал и тихо сказал:

– В тот вечер возле дома был человек. Высокий, в тёмном пальто и шляпе. Он спросил, не нужна ли нам помощь. Я тогда подумал, что какой-то сумасшедший. Но потом через пару дней мы нашли тебя.

– В шляпе? – я переспросила так, будто это было самое важное в истории.

– Да мало ли людей в шляпах, – отмахнулась мама. – Не надо нагнетать.

– Но ведь он приходил и после, – не удержался отец. – Несколько раз я его видел неподалёку.

Мама резко встала.

– Хватит. Не надо. Она ещё запутается.

Я замерла. Даже папа перестал дышать. Потом он, словно желая разрядить обстановку, пробормотал:

– Кстати, ты же сама любишь чудеса. Может, всё у тебя и вправду оттуда?

Я закатила глаза. Но внутри всё равно дрогнуло. Потому что за словами родителей чувствовалась настоящая тайна, которую они знали, но упорно оттягивали момент истины.

Мама убрала чашки, словно ставила точку в разговоре. Только точка ли это была? Я смотрела на их лица и понимала: они не лгут, но и не говорят всей правды. Всё их молчание было куда громче слов. Фотография с женщиной и кулоном лежала на столе тонкая, почти невесомая, но от неё тянуло тяжестью. Словно это был ключ, который я сама должна вставить в замочную скважину.

– Ладно, – сказала я, будто сдаваясь. – Пусть будет так.

Я поднялась и пошла в свою комнату. Но внутри уже звенела новая мысль: если они молчат, значит, боятся. А если боятся, значит, правда куда страшнее, чем я могла представить. Я закрыла дверь за собой и прислонилась к ней спиной. Кракозябрик на асфальте, щёлканье клювов, шляпа в воспоминаниях отца – всё сплелось в один узор. И теперь у меня не оставалось сомнений: искать ответы придётся самой.

Я снова достала фотографию. Женщина с кулоном смотрела прямо в объектив, будто и в мои глаза тоже. Ключ. Да, в этом кулоне что-то есть. Если есть символ, значит, у него должна быть история. А история всегда где-то хранится.

Я знала, куда пойду завтра. Библиотека редко давала готовые ответы, но уж намёков она всегда подбрасывала достаточно. А иногда и целые карты сокровищ. Тишина звенела. За окном скрипнул трамвай, и его звонок будто подтвердил: ответы только начинаются.

Глава 12. Библиотека

В библиотеку я шла, как на свидание. Правда, свидание было назначено не с кавалером, а со старыми фолиантами. Но кто сказал, что у книг нет шарма? У них и характер есть, и запах, и иногда даже чувство юмора. Особенно, если открываешь том на странице, где написано: «См. также смерть».

Зал был почти пуст. Страницы шелестели, как дыхание, лампы отбрасывали пятна света, похожие на острова, а воздух пах ожиданием. За соседним столиком тихо кашлял студент, явно пытавшийся зубрить. Библиотекарша в очках на цепочке внимательно посмотрела на меня, словно заранее пыталась угадать, что меня интересует. Впрочем, в библиотеке это почти всегда так.

Я разложила на столе фотографию, записку и пару листочков для заметок.

– Аисты, символика, мифология… – пробормотала я, набирая запросы в карточном каталоге.

Первое, что попалось: «Аисты приносят счастье и новые начинания». Второе: «В некоторых традициях аисты ассоциировались с душами, переходящими из одного мира в другой». Третье: «Считается, что аист приносит не только детей, но и послания судьбы». Я откинулась на спинку стула. Всё это звучало красиво, но слишком уж мифологично. Я искала конкретику.

И вот книга с тяжёлой, будто каменной обложкой. На полях карандашом чья-то рука вывела: «Птенцы аистов особого рода отмечены печатью перехода».

Слово «печать» я обвела трижды. Студент рядом кашлянул снова, и я вдруг заметила на его конспекте слово «Пражская».

– Простите, вы на каком факультете? – вырвалось у меня.

Он поднял глаза и смутился:

– На историческом. У нас архив на Пражской улице, театральные документы.

Совпадение? Слишком уж толстое.

Я протянула фотографию с женщиной и аистом пожилой библиотекарше.

– Фотографию, конечно, вы вряд ли найдёте, – сказала я, – но, может быть, кулон? Ключ такой странный. Или что-то про аистов?

Она поджала губы, задумчиво поправила очки и скрылась в полутени стеллажей. Через пару минут вернулась с книгой, которая явно редко покидала полку. Переплёт потёртый, страницы пожелтели. На обложке: «Символика в народных поверьях». Я открыла книгу. Слова будто сами шагнули мне навстречу: «Аист – посредник между мирами. Принесённое им дитя – знак перемен и хранитель тайн».

Я задержала дыхание. Будто кто-то заранее написал это для меня. Но книга не отвечала на главный вопрос: кто женщина на фотографии?

– Знаете, – сказала я, листая страницы и стараясь говорить непринуждённо, – это всё похоже на шутку. Аисты, кулоны, ключи… Как будто чей-то выдуманный сюжет.

Библиотекарша чуть наклонила голову.

– Иногда в шутках прячут больше правды, чем в серьезных учебниках, – заметила она тихо, почти шёпотом.

Я подняла на неё глаза. В её взгляде мелькнуло что-то. Осторожность? Знание? Или мне только показалось?

– А кулон в форме ключа… – я ткнула пальцем в фотографию. – Вам встречался такой?

Она долго молчала, перебирая пальцами край страницы.

– Ключи… – наконец произнесла она. – Символ перехода. Иногда к другим дверям. Иногда к другому прошлому.

Она посмотрела на меня поверх очков.

– Но знайте: не все двери стоит открывать сразу.

У меня по спине пробежали мурашки.

– Вы хотите сказать, я могу пожалеть?

Библиотекарша медленно закрыла книгу и аккуратно придвинула её ко мне.

– Я хочу сказать, что ответы редко приходят без цены.

Я собрала бумаги, фотографию и книгу. Библиотекарша перехватила мой взгляд и сказала многозначительно:

– Возвращайте вовремя.

Она поднялась и ушла к стеллажам, оставив меня одну с фотографией, книгой и ощущением, будто только что получила приглашение в игру, правила которой ещё не написаны.

За этой историей точно стоит больше, чем просто семейные тайны. Всё это начинало походить на репетицию спектакля, где я вроде как главная актриса, но сценарий знают все, кроме меня.

Дождь закончился. Я сидела на балконе, смотрела на трамвайные огни и думала: «Что за Шляпа, что за приметы? Может, у меня в роду традиция всё обставлять театрально?»

И тут напротив на крышу садится аист. Он щёлкает клювом и смотрит прямо на меня.

– Нет, ну это уже перебор. Тебя кто послал? Родители? Шляпа?

Аист, щёлкнув ещё раз, неожиданно «отвечает». Не словами, а так, что в моей голове возникает понятный смысл:

«Опаздываешь. Мы ждём тебя.»

– Мы? Это кто – мы? Птичья мафия?

Аист наклоняет голову, как будто усмехается. Потом добавляет:

«У тебя есть проводник. Шляпа – не тот, кем кажется. Но путь начнёшь не с ним. Слушай сердце и смотри вниз.»

Я машинально глянула вниз во двор. Там в свете фонаря поблёскивала лужа.

– Спасибо, птица, очень информативно. Может, ещё дорогу подскажешь?

Аист снова щёлкнул клювом и улетел. Кажется, аисты начинают меня преследовать.

Глава 13. Знаки

Утро началось вполне мирно: кофе, булочка и благие намерения прожить день максимально продуктивно. Но, как всегда, вселенная решила повеселиться за мой счёт.

Сначала радио бодро сообщило:

– Сегодня утром над городом замечены необычные стаи птиц, двигающиеся по спирали. Учёные пока затрудняются объяснить феномен…

Я поперхнулась кофе. Аисты мне уже «шептали» своё «пора уходить», теперь вот эти летающие карусели.

– Отлично, – буркнула я. – Ждём сообщения, что голуби выстраиваются в шахматном порядке, а воробьи танцуют «Лебединое озеро».

Выйдя из дома, я буквально врезалась в пожилую женщину с сеткой, полной яблок. Одно яблоко выкатилось и остановилось прямо у моих ног. На нём было бурое пятно, по форме подозрительно напоминающее… да-да, моего старого знакомого кракозябрика.

– О, знак, – не удержалась я вслух.

Старушка посмотрела строго:

– Девушка, яблоки – они на то и яблоки, чтобы быть с пятнышками. Это вам не покупные какие-то, а со своего сада.

Я вежливо улыбнулась, но внутри у меня всё похолодело. Совпадения становились слишком навязчивыми. И чтобы окончательно доконать мой рассудок, в трамвае я увидела рекламу нового спектакля: «Шляпа. Тайна за кулисами». Огромные буквы, а в центре та самая шляпа, которую я видела на голове у Геннадия Геннадьевича.

– Нет, ну серьёзно, – прошептала я себе. – Теперь даже реклама театра против меня работает.

Трамвай дёрнулся, и я уронила билет. На нём красным штампом было выбито время: двадцать два ноль-ноль. В памяти всплыло: именно в это время недавно кто-то пропал с мусорным ведром. Я прижала билет к ладони. Шутки-шутками, но ощущение усиливалось: всё, что происходит вокруг, пытается втолковать мне одну мысль.

Трамвай покачивался, подбрасывая меня вместе с толпой пассажиров. Я сжимала билет, будто он мог объяснить всё происходящее. Не объяснил.

– Девушка, аккуратней, – заметил сосед, когда я чуть наступила ему на ботинок. – Вечером на спектакль идёте?

Я уставилась на него.

– С чего вы взяли?

– Так вы прямо на афишу смотрите, как загипнотизированная. «Шляпа. Тайна за кулисами». Я вот жену поведу. Смеяться будем, говорят, комедия с элементами фарса.

– С элементами фарса, – машинально повторила я.

Трамвай остановился, пассажиры высыпали на улицу, а я всё никак не могла решить: это совпадение или приглашение? Внутри боролись два голоса. Один уверял: «Ничего необычного, это просто театр, просто реклама, просто билет». Другой ехидно добавлял: «Аисты, кракозябрик, двадцать два ноль-ноль – это у тебя всё тоже просто?» В конце концов я сделала то, что обычно делаю в непонятных ситуациях: махнула рукой.

– Ну и ладно. Пойду вечером. Если это фарс – посмеюсь. Если нет, ну, тогда посмотрим.

Я вышла на своей остановке и спрятала билет в карман. Он грел ладонь, как обещание, что скоро случится нечто важное. И, что самое неприятное, я уже не верила, что этот вечер будет принадлежать только мне. Кто-то, или что-то, прописывал мой маршрут так же аккуратно, как дату на конверте без подписи. Смешно, но даже шаги мои будто отбивали счёт: «двадцать два… двадцать два… двадцать два». Похоже, выбора у меня нет. Вечером пойду в театр. Значит, именно там начнётся моя история.