- -
- 100%
- +
Глава 1
Глеб
– Ну чего ты ко мне прицепилась? Рожицы строить больше некому? – проговариваю вслух, чуть прибавляя скорость.
Маленькая девочка в окне другой машины, что едет по соседней полосе, меня, конечно же, не слышит. Продолжает кривляться и заливисто смеяться. И прислоняться лицом к стеклу.
Сколько ей? Года три, четыре?
Мимо проносятся встречные машины, деревья и кусты на обочине. Можно же еще на что-то смотреть.
Зачем она только на меня пялится?
Даже завидую ее беззаботности. У меня не такое хорошее настроение. Заработался в последнее время. Большие деньги – большие заботы. Времени на отдых и себя нет.
Еще и погода ни к черту. Все небо затянуто. Передавали же без осадков!
Да, сейчас дождя нет. Но он уже успел пройти ранее. И намочить далеко не чистый асфальт. Теперь вся эта гадость, что поднимается в воздух из-под колес машин, летит на мою новую тачку. С утра только с мойки выехал. Видимость на дороге такая себе…
– Нет, ну куда смотрит твоя мама? – реагирую на очередную жестикуляцию девочки.
Несмотря на раздражение, последняя рожица почему-то вызывает на моем лице улыбку. Хоть что-то яркое и веселое в этом сером мареве.
Догоняю машину, где сидит девочка. Та замечает дернувшиеся уголки моих губ. И начинает стараться пуще прежнего.
Где-то внутри зарождается намек на каплю приподнятого настроения.
Сейчас мне видно лишь затылок и часть профиля водителя, что смотрит только на дорогу и не отвлекается на ребенка. Это молодая девушка. Судя по всему, мама веселой малявки, что продолжает паясничать. Больше никого в салоне нет.
Что у меня, что у девушки, отчаянно работают дворники. Пытаются скорее стереть с лобового стекла летящую в него хлябь.
Девочка вытаскивает язык и прислоняет к стеклу.
Нужно скорее обогнать эту машину. Ребенок жутко отвлекает.
Не успеваю. Замечаю впереди странную движуху. У одной из фур на встречной полосе лопается колесо. Махина теряет управление, вылетает навстречу и стремительно приближается к нам.
Результат встречи с ней – машина всмятку, пассажирам смерть.
Смерть для маленькой девочки и ее мамы. Потому что фура сейчас именно на их полосе. И судя по всему свернуть или сманеврировать не успевает.
Если уж мое дорогущее и надежное авто не выдержит столкновения, то за старенькую малолитражку и говорить нечего.
Все эти мысли протекают в голове за считанные мгновения.
Так же успеваю подметить, как напрягается поза девушки за рулем. Отчего-то понимаю, что она растерялась и не знает, что прямо сейчас предпринять. А предпринять нужно буквально за секунду, две. Иначе – все.
Вижу и девочку, смотрящую на меня своими большими глазами, полными задора. И вижу приближающийся темный массив фуры. А малявка его не видит. Только меня и мое авто.
Все происходит мгновенно. Не понимаю, почему так делаю. Словно срабатывает какой-то рефлекс или инстинкт.
Просто резко дергаю руль вправо. На малолитражку.
Внутренне кричу сам на себя: «Зачем?! Тебе же ничего не угрожает! Фура тебя не должна задеть. Ну, может вильнет и краем чиркнет.»
Но ответа нет.
Быстро приближаясь, словно наблюдаю в замедленной съемке, как улыбка с лица мелкой пропадает. А глаза, по мере сближения наших машин, расширяются от страха. Очень боится что врежусь в них.
Извини, девочка. Так будет лучше.
Жесткий удар корпус о корпус. Скрежет металла. Легкая машина мамы и дочки слетает с дорожного полотна. Дальше идет совсем небольшой спуск и поляна заросшая пожухлой травой и редким кустарником. По идее, с ними не должно случиться что-то страшное. Это лучше, чем лобовое столкновение с массивным и тяжелым объектом.
«Может и себя успею спасти» – мелькает мысль, пока я все еще продолжаю уводить машину в право.
Темная громадина, стремительно приблизившись, заслоняет почти весь обзор лобового стекла. Неумолимо нависает…
БАХ!
Страшный удар сотрясает мою машину. Щеку и ухо обжигают осколки стекла. Срабатывают подушки безопасности.
Я еще жив? Осознаю себя?
Кажется, или удар пришелся на левую заднюю дверь, а переднюю чиркнул лишь по касательной?
Значит, почти успел.
Машину завертело. По-моему, в какой-то момент, она вообще отрывается от земли. Момент невесомости. В просвете лобового стекла быстро мелькают картинки. Асфальт, небо, кадры с проезжающими машинами… Жесткий удар, и снова кадры: асфальт, небо, темная пожухлая трава, небо, трава, темнота…
В себя прихожу довольно быстро. Подушки безопасности еще не успевают сдуться. Прислушиваюсь к себе. Пробую шевелить пальцами, головой. Вроде все функционирует. Решаюсь на более смелые движения конечностями.
Испытывая неслабую, но терпимую боль множества ушибов, выбираюсь из своего авто. Со стороны некогда крутая тачка премиального класса выглядит грудой искореженного металла. Теперь только в утиль.
Но продавцы не соврали. Безопасность на высоком уровне.
Даже кости целы. Ничего не сломал.
На обочине уже останавливаются машины. Выглядывают любопытные лица. Кто-то спрашивает, все ли в порядке?
В порядке? Серьезно?
Глаза разуйте.
Отмахиваюсь, ничего не отвечая. Отправляю своим парням сигнал с точкой координат, где нахожусь. И иду в сторону легковушки, столкнутой мной на обочину. Из нее так никто и не вышел.
Вижу в руках одного молодого худого парня, остановившегося на Ладе, телефон, на которой он пытается что-то заснять.
– Убрал телефон! – приказываю ему. – Будешь снимать, переломаю все конечности, телефон заставлю проглотить.
Нашел, блин, контент.
Мой грозный вид, а сейчас выгляжу ни как добрый богатырь из сказок, хоть и комплекцией напоминаю, и угрюмый взгляд делают свое дело. Парень верит моим словам и прекращает съемку. Но не прекращает во все глаза рассматривать то, что осталось от моей тачки.
– Быстро скорую вызывай! – кидаю ему напоследок и отворачиваюсь.
Из легковой машины выбирается давешняя девочка. Она, что-то причитая, бросается к водительской двери. Дотягивается до ручки и дергает ее. Но та не поддается.
– Мама! Мамочка! – наконец, разбираю ее слова.
Или девочка кричит уже громче?
– Мамочка!
Стучит по металлу двери крохотными кулачками. Во всю рыдает.
Водительская дверь так и не открывается.
Решаю ускориться и подбегаю к пострадавшей. Девочка оборачивается на меня. Заплаканное лицо меняется. На нем появляется и страх и отчаяние.
– Это ты! Ты сделал маме плохо! – кричит девочка на меня. Детский голосок малявки не очень четкий, но слова простые и понятны.
– Мамочка! – она снова стучит в дверь машины, продолжая рыдать.
– Помогу, – бросаю мелкой и сам дергаю дверь.
Не поддается. Видимо заклинило. За грязным стеклом вижу девушку, уткнувшуюся лицом в руль. Более детально подробности не рассмотреть.
Рыдающую девочку приходится отодвинуть, хоть та и не хочет. Все рвется к двери. Напрягаю все мышцы тела и делаю сильный рывок. Еще один. Издавая громкий скрежет и скрип, дверь открывается.
Девочка тут же шмыгает мимо и бросается на свою маму:
– Мамочка! Мамочка! – тормошит не отвечающую ей девушку. – Открой глазки! Пожалуйста, открой глазки!
Мне удается протянуть руку и нащупать пульс.
Жива.
Это пока единственное, что могу определить. Насчет наличия ранений пока не скажу. Еще… Возможно, девушка красива. А может и нет. Часть лица скрыта свисающими локонами светлых волос.
– Не дергай ее, хуже можешь сделать, – говорю девочке и снова пытаюсь ее отодвинуть.
У пострадавшей может быть перелом или еще какое-то повреждение. Движением можно сделать только хуже. Например, люди с переломами погибали от болевого шока, когда их начинали двигать, оказывая помощь.
Но девочка, рыдая, не дается. Словно вообще ничего не слышит.
– Ма-ма! Мамочка! Мамуля! – на разный лад пытается достучаться до девушки. – Она глазки не открывает!
– Дай, я помогу, – снова прошу девочку. – Я знаю как оказывать помощь.
Девочке плевать на мои слова.
Похоже, придется оторвать ее от мамы чуть ли не силой. А потом как-нибудь аккуратно осмотреть девушку на наличие ранений.
– Офигеть! – раздается за спиной восторженный голос, отвлекая меня.
Я ничего вокруг восторженного не вижу.
Резко оборачиваюсь.
Там давешний парень.
– Ваша тачка ВАЩЕ всмятку! Офигеть! Это же… – называя модель автомобиля он продолжает восторженно восклицать. У него, походу, совершенно отсутствует инстинкт самосохранения. – Столько бабла в лепешку! Можно сниму видос?! Пожалуйста?! У меня канал…
Не выдерживаю и рявкаю:
– Да, ты б… – и тут же проглатываю матерное слово, глянув на мелкую, что продолжает звать маму. – …совсем в край охренел?! Какое видео?! Скорую вызвал?!
– Вызвал, вызвал! – парень тут же делает пару шагов назад со страхом поглядывая на меня. – Ну, я сниму, ок?
На бессознательную девушку и плачущего ребенка ему нет дела.
– Я тебе не съемку, а турпутевку в ближайший лесок сейчас организую! Земля там мягкая, тепло и уютно будет! Свалил! – снова рявкаю на молодого.
Тот, наконец, отбегает.
Вернуться к оказанию помощи девушки не успеваю. Сначала слышу специфический сигнал, а потом и саму приближающуюся карету скорой помощи.
Быстро приехали.
Тут, конечно, до ближайшего города близко, где сейчас тормознулись мои ребята. Но Скорая, возможно, просто была где-то рядом.
Сложно выдерживать плач маленькой девочки. Особенно, когда не знаешь, чем ей помочь.
Я и так с детьми не умею общаться. А, уж, в такой ситуации…
Поэтому, когда специалисты подбегают и начинают заниматься своим делом, отхожу от малолитражки подальше. Девочка так и продолжает рыдать, зовя маму и моля открыть глазки.
По идее, сторонние мне люди. Но почему моя челюсть стискивается до зубного скрежета?
Не знаю, как это называется, может, синдром какой… Я не психолог. Просто слышал, что, когда кто-то кого-то спасает от смерти, то спасший привязывается к спасенному. Чувствует к нему близость, некую ответственность за спасенного им человека.
Вот и у меня что-то типа этого синдрома.
Ну, никак не могу отпустить эту плачущую девочку. Мысли крутятся о ней и о том как помочь.
Тело девушки на носилках аккуратно вносят в машину скорой помощи. А девочка все плачет и плачет. ДПСники тоже подъехали. Уже вопросы задают.
Не выдерживаю и подхожу к медицинским сотрудникам. Спрашиваю адрес больнички, куда отвезут девушку. Прошу обеспечить пострадавшей максимальный комфорт и лечение. Хорошо плачу. Благо, телефон был в кармане, не разбился. Поэтому могу спокойно переводить любые суммы. А запросы у рядовых сотрудников смешные. Для меня это даже не деньги.
Не могу отбросить мысль, что частично виноват в случившемся. Да, я как раз спас девочку и маму.
Черт, но чувство вины скребет!
Откуда во мне эти непривычные эмоции? Слезы малявки так повлияли?
– Нет у нее никого, – слышу обрывок фразы медработника и сотрудника полиции. – Ни отца, ни родственников. Сейчас будем пробивать по телефонной книжке знакомых, но вряд ли у кого доверенность есть на ребенка.
Заинтересовавшись, подхожу и спрашиваю подробности.
Оказывается, плачущей малявке некуда податься. Сейчас ее заберут, и пока мама не в состоянии самостоятельно следить за ребенком, мелкую отдадут неким органам. А те определят в соответствующее заведение для временно проживания.
Я плохо разбираюсь во всем этом, да и в голове после аварии шумит, потому не все слова разбираю. Но ясно одно. Маленькой девочке, привыкшей к маминой ласке, ни в каких органах и заведениях не место.
А что тогда?
Идея приходит внезапно. Очень тупая идея.
«… ты совсем спятил?» – спрашиваю у себя мысленно.
Видимо, во время столкновения, неплохо по голове прилетело.
– Девочку я заберу, – уже вслух сообщаю сотрудникам и медицинской и патрульной службы.
– А вы…? – пытаются у меня что-то спросить.
Не дослушивая, заявляю:
– Я отвезу ее к отцу. Знаю его.
– В документах указано, что отца нет, – мне пытаются возражать. – И доверенность…
Глупцы.
– Может и не указано, а он есть, – твердо настаиваю я, указывая на экране телефона сумму. – Сама зачаться не могла. Или ты против матушки природы идти вздумал?
Деньги решают. Они и вместо любой доверенности канают.
Не верю я в гос органы. Вернее, не верю, что там о девочке нормально позаботятся. А я смогу это сделать. Причем, по высшему разряду. В любом случае, смогу пробить адрес дядь и теть, отвезти к ним.
– Босс, вы как?! – доносится до меня голос Игорька. Одного из лоботрясов, что прибился ко мне еще подростком.
Я многим после давал шанс подняться, выучиться. А этот, кроме бокса, ни в чем не преуспел. Да, и то не великий спортсмен. Потому, остался при мне в виде бодигарда и статусного сопровождения.
Игрек и Ромик быстренько спускаются ко мне. Второй такой же. Оба недалекие, но преданные. За что и держу подле.
– Нормально все, – отвечаю я.
– Вы круты, босс! – восторгается Игорек. – Тачка всмятку, на вас ни царапинки.
И глядя на мое посеченное осколками стекла лицо, добавляет:
– Почти.
– Пока я тут кое-что решаю, попробуйте забраться в тачку, – командую парням. – Там кое-какие бумаги остались. Достаньте все, что сможете.
Сам отхожу к девочке, которую пытается успокоить медработник.
– Вот, дядя отвезет тебя к папе, – указывает на меня.
– Не отдавайте ему! – жалобно выкрикивает девочка, пытаясь вырваться. – Он маме плохо сделал! Он в нас специально врезался!
– Ты что? Он же спас вас…
Ее обвинения не находят благоприятной почвы. Все тут уже в курсе, что произошло на дороге. И свидетелей опросили. И записи с регистраторов есть.
– Нет! Верните меня к маме! – плачет малявка. – Мамочка! Мама!
Она продолжает надрываться. А у меня в горле с чего-то появляется неприятный ком.
Подхватываю мелкую на руки. Та пытается вырваться. Пытается бить меня по рукам, но теперь плачет от боли, так как поставила себе синяки. Попытка укуса тоже не венчается успехом.
– Да, успокойся ты, – прошу девочку. Стараюсь не надавить и не сделать больно. – Я твоей маме ничего не сделал. И с ней все хорошо. Полежит немного в больнице и вернется. В гости к ней съездим, как придет в себя. Фруктики привезем…
Несу всякую чушь.
Блин, как с такой маленькой общаться? Хорошо, хоть не совсем мелкая. Говорить умеет. Вот только, что она может сказать?
И взвалил же я на себя заботу…
– Ты адрес свой знаешь? – интересуюсь у девочки. – Где живешь? Где твой дом?
– Не знаю, – качает та головой, всхлипывая. – Я к маме хочу.
Вот же заладила.
Ладно, у медработников и у ДПСников сейчас спрошу.
– Игрек! – подзываю своего.
Тот быстро подбегает.
– Чо, босс?!
– За мелкой присмотри, – командую ему. – Чтобы не плакала, когда вернусь. Я быстро.
И отхожу.
– Хорошо, босс!
Не очень-то верю в способности парня, как детского психолога. Ну, а вдруг? Если у него получится, мне меньше проблем.
Пока спрашиваю данные на пострадавшую, слышу часть разговора.
Согнувшись над девочкой с самодовольной улыбкой, Игорек хлопает себя кулаком в грудь. И сообщает:
– Меня все называют Биг Бум! Прикинь?! А знаешь почему?
Самое странное, девочка перестает всхлипывать. И с интересом пялится на здоровенного, сверкающего лысиной на молодой округлой башке, бугая. Налысо Игорек бреется, потому что рыжий. А рыжим ему быть западло.
Как-то определив, что девочке интересно «почему», парень отвечает:
– Биг по-английски – большой. А я, смотри, какой большой!
При этом Игорек не только грудь надувает, но и напрягает мышцы.
– А Бум, потому что… – парень совершает удар кулаком по воздуху, озвучивая… – Бум!
Девочка продолжает молча взирать. Видно, что ничего не понимает, но раз не плачет, значит, видимо, интересно.
– Потому что сильный удар у меня, – поясняет Игорек. – Бум, и наповал сразу. Я вообще, очень сильный.
– Так… Скворцова Алиса Константиновна, проживает по адресу… – начинает надиктовывать мне данные по пострадавшей сотрудник ДПС, а я замираю, услышав имя потерпевшей.
Глава 2
Глеб
Да, ладно?
Не веря в услышанное, приказываю:
– Повтори.
Я уже привык, что мне не перечат. Даже должностные лица в звании. И сейчас не исключение. Достаточно моего уверенного, в том, что могу приказывать, тона, а также внешнего вида.
– Скворцова Алиса Константиновна, проживает… – после заминки человек в форме повторяет зачитывание информации из протокола.
А я заглядываю в подготавливающуюся к отправке машину скорой помощи. Проход к девушке загораживают суетящиеся медработники. Но лицо мне видно. Вернее, некоторые участки. Мешает маска и перевязочный материал.
– Все нормально? – интересуется сотрудник ДПС.
– Да, – отвечаю я, захлопывая дверь Скорой.
Все же бред. Головой, видимо, успел приложиться сильно, раз подумал, что это могла быть бывшая.
Я, конечно, лицо так и не рассмотрел. Но за всеми этими действиями успел поразмыслить.
Алиса, которую я знаю, целеустремленная девушка, что стремилась чего-то достичь в жизни. Причем, самостоятельно сделать свою карьеру. Гордая слишком. Вряд ли бы она решала обзавестись ребенком. И водительских прав у нее не было.
Еще менее вероятно, чтобы мы вот так вот неожиданно «встретились».
Хоть мысли и возвращаются к девушке, но уверяю себя, что это простое совпадение.
Дал же зарок не думать он ней. Не вспоминать. Не искать.
Вот и нечего начинать. Сейчас что-то выяснять точно не нужно. Только эмоции лишний раз всколыхну.
Все. Забыть и не думать.
Через пару минут заканчиваю надиктовывать через телефон своему человеку полученные данные пострадавшей. Тому достаточно ФИО и информации по машине.
– В первую очередь, пробей ближайших родственников или сожителя, если такой будет. Результат жду сразу, – отдав последнюю команду, завершаю вызов.
– Ну? Повтори… Биг Бу-у-м… Это же просто, – склонился над девочкой Игорек.
– Слышь, Биг-Бен, чего рядом с моей тачкой вышагивает тот доходяга? – обращаюсь к лысому.
И указываю на давешнего паренька, которого заставил вызвать скорую. Тот дергается и прячет телефон.
Отвечает мне Ромик:
– Давай, босс, я ему ноги переломаю, и он будет не вышагивать, а ползать? Ха!
Шутник доморощенный.
– Не надо ноги, – отскакивает подальше паренек. – Я же только пару кадров. Такая крутая тачка и всмятку. Как такое не снять? Для канала же…
Мирюсь с его недоразвитым инстинктом сохранения. Другой бы на его месте давно отбежал от нас подальше. А лучше вообще рядом не останавливался.
– Если хоть одна рожа кроме твоей на кадрах будет, точно в санаторий в мягкой земле в лесочке определю, – бросаю парню. – Причем копать себе местечко будешь с переломанными ногами. Ромик тебе их обеспечит.
– Это я могу, – соглашается мой человек.
– Конечно, – быстро кивает обрадованный паренек. – Никто в кадр не попадет.
И чего он такой довольный?
Куча кореженного металла. Дорого, блин, металла. Тут не радоваться нужно.
Подхожу к девочке.
Та хмурит еще не высохшее от слез лицо, складывает руки на груди, отворачивается.
– Босс, – просительно обращается ко мне Игорек, – я не Биг-Бен. Босс, я Биг Бум. Хорошо, босс?
Вздыхаю.
– Хорошо, Бим Бом. Тачку заводи. Поедем.
Тут на лице девочки, против ее воли, появляется улыбка. Она даже прыскает в ладошки. Но быстро берет себя в руки, прошептав еле слышно:
– Бим Бом…
Улыбнулась, посмеялась…
Мне что, нужно своих ребят опускать и стебать перед ней, чтобы не плакала?
Что-то подсказывает, такое воспитание – в корне неверное. Но я не детский психолог. Откуда мне знать правильные пути воспитания?
Унижение окружающих поднимает самооценку. Факт. А самооценка для ребенка важна. Тоже факт.
Вывод?
Не повезло Игорьку.
Додумать мысль не успеваю. Скорая наконец трогается. А это действие вызывает бурные эмоции ребенка.
Раздается громкий отчаянный визг:
– Мама! Мамочка!
Успеваю перехватить рванувшую за машиной девочку.
– Отпусти! Мама!
Кто-нибудь знает, как выглядит детская истерика? Мне кажется, сейчас происходит именно оно.
А как вывести ребенка из истерики кто-нибудь подскажет?
Хочется громко и грязно выругаться. Еле сдерживаю себя.
– Вот как только твоя мама поправится, отвезу к ней. Обещаю, – пытаюсь успокоить девочку. – Ты же хочешь встретиться с мамой?
– Мама! Ма-а-ама!
Она меня вообще не слушает.
Ну, вот зачем я поддался порыву? Сейчас бы ее увезли, знающие, что с ней делать люди. А я поехал бы по делам дальше…
Но нет же. Захотел сделать хорошее дело. Помочь ребенку.
Это я взрослых умею успокаивать. Многим способами. И далеко не все они криминальные. Самый простой – пачка денег.
Увы. С этой девочкой такое не прокатит. Вряд ли, она осознает ценность толстой пачки, которую я ей суну. Мала еще. Даже плакать не прекратит. Уверен.
– Эй! – прикрикиваю. – Алле?!
Наконец заплаканные мокрые глазки смотрят на меня. Малехонькое хрупкое тельце вздрагивает и всхлипывает. В глазах паника.
Аж внутри что-то переворачивается.
Вон, и парни отводят взгляды.
– Ты хочешь, чтобы я тебя привез к маме? – вкрадчиво спрашиваю мелкую.
– Да-а-а! К ма-а-аме-е-е! – снова рыдания.
Черт!
Снова чудом обратив на себя внимание, поясняю:
– Маму сейчас лечат врачи. С ней все хорошо. И тебя к ней пустят, как только она будет себя чувствовать лучше. Но тебе, чтобы дожить до встречи с мамой, нужно кушать. И…
– Ма-а-ама-а-а!
Да, твою же так!
– Я тебя сейчас отвезу в хорошее место. Поешь. Могу вкусного куплю. Игрушки куплю…
Как же это сейчас со стороны тупо и скверно смотрится.
– Я с тобой никуда не пойду! – не успокаивается девочка. – Я к маме хочу! Ты плохой!
Окружающие из очевидцев ДТП, что еще не успели покинуть место произошедшего, уже начинают на нас косо посматривать.
– Ладно, малявка, сама напросилась! – не церемонясь больше с мелкой, подхватываю ее на руки.
Квест «Как успокоить и умаслить чужого ребенка, что тебя невзлюбил» начинается.
Глава 3
Глеб
– Договор? – протягиваю малютке руку.
Мы едем на заднем ряду машины парней. Уже двадцать минут уговариваю мелкую успокоиться.
Чего только не предпринимал. Даже на экране телефона тыкал в картинки с всякими разными детскими предметами.
Это был первый «крючок», которым заинтересовал девочку. Решил «раскручивать» дальше…
В итоге, дошло до того, что открыл страницу интернет-магазина с игрушками.
Девочка начинает загибать пальчики, уточняя:
– Три куклы Лол, робопесика, как у Сони, два красивых платьица, десять сквиш-лапок, и вот такую гору мороженного? – заканчивая перечислять, девочка раздвигает в стороны руки.
Подтверждая список хотелок мелкой, киваю.
Чувствую себя каким-то дьяволом-искусителем, что хитростью и обманом выменивает невинную человеческую душу за мнимые блага и дары.
– Договор, – искажая звуки своим детским голоском произносит девочка. Она еще и картавит немного.
Ладонь в ответ на рукопожатие не протягивает.
Для маленького ребенка пачка денег ничего не значит. У него другие ценности. Ими я и «подкупаю» малышку.
– Вот и отлично, – потираю руки. Справился. Если мой бизнес рухнет, можно идти в детские психологи. – Начнем с мороженного. Не всего, конечно. Такую кучу сразу нельзя съедать. Приедем в город, заедем в кафе. Поедим и мороженным перекусим. Потом в магазин игрушек…
Строя вслух планы, вспоминаю о кое-чем важном. Настолько, что нужно было это сделать с самого начала.
– Только сперва нам стоит познакомиться. Я Глеб, – представляюсь девочке. – А тебя как зовут?
Мелкая свое имя мне не называет. Картинно фыркает и проговаривает:
– Глеб – хлеб!
Вижу, как парни, занявшие первый ряд в авто, вжимают головы в плечи. Прямо ощущают надвигающуюся угрозу с моей стороны.
Еще бы. Чтобы кто-то посмел смеяться надо мной…
Игорек и Ромик прекрасно понимают, что именно может грозить шутнику. И даже тем, кто сделал ошибку, допустив в лице лишь намек на веселье.
Вдох, выдох. Это же ребенок. Маленькая и несмышленая девочка. Вдох, выдох.
Из-за этой девочки я и разбил новую дорогущую премиальную тачку. Да такой ни у кого в столице не было!