Тень над эшелоном

Глава 1

Проходя досмотр в аэропорту, квс Матвей Гранин зевает, думая о том, как было бы хорошо ранним утром спать рядом со своей женой Миланой. Он даже не стал ее будить перед уходом, напишет ей теперь после посадки. Не за чем мешать Милане спать, она и так очень недовольна его графиком работы. Точнее, несовпадением его графика с ее стандартной пятидневкой, ведь им так редко удавалось провести вместе выходной. В то утро четверга Матвей еще не мог предположить, что как раз в следующее воскресение его не поставят ни на один рейс, но для Миланы этот день будет хуже всех остальных.

Гранин подходит к медицинскому кабинету, и тут дверь распахивается, и оттуда выбегает его второй пилот Пименов с красным лицом.

– Привет. Что случилось?– спрашивает Матвей.

– Мне допуск давать не хотели!

– Почему?

–У меня давление 141!

Квс вздыхает. Конечно, состояние летчика очень важно, но нельзя же в крайности впадать! По нормам давление перед полетом должно быть не выше 140, видимо, кто-то решил соблюсти все до единой цифры.

– Если будешь из-за этого переживать, поднимется ещё выше.

– Да это они специально! Просто допускать не хотят. Строят из себя властелинов!

– Да успокойся, Андрей, у них тоже инструкции. Допустили в итоге тебя?

– Еле уговорил!

– Вот и чудненько, иди на брифинг, я тоже скоро приду.

– Ага, погоду увижу, так вообще подскочит, – бурчит Пименов.

– До все до взлета успокоится, не переживай, – утешает Гранин и заходит в кабинет.

***

После брифинга, проконтролировав отстой топлива и осмотрев самолет, квс начинает хозяйничать в кокпите. На удивление, в самолёте сегодня не было даже незначительных неполадок, с которыми обычно разрешалось лететь. Видимо, две авиакатастрофы за месяц заставили всех задуматься о состоянии эйрбас 320, на котором им предстояло лететь. Матвей откладывает бортовой журнал, так как его внимание привлекает переключатель системы давления в салоне самолета. Вернув переключатель в положение «auto», Гранин задумчиво говорит:

– Странно… разве у этого самолета были проблемы с герметичностью?

– В бортовом журнале об этом ничего нет, – отзывается второй пилот.

– Вот и я там только про ремонт тормозных колодок шасси прочитал. А как будто они систему давления проверяли и в ручной режим перевели.

Пименов еще раз берет журнал в руки и читает, пока Гранин проверяет остальное.

– Да нет, ничего подобного не было. Наверное, случайность. Хорошо, что ты заметил. Давай скорее чек-лист, они нас, итак, задержали.

– Да успокойся. Все успеем.

Взяв в руки палетку и найдя нужную страницу, Пименов начинает:

– Подготовка кабины пилотов…

– Выполнено, – отвечает Матвей.

– Упорные колодки и двигательные заглушки…

– Удалены

– Пассажирские табло

– Включены

– Система ADIRS

– В положении NAV

– Чек-лист «Перед запуском» выполнен.

Помолчав немного, Пименов решается спросить:

– А про сгоревший боинг что-нибудь слышно?

Стоило напомнить ему про правило «стерильной кабины», ведь на этом этапе взлета они уже не должны были вести посторонних разговоров. Но тема еще была горячей, и лучше поговорить сейчас.

–Только речевой самописец прослушали.

– И что там?

– Не знаю, не я же слушал. Но вроде говорят, что ошибка экипажа.

– Кто бы сомневался. Как всегда.

– Подождем окончательного отчёта. Мало ли у кого какие версии сейчас, ещё ничего не ясно.

– А ты сомневаешься? Мы всегда виноватые, что бы не произошло. Всегда все на летчиков свалят.

– Да что тут гадать, надо ждать. Лучше спроси ещё раз, долго нас ещё задерживать будут?

Пименов связывается с диспетчером и недовольно спрашивает:

– Елбаново-вышка, это ЕтиЭйр 311, нам долго ещё ждать?

Диспетчер Инна вздыхает. Зачем спрашивать по несколько раз? Ещё двадцати минут не прошло, как она уже отвечала этому пилоту на вопрос.

– ЕтиЭйр 311, вы третий в очереди, ожидайте.

– Он третий, а я тогда какой? Это Rings Wings 7793- вмешивается в разговор другой Пилот.

– А по вам задержка, ждите информации.

– Ох уж эта ё***** вышка, – с чувством говорит пилот Rings Wings 7793.

Инна качает головой. Ей не впервой такое слышать. Её сменщик Денис, перематерить которого удалось бы не каждому сапожнику, на такое всегда очень оскорбляется. Однажды он не пожалел двух своих перерывов, чтобы написать несколько жалоб на выражающихся пилотов. Его настойчивость не прошла даром, после этого пилоты долго не коверкали название. Опять что ли пожаловаться? Но так не хочется связываться. Инна смотрит на часы – скорее бы перерыв. Конечно, она совсем не перегружена работой, несмотря на то что фактически совмещала работу на нескольких зонах – руления, старта и круга. Но в таком маленьком аэропорту никогда не бывало большой загрузки. Разве что диспетчер районного центра был вынужден работать много. Просто она второй день как пыталась влиться в работу после вынужденных выходных, которые сбили ей и ее сменщикам весь график. Меньше недели назад она потеряла самолет. И после этого вообще не хотела больше работать. Никогда больше не видеть ни одного самолета и не иметь к ним никакого отношения. Но руководитель полетов, с которым до этого отношения были строго деловые пришел к ней домой и рассказал о своем старом горьком опыте. После этого Инна нашла в себе силы вернуться. Но давался взлет каждого самолета очень тяжело.

***

В пассажирском салоне старший бортпроводник Серафим помогает пожилой пассажирке убрать на полку ручную кладь и слышит взволнованный вопрос:

– А мы долетим?

За годы работы он слышал это много раз. И всегда в душе ухмылялся. Но не сейчас. Два происшествия месяц это уж слишком. Об этом невозможно было не думать. И все эти пассажиры наверняка слышали об этих случаях, потому самолёт заполнен всего на две трети. Многие сдали билеты. А лица тех, кто всё-таки решился лететь напряжены. Поэтому Серафим отвечает уверенно и громче обычного, чтобы его слышало как можно больше паксов:

– Конечно, долетим! У нас знаете какой командир? Я бы с ним и в космос полетел!

Сидящие рядом улыбаются.

Насчёт космоса может и преувеличение, но командир действительно классный. Другое дело, что чем бы мог помочь в тех двух ситуациях? Насчёт сгоревшего Боинга действительно ходили слухи об ошибке пилота, но это ещё неточно. Да и странно выглядели две ошибки подряд с разницей в три недели. Летать разучились что ли? Как-то не верится. А ведь это еще мало кто знает про страшную смерть уборщика. В другое время новость о засосанном в двигателе работнике аэропорта наверняка собрала бы много просмотров в интернете, но в один день с крупной авиакатастрофой она прошла почти незамеченной. В один день… очень странно. Но прошел почти месяц, какой смысл теперь это вспоминать. И Серафим просит компанию пассажиров выключить телефоны перед взлетом.

Услышав ответ Серафима про космос, его коллега и возлюбленная Алла хмурится и качает головой. Она не одобряет таких ответов, но пассажиров это неизменно успокаивает. Да, сегодня ей самой не мешало бы успокоиться. Несколько дней назад она могла оказаться в том Боинге, так как была в запасе, и уже хотела подменить коллегу, неважно себя чувствовала. Потом Лера всё-таки решила лететь, а Алла так и осталась в запасе. Некстати вспомнив об этом, она чувствует, как холодеет спина. Нет, перед рейсом думать об этом точно не нужно. Мало ли что там было. Да и вообще, она не там, она здесь. Ничего не случится.

Ее мысли прерывает голос квс:

– Доброе утро, уважаемые пассажиры! Говорит командир корабля Матвей Гранин. От имени экипажа и авиакомпании ЕтиЭйр приветствую вас на борту…

Девочка Лиля, сидящая между родителями, удивлённо отрывается от телефона переспрашивает

– Йети Эйр ? Мама, тут снежный человек?

Отец давится смехом.

– Нет, Лиля, это другое слово, – отвечает мать.

Алла заканчивает предполетный инструктаж по технике безопасности и проходит на свое место. В этот раз пассажиры слушали его внимательно, хотя обычно в такой момент на нее почти никто не смотрит. Но не теперь. Еще месяц назад все знали, что самолёт- самый безопасный вид транспорта, но теперь напрягались даже те, кто раньше летал без страха. Когда же все это кончится? Надо скорее возвращаться к нормальной жизни.

***

В комнате отдыха диспетчер Инна продаётся грустным мыслям. Сколько раз студенческая подруга Лера звала её переезжать в Москву. Да нагрузка там намного больше, но ведь и зарплаты не сравнить. Работала бы в одной зоне, а не как здесь в Елбаново всё на ней одной. Конечно, самолётов действительно немного, странно что в этот медвежий угол вообще кто-то прилетает. Наверное, Лера права, и давно стоило сменить место жительства. Опытный авиадиспетчер работу найдёт в два счёта. Но кое-что держало её в Елбаново. Точнее кое-кто. Уже давно Инна была влюблена своего коллегу Вадима. Он почти не обращал на неё внимания, что и неудивительно, он ведь на 6 лет младше. Да и когда бы ему было это внимание на неё обращать, если у них даже смены обычно не совпадают. Лера уже не раз говорила, что любая другая на месте Инны давно вышла бы замуж, ведь ее постоянно окружают мужчины. Это конечно так, но ведь большинство из них женаты. Или как Вадим, как будто и не собираются жениться. Хотя это просто предположение, может быть у него кто-то есть. Инна уже допивает кофе, когда в комнату отдыха неожиданно входит Вадим и здоровается с ней.

– Привет, – растерянно отвечает она, – Разве ты сегодня работаешь?

– Конечно, – отвечает Вадим наливая себе кофе, – теперь вместе будем.

Инна лихорадочно придумывает о чём поговорить, но Вадим садится рядом с ней и сам спрашивает:

– Ты как после того, что случилось?

– Ну как я… Честно говоря…

О нет, ей не стоит об этом вспоминать. Она, итак, еле держалась. В каждом самолете Инне теперь мерещилась проблема, ее б воля, вообще бы никого не выпускала. Хотя головой и понимала, что это бред.

– Да понял я, не говори, – быстро сам отвечает Вадим.

Внезапно Инна вспоминает, что ему тоже досталось – авиакатастрофа месяц назад случилась именно в его смену. Какой кошмар! Большинству авиадиспетчеров за десятилетия работы не приходится сталкиваться с этим, как получилось, что им обоим пришлось потерять самолеты за такой короткий промежуток времени? А ведь она тогда так и не рискнула подойти и поговорить с Вадимом, да и он-то стойко все переносит, не то, что она.

– На самом деле я плохо, – все-таки говорит Инна, – хотела увольняться вообще. Петрович настоял, чтобы я вернулась. А ты как сам? Ты ведь тогда… когда в первый раз…

– Да я тогда был на смене. До сих пор разговор с пилотом в голове крутится.

– И что он говорил?

– Да ничего особенного. Ничего у них не происходило, всё как обычно. И что там потом случилось? Но боюсь, что его голос я теперь долго не забуду.

Инна сочувственно смотрит на него, не зная, что ответить. После такого признания ей хотелось бы приезжать голову Вадима к своей груди и качать как маленького ребёнка, но об этом не могло быть и речи. Она сама уже в тот же день не могла вспомнить голос того пилота, словно все слилось в один кошмар. Молчание затягивалось.

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, – наконец говорит Алла.

– ничего. Я-то пережил. Их больше нет.

– мы все скорбим о них, – говорит Алла, глядя на часы.

Как назло, у неё уже заканчивается перерыв. Ну хоть бы 5 минут ещё! Но увы, сегодня она никак не может позволить себе задержаться, её на время перерыва и так подменяет руководитель полётов, больше некому. У него своей работы по горло, – но мне пора.

– Много сегодня работы? – из вежливости спрашивает Вадим.

– Да как всегда. Пилоты возмущаются, как будто я лично их задерживаю. Ну вот пока я отдыхала, там Петрович. Пусть попробуют ему что-нибудь сказать!

Вадим улыбается не уточняет

– Да разве они его узнают.

– Его голос все знают! – уверенно заявляет Алла и выходит из комнаты отдыха.

Вернувшись на рабочее место, Алла отдает команду борту ЕтиЭйр 311 выруливать на взлётную полосу.

***

Гранин выруливает на полосу номер 3, с которой месяц назад взлетал упавший боинг. Пименов читает следующий раздел карты, и самолёт начинает разгоняться.

Андрей докладывает скорость и уточняет решение. Матвей бросает взгляд на полосу и приборы и отвечает:

– Взлетаем, – и тянет ручку сайдстика на себя.

Эйрбас А320 поднимает нос и отрывается от земли.

– Убрать шасси, – командует Гранин, но табло продолжает гореть.

– Что это? – спрашивает Пименов.

– Убрать шасси, – повторяет Матвей, окидывая взглядом приборы и ещё не понимая в чём дело.

– Шасси не убирается, – кричит Андрей.

Квс пробует сам, но не получается.

– Неужели при взлете повредили? Надо доложить диспетчеру.

Но он не успевает ничего сказать, как Инна сама выходит на связь:

– ЕтиЭйр 311, у вас с шасси все в порядке?

– Нет, шасси не убирается. Прекращаем набор высоты, решаем проблему в зоне ожидания.

– Поняла вас, курс 2 градуса вправо, высота 600 метров.

– 2 градуса вправо, 600 метров.

Второй пилот недовольно подчиняется решению капитана. Ну что он собирается там решать? Можно было бы и так долететь, рейс-то короткий! Ну и в полете попробовали бы разобраться, подумаешь! И надо попробовать еще, все же нормально было, сейчас уберется шасси, никуда не денется! Он пробует еще, и еще, пока квс уводит самолет в зону ожидания.

– Нет, так и не убирается, ни в какую, – с досадой говорит Пименов.

– Посмотрим, что у нас ещё не так, – отвечает Гранин.

– Да всё у нас так, полетели уже! Подумаешь, шасси заело!

– Нет уж, мне всё это очень не нравится. Давай чек-листы заново.

Закатив глаза, Андрей опять достает палетку, и они опять проверяют все пункты. В это время Гранин пытается принять решение. Лучше всего было бы сразу вернуться и полететь на запасном самолете. Но это такая задержка во времени, пассажиры будут строчить жалобы, а у авиакомпании, итак, убытки после той катастрофы. Если проблем кроме шасси нет, то придется лететь так. Рейс короткий, ветер попутный, топлива должно хватит даже с выпущенным шасси.

После этого второй пилот спрашивает

– Ну что, убедился? Можем лететь дальше?

– Да, можем. Елбаново-вышка, ЕтиЭйр 311, набираю 2100. Летим с неубранным шасси.

– ЕтиЭйр311, поняла вас. Набирайте 2100, дальше работайте с Подходом, 211,5.

– Понял, после 2100 работаю с Подходом, 211,5.

***

После этого доклада Инна успокаивается и передает борт своему любимому коллеге. Какой дым ей там померещился? Проблема с шасси это неприятно, но не настолько критично. Просто после того сгоревшего самолёта в ее смену страх очередного возгорания так и не отступил. Она продолжала принюхиваться дома, каждую ночь ей снятся люди в огне, но на работе хуже всего. Может, и не стоило возвращаться на работу после такого, но руководитель полетов лично порвал два ее заявления об уходе, утверждая, что ей нужно продолжать работать, иначе потом будет только хуже. Непонятно, куда тут хуже, она же не может теперь каждый самолет отпускать с замиранием сердца – взлетит или не взлетит. Но этот, к счастью, улетел, хоть и с проблемами, так что надо переключаться на другие, тем более что пора давать разрешение на руление грубому пилоту Rings Wings.

На нужной высоте Матвей докладывает:

– Елбаново-Подход, ЕтиЭйр 311, набираю 2100, на Володино, расчётным 3600 в 20 минут.

– ЕтиЭйр311, набирайте 9600, – отвечает диспетчер Вадим.

– ЕтиЭйр311, набираю 9600, – отвечает Гранин, и тут же слышится громкий хлопок.

Матвей и Андрей переглядываются.

– И что это было? – удивляется Гранин и замечает по камере волнение в салоне, – кажется, пассажиры тоже это слышали. Андрюх, проверь, что теперь у нас не так?

Поступает звонок от старшего бортпроводника:

– Всё в порядке?

– А что у вас? – уклоняется от ответа Гранин, – какая-то паника в салоне?

– Мы слышали ужасный звук, похожий на взрыв.

– Есть огонь или задымление?

– Нет.

– Хорошо. Скажи пассажирам, чтобы сидели спокойно, мы контролируем ситуацию.

***

Услышав хлопок, Алла с ужасом смотрит на Серафима. Это взрыв! Это теракт! Им конец! Но секунда проходит за секундой, и больше не происходит ничего.

Несколько пассажиров вскрикивают или ахают, а затем наступает мёртвая тишина. Все переглядываются.

– Мама, это что-то упало? – спрашивает Лиля, но мама сейчас напоминает рыбу, вытащенную из воды, она только беззвучно открывает и закрывает рот.

– да, дочь, – быстро подхватывает отец, – это в грузовом отсеке что-то упало. Ты же видела сколько чемоданов сегодня упаковали? Вот это они упали. Наверное, закрепили плохо.

Мать прижимает удивлённую девочку к себе, а отец оглядывается, пытаюсь понять, что же на самом деле произошло.

– Спокойно, – приказывает Алле Серафим, отстёгивает ремни и решительно встаёт со своего места, потрепав её по плечу. Алла не может отделаться от мысли, что это было прощание, ведь на работе от Серафима ласкового слова не дождёшься, не то, что жест. Неужели как мужчина он понял, что с самолётом произошло что-то ужасное? Алла ещё раз оглядывается. По-прежнему ничего не происходит. И самолёт как будто летит нормально. Вот только в нормальном полёте такого хлопка быть не должно. А значит что-то всё-таки случилось. Но больше думать об этом было некогда, потому что несколько напуганных пассажиров встали со своих мест. Алла быстро отстегнулась и подошла к ним.

– Пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегните ремни. Не стоит вставать до окончания взлёта, видеть, табло ещё горит?

– А вы что не слышали нас взорвали? – возмущается крупный мужчина, размахивая руками.

– Ну где же нас взорвали? – переспрашивает Алла, – посмотрите в иллюминатор, мы прекрасно летим, ничего не случилось.

– И вы будете утверждать, что всё в порядке?

– Я буду утверждать, что наш опытный экипаж контролирует ситуацию. Но покидаю своё место во время взлёта, Вы можете получить травму. Пожалуйста сядьте пристегнитесь, скоро будем разносить напитки, осталось уже недолго.

Пассажиры неохотно усаживаются на места, и Алла идёт к Серафиму, разговаривающему по интеркому с капитаном. Больше всего ей хотелось добежать до кабины пилотов, чтобы убедиться, что всё действительно в порядке. Но это было невозможно, войти туда мог только Серафим. Но и он предпочёл сделать звонок, а не бежать через весь салон. Серафим кладёт трубку и сообщает подошедшей Алле

– В кокпите вроде ничего, спросили нет ли у нас дыма.

Алла ещё раз оглядывается

– Нет, дыма точно нет.

– Вот и чудненько, а то мы тут все переполошились. Пойду возьму микрофон.

Серафим подходит к микрофону, собираясь сделать объявление, но тут по громкой связи звучит голос капитана.

***

– Да вроде у нас все хорошо, – задумчиво говорит Пименов, лихорадочно осматривая приборную доску.

– Правда, а это что? – уточняет командир, – уровень топлива сравни.

– Вот черт!

Уровень топлива в двух баках теперь отличается значительно. Из левого оно явно вытекает. Этого еще не хватало.

– Падает! – кричит Пименов, – ты смотри, оно уходит прямо на глазах!

– Какая у нас высота?

– Почти 5 тысяч.

– Возвращаемся, доложи диспетчеру.

Матвей нажимает на левую педаль и говорит в микрофон:

– Уважаемые пассажиры, говорит капитан воздушного судна Матвей Гранин. В связи с возникшими осложнениями, мы возвращается в аэропорт. Всём оставаться на своих местах, не отстегивать ремни и приготовиться к посадке.

***

Неожиданно послышались сильные помехи. Поморщившись, диспетчер Вадим Рожков хотел уточнить позывной борта, но в эфире раздался истеричный крик:

– Елбаново-подход, это ЕтиЭйр 311! Пан-пан! Мы возвращаемся! У нас утечка топлива! Был взрыв!

Пару секунд переварив эту информацию, Вадим облизывает внезапно пересохшие губы как можно более спокойным голосом отвечает

– ЕтиЭйр 311, говорит Елбаново-Подход. Вас понял, снижайтесь до 2100, у вас приоритет на посадку.

Ну вот. Дождался. В принципе, утечка топлива рядом с аэропортом – это не такая уж критичная ситуация, были случаи, когда и без топлива пилоты планировали до ближайшей посадочной полосы многие километры. Но вот информация о взрыве истеричным голосом Пименова заставила диспетчера заволноваться. Он прекрасно узнал пилота, которым общался несколько минут назад. Видимо за эти минуты ситуация на борту очень изменилась. Рожков отдал аварийно-спасательным службам команду «готовность», не переставая думать о борте ЕтиЭйр 311. Что у них могло взорваться? Неужели пилот говорил о бомбе? Но он не передал специального кода, наоборот, сначала заявил Пан-Пан, то есть о незначительной поломке. Неужели перепутал от стресса? Ну и как тогда понять, что у них действительно произошло? Ладно, лишь бы они успешно сели, потом разберёмся.

– Rings Wings 7793, Елбаново-Подход, вам курс 4 градуса налево, как поняли?

Через несколько секунд слышится шипение, и недовольный голос отвечает

– Елабаново подход, Wings 7793, курс 4 градуса налево подтверждаю.