100 пропущенных звонков

Глава 1.

Поминутно помню то воскресенье в середине марта, когда моя бабушка миротворец привела к нам в квартиру с улицы двух дерущихся сорванцов. Любая драка вне спортивной арены, что тогда, что сейчас воспринимается ей как красная тряпка для быка. Благо у нее был опыт разнимать по разные стороны «сопливых бойцов», потому что папа и дядя вечно учиняли драки без повода.

Утро, окно нараспашку и стойкий запах маминой сгоревшей каши на кухне. Мне 8 лет, я хожу по дому в папиной старой армейской футболке и шортах, которые благополучно стали старыми для занятий гимнастикой. Прошло минут десять с пробуждения, как бабуля завела братьев Давыдовых на порог и принялась отчитывать за неспортивное поведение. У нее и голос был поставлен так, что от спокойной интонации по всему телу могли пойти мурашки.

Мальчишки внятно ничего не могли ответить, а моя роль наблюдательницы сопровождалась перебором края бежевой футболки и красными щеками. Будто за ссору люлей получала я, а не Гриша с Федей, причем последний оказался моим одногодкой. Бабушка лишь всплеснула руками и повела незваных гостей завтракать сырниками, которых и в помине не было.

На кухне она обзавелась тремя помощниками, и на эмоциях успела отчитать и меня. Федя первым растаял и прервал тишину. Давыдовы только переехали в наш двор, потому что их маму переманила другая больница более высокой зарплатой, и в будущий понедельник новый знакомый должен был стать моим одноклассником. Я уже представляла, как Марк, местный задира, будет издеваться над Давыдовым-младшим детской песенкой «Рыжий-рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой», а так как отца у них нет, это присказка точно бы приелась.

Гриша старше на год, и как раз должен был попасть в класс Марка. Этот гость больше молчал и с любопытством рассматривал нашу кухню. И если Федю можно было прозвать сленговым «золотой ретривер», то его старший брат вылитый «Доберман». И от взглядов его неприятно, и от брошенной насмешки: «Вилена? Скорее Лена-полено». Жалко рядом стояла бабушка, и ударить в переносицу, как учил папа, не вышло. Эта насмешка не была так и услышана, а меня она сопровождала вплоть до перехода Гриши в 11-й класс.

Сырники, как всегда, вкусные. Причина драки так и не выяснена, но мирное соглашение на мизинцах было заключено. Бабушка активно агитировала парней идти в клуб восточных единоборств, где она работает администратором до сих пор. В итоге Гриша заносчиво носит свой черный пояс на всех спортивных состязаниях и демонстративно ходит перед доверенной мне стойкой с инвентарем, хотя… Нет, отказать бабушке в помощи в организации невозможно. Федя бросил на половине пути, заполучив зеленый пояс и 3 кю, но на соревнованиях появлялся как видеограф. У него определенно талант к видеомонтажу, который он не замечает и называет «всего лишь набитая рука».

Вчера было восемь лет, как бабушка не прогадала и привела в дом моего лучшего друга – Давыдова Федора, который прямо сейчас залипал в очередной мобильной игре на уроке Ежова. За что точно успеет поплатиться, потому что Семён Михайлович ненавидит, когда пренебрегают знаниями по ОБЖ. Бью соседа по парте по ноге несколько раз, чтобы отложил свои «три в ряд», но он непоколебим. Демонстративно продолжает играть и держать телефон на парте.

– Федор, о чем рассказывал только что? – звучит голос учителя, как гром среди ясного неба. Попали.

Честно говоря, сама не слушала монотонный рассказ про какие-то средства, потому что за окном бликует снег от яркого солнца, вечером папа с дядей возвращаются из командировки, да и мама обещала не задерживаться за очередным бухгалтерским отчетом. Бабушка испечет капустные с мясом пирожки. О каких уроках может идти речь, когда пусть и ненадолго, но наступает мой любимый семейный период?

– Да у вас каждый год одна и та же программа, – Федя наконец вырубает игру и продолжает огрызаться, выбрав точно неправильную стратегию. – противогазы, искусственное дыхание и правила при экстренной эвакуации. Бежать со всеми документами в случае чего к сотой школе, противогазов на всех не хватит, а навыки искусственного дыхания могу показать на Вилене. Всё? Вопросов не осталось?

– Давыдов, встать! – Сёмен Михайлович бьет кулаком по парте, и съежиться успевают всё, кроме, ясное дело, самого зачинщика ссоры. – Давно к директору не ходили?

– Почему давно? – друг успевает усмехнуться и встать с места, показательно засунув руки в карманы. – Сегодня с утра с ним общался, договаривались о съемке апрельской конференции.

– На выход, парень. Дошутился! – прикрикивает учитель, а Феде по боку.

Давыдов учебники в рюкзак в леденящей тишине собирает. По глазам вижу, что он готовит очередную бомбу замедленного действия. Он и по головам пойдет, чтобы остаться в победителях, в этом они с Гришей похожи.

– А Вилене со мной можно? В коридоре в искусственном дыхании потренируемся.

Угораздило найти друга на свою голову. Вряд ли спасительный шалаш из рук над головой спасет от очередного месяца шуток про наши отношения, но я это делаю, скрывая вишневые щеки и шею.

– Романова, на выход! – звучит оскорбительно следом от Ежова, и мое возмущение оказывается проигнорированным. – Успокойте этого дебошира.

Словно собираясь на казнь, кидаю в сумку учебник и пустую тетрадь. Одноклассники провожают унизительным шушуканьем. Спасибо, что вслед не «Лена-полено». Мыслим позитивно – никакой монотонной речи, да и урок последний. Федя открывает дверь, так и хочется дать ему подзатыльник за то, что втянул в очередные разборки с учителями. Давыдову-младшему стабильно раз в неделю прилетают претензии, а тяготы его поступков делим вдвоем.

Обиженно держусь за лямку сумки, глаза в пол от обиды и несправедливости, пока Федя пародирует учителя вплоть до гардероба. Забрав пуховик, замечаю на посту охранника нашу классную, которая надеюсь не в курсе произошедшего. Заталкиваю друга в куртки, чтобы помалкивал. Приходится закрыть ему рот ладонью, к счастью, не кусает пальцы. Всего лишь обошлись недопонимаем во взгляде. Подглядываю через расстояние между полом и вешалкой, когда пройдет классная в своих любимых бежевых балетках. Правда мой осмотрительный пункт оказывается атакован, к нам всё ближе приближаются чужие ноги и над головой звучит этот проклятый голос, который лучше бы лет сто не слышала.

– И чем вы здесь занимаетесь? Смотрю Вилена так и затащила в укромное место или ты ее, братец? – Гриша опирается на вешалку и нахально нас осматривает. Вымахал, черт возьми, шпала полоумная. Федя, конечно, ему в росте не уступал, но его рост не так триггерил.

– Не твоего ума, Гри-го-рий. – цежу по слогам его имя в надежде, что это выглядит круто и за мной уже спецэффекты от насмешки. В действительности же он оглядел меня с головы до ног, будто окатив ушатом холодной воды. – Заканчивай пить Растишку, скоро ни в один дверной проем не поместишься.

– Лен, – нарочно парирует Гриша и наклоняется, чтобы не разорвать зрительный контакт. – хочешь пополню твои запасы Растишки? Иначе так и останешься малявкой.

Чувствую, как искрится воздух, как кипит кровь и желание плюнуть в смазливую нахальную физиономию растет в геометрической прогрессии. Федя не дает случиться расправе, накидывает на плечи пуховик и уводит из этого пекла словами «мы опаздываем». Классной к этому времени на горизонте уже нет.

Любимые кеды меняю на тяжелые берцы. Федя гонял и по улице, и по школе в одних и тех же кроссовках, отчего тягостно вздыхал и не мог дождаться. А как пропускали без сменки дежурные учителя известно только ему. В свои таинства, сколько бы не упрашивала, Давыдов не посвящал. В этой мутной схеме наверняка след Гриши и их договор на мизинцах. Научила же бабушка на свою голову!

– Даже ударить не хочешь за сорванный урок? – друг смеется и явно нарывается на падение в сугроб. – Дядя Женя возвращается? Слишком ты спокойная, Ви.

– Ага, – бросаю в ответ, продолжая высматривать самый грязный снег, чтоб не повадно было. Правда, после каждого сорванного им урока, пыталась придумать месть, но это никогда не срабатывало. – Будешь в субботу на соревнованиях?

– Буду, куда денусь. – Федя плечами пожимает и резко притягивает, когда какой-то лихач проезжает мимо. Капли лужи попадают на ботинки, к счастью, не на пуховик. – Перестала бы ты светлые вещи носить, иначе рано или поздно придется принять грязевые ванны.

– Около подъезда нашего этой грязи навалом. С утра минут десять оттирала ботинки перед школой. Всю пачку влажных салфеток истратила. – хватаюсь за локоть друга и улыбаюсь в знак благодарности. – Ладно, доблестный Федор, в очередной раз спасли мой пуховик и нервы моей бабушки.

– Не за просто так, – он подмигивает и заговорщически улыбается. – раз Дядь Женя приезжает, значит Анна Львовна будет капустные пирожки готовить. С тебя два, скажи это для ее любимых некровных внуков.

– Какой же ты подхалим, – мотаю головой и посмеиваюсь над его словами. – будут тебе пироги. К первому уроку главное приди, а не к третьему, как любишь.

– Вилен, что нового узнаю на русском? Валить надо было после девятого, как все наши. Сейчас бы с Санчесом в монтажном техникуме штаны протирал, да занимался бы съемками в условном студсовете. – друг банку под ногами пинает, злясь. – Нет, мама настояла идти дальше, чтоб как старший брат. Не знает только она, что наш Григорий Преподобный к репетиторам не ходит. Экзамены на носу, а у него без понятия, что на уме.

Десятый класс в нашей школе один, как и одиннадцатый. Из Б класса нас осталось двое страдальцев, остальные смесь из умников А и непоступивших В классов. С никакими девчонками в классе не поладила, а родненькие, любимые кровиночки мои – Леля и Алиса учатся в колледже культуры и из-за их графика мы видимся крайне редко. С парнями тоже не поладила, хотя и дружу долгое время с Федей и иногда в состоянии перемирия с Гришей. Давыдов-младший поддерживал нейтралитет и все перемены проводил со мной, но иногда сбегал к одиннадцатому.

– Жаль кровных родственников не выбирают, я бы Гришу цыганам отдал, а тебя к нам забрал.

– Ври больше, – показываю другу язык и всё-таки пихаю его в сугроб. – и брата, и меня бы цыганам продал, предприниматель.

Он закрывает глаза ладонью и раскатисто смеется из-за упрека. Вставать не торопится, валяется и на солнце греется, когда до дома осталось то улицы всего перейти. Моё время нервно озираться, показательно вздыхать и ждать, когда друг встанет. Приходится протянуть руку помощи и пыхтеть весь оставшийся путь. Феде хоть бы хны.

Пройти через грязевые ванны во дворе та еще наука. Едва пробираюсь через бордюр и машу Давыдову на прощание. Люблю наш дом и подъезд. Все соседи приветливые и всегда говорят комплименты вслед. А в моем окне видно огромный дуб, что придает особый шарм.

На всю квартиру пахнет пирогами. Вешаю пуховик на крючок, а рюкзак пинаю ближе к комнате. Зайдя на кухню, замечаю любимую бабушку, занятую готовкой.

– Быстро ты. – проговаривает она вместо приветствия и бьет по руке, когда тянусь за пирожком грязными пальцами. – Вилен, давай переодевайся, мой руки и доедай пшенку.

– А пирожки… – обиженно тяну и вздыхаю. Всё утро о них думала, а тут облом.

– Это для всех, жди вечера. – командует она.

Идти против бабушки себе дороже. Командирский голос у нее выработался во время брака с дедом. Его не видела, он погиб за год до моего рождения, знаю, что был майором в отставке. Папа с дядей пошли по его стопам, закончили военную академию и часто уезжали либо в командировки, либо на сборы. Была бы мальчиком, то продолжила династию, но я отчасти пацифист и мечтаю стать актрисой. Вся надежда моих родственников на затя, которого они естественно ждут. На каждом семейном ужине просят, чтобы это был не Федя с ветром в голове. Дядя Витя поддакивает папе, когда он рекомендует в мужья Гришу, благо мама не давит и дает право лично выбрать. Только мне 16 и все силы направлены на поступление.

В комнате с утра ничего не изменилось. Одинокий горшок с денежным цветком на подоконнике, к сожалению, без денег на листах. Полка с фотографиями вся в пыли, хотя убиралась недавно. Сменив форму на домашнюю одежду, хватаюсь за телефон. В беседе класса тишина, что радует. Иной раз одноклассники любили устроить ссору из ничего, а мне потом приходилось выслушивать Федю и его домыслы, что в Монтажке лучше. И сам Давыдов молчал. В рекомендациях снова бывшая Григория Преподобного в слезах и философской цитатой про неудачную любовь, и этой дурацкой припиской «вся правда в моем канале». Стабильно раз в месяц один и тот же сценарий.

От подруг зато новые сообщения, а то молчали с вечера.

Леля Евсеева: Ви, прости-прости-прости! Рубежный контроль, сдаем всё недосдачи. К воскресенью с Алисой разберемся и сами приедем.

Алиса Сизова: Ты пиши, мы читаем всё по возможности.

Алиса Сизова: Надеюсь ночевать будем не в колледже.

Вилена Романова: Порядок, девчонки, всё понимаю. Ничего нового)

Валюсь на диван без сил, запрокидываю голову назад и теперь всё больше согласна с Федей. Валить надо было после 9-го, училась бы в театральном на одном потоке с подругами и видела их чаще. С 18-ти можно было бы попробовать пойти работать хоррор актрисой на квестах. Следом приходит сообщение и от друга.

Федор Давыдов: Вилен, Санчес кинул положение одного конкурса роликов. Актрисой пойдешь? Поснимали бы в пятницу на выставке, там и народу почти не будет.

Вилена Романова: Буду!

Выкидываю телефон и выдвигаюсь на кухню. Бабушка выложила пирожки с противня на блюдо, наложила пшенки с печенкой и, оценив мой «восторг» всё-таки разрешила взять один. Чувствую, как по мне плачут сцена и кинематограф!

– Скоро Гриша должен зайти с документами, заберешь у него папку. – выдает она уверенно, стоя спиной ко мне, но за закатанные глаза всё равно отчитывает.

– Ба, а ты? Терпеть его не могу. – демонстративно бросаю ложку в тарелку, но под суровым взором приходится схватить обратно и не высовываться.

– На вашем фронте без перемен… Что на этот раз?

– Малявкой назвал, а я между прочим вытянулась на два сантиметра. Не просто метр с кепкой.

Бабушка лишь рассмеялась, не взяв во внимание мою обиду. Что поделать если любимчик всей семьи не мой лучший друг, а заносчивый отморозок? Дал бы кто-нибудь совет, как выставить его в правильном свете в их глазах!

– Нравишься ему, вот он и привлекает твое внимание всеми способами.

Эту старомодную присказку слышу постоянно. Почему нельзя признать, что он ходячий нарцисс, которому нравится надо мной издеваться?

– Боже… – всплеснув руками, убираю пустую тарелку подальше от себя. – ба, какой нравлюсь? Сейчас 21-й век, поговорка «бьет – значит любит» не работает.

– А он бьет? – ей смешно, а мне до слез обидно, что между родной внучкой и этим некровным придурком, она выбирает его.

– Нет, утрирую. – схватив пирог, не хочу продолжать диалог, в конце все останутся при своем мнении.

За подготовкой к урокам время летит. Стопка из тетрадей с выполненными упражнениями отправляются в шкаф, а из прихожей слышно, как пришла мама. Она весело делится всеми новостями с бабушкой, пытается поправить прическу перед зеркалом до прихода папы, словно готовится на свидание. У моих родителей идеальные отношения, жаль папа часто в разъездах и родительница в это время грустит.

– Успела в парикмахерскую заскочить! Вилен, как думаешь, папе понравится? – мама всё такая же молодая и кокетливая. Крутится вокруг своей оси, показывая прическу, и ожидает вердикт. – Сердце не на месте, волнуюсь.

– Тебе идет. – успокаиваю ее и иду помогать бабушке накрывать на стол по ее просьбе.

До счастливого воссоединения остается мало времени. И когда в дверь начинают названивать, бегу открывать, позабыв обо всём. Папы не было дома три месяца, и я ужасно хочу его обнять. Ладони потные, ручка едва поворачивается и, когда входная дверь оказывается открыта, весь мой запал тухнет. На пороге тот, чье имя называть нельзя. С обеда он ничуть не изменился, всё такой же бесячий Григорий.

– Рада видеть? Так и знал, что ждешь моего прихода. Честно спешил, Лен. – нахально цедит и протягивает папку с документами. – Передай Анне Львовне.

– Ага. – я расстроена, а мозг в отключке. Поэтому отпор давать не буду, себе дороже. – Всё или что-то еще передать?

– Чего такая хмурая? Братец мой обидел? – он продолжает, а руки всё больше сжимаются в кулаках. – Хочешь настроение подниму?

– Нет, раздражаешь одним своим присутствием. Иди лучше настроение Арине поднимай, а то она снова жалуется в интернете, какой ты негодяй, Григорий.

Вижу, что задела заживо. Он разворачивается, не попрощавшись. Победа, Вилена, победа! Враг застигнут врасплох и уничтожен точным ударом в самое слабое место. Отдаю бабушке его документы и сажусь на кухне в предвкушении.

За столом сидим не час и не два. Бабушка разрешает накладывать «Парус» в тарелки, но кусок в горло не лезет. Мама пыталась нас подбадривать, но сама успела себя накрутить и расстроиться. Папа с дядей Витей и раньше опаздывали, но не настолько. Время полночь, а от наших защитников ни одной весточки. Бабушка просит сохранять спокойствие и прячет всю еду в холодильник. На кухне повисает раздражающая леденящая тишина, и отчетливо слышно, как общаются соседи за стенкой. И услышав звук открывающейся двери, мы втроем выбегаем из комнаты, надеясь на лучшее.

И кажется на наших лицах отпечатывается, что надежда всё-таки умерла. В прихожей стоит дядя Витя, он виновато водит рукой по шее и тяжело сглатывает.

– Где Женя? – первой выдает мама на грани обморока. Беру ее за руку, чтобы принимать удар было не так тяжело.

– Просил лично вам передать… – дядя Витя опускает глаза в пол, а я начинаю догадываться. Мама без остановки повторяет имя дяди, и лучше бы она это не делала. – мы были на разных заданиях, Женя без вести пропавший. С его группой нет связи больше двух недель.

Всё, как в тумане. Мама падает на колени, рыдает, как ни в себя. Дядя садится рядом и пытается ее успокоить, пока бабушка бегает за валерьянкой. Хочется прокричать всему миру, что это ошибка, что с папой всё в порядке и это один из дурацких розыгрышей, которые так они любят. Не могу находиться в прихожей и слушать вой, иначе сойду с ума. Добегаю до комнаты, запираюсь и тянусь к телефону, набирая номер родителя. Благо домочадцы не пытаются вскрыть дверь, потому что всё равно не верю в эту историю дяди Вити.

И каждый новый звонок заканчивается одним и тем же «абонент вне зоны доступа сети».

Глава 2.

Последняя суббота марта, бабушка готовит сырники. И мы вдвоем делаем вид, что всё так, как должно быть. Дядя Витя чинит кран в ванной вместо папы, а мама продолжает обрывать трубки и в перерывах выть в спальне от бессилия. На кухне непривычная тишина, упускаю из вида и шкворчание сковородки, и кипение чайника. Квартира не просто опустела после новости о пропаже главы семейства Романовых, она стала серой.

Благо совет из бабушки и дяди разрешили не ходить в школу, да и делать там было нечего. Федя слег с ОРВИ в тот же злосчастный понедельник и пытался встать на ноги к субботе всеми возможными способами.

Передо мной ставят тарелку с сырниками, пододвигая вазочку с клубничным вареньем. Настроение настолько паршивое, что не радует ничего. Дядя Витя заходит в комнату с накинутым полотенцем, по-детски бьет им меня и подмигивает. Мне бы его умение держать лицо перед проблемами.

– Чего нос повесила, мартышка? – смеясь, добавляет он и крадет мою тарелку. Потеря не сильная, но бабушка бьет его по руке и протягивает другую. – Нас бьют, а мы крепчаем.

– Чему ребенка учишь? – бабушка ворчит и садится за стол сама. – Давай быстрее, Вилен. Нам через час нужно быть на площадке, и времени на перекусы не будет.

– Знаю. – катаю несчастный кусок сырника по тарелке, размазывая варенье по дну, но съесть всё-таки приходится.

– Я за Машкой присмотрю, а то кто знает… – мрачно проговаривает дядя и снова получает от своей мамы.

– Давай хотя бы не при ребенке! – недовольно парирует бабушка и убирает свою тарелку в мойку.

– Ребенку, как ты говоришь, 16. Думаешь она не видит и не понимает, что происходит? Не сможешь ты Вилену всю жизнь оберегать. – дядя насупился и встал в полный рост. Я за весь завтрак успела проронить всего одно слово, а они начали сыр бор из ничего.

Обстановка в доме накалялась с каждым днем.

– Вить, это вы рано повзрослели в училище, а Вилена пусть побудет ещё ребенком. Успеет во взрослую жизнь наиграться. – бабушка усмирила собеседника взглядом, а я предпринимаю одну верную тактику – пойти одеваться.

Никому о том, что папа пропал, не рассказывала. У девчонок, как и у Феди своих проблем выше крыши. Есть еще призрачная надежда, что он вернется, и тогда поиск поддержки оказался бы бесполезным. Несмотря на тонко чувствующую и очень нежную маму, воспитывали меня в ежовых рукавицах и переживать без повода не позволяли.

В классной беседе все радовались окончанию третьей четверти и началу каникул. И у девочек должны начаться спокойный дни, поэтому надеюсь, что смогу зависать на ночевках и не слышать, как плохо маме через стенку. Да и с Федей не заскучаешь, точно будем пропадать на улице целыми днями в поисках идеальной локации и ракурса для его дебютного фильма.

Бабушка не церемонится, тарабанит в дверь, напоминая, что нам пора выходить. Натягиваю поверх топа светло-розовый свитер и выхожу из комнаты. Всю дорогу она меня подгоняет, хотя до спортивной арены идти от дома минут двадцать. Она, как и дядя Витя, делала вид оптимистки, что крайне раздражало, хотя ей, конечно, не привыкать.

У входа замечаю здорового, румяного и бодрого лучшего друга. Он перекидывался приветствиями с бывшими сокомандниками. Каким бы ветреным Федя не был, бабушка с первой встречи начала называть его внуком. Давыдов лебезит, а еще больно щипает меня за бок. В отместку наступаю на его белые кроссовки и показываю язык, будет знать.

Григория Преподобного не видно, зато замечаю Марка Грачева. Успеваю засмотреться на бывшего задиру, так как с возрастом он стал менее грубым и более спокойным. И, начиная с перехода Гриши, они соревновались за звание лучшего. Грачев уступал в росте Давыдову, но в моих глазах это было плюсом.

Федя не дает долго витать в облаках и представлять сценарии, нарочно щипает сильнее, чем до этого, и выворачивается. Поймать его удается на лестничном пролете, пока он обменивается рукопожатиями.

– Вилен, у тебя отвратительный вкус на парней. – смеясь, проговаривает Федя, и закидывает руку мне на плечо. – Марк нарцисс.

– Громче об этом скажи, – дуться долго не получается, Федя добивает щекоткой. – твой вкус не лучше. Худшее, что ты мог сделать, это влюбиться в подружку своего брата.

– Рассказал, как сестре, а ты этим упрекаешь.

Махнув на него рукой, отправляюсь к своему месту работу. Целый день провести за столом с экипировкой – звучит отстойно, но отсюда отличный вид на всю площадку. Можно будет помечтать и рассматривать Грачева. Давыдов-младший возвращается, не забыв закатить глаза, явно подавая знак, что на горизонте Григорий Преподобный.

Упоминаемая шпала стоит в окружении девочек каратисток, и по лицу двух точно могу сказать, что это сейчас они смеются над его глупыми шутками, а потом будут, как Арина, выкладывать философские посты.

– Твой брат специально собирает вокруг себя аншлаг? И чего он в костюме? – уточняю у Феди, пока он собирает клетку с ручками для телефона.

– А ты не в курсе? Он судья! – буднично отвечает друг, продолжая собирать инструмент.

– Чего? – попытка проговорить тихо не удалась, и на мой крик обернулся виновник диалога. Гриша помахал рукой и ядовито улыбнулся.

– Спокойнее, – Федя, заметив румянец, закрывает от чужих глаз. – тренер заявил, потому что кто-то заболел. Не вникал особо, но они на эту роль не рассматривали твоего Грачева. Попадет Марк к нему, и он точно его засудит.

– Он не мой! – бью его по ноге под столом, но Федя усмехается и качает головой. – Марк выпускается через несколько месяцев, и он даже имени моего не помнит.

– Да конечно! Все в клубе знают внучку Анны Львовны. – Федя продолжает препираться, благо пальцем у виска не крутит.

– Федь, спасибо. – выдаю благодарно, потому что во всей суматохе забыла про потерю.

– Температуры нет? – он взволнованно прикладывает руку ко лбу. – Вилен, пугаешь. Спасибо в первый и последний раз слышал от тебя в день знакомства.

– Иди ты!

– Ладно, не скучай. – Федя хватает агрегат и убегает снимать бэки.

Площадка еще готовится, участников никаких, да и в целом мой стол не особо пользуется популярностью. Надеюсь, что Гриша будет не на секторе прямо рядом со мной, иначе в конце дня прочту Феде целую тираду со всеми уничижительными эпитетами.