Выход силой

Предисловие

Мысли обретают постоянную форму, лишь когда ложатся на лист бумаги. Будь то стихотворение, описывающее минутное эмоциональное состояние или сценарий запутанного фильма, а может быть письмо другу, которого уже нет в живых. Теперь мне стало понятно, как люди сходят с ума, просто не имея возможности обуздать силу мысли. Она захватывает твое внимание случайно, ты даже не предаешь значения ее возникновению и смыслу, как капле дождя поздней весной. На улице слишком тепло и солнечно, чтобы беспокоиться по такому поводу. Мысль, как зерно, падает в плодородную почву твоего сознания и начинает пускать свои корни. В этот момент нужно быть начеку, необходимо сосредоточиться на этом зерне и следить за каждой набухшей почкой нового растения, но ты слишком занят повседневной суетой. Дом, работа, дом – тебе некогда думать о глупостях, тебе нужно приносить пользу обществу, семье, своим родителям. И лишь в минуты безделья ты все чаще и чаще возвращаешься к своему дереву. Ветви его большие и извилистые, а корни глубоко пронизывают почву, так что никакой ветер или засуха не потревожит это растение. Оно растет хаотично, без твоего участия, использует мощнейшие силы подсознания без каких-либо ограничений, а удобрением служат твои самые сокровенные страхи. Ты больше не можешь отрицать его присутствия в твоей реальной жизни. Твоя работа перестает иметь значение, а обязанности уходят на второй план. Ты зависаешь в исступлении, наблюдая как раскачиваются его грузные ветви. Внешний мир сжимается до уровня самых элементарных процессов. Ты больше не хочешь ничего, кроме апатичного созерцание его извилин и переплетов и пытаешься придать им какую-то структуру, но слишком поздно. Ветви множатся новыми листьями и неведомыми плодами, прорастают в самый центр твоего сознания. В один момент тебя охватывает страх. Зубы стучат, а по спине проходит дрожь, дыхание становится поверхностным и сбитым. Это паника. Паника человека, который не придавал значения тому, что прорастает в его голове и, наконец, осознал, что время упущено. Рубить дерево бесполезно, на его месте вырастет новое в десять раз быстрей. Залей хоть всю почву скипидаром и закатай в бетон, даже если оно не прорастет, призрак его корявых ветвей будет с тобой всегда, а пустошь бетона будет лишь напоминанием. Поэтому записывай свои мысли, пусть бесплодная бумага примет в себя эти зерна, где им светит лишь гибель. Сюжет их развития должен быть под твоим чутким контролем. Тебе решать куда повернет герой на следующем перекрестке. Не дай себя обмануть прогнозами погоды, если ты чувствуешь приближение бури. Будь внимателен к своей жизни, к своему телу, к своим мыслям. Нет ничего более материального, чем мысли в твоей голове. Это сама суть материи, из которой ты соткан. Все остальное второстепенно.

Глава первая.

– 1 —

Начинался новый учебный год. Я зашел в аудиторию и оценил привлекательность свободных мест. Первая и последняя парты отпадали сразу, так как привлекли бы слишком много внимания, а я к этому не привык. Хотелось сидеть поближе к окну, так, возможно, будет легче скоротать тягостные минуты лекции, поэтому я протиснулся в самую глубь длинной скамьи. Хлопнула дверь и в аудиторию вошел преподаватель философии. Шум в классе стих, потому что студенты еще не совсем ощущали меру дозволенного. Это был новый предмет и новый преподаватель. Все присматривались к его походке, взглядам из-под очков, манере, с которой он перелистывал журнал – пытаясь определить степень его волнения. Все дальнейшее отношение к нему решалось в эти минуты, но преподаватель был невозмутим, он молча подошел к доске и написал: "Губерман Борис Абрамович".

– Эти три слова, – обратился он к доске – означают время и место в пространстве, которое занимает моя личность.

На задних партах началась возня и смешки.

– Вроде бы незначительно, – продолжил он, повернувшись к аудитории – но, именно эти три слова, определят ваше время и место нахождение в ближайшие полгода, а в случае ненадлежащего поведения и рассеянного внимания, ограничат время пребывание трех слов вашей личности в пространстве стен университета. Философия – предмет, не терпящий эмоций. Сухой, логичный и справедливый как законы природы. Если вы их отрицаете – вы становитесь органическим удобрением для следующих поколений.

Голос его звучал спокойно и ровно, без каких – либо признаков волнения. Аудитория чувствовала это и в воздухе повисло напряжение, даже смельчаки с галерки притихли. По таким вещам сразу видно уровень преподавателя. Вот так зайти в аудиторию с сотней молодых людей и без заискиваний завладеть их вниманием – может не каждый. Конечно, слава профессора Губермана шла впереди его, и многие старшекурсники стонали под его гнетом в прошлом году, но его авторитет был неоспорим. Стая молча склонила головы перед вожаком.

– Философия – наука точных понятий. А точные понятия должны формулироваться из точных значений слов, поэтому, для того чтобы начать наше путешествие в мир великих философских учений, нам необходимо разобраться со значением слов. Каждый из вас должен провести свое собственное исследование над любым словом, обозначающим отношения между людьми. Попробуйте углубиться и написать небольшое эссе о: любви, дружбе, вражде, сострадании, родстве и прочих людских отношениях. У вас есть полчаса, и мы продолжим разговор.

Первая лекция и уже эссе. Стая зашуршала учебником в растерянности, пытаясь найти что-то подобное в оглавлении. Можно ведь на первом занятии показать уровень своего непонимания и навсегда потерять возможность – это исправить. Как потом на экзамене доказывать профессору, что ты понимаешь заученный наизусть билет.

Борис Абрамович прошел к своему столу, вынул песочные часы из выдвижного шкафчика и с грохотом поставил их на стол. Песок начал ускользать тонкой струйкой из верхней части часов.

– У вас полчаса, – продекларировал он, – и углубился в чтение каких – то альманахов.

Пульс у меня застучал сильнее, а на висках проявились капли пота, а я ведь еще не начинал думать. Время шло, в песочных часах уже образовалась маленькая горка. Мысли судорожно скакали с одного предмета на другой, никак не останавливаясь на теме. Я решил записать что-то на бумаге и сосредоточиться на этом. "Кентавр" – написал я.

– Что за бред? Какой еще кентавр? – возмутился я про себя.

– Кентаврами были полулюди, полукони, – повела меня дальше дура-мысль, – то есть наполовину человек, наполовину животное, – продолжался замкнутый круг моих размышлений.

– Так кого же там больше, животного или человека?

– Смотря чем измерять. Если, например, замерить массу тела, то, несомненно, коня там было больше, но мозг-то был человеческий, значит тип мышления человеческий. Хотя, как можно думать по – человечески, когда у тебя копыта и хвост. Может ведь и овса захотеться или травку пощипать.

– Тьфу ты! – произнес я вслух и на минуту вырвался из оков бессмысленного диалога.

Я огляделся на корпящих свои философские труды студентов. Одни, сгорбившись, пытались что-то написать, другие углубились в чтение учебника, мало кто осознавал, что же все-таки нужно делать, но песочные часы были неумолимы. Я взглянул на часы и ужаснулся – половина получаса уже прошла.

– Опять эти половины, – подумал я, – чертовщина какая-то.

Я посмотрел на листок соседа и увидел слово "Любовь". Он пытался описать, что-то вроде теории эволюции Дарвина и роли любви в этом процессе. Я нахмурился и вернулся к своим «кентаврам».

– Это хотя бы древнее существо, а в древности знали толк в философии – заключил я причинно-следственную связь.

Доводы были неубедительны. Я сделал глубокий вдох и постарался вспомнить задание. Необходимо описать отношение людей словом. Нет, не так! Описать слово, обозначающее отношение между людьми, почти, как в игре "Крокодил", только наоборот. Я совсем запутался, а времени почти не осталось. Я сидел и смотрел, как последние минуты утекают в нижнюю часть часов и надеялся, что меня пронесет.

– Ваше время вышло, – провозгласил Борис Абрамович и задвинул песочные часы в шкаф, – есть желающие ответить?

В аудитории даже половицы скрипеть перестали, и в этой тишине я почувствовал на себе взгляд. Где-то внутри я все сразу понял, и мое сердце заколотилось быстрее. Он еще ничего не сказал, а я уже точно знал, что спросят именно меня. Я всеми своими фибрами притягивал это негативное событие и не мог остановиться. Я отвернул взгляд на окно и сделал вид, что этих мыслей у меня не было. Увы, это не помогло…

– Вот Вы, молодой человек у окна, представьтесь – сказал он и, как будто бы телепортировавшись, возник прямо передо мной.

Он стоял и смотрел на мой листок бумаги с корявками. Слава богам, там нельзя было ничего разобрать, как в почерке врача.

– Меня зовут Филатов Артем – пробурчал я.

– А можно полностью?

– Филатов Артем Геннадьевич – уточнил я.

– Ну вот, теперь мы знаем ваши полные координаты. Артем Геннадьевич, расскажите нам, какие из человеческих отношений вы хотите нам охарактеризовать?

– Эмм… – промычал я, —…как бы наши отношения всегда неабсолютные.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… мы, как бы, наполовину друзья, наполовину враги. Нет системы ценностей, чтобы описать какие-то из отношений. Мы можем получить ущерб от дружбы, а от вражды заиметь выгоду. Вот и являемся полу друзьями, полу братьями, полу любовниками. Более того в отношениях с разными людьми мы ведем себя по-разному: по-разному любим, по-разному дружим, да и ненавидим по-разному. Как кентавры – закончил я. Только у кентавров копыта, а у нас роли в отношениях, которые постоянно сменяются.

По аудитории пронеслась волна смешков.

– Артем Геннадьевич, мне нравиться ход ваших мыслей, но, к сожалению, с заданием вы не справились. Для того чтобы научиться бегать, сначала учатся ходить. А вы сразу влет и куда вас занесло? К кентаврам?

Аудитория взорвалась смехом. Это был полный провал. Мало того, что я не справился с заданием, так еще и опозорился перед всем курсом. Я сидел багровый как рак.

– Артем Геннадьевич, задание вы повторно выполните дома, и еще, я хотел бы, чтобы вы выбрали "Диалектический метод познания " в качестве темы курсовой работы. Я помечу это в журнале и буду ждать с нетерпением вашей защиты.

– Как скажите – печально произнес я.

Прозвучал звонок. Проклятые "кентавры" все не лезли из головы. Все стали собираться у выхода. Я поднял передние ноги, боком выбрался из-за парты и унылой трусцой засеменил к выходу с поджатым хвостом. Меня ждали очень тяжелые полгода.

– 2 —

К моему удивлению, эссе по философии я сдал на отлично. В процессе изучения я неоднократно сталкивался во мнениях с профессором, но мне все-таки удалось произвести впечатление думающего человека. А думал я много и постоянно. Порой это становилось проблемой, как в случае с кентаврами. Мой вычислительный сервер работал по какими-то хаотичным, известным только ему законам и мои попытки структурировать его работу приводили к еще более запутанным результатам. Поэтому я смирился с моим методом, ведь в конечном итоге, я получал то, на что рассчитывал.

На дворе стоял январь и вот-вот должна была начаться учеба. Я всего несколько раз выходил из дома за последнюю неделю. Пару раз по заданию матери, чтобы пополнить запасы провизии и еще один раз, чтобы узнать расписание на следующий семестр. Дни шли однообразно и скучно. Поднимался я не раньше 11 утра, завтракал и садился за чтение книг. В детстве я не любил читать, мне никак не удавалось сосредоточиться и не отвлекаться на всякие мелочи. Плюс ко всему, я очень волновался при чтении вслух и запинался. По-настоящему чтение меня заинтересовало совсем недавно. У студента очень много времени и совсем нечем его занять. Точней занять его можно было много чем, но на это нужны деньги. За неимением последних, я начал читать, сначала дома, а потом на лекциях. Читать на лекциях было вдвойне приятно, так как время летело незаметно и практически ничто не отвлекало меня. Таким образом за неделю я мог прочитать пару книг. Информация ложилась в голову, а потом всплывала собственными мыслями и размышлениями. Иногда сложно распознать, твоя это мысль или автора, которого ты читал пару месяцев назад. Возможно, авторов тоже мучили такие вопросы.

Итак, недолгие каникулы подходили к концу и мне предстояло проснуться в 7 утра. Тело мое сопротивлялось как могло, все мышцы ломило, а по коже проносился неприятный озноб. Вылазить из-под одеяла в такую рань, когда за окном темнота и холод – это же противоречит любым законам природы.

– Мы вообще живем против законов природы, – подумал я и на несколько минут отключился в сладкой дреме.

Будильник был в бешенстве. Я сел на кровати с закрытыми глазами и попытался нащупать тапки. Надев один тапок, я побрел на кухню. У меня был один ловкий прием для того, чтобы смягчить такой ранний подъем. Я сам себе расставлял приманки по всему пути следования до университета и, постепенно, перебежками добирался до пункта назначения. Первой приманкой был утренний кофе с шоколадкой. Живот крутило после ночи и такой завтрак вряд ли был ему полезен, но мозг так не думал. Я выпил кофе, съел половину горькой шоколадки и направился к следующей ловушке – утренней сигарете. Делал я это также в особой последовательности: я выходил на улицу и проходил два квартала и лишь после этого позволял себе закурить сигарету. Курил я на ходу, чтобы пройти как можно больше, пока мой ленивый мозг занят потреблением никотина.

– Жизнь – борьба с самим собой, – подумал я и запустил трассирующий бычок в темноту.

Половина пути было пройдено и вероятность отката была минимальна. Но, у меня был еще один козырь – Маша. Она училась на параллельном курсе, но некоторые предметы у нас совпадали. В те дни, когда это происходило, я добирался до университета намного быстрее и иногда даже забывал выкурить сигарету. За первые полгода мы успели познакомится и несколько раз сидели вместе на лекциях. Я намеками показывал свой интерес, а она, невзначай, мне отвечала, но я был слишком ленив и нерешителен, чтобы проявить больше инициативы. Мне нравилось наше безмолвное общение, и я не торопил события. Откладывать на потом – это еще одна моя глупая привычка.

За этими мыслями я уже подошел к университету. Перед входом толпился народ и не давал спокойно протиснуться в курилку. Оставалось еще 15 минут, и я закурил вторую сигарету, как ко мне подошел Толик и протянул руку.

– Как жизнь? – спросил Толик.

– Да все путем – ответил я, пожимая его мягкую безвольную ладонь.

– Можешь дать расписание?

– Держи – я протянул ему тетрадь и Толик принялся переписывать.

На улице шел снег и снежинки падали на бумагу, оставляя мокрые пятна. Бумага стала съеживаться, а буквы расплываться.

– Возьми с собой на лекцию и перепиши спокойно – сказал я Толику.

– Спасибо, после пары верну, – буркнул Толик, сунул тетрадь за пазуху и скрылся в толпе студентов.

Я взглянул поверх голов и увидел знакомую кудрявую макушку. Мне нужно было двигаться ко входу, если я хотел сесть рядом с ней. Я выбросил окурок и стал продвигаться в аудиторию. Делал я это на приличном расстоянии, чтобы не привлекать ее внимания. Она протиснулась во второй ряд, и я нырнул следом в третий. Она села и начала раскладывать свои вещи, а я сел прямо за ней.

– Маша, привет – я окликнул ее и коснулся плеча.

– Ой, Артем, привет. Я и не заметила, что ты тут сидел.

– Я и сам не заметил, как ты пришла. Как прошли каникулы?

– Скучно. Сидела дома и смотрела Гарри Поттера. Потом решила перечитать заново.

– У меня тоже ничего особенного. Прочел пару книг Стругацких.

Диалог не клеился и от неловкой паузы меня спас звонок. Мне всегда тяжело давались пустые разговоры. Мне нравятся ее волосы, а я должен говорить о погоде – глупость какая-то. Но теперь можно было расслабиться и целый час наблюдать за ней, вдыхать запах ее волос, следить за ее движениями и подумать, что такого сказать ей после пары, чтобы дело сдвинулось с места хотя бы на йоту. Но тут случилось неожиданное. В последнюю секунду во второй ряд протиснулся тот самый Толик и сел рядом с Машей. Он поздоровался и начал что-то бурно рассказывать, какую – то ерунду, про то, как он пришел на занятия раньше на 30 минут, но все же умудрился опоздать. Потом он попросил у нее ручку, затем спросил расписание на семестр. Я заерзал на стуле. Почему вот такому болвану, как Толик, так легко заговорить с ней.

– Толик, – я ткнул его в спину ручкой – ты уже переписал расписание? Верни обратно если переписал.

Толик хитро подмигнул мне и сунул тетрадь под партой.

– Вот же жулик.

Спокойствия как не бывало. Теперь я должен сидеть здесь и целый час наблюдать, как этот придурок подкатывает к Маше. Урок уже шел, я подождал 10 минут и попросился выйти. Преподаватель отчитал меня, но отпустил. Выйдя в пустой коридор, я сделал глубокий вдох. Живот урчал и требовал что-то съесть. Я направился в буфет. Сладкий чай и две витые булочки с корицей успокоили мой желудок и рассудок. Нужно было что-то делать, иначе я упущу возможность раз и навсегда. Я взял листок бумаги и стал сочинять стихотворение. Написал пару строк, смял листок и выбросил в урну. Это ужасно глупо вот так переходить от разговоров о Гарри Поттере к любовной поэзии. Нужен был какой-то переходный период, но времени у меня не было. Я взял листок и написал: «Маша, давай сходим в кино на выходных?». Свернул листок пополам и еще раз пополам, сунул его в карман и пошел обратно в аудиторию. Лекция по психологии шла полным ходом. Преподаватель диктовал какие-то понятия, сначала читал все целиком, а потом медленно под запись повторял. Ни первый, ни второй раз смысл понятия до аудитории не доходил. Все машинально записывали с надеждой разобраться на экзамене. Я сел на место и протянул записку Маше. Она осторожно прочла ее и, отложив в сторону, продолжила конспектировать. Я не находил себе места. Она мне очень нравилась, но отказ слишком сильно задел бы мое самолюбие. Наконец, преподаватель продолжил повествование, и она вернулась к записке, что-то там написала и вернула мне обратно. Я в уме отсчитал до 60-ти и развернул записку: «Не могу…» – прочел я. Мне стало не по себе. Оставшиеся полчаса я рисовал объемные кресты на последней странице тетради, сначала обводил контур, а потом закрашивал все густо синей ручкой. Писать ей что-то еще у меня не было сил. Я был разбит.

– Эй, Артем, – одернул меня Толик, – чего ты там малюешь, звонок уже прозвенел.

Я поднял на него взгляд и еле сдержался, чтобы не засадить ему промеж глаз.

– Ну что, переписал расписание? – пробурчал я сквозь зубы.

– Да, переписал – растерянно ответил Толик.

– Так иди и еще раз перепиши! – чуть ли не закричал я.

Толик растерянно развел руками, развернулся и пошел к выходу. Я сидел в пустеющей аудитории и ждал, когда все наконец уйдут.

– Артем, – окликнул меня знакомый голос, – ты чего сидишь тут один?

Маша стояла в дверях и держала в одной руке пальто.

– Нас отпустили со второй пары, а на третью я идти не хочу. Может ты хочешь прогулять вместе со мной?

Мое настроение поднялось словно на американских горках. Если бы сейчас осциллограф писал мою кардиограмму, то врач бы забеспокоился состоянием моего сердца, но я чувствовал себя хорошо. Я был просто в восторге от этого предложения. Не знаю, как это вышло, но я опять добился того, чего хотел, хотя делал все из рук вон плохо.

– Прости, Толик, но сегодня не твой день.

Я взял ее сумку, и мы пошли прочь из этого унылого заведения. Больше мне не требовалось расставлять приманки для своего ленивого мозга, я парил на встречу следующему дню в ожидании новой встречи.

– 3 —

На дворе стоял склизкий Март. Я курил около университета в ожидании последнего звонка. Мы встречались уже два месяца. В основном это были длинные прогулки после занятий с долгими прощаниями в подъезде. Иногда мы катались на автобусе по любимому маршруту, несколько раз ходили в кино. Поначалу разговоры все также не клеились, Маша постоянно говорила о учебе. Это ее очень волновало. Мне же учеба была абсолютно безразлична. Я делал лишь тот минимум, который требовался для моего спокойно существования в университете и не более того. Маша вообще была очень правильной девушкой. Она наверняка была из тех детей, у которых не было права на ошибку. Не то что бы у нее были очень строгие родители, сколько сама она была строга к себе. Такие дети не будут лазить по стройкам, воровать яблоки в соседском саду и пробовать сигарету за гаражом. У них с рождения ярко выражен здравый рассудок, как у старичков. Иногда это страшно раздражает, но вот такие крайности часто притягивают разных людей как магнитом. Я терпеливо слушал истории о грядущей курсовой работе и ждал, когда же мы доберемся до подъезда. А в подъезде говорить больше не нужно было.

Я докурил сигарету и пошел искать аудиторию, в которой у Маши была последняя пара. В холе университета стояла тишина. За стеклом КПП раздавался звук телевизора. Я взглянул за стекло и удивился тому уюту, которым бабулька-охранник обустроила свою каморку. Внутри стояла трухлявая тахта с вязанным покрывалом, украшенным по краям кистями. Такая нелепая персидская роскошь, как райский островок посреди болота. Около тахты располагалась тумбочка с оторванной дверцей. По крошкам хлеба и чайнику я понял, что тумба служила подобием стола. В углу напротив стоял маленький черно – белый телевизор с рогами антеннами.

– Вам чего, молодой человек? – окликнула меня бабулька.

– Да я расписание посмотреть, – оправдываясь ответил я.

– Расписание на стене напротив, – раздраженно ответила бабулька и задернула шторку на окошке. Шторка тоже была с бахромой и восточным узором.

Я побрел дальше, оставив бабульку почивать в «роскошных грудах восточных шелков и виссона». Когда прогуливаешь пару время идет иначе, особенно когда ты находишься в стенах университета. Все сидят в классах и ждут окончания пары, а ты, наоборот, не можешь нарадоваться этой тишине и свободе. Я встал около аудитории и начал изучать информационные плакаты на стене. Одни гласили о пожарной безопасности, другие о правилах поведения в стенах университета. Плакаты уже пожелтели и напоминали о советском прошлом этого старого здания. Эпоха ушла, оставив нам свои сообщения на стенах и безнадежно устаревшую систему образования. Впрочем, я не жалуюсь – это же бесплатно. Прозвенел звонок и из дверей повалили толпы уставших студентов. Я отошел к окну, чтобы меня не затоптали. Маша вышла из класса, что-то живо обсуждая с однокурсницей, увидела меня, улыбнулась и, быстро попрощавшись с подругой, пошла в мою сторону. На ней были голубые джинсы клеш и вязанная кофта с косами. Волосы были собраны в рабочий хвостик и это выдавала ее усталость.

– Привет, Артем, – сказала Маша и, легко поцеловав меня в губы, продолжила, – у нас опять эта дурацкая информатика. Я в этом ничего не понимаю. У меня ведь компьютер появился совсем недавно, а все в группе уже давно с ним на ты. Я ничего не успела сделать на уроке…

– Да ладно, тебе, с информатикой я разберусь. Дай мне свой учебник.

– Нет, мне нужно самой сделать. Как я буду экзамен сдавать, – продолжала сокрушаться Маша.

– Ну хорошо, давай я тебя покажу пару фишек, как можно делать эти программы быстрей.

– Правда! А у меня получится?

– Конечно получиться, – я обнял ее за талию и оторвал от земли, – пойдем уже скорей домой.

Я был у нее дома всего пару раз. В подъезде мне было как-то спокойнее. Ее мама работала учителем в школе и приходила домой как раз к тому времени, как мы возвращались с учебы. Дома нам не удавалось побыть наедине, а в этом и был весь смысл наших долгих прогулок, но сегодня у нас была уважительная причина и мы направились домой быстрей обычного.

Оля позвонила в звонок, но никто не ответил.

– Мама еще не вернулась, у нее родительское собрание сегодня, – она открыла дверь ключем и мы вошли.

Квартирка была небольшая, но очень уютно обставленная. Я прежде бывал только на кухне и в Машиной комнате, а сейчас оказался в гостиной.

– Я сейчас быстренько переоденусь, а ты пока тут посиди, – сказала Маша и закрылась в своей комнате.

В гостиной стояла большая советская стенка, которая была практически у всех, кто еще не обзавелся евроремонтом. Полки были заполнены книгами в одинаковых переплетах, которые, явно, давно никто не читал. Хрустальный сервиз и большая фарфоровая сова стояли по центру. Повсюду были расставлены горшки с геранью всех сортов и оттенков. Я сел на диван и мне на колени запрыгнула кошка. Кошек я не любил, но эта мне понравилась. Я немного погладил кошку и пустил ее на пол. Все джинсы были в шерсти.

– Я готова. Может ты хочешь чего-нибудь перекусить, – появилась в дверях Маша.