- -
- 100%
- +
Иллюстратор Алла Иосифовна Арцис
Фотограф Алла Иосифовна Арцис
© Алла Арцис, 2017
© Алла Иосифовна Арцис, иллюстрации, 2017
© Алла Иосифовна Арцис, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4490-0611-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Улитка
«Проростки призрачных наитий…»
Проростки призрачных наитийЕдва заполнят пустоту.Но – говорите, говорите!Слова взрывают немоту.Слова вскрываются, как почки,Апрельской одурью листовИ перепахивают почвыТугих утоптанных пластов.Где шорох роста еле слышный,Слова прольются, словно дождь.В угоду истине облыжнойНедоговоренное – ложь!Слова исполнены звучанья,Их назначение – поток.Бесплодно золото молчанья,Дрожит наития росток.Зимородок
Низкой водою на шорох и всплескТихо спускается лодка.То ли маяк – оперения блеск,Грубая песнь зимородка.Птица моя, золотое крыло,Близко летящая птица,Нас за тобой повело, повело,Бог упаси тебя сбиться.Да не обманет нас острый твой глаз,Пёстрые перья в осоке,С озера Верхнего к озеру ВязВниз по Великой протоке.По ивнякам, по сосновым стволамК осени катится лето,Бедной листвою с дождём пополамПо берегам перепето.К озеру Вересы с озера ВязИвой, черникой, малиной,По берегам в буреломе увязТраурный крик журавлиный.Край твой озёрный по грудь замелоЗмейками вьюжных позёмок.Нас за тобой повело, повело,Разве покинешь ведомых?Да не обманется всполохом взгляд:Как золотой самородок,Там, на снегу – пестрокрылый мой брат,Птица моя – зимородок.Улитка
За колючею проволокой словНедотрогой живу, недотрогой.Не срывай ненадёжный засов,Не тревожь в этой келье убогой.Чур меня! За черту не ступиНи случайно, ни ради забавы.Отпусти, не слепи, не слепиФосфорическим отблеском славы.Пощади мои хрупкие сны,Не буди от привычной дремотыТерпким запахом новой весны —Тяжким запахом прели и пота.Дней бесстрастных, асфальтов кольцоНе своди неотступно у горла.Фонари мне вонзились в лицо,Как латунные тонкие свёрла.Этой улицы ржавый лоток,Маеты этой мыльная пена,Верещанье, вещание, токСквозь меня – и по венам, по венам.Сквозь меня – на Кольцо, на Бульвар,Расцветая, светая дымами,Плещет город асфальтовый варТротуарами, рамами, швами.Сквозь – до сорванной кнопки звонка,До обломанной кафельной плитки.Сквозь… Я майского меньше листка,Мне достаточно храма улитки.«Владыки нет, пуста обитель…»
Владыки нет, пуста обитель,Разорено гнездо-раек,Где одержимый покорительСиянье нимба превозмог.Планета падает, как прежде —О чудо, как еще цела, —Не оставляя нам надеждыСвершать нездешние дела.Но наг, без мантии мишурной,С холста предстал передо мнойТакой неведомо лазурный,Такой обыденно земной.В его глазах улыбка брезжит,И удивление, и страх,И, будто по живому режут,Такая боль в его глазах.И он не судит, не прощает,Не указует путь во мгле,Он ничего не обещаетНи в небесах, ни на земле.Он прежде был и будет дальшеЛучить из несмежимых век…Мерило истины и фальши,Не бог, не царь, но – человек.«Прости, что я пришла незваная…»
Прости, что я пришла незванаяПод это небо.Моя земля обетованнаяПокрыта снегом.Прости, не сбудутся пророчества —В цвету и в силе,Аз есьм с моим нерусским отчествомДитя России.Как долго быть еще мне падчерицей?Или придетсяДо страшного суда расплачиватьсяЗа грех сиротства —Все праотцев долги замаливатьДа клясться кровью,Да руки истово заламывать:Прими с любовью…Прости, великая, всесильная,Прости, святая,За стыд обобранных и выселенных,За боль без края,За страх оплеванных, униженных,Оговоренных,За прах повырезанных, выжженныхНе погребенный.Прости за стон под корень скошенныхС детьми, с дедами,Породно и порозно брошенныхК могильной яме…Что полосы траншеей вскопаны —Что рыли сами,Что косы как колосья, копнамиПод сапогами.Не помни их, зарытых заживо —Герои разве.Давно на теле шрамы зажили,Не раны – язвы.Прости, что хлебные да травныеТвои угодьяТяжелым снадобьем отравлены —Моею плотью.Так мне ли предъявлять ручательства,На крови клясться,Что не свершу я ни предательства,Ни святотатства.Сними истории проклятияНа древность рода.Прими, прими в свои объятияДитя-урода.«Сколько длинных минут…»
Сколько длинных минутВ веренице безумно длинных недель —Сквозняк.Человек продрог,ХотелОт ветра найти приют —Не смог,Иссяк.Сердце стиснул в кулакИ грел.Долго брел наугад —Слышал тополя запах клейкийИ щекотное шептание елейСквозь березовый ливень и липовый шелест —Зачарованный сад…ЗахмелелИ воздуха полный глотокСделать хотел —Не смог:Будто огонь вдыхал.Тогда крепче ладонь сжал,Суставы сводил так,Чтобы входило в кулакСердце, а самВдаль глядел без участья.Боль-ток пронзает запястьеКак жалит оса,Боль-туманПодступает к самым зрачкам,Но только затвердевает рукаЧеловека,Держащего сердце свое в узде…И по воде,В надтреснутой скорлупе облаковПроплывает лицо его.Заиндевела его голова,Заиндевела от самых висков,Окаменела рука,И пальцы не расцепить никакЧеловеку,Сжавшему сердце свое в кулак.Гроза
Скрипучий уклад коридора —Шаги как движение лет.Под спудами дряхлых запоровКолоды вчерашних газет.Замки отпираются туго,И старческой дрожью стеклаВ цепях ледяного недугаСебя выдают зеркала.А с улицы просится шорох,А с улицы вихрем сквознякВздымает слежавшийся ворохНенужных и пыльных бумаг.А в окна врывается рокотИ скрежет, и визг тормозов,Букет реактивных полетов,Цементная взвесь корпусов.И уличный ветер задорныйРазносит по комнатам сор:Дурманящий гомон перронныйИ гарь пережженных рессор…Размыты лепные карнизы,В овалах не видно ни зги.В подъезде по лестнице снизуЗнакомые слышу шаги.Мне в сводках погоды нет проку —Так ясно, что грянет гроза,Едва я взгляну ненарокомВ зеленые эти глаза.Двадцать пятый час
Здесь ли к полуночи ходит вагонИ от полуночи за полночь где-то,Где закругляется пыльное лето,Где для трамваев устроен загон?Так утомителен час двадцать пятыйСтрелкам, терзающим диск циферблата,Дважды с одиннадцати восходящим,Дважды к полуночи за полночь бдящим —Стрелкам, двойные минуты цедящим,Стрелкам, стальные пути наводящим,Рельсы раскатывающим без счётаНа непомерный овал поворота.Так утомителен час двадцать пятый,Полуистлевший, прошедший, проклятый,Стрелкам, вонзающим темени в темяТенью удвоенной дойное время…Нет, до полуночи здесь не доехать,Бодро тряся бубенцами в разгон:С вечера все перевешаны вехи,Не довезёт до конечной вагон.Множатся числа трамвайных маршрутов,Цифрам не значащим верить невмочь.С вечера все перекручены путы,Рельсов ремнями стреножена ночь.На поворотах, в толкучке, в трамваеБывшего времени суть маета.Время вчерашнее не убывает,И непомерна его пустота.Ожидание
Я жду,Пока ты устанешь меня забывать.Я жду, покаДни станут короче, а ночи длиннейТополиных лиловых теней.ПокаЕщё алеет закат,И лишь за вёрстами вёрстРдяный восток развёрст —Иначе ночь коротка.Я жду. Но сперваЗеленеет трава,Потом желтеет в свой срок,Потом у самых у ногСнега покров лёг,ПотомДождь дрожащим перстомТронет тени у глаз —Так тысячи раз.Я жду. Смех, плач.Дети играют в мяч,И оранжевый мяч надувнойПохож на луну.Вот и теперь – как давно:Дневной иссякал жар,С неба стекал шарИ струил желтизну.Луна – апельсин, жар,Потом костяной шар,Потом голубой свет,Потом её нет.Так тысячи лет.Я жду, покаСтанут рекой облака,Морем станет река,Море – вихрем песка…Вековечных веков векаЯ жду.Нет,Я никуда не уйду —Я жду.Сон дерева
Саван серый – садовая сень.Натянулась сумерек сеть.Меж стволов ускользает день —Я вдогонку хочу лететь.Я корням – я всей силой вспятьКровным токам родной земли:Отпустите меня летать,Только ночь скоротать вдали.Ночь одну, как хочу, царитьНапророчил мне соловей.Отпустите, дайте паритьНа ветру от моих ветвей.Не держите, не утерплю,В каждой почке взойду пером —Небо зеленью окроплю,Прорываясь за окоем.Кольцевея, околевать,Счёт вести закоснелым дням?Я хочу полёт перенять —По корням меня, по корням!…Ах, как падаю высоко.Крона мёртвая тяжела…Отпустила земля легко,Отпустила и приняла.Гея
Долой земное притяженье!Перетирает время ось,Освобождая от круженьяИ от кручения колёс,И от накручиванья кружевСпряжений линий и мостов,Но все же – кружит, кружит, кружитНеудержимо, на восток.Но – принимает и сметает,Смещает роторы турбин,Лучи прожектора мотаетНа остов огненных бобин.В необходимости изверясь,Извечно днем сменяет ночь —Так осетры идут на нерест,Теченье силясь превозмочь —Вгоняет в звездную основуЛуны сверкающий челнокИ ночь на день меняет снова,Но не уводит из-под ног,Уберегая от паденьяВ батут орбит. И не даетЗакон земного тяготеньяПаденье превратить в полет.«Небо вытекло белком из яйца…»
Небо вытекло белком из яйца,Солнце выплыло бельмом в створке век.Держит улица ладонь у лица,И не видит, что слепой человек.Укрывает за углом поворотИ молчит, что каждый дом лабиринт,И дорога одуряюще врет,Что целебный на глаза она бинт.Чтоб не видеть плотно сомкнутых губИ свинцовых мин высоких дверей,Уведет, где ветер влажен и груб —На не попранную гладь пустырей.Замер строй дворов в военном каре,Щерит черные ворота забор.Каждым выступом нацелен торец:Я на улице своей словно вор.Я не верю и шагну на крыльцоИли к низкому окну припаду.Но у этих стен чужое лицо —Пропаду один, один пропаду!«Хотите, буду Вашим саквояжем…»
Хотите, буду Вашим саквояжемс бесчисленным количеством карманов,наполненных дорожной суетой?Или не то: картиною, коллажемиз бледных губ и выпитых стаканов,и фраз из непрочитанных романов,изысканно звучащей пустотойи Вашей речи трепетной мембраной,послушной тенью, слепком, чем – не суть…Хотите? А меня уже несутв толкучке площадей непроворотных,в авоськах, сумках, свёртках из газет,в чужих глазах, в чужих ладонях потныхпередают с монеткой на билет.Спешите пассажиров и прохожихошеломить, толпу плечом раздать.Шепните – я успею угадать,как одолеть усталость и похожесть,подайте знак – не стану досаждать…Я не умею притворяться вещью.О, это трудно – обладать не-вещью:Ведь Бог весть с чем Бог весть как совладать.Страх
Динь-динь-динь… Звон иссяк,Как иссякли цвета и цветыПод напором густой пустоты —Надвигается мрак.Осторожный тишайший стукВ чуть приоткрытую дверь.Да здравствует верный испуг:Что будет теперь —Тук- тук- тук…Да здравствует страх,Оплетающий враз, оплывающий зыбкоПолуотклеевшейся улыбкойНа побелевших устах.Невротический тик — так- тик- так —Фантастический такт.Как продолжителен миг!Хлоп- хлоп- хлоп…Ветер, захлопнув дверь,Рвётся в полотнах портьер.По спине – озноб. Ах!Это никчёмный страх,Это молния – тр-р-рах! —В форточку ливень лепит…Вольно! стряхивайте пепел.Второй
Я тебя опознал:Это тыВ омут меня манил.Просвистел,Просвиристел, пропел,Промотал —Целые дниТы у меня крал.Я за это тебя наказал —На годТы кукушкой настенной стал,КуковалНапролётУ часов на цепи.Из жестяных воротТы выскакивал полночьюИ гаркал: «Не спи,Ку-ку!» —И минуты клевал на скаку.Но с помощьюМоих заботливых рукНе остывалРазогретый бегом минут металл.Ты скрежетал —Ку-ку! —Шестерёнок накалВ жестяной груди клекотал.Ты цепи мотал,Ты свинцовые гири хватал,Выдавая время на вес.От чужих заботИз кожиОполоумев, лез,Моих минут счетовод.И всё же,Неимоверно упрям,Ты меняСверлил крашеной жестью глазищ.А потом и впрямьКрылья свои опростал:Ты птицей бездомной стал,А я сделался нищ.Финист – ясный сокол
Три пары железных ботинок.Три посоха, жестью обитых,Три сотни обмоток холщовыхСносились, рассыпались в прахС тех пор, как бреду без дороги —Сугробы, овраги да логи,Да долгие ночи тревогиВ трясучих шальных поездах.С тех пор как покинула дом я —Три года безумной погони.Перо серебрится в ладони,Ведет, не пускает назад,Туда, где над грудой обломковБоль раненой птицы не смолкла,И алые брызги на стеклахЛегко поновляет закат.Мой сокол умчался далече,И вот мне скиталицей вечнойБрести никому ни навстречуДа в окна чужие стучать.Ну что ж, раз не вышло иначе,Раз я не смогла по-другому,Раз ни по кому по другомуЯ так не умела скучать.Снежная королева
Небо слиплось, крошевом колкимОбреченно ринулось вниз,Ледяные иглы-обломкиВ чуть живую землю впились.Мерзлый воздух блестками залит,Остывает тремоло флейт.Королева снежной печалиРаспустила по небу шлейф.Королева в хрустальной маске,Обжигают ее уста,Без стыда расточает ласки,А под маскою пустота.Распахнулась кареты дверца —Или то кометы болид? —Ты попал – в груди вместо сердцаПустота у тебя болит.Бедный Кай, из радужных льдинокСлово «вечность» хочешь сложить.Ты не с той ведешь поединок:Пустота тебя сторожит.В облаках сиреневой стужиПар дыханья едва дрожит.Бедный Кай, ты уже не нуженКоролеве сусальной лжи.Как теперь к тебе достучаться —В пустоте ни метров, ни миль.Если Герда сможет домчаться,Одолев безмолвия штиль,Добредет ли Герда, доскачет,Изодрав драгоценный мех,Пусть обнимет тебя, заплачет —Слез ее не хватит на всех.Не дотронуться, не согреться,Стынут пальцы стиснутых рук,И уже в груди вместо сердцаСтекленеет выдоха круг…В облаках сиреневой стужиЗаалел серебряный край:Ты всего лишь слегка простужен,Зайчик мой, воробышек, Кай!Галатея
Я проснуласьИз-за отсутствия боли.Бой часовОглушительно замер.Луна на водеПроступала разводами солиИ на небеРазмытыми пятнами рвано,Как рисунок на камне.ЦикадыСвой бесконечный гекзаметрПовторяли покорно.Я проснулась,Когда ощущать перестала боль.Я была изваянье.НочьХищною рыбою чернойПлыла надо мной.Бедный мастер,Мой отчаянный мастер,Что ты наделал!Ты не чувствовал разве,Как с каждымПрикосновеньем резца,Холодея,Замирает твоя Галатея,Не смеяС мучительной мраморной ласкойПокончить в сердцах…Жизнь затеплилась было,Словно в преддверии сказки —Мастер, мастер,Какой был задуман конец!Я любила тебя,Я тебя как умела, любила,Я божественным делалаТвой оголтелый резец…Ты напрасно трудился:СноваПред тобой бездыханная глыба —МертвомуНеведома боль.Ночь плывет надо мной —Бездомная черная рыба,И луна, разбиваясь о тело мое,Обращается в соль.Гаданье
Мне гадала цыганка.Не цыганка – блондинка, шарлатанка,Дежурная ведьма проектной конторы.Из недр запыленных диоптрийВонзала суровые взорыВглубь ладоней.Изрекала, конфузясь,Читая едва по графиту,Что пути мои сбиты,И линии сходятся в узел.Мне гадала цыганкаВ электричке пустойЗа тойПресловутой проклятойЕщё не забытой сто пятойВерстой.С налётуНачала издалека:Ворожила,Что знать не положено ей, ворошила,Спешила,Пугала,Без конца повторяла:«Несчастна!Безнадёжно, беспредельно, всечасно…»Всё черно.Тут покорноОтворяла я ей свой пустой кошелёк:Был далёкТот обратный мой путь,И лишь несколько мелких монетЗавалялось на дне.Как не выманить ей?Как проворно не выложить мне —Как-нибудьЗа грошиОткуплюсь от худой ворожбы!Откупилась уже, по путиОткупилась почти:Я о камни, о корниСтирала, сдирала ладони,Чтобы линия стала ясней, чем просвет на погоне…Электричка трясёт. Маленковская. Стоп, выходи.Вот он, бывший Мазутный, Сокольники там, впереди.Дачи старые, госпиталь, школа, за трубами – дом,И берёзовый лес, и утиный смешной водоём.Осень поздняя, звонкая, розовый дым поутру.Это линия. Жизни. Прямая. Пока не помру.«Рука не упадет – душа не оскудеет…»
Рука не упадет – душа не оскудеет,И Божья благодать не застает врасплох.Под небом золотым другая роза рдеет,Под небом голубым цветет чертополох.Под небом голубым вода чернее ночи.Как можно ей крестить – она ведь не чиста.Под небом золотым Пилат персты омочитСтуденой, ключевой, из вечных ран Христа.Без вечных ран Христа земля теряет силу,Без вечных слез мольбы – пустых синюшность век.Под небом золотым не трудно МихаилуЛадонью в грудь бия, вскричать: «я – человек!»Под небом золотым – зачатие восхода:Всегда светло горит, не начиная жечь.Под небом голубым – едва ли миг за годы,И эту воду пить, и в эту землю лечь.Рука не упадет – душа не оскудеет.Нет дани тяжелей – платить за Божий дар.На небе золотом пузатый ангел реет,А в небе голубом еще парит Икар.Рождество
Старик, что с дочерью твоей?Жена – да мне какое дело,Родить бы к празднику успела.Эй, проводите-ка гостей!Ах, места нет – а ей пора:Скорей постлали сена в ясли…Чадит коптилка с черным маслом,Скрип двери, хохот со двора,Хозяйкин крик да ставен стук —Под праздник суетно и шумно,Под праздник ругань, и бездумноНаперебой гоняют слуг.Под Рождество, под РождествоВскрывают погреб, режут птицу.Гусиным горлом кровь струится —Так начинают торжество.Под Рождество, под РождествоСнега белее, злее вьюга.Да оградит ли от недугаСвятого старца сватовство?Едва ль надежен ветхий кров,Едва ль наутро солнце вспыхнет,Метель вьюжит, вьюжит – не стихнетМетель и чавканье коров.С мороза, с инея в мелуЗашел пастух воды напиться —Не может баба разродитьсяНа мерзлом земляном полу!Но эта ночь – под Рождество,И чередом идет веселье,Рекою мед, хмельные зелья —Умэйн – родится Божество!Зовут детей из дома в домИ молодым велят рядиться…Жена не может разродиться,По-рыбьи воздух тянет ртом.Уж не в уме – в полубреду —Так тяжко, что кричать боится —Не может Дева разродитьсяВ жару, в ознобе… кровь на льду…Под Рождество, под РождествоТак заметает, так заносит.Молись усерднее, Иосиф,Во славу сына своего!Как будто скрипы по снегам,Как будто легкий привкус дыма —Но нет, волхвы проносят мимоВ кадилах тающий ладан.Едва ли вещая звездаВо вьюжной путанице зрима —Опять волхвы проводят мимоСвои с дарами поезда.Благословен иль проклят час —Оборвалось, под сердцем пусто…И Мириам в который разПриносит мертвого Иисуса.Китеж
«На крыльях синей стрекозы…»
На крыльях синей стрекозыПод сень серебряной пушинки,Туда, где музыки азыВ бутоне зреющей кувшинки,Где заплутавший луч дрожит,Сполна хлебнув воды озерной,Где ткут усердные стрижиПо краю свой полет узорный—Там слюдяная глубинаПесчаной отмели случайной,Травинка каждая видна,Прильнувшая к доске причальной.От озерца до озерцаВ сосновой хвое тонет тропка.Нам достается созерцать,Творцу подыгрывая робко.Китеж
Контур из тумана четкий, чуткий,Чайкой покачнулся на волне…Не о нем шептали незабудки,Василек, укрывшийся в стерне,Или лепетали маргаритки,Стайкой налетевшие на склон?Сонное ворчание калитки,В тростнике негромкий перезвон —Истончилась утренняя дымка,Озеро лучится, как кристалл:Словно скинув шапку-невидимку,Древний город из глубин восстал.Размахнешься, плоский камень кинешь —Он отскочит, будто от стены:Это Китеж, славный город Китеж!Вот и очертания видны,Проявились и зубцы, и башни,Что там – терема ли, купола?…А вокруг холмы, луга и пашниВ зелени озерного стекла.В паутине отраженных линийЗамирает утренняя тишь —Только неба купол синий-синий,Да едва колышется камыш.Борисоглеб
Колокол небо вылакал,Словно ожег язык.Звонкую душу выплакалИ, обездвижен, сник.Эхо пугливым шорохомКинулось в лапы пихт.День отошел, под ворохомВлажной листвы затих.Пруд затянулся ряскоюПод покрывалом сна —Ласково ополаскивалИвовы кружева.Вдруг озарился праздничноТусклого неба край,Словно за далью давешнейВход отворился в рай.Мчится по небу конница,Ангелов белых полк —Вот и зарделась звонница,Алый надела шелк.Так и стоит невестою,В арках высокий лоб —Ждет жениха небесногоДо колокольных строп.Молога
Вода заполнила карманы,И закуты, и рукава.Твои седые капитаныСтоят в воде, как дерева.Твои матросы приуныли,И рыбаки пьяны давно:В дорогу хлеб, да горстка пыли —Допили горькое вино…Под воду сходят понемногуОвины, пажити, стога.Прощай, спокойно спи, Молога —И отступают берега.Гудит шальное половодье,Несет по водам стон и треск.На дне подворья и угодья,Но все еще маячит крест,Что стал кладбищенским невольно —Идет волна, в висках стуча.Одна белеет колокольня,Как поминальная свеча.Она не пропадет из виду —Впечатан в небо силуэт:Здесь затопили АтлантидуВо имя будущих побед.Рыбинское водохранилищеКолокол
В деревушке убогой,У дороги окольной,Особясь, недотрогой —Церковка с колокольней.Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.